Парень с татуировкой молнии

      Ключ в замочной скважине не поворачивался. Игорь нажал на ручку и дверь открылась сама. «Ещё нехватало начать уходить из дома и оставлять двери открытыми» — подумал он, проходя в прихожую. Разувшись, сняв верхнюю одежду и забрав пакеты с продуктами, он собрался пройти в кухню, но остановился на её пороге. Сердце сначала замерло, а потом стало биться сильнее и чаще, к лицу подступил жар. Прямо напротив двери, на подоконнике сидел Петя и виновато смотрел на Игоря. Во всей квартире только в кухне горел мягкий свет, за окнами темнел вечер.       Прийти домой оказалось только половиной дела, если не меньше. В реальности всё было не так просто, как казалось в мыслях. Надо было сказать что-то, начать тот разговор, ради которого пришёл, но что-то мешало. Всё замирало внутри, слова застревали в горле, мысли превращались в плотный путанный клубок. Это мгновение пересечения взглядов, кажется, затянулось на целую вечность. Молчание сделалось слишком напряжённым и требовало, чтобы его прервали. — Привет. — сказал он тихо и неуверенно кивнул. — Ты за шмотками? — ответив на приветствие таким же кивком, Гром подчёркнуто безразлично укладывал продукты в холодильник, стараясь лишний раз не смотреть в Петину сторону. — Нет. Я к тебе. Поговорим? — он следил взглядом за Игорем и нервно покусывал губы. — Говори. — Игорь, сядь, пожалуйста. У меня была очень тяжёлая неделя. — А у меня, думаешь, нет? — Игорь резко хлопнул дверцей холодильника и пристально посмотрел на Петю. В ледяном тоне и глазах Грома мелькнула смесь негодования и отчаяния.       Но Игорь всё же взял табурет и сел напротив Хазина. Петя смотрел на него сверху вниз, но взгляд его был потерянный и опустошённый. Видно, что слова ему подбирать тяжело. Игорь терпеливо ждал. — Знаешь, всё, что я тебе тогда написал, это правда. Я правда так думал, да я и сейчас так думаю. Я же вижу, что ты тоже страдаешь. Но мне без тебя плохо. Люблю я тебя. — он помолчал, ожидая реакции, но Игорь был настроен дослушать до конца. — Скажи мне, Игорь, есть у меня шанс вернуться?       Контролировать эмоции было очень сложно, но он изо всех сил старался говорить, как можно твёрже. Получалось не очень хорошо, в горле собирался плотный ком. — Ты почему не отвечал? Ты хоть представляешь, как я переживал? — Игорю очень хотелось сорваться на крик, но это бы только усугубило и без того напряжённую ситуацию. — Мне было страшно. — Хазин осёкся, стесняясь и не желая оправдывать собственную, как он считал, трусость. — Мне тоже. — Игорь, ты простишь меня? Или это конец? — нервы сдавали, электрический свет отражался и поблёскивал в Петиных влажных глазах. — Мне бы не хотелось, чтобы это был конец. — сдавленно ответил Игорь, беспокойно перебирая пальцами. Он наконец-то смог поймать и удержать взгляд Хазина. Тоскливый взгляд, практически безнадежный. Тяжёлый. — Ты не всё обо мне знаешь, — внезапно выпалил Петя, сам пугаясь надвигающейся откровенности — а врать я тебе больше не хочу. Я в прошлом сам торговал, и парня этого, Горюнова, я посадил только потому, что он выбесил меня тогда. Подстава это была. Хуёвый я человек, Игорь.       Слёзы уже начинали капать с Петиных нижних ресниц. Он безуспешно пытался смахнуть их рукой, но на месте прежних тут же появлялись новые. — Главное, что ты признаёшь свои ошибки. И что это в прошлом. С остальным мы разберёмся. — подытожил Гром, немного подумав.       С щемящим сердцем Игорь медленно поднялся с места, шагнул к подоконнику и заключил Петю в объятия, укрывая его собой, своими руками. Петины ладони легли Игорю на спину. Он не стесняясь рыдал в голос, уткнувшись лицом в грудь Игоря. Раны саднило даже через повязки и рукава водолазки. От одной мысли, что об этом тоже придётся рассказать становилось как-то не по себе. — Я не знаю, что мне делать со своей жизнью. Помоги мне. — Петя прижался сильнее, крепко сжимая пальцами свитер Грома и вдыхая родное тепло.       В их квартире сейчас не было никаких звуков, кроме Петиных рыданий и тяжёлого дыхания Игоря. Гром стоял с прикрытыми глазами, положив подбородок Пете на макушку, и молча обнимал. В голове столько мыслей роились, сказать надо было так много, так о многом спросить, но сейчас было можно только помолчать. Позволить Хазину выплеснуть все свои эмоции, дать ему понять, что готов выслушать, что просто рад видеть его дома и что не хочет никуда больше отпускать.       А Петя никуда больше и не хотел уходить. В крепких руках Игоря он чувствовал защиту от всех и всего плохого в этом мире. Его объятия сами в этот момент стали для Пети целым миром. Маленьким тёплым и уютным, а главное тем, которому можно полностью доверять.              Приготовление ужина Петя, в качестве извинения, вызвался взять на себя. Игорь был, конечно, благодарен, но он отлично видел, каким Хазин выглядит замученным и убитым, и остался в кухне ему помочь. Если бы не весь тот ад, который им пришлось пережить за последнюю неделю, то эту совместную готовку даже можно было бы назвать романтичной.       Забывшись за делом, Петя потянулся за тарелками в верхний ящик. Игорь проходил рядом и просто не мог не заметить, показавшихся из-под задравшихся рукавов водолазки, бинтованных предплечий. Поймав его взгляд, Петя хотел уже было прикрыть всё обратно и побыстрее завести любой отвлечённый диалог, но отступать было уже поздно. — Расскажешь об этом? — мягко спросил Игорь, забирая посуду у Пети из рук. — Попозже. Давай сначала поужинаем, я давно не жрал нормально. — он цеплялся за каждый шанс, как можно дольше, не начинать обсуждать болезненную и неприятную тему.       Он опасался реакции Игоря и, честно говоря, не знал как объяснить. Да и в целом, сделанное казалось ему теперь стыдливой глупостью. Игорь протяжно вздохнул и согласился. Допрашивать Хазина он не собирался. Петино желание рассказать самому для него было гораздо ценнее, чем его собственная потребность знать происходящее. Он мог бы надавить сейчас и заставить Петю говорить, ведь обстоятельства давно того требовали, но он так поступить не мог. Он знал, что с Петей так не сработает, не хотелось бы, чтобы он закрылся сейчас, когда появился, пусть и слабый, но всё же проблеск надежды.       Слово своё Петя сдержал. Они, действительно, вернулись к этому разговору после ужина. Игорь взялся менять Хазину повязки на ночь, и от его внимательного задумчивого взгляда Петя больше не мог прятаться. Они сидели также в кухне, Петины руки лежали на столе в окружении выпотрошенных из аптечки предметов. От того насколько нежен и аккуратен был Игорь, становилось даже немного неловко. Петя с интересом наблюдал за каждым его движением. Руки Игоря чувствовались совсем по-другому, не как Нинины руки, от них какое-то особое тепло исходило. Если бы попросили, он точно не смог бы словами описать, какое это тепло. Оно нутром ощущалось, затрагивало то, чего и коснуться нельзя вовсе.       Он рассказал Игорю про ситуацию в клубе и про то, что страшно и больно было так, что другого способа это пресечь он не видел. Рассказал про то, как испугался ещё сильнее и как вломился среди ночи к Нине, перепугав и её заодно, и как ему теперь перед ней за это стыдно. Он говорил много долго и часто сбивчиво, боясь что, если не расскажет всего этого сейчас, то почему-то уже не сможет рассказать потом. Игорь слушал внимательно, уже на середине Петиного неровного рассказа он закончил бинтовать и просто держал его за руки, поглаживая фаланги пальцев. Ладони у Пети были горячие и от волнения слегка влажные.       Отключился Петя почти сразу, как только его голова коснулась подушки. Слишком много всего случилось с ним за последние дни, слишком многое пришлось обсудить сегодня, и он чувствовал, придётся обсудить ещё. Но родные стены грели, а тяжёлое тёплое одеяло добавляло расслабленности и уюта. Игорь пристроился рядом, как можно более незаметно, стараясь не потревожить. Почувствовав его рядом, Петя лёг ему на грудь, растворяясь в ощущении защищённости и безопасности, которого ему так нехватало.              Утром Игорь его не будил. Сделал несколько домашних дел, написал Нине SMS: «Спасибо, что позаботилась о нём.». А потом просидел рядом почти до обеда, пока Петя не проснулся сам. Хазин лениво потягивался, стараясь вовлечь в этот невероятно приятных процесс каждую мышцу и каждую косточку. Максимального удовольствия добавляла возможность лежать на своём чистом свежем постельном белье, после стольких ночей и не ночей, проведённых непонятно где.       К тому, так и не состоявшемуся разговору, вернуться всё-таки пришлось. Как подступиться аккуратно, Игорь не знал, поэтому начал прямо, надеясь на понимание. — Петь, я тебе рехаб подыскал. — он растянулся на кровати рядом с Хазиным, ожидая реакции. — Нахера? — Петя нахмурился, отложив телефон. — Это всё заходит слишком далеко, к тому же, ты сам просил помощи. — тон Игоря чуть смягчился, в глазах читалась обеспокоенность. — Но не так же. Ничего хорошего там нет, я был и не раз. — каждый раз воспоминания обо всех реабилитациях были для Пети довольно неприятными. — Это другое, Петь. Хорошее место, я сам ездил. Не жестят, да и вообще всё довольно прилично. — он взял Петину кисть в свои ладони и пристально посмотрел ему в глаза.       Хазин молчал, взгляд его выражал опасение и недоверие. — Я тебя не оставляю, Петь. Никуда тебя не сдаю, просто сами мы не справимся, меня одного будет недостаточно. Пускай помогут те, кто может это сделать. Я буду приезжать, там посещение дважды в неделю разрешено. Психологи хорошие и прочее… Пожалуйста, Петь. — Игорь оставил несколько коротких поцелуев на его пальцах. — Ладно, давай попробуем. — окончательно сдался Хазин, понимая, что других вариантов, наверное, уже и не осталось.        Игорь облегчённо выдохнул. Если бы Петя не согласился и сейчас, то другие аргументы могли и не найтись. Он показал Хазину сайт и рассказал про доктора, с которым беседовал в той поездке. Рассказал, что и сам собирается ходить на группы, чтобы лучше понимать, что делать дальше, и как им правильно с этим существовать. В итоге, решено было договориться с клиникой и приехать через пару дней.       

***

      Всю дорогу в машине Петя сидел молча. Игорь пытался вывести его на диалог, хотя бы, на отвлечённые темы, но быстро заметив отстранённость ответов, позволил Пете побыть со его мыслями наедине. Оставалось смотреть на белое полотно дороги, надеяться на лучшее и привыкать к мысли, что ближайшие полтора месяца нужно будет жить одному и видеть Петю только в отведённые для того дни.       Пете было тревожно. Он прекрасно понимал, что Игорь никогда бы не позволил ему быть в том месте, где ему будет плохо, поэтому дело было вовсе не в страхе или недоверии. На самом деле, Петя боялся перемен так таковых. Он чувствовал, что начинается какой-то совершенно другой новый этап его жизни, что теперь всё будет иначе, и эти изменения, само их существование его пугали. Серьёзное обдуманное решение лечиться становилось для него светом в конце глухого тёмного тоннеля. Что там скрывается за этим светом, он не знал и мог только представлять. Но он точно знал одно — дорога к этому свету будет очень длинная и тяжёлая. Риск сойти с этой дистанции он тоже чувствовал так, как чувствуют соринку, застрявшую в глазу и мешающую видеть нормально. Эта неуверенность в самом себе вынуждала его снова и снова перепутано прокручивать в мыслях одно и то же, теряя из виду реальный мир. Он честно по началу пытался отвечать на вопросы Игоря и вступать с ним в какой-то разговор, но его собственный мозг постоянно переключал его на другое, так, что им обоим пришлось сдаться.       Из динамика негромко играла музыка. Дурацкая любимая флешка Игоря с альбомами групп «Кино», «Аквариум» и всяких прочих, которую Петя, если честно, не очень любил. Тоскливый русский рок со всеми этими печальными метафорами и зачастую такой же печальной музыкой. Раньше не понимал такого, а сейчас ровная мелодия «Крыльев» группы «Nautilus pompilius» придавала немного необходимого спокойствия, напоминая о том, как Игорь в любой момент мог в сотый раз включить фильм «Брат» и заворожённо, почти с детским восторгом, смотреть его, как в первый. В такие моменты Петя и сам мог не отрываясь наблюдать за живыми эмоциями на лице Игоря, улыбаясь про себя, и иногда всё-таки из любопытства подсматривать в экран, стараясь не выдать своего искреннего интереса. Он отыгрывал этот спектакль каждый раз, как обязательный ритуал, хотя им обоим было известно, что обе части фильма Петя давно уже знает чуть ли не наизусть.       Прокручивать в голове подобные воспоминания было гораздо приятнее, чем размышлять о реальных проблемах и ещё только предстоящих испытаниях. Это была новая точка отчёта — нулевой километр. Важный шаг, накладывающий такую ответственность, которую Петя слишком давно, если не никогда, на себя не брал. Чтобы избежать лишних переживаний, он старался не думать ни о чём, разглядывая неменяющийся пейзаж за окном и вслушиваясь в то, как Игорь тихонечко подпевает Бутусову из магнитолы.