A license to kill also means a license not to kill
Джеймсу Бонду, везучему как сам чёрт, удача была не нужна — он сам ею был и искренне в это верил. Но пожелание 005-Эрин, ещё не имевшей честь убедиться в его живучести лично, напомнило о неприятном: то, во что он ввязался, явно потребует всех возможных и невозможных усилий. Жаль, что его удачливость, похоже, идёт из семьи. «Бледный Король», о котором имел неосторожность упомянуть покойный Марко Скьярра, прячется в таких же белых от снега Австрийских Альпах. Надо сказать, хорошо прячется — чтобы найти избушку, затерянную среди мрачных холмов и ёлок, у Бонда уходит около трёх часов. Бардак внутри совершенно не вяжется с угрожающе-педантичным имиджем «СПЕКТРа», дышит брошенностью и одиночеством человека, который смирился. Мистер Уайт, обнаружившийся в тайной комнате за стеной, тоже выглядит отнюдь не по-королевски. Таллий явно ему не к лицу. — Я догадывался, что у смерти будет знакомое лицо, но не думал, что ваше, — старик иронизирует и поначалу не хочет ничего говорить. – Вот такая у нас получается встреча, мистер Бонд: два мертвеца за лёгкой беседой… Через полчаса в горном шале на окраинах Альтаусзе остается один мертвец, а один все ещё живой агент летит в Зёльден с новым именем на губах: Мадлен Сван.***
Поднимаясь по спиралеобразной лестнице нового здания МИ-5, Гарретт Мэллори невольно чувствует укол зависти. Надо же было отгрохать такую роскошь – и всё ради этого выскочки Денби, который своими преувеличенно прогрессивными взглядами промыл мозги даже министру внутренних дел! Спотыкаясь о нестандартную по высоте ступеньку – чёрт бы побрал этот хай-тек! – М ненавидит нового C ещё больше. — Мне очень жаль, что вы проиграли голосование. Это удар для вас? — заботливо интересуется он, в душе благодаря южноафриканцев за возможность хоть где-то испортить жизнь слишком либеральному коллеге. — Не совсем. Мы готовы немного подождать, — Денби сохраняет вежливую полуулыбку, одновременно давая понять, что какие-то там южноафриканцы его точно не остановят. — Знаете, как говорят: Рим не за день построили. А, может, за полтора. Мэллори всё же решает воззвать к его совести, клятвенно обещая себе, что это — в последний раз: — Послушайте, Макс, я знаю, что слежка необходима, — они входят в кабинет главы МИ-5, и М, чувствуя себя на чужом поле, для солидности кладет руки в карманы брюк. — Меня больше волнует, как будет использована эта информация и в чьи руки попадёт. По ощущениям, C едва сдерживается, чтобы не закатить глаза от его слов. — Только так мы сможем охранять покой людей. Программа «два нуля» — каменный век, — чеканит он свою заученную фразу, нехотя отрывая взгляд от отчёта. — М, неужели вы считаете, что даже хороший агент может сравниться с этим, сколько бы он ни тряс лицензией на убийство? Его непробиваемая уверенность в успехе, подчёркнуто либеральный налёт и тот факт, что он позволяет себе смотреть на главу МИ-6 как на чугунный утюг, заставляют Мэллори внутренне закипать и значительно усложняют контроль над эмоциями. Несмотря на то, что свою должность он получил меньше года назад после гибели легендарной Оливии Мэнсфилд, Гарретт успел вжиться в роль и проникнуться к агентуре МИ-6 той скупой на ласку, но нерушимой любовью, к которой способен лишь очень строгий начальник. Отдел «два нуля» был одновременно главной его отдушиной и самой большой занозой в заднице, но отрицать его эффективность было бы откровенно глупо. Отставляя в сторону разность взглядов, М всё более убеждался: под предлогом великих реформ разведки Денби лишь хочет убрать, вероятно, единственных людей, способных в реальности помешать исполнению его планов. Это означало лишь одно: новый C не остановится ни перед чем, чтобы достичь цели, и лишение сотни-другой человек работы для него — только начало. Некстати вспомнились Манипенни, у которой вроде бы начала налаживаться личная жизнь (её поклонник даже не побоялся десятка проверок, чтобы прислать подарок прямо в здание МИ-6!). Конечно же, Бонд, который всегда умел находить приключения и воскресать из любых передряг. Трудолюбивый и исполнительный Таннер, который каждый раз честно пытался его образумить. И, выражаясь его же словами, свежая кровь их отдела — агент с позывным 005 Эрин Эртон. Мэллори взял её к себе, потому что обещал. Мэнсфилд заприметила умную и хладнокровную сироту, способную читать людей на раз-два, ещё в 1997-ом, когда началась заварушка в Гонконге. Насколько он знал, четырнадцатилетняя девочка была дочерью эмигрантов, её отец владел какой-то там судоходной компанией на острове, но перешёл дорогу не тем китайцам и сыграл в ящик. Эрин тогда спасли из горящего дома и вместе с малолетним братом отправили на родину в приют. Парнишку усыновили, а её, как положено, завербовали в семнадцать лет, натаскали и отправили обратно в Китай, чтобы язык зря не пропадал. После инцидента с Тиаго Родригесом Оливия долго не желала слышать про учеников. Потом незаметно увлеклась мистером Бондом, а перед смертью решила вдруг вспомнить про Эрин Эртон — такие кадры, оказывается, пропадают в китайской глубинке! Мэллори был не в восторге, но, чтобы почтить память предшественницы, всё же вызволил Эрин из Хэчжоу, дал позывной 005 и оставил в отделе. Ну и что, что девочка (ей было почти тридцать пять, но про себя Мэллори иногда называл её именно так) большую часть жизни прожила в Китае. Гражданство у неё британское. И преданность такие, как она, хранят не месту, где родился, а стране, которой пригодился. Проблемы с семьёй? Ничего нового. Взять того же Бонда, который до сих пор ищет мёртвого сводного брата в каждом встречном. Она сдала все экзамены, рука у неё не дрожит, язык когда надо не треплется, и подготовка хорошая. Всё-таки, годы в нижних развед-эшелонах хорошо её вышколили. О том, что мисс Эртон смогла по крайней мере вербально заткнуть за пояс самого 007, М тоже слышал. И лишний раз убедился в том, что с девочкой они не ошиблись. Из неё выйдет толк и достойная смена. И М не допустит, чтобы какой-то подозрительный «одноклассник» министра с лёгкой руки отнял у его отдела всё будущее. — Вам когда-нибудь доводилось убивать? Доводилось? — сдерживая гнев, обращается он к невозмутимому Денби. — Чтобы выстрелить, надо быть уверенным. Ты собираешь факты, анализируешь, оцениваешь, находишь цель… А потом ты должен посмотреть в глаза, — на этой фразе C инстинктивно отводит взгляд. — И принять решение. И никакие камеры, жучки, дроны, расшифровки, и никакие разведданные не скажут, что делать дальше, — Мэллори делает многозначительную паузу и веско добавляет. – Лицензия на убийство – это ещё и лицензия на неубийство. Денби хочет что-то ему ответить, но осекается. Судя по его уловимо недовольному взгляду, какой-то важный аргумент для этой беседы достать ему так и не удалось. Мэллори даже догадывается, какой. Когда к нему в кабинет влетел взволнованный Кью и, неловко поправляя очки, попытался намекнуть на недвусмысленный интерес МИ-5 к разговорам агентов, он уже понял, к чему всё идет. Однако решил пока не раскрывать карты. Пусть Денби думает, что у него всё под контролем — сам себя с потрохами сдаст. Глава МИ-5, тем временем, собрался с мыслями: — Мы следим за всеми, — наконец, выдаёт он, наклоняясь вперёд на своём стуле. — А вам, М, я бы рекомендовал внимательнее следить за сотрудниками и не совершать глупостей. Что и требовалось доказать.***
Из здания МИ-5 глава внешней разведки выходит ещё более угрюмым. — Манипенни, — обращается он к секретарше, заходя в свой кабинет. — 005 ещё не отправилась в Тунис? — Секунду, сэр, — девушка набирает что-то на клавиатуре и пробегает глазами по монитору. — Она вылетает сегодня, через два часа. — Отлично. Вызови её ко мне. И отмени рейс, — не говоря больше ни слова, М скрывается за дверью. Пожав плечами, Манипенни тянется к кнопке коммутатора. — Эрин? — 005 слушает, — отвечает аппарат её голосом. — М хочет вас видеть. Сейчас, — добавляет Манипенни, ожидая реакции. На том конце провода на секунду повисает молчание. — Хорошо, Ив. Я иду, — наконец, отвечает динамик, и связь прерывается. Отпуская кнопку, Манипенни кладёт подбородок на сложенные в замок руки. С минуту смотрит на серые тучи, ползущие за окном — они закрывают всё небо и предвещают ливень. Под влиянием мрачной погоды и не менее мрачного, явно обеспокоенного М в голове у секретаря возникает только одна мысль: Надвигается что-то грандиозное…