Тысяча стручков лотоса

«Цзян Чэн!» — рявкнул он, подходя ближе. Лицо его шиди выглядело, серьезным, как всегда, но по мере продвижения он мог видеть, как на этом лице начала формироваться раздражающая гримаса. Это беспокоило его, не случилось ли чего плохого? «Что…?» — Неужели ты не чувствуешь аромат который на тебе? Цзян Чэн рявкнул, как только встал перед ним, и этот вопрос сбил Вэй Ина с ног. Что он имел в виду? Он пах по-другому? Он даже не заметил. Остался ли на нем запах этих нетерпеливых детишек? Возможно, хотя он и не понимал, почему это может быть проблемой. По крайней мере Цзян Чэн видел из этого проблему. Он хотел было ответить, но разговор прервали два голоса. «Цзян Ваньинь! Господин Мо!» «Дядя!» Как только он увидел, что к ним подходят Сычжуй и Цзинь Лин, он почувствовал себя счастливым. Наконец-то он сможет поговорить с этими детишками, и ему не придется в одиночку терпеть кислую гримасу Цзян Чэна. Они не обязательно плохо провели время в этой поездке, на самом деле все было намного лучше, чем он ожидал, но он не переставал чувствовать себя странно, особенно когда оставался наедине со своим шиди. И все же, что там делали малыши? Им должно было запрещено ехать в эту поездку. Цзян Чэн наверно был очень расстроен ими. Еще один звук заставил его кровь похолодеть, и он почувствовал, как паника пробежала по всему телу. Лай… Собака?! Зверь приблизился вместе с детьми, и Вэй Ин хотел бежать. Его чувство логики было полностью сведено на нет, когда он увидел это животное. Он хотел сбежать и быть как можно дальше от этой собаки. Лай эхом отозвался в его голове, и он начал чувствовать одышку. Он не мог сделать шаг, потому что Цзян Чэн схватил его за воротник одежды и заставил остаться. Он зажмурил глаза и решил ухватиться за эту руку, как за ствол дерева для защиты. — Убери, убери! Он отчаянно закричал. «Убери это!» Цзинь Лин, прибывший всего секунду назад, выглядел сбитым с толку ситуацией и сразу понял, что тот имеет в виду собаку. «Ты что, Фею боишься? Какой дурак!» Смех мальчика не достиг Вэй Ина. Он был слишком напуган, чтобы поддаться этой насмешке. Он медленно открыл глаза и увидел животное с открытой пастью, задыхающееся. Он не хотел находиться здесь! — Господин Мо не волнуйтесь, — спокойно сказал Сычжуй. «Фея — дрессированное тотемное животное, она не причинит тебе вреда». «Мне все равно, пусть уходит… Цзян Чэн!» Раздраженное рычание сорвалось с губ его шиди, и он почувствовал, как рука его шиди машет с стороны в сторону, требуя отпустить. Вэй Ин подчинился, но вместо этого использовал его как щит, спрятавшись за его спину. — Что вы двое делаете? — спросил Цзян Чэн, глядя на обоих детей. — Вам не следует быть здесь. Слова лидера, казалось, напрягли молодых людей, и Вэй Ин осмелился заглянуть через плечо Цзян Чэна, чтобы понаблюдать за ними. Пока собака не лаяла и не двигалась, возможно, он мог игнорировать ее присутствие. «Мы…» Сычжуй начал объяснять. «Мы вышли на ночную охоту с другими учениками и на мгновение отделились от группы». — А кто уполномочил тебя на это? «Тебя не было рядом, чтобы мы могли спросить тебя, Дядя». «Что вы сказали?» Он почти видел, как лицо Цзинь Лина побелело, когда раздраженные слова дяди слетели с его губ. «Мы были просто… Мы просто…» «Надеюсь, вы не собирались следовать за нами, я же говорил вам, что это запрещено». Очевидно, Цзян Чэн попал в точку, и тишина только подтвердила его подозрения. Он помнил, как те дети умоляли сопровождать их, и Вэй Ин понимал их энтузиазм, но он знал, что это может быть опасно для неопытных детей. Почти не осознавая этого, Вэй Ин немного отстранился от Цзян Чэна, когда почувствовал, как боязнь накрыла его тело, и увидел, как шиди коснулся своей руки, где должен был быть Цзыдянь, но оружия там не было. Вэй Ин вспомнил, что это кольцо все еще было у него на пальце, и он почти забыл, что оно у него. Дети сразу заметили эту деталь, и первым взорвался Цзинь Лин. — Зачем тебе Цзыдянь? — спросил он враждебно. Вэй Ин хотел было сказать, что это кандалы заключенного, но Цзян Чэн помешал ему говорить. — Молчи, — прервал он. «Мне надоело, что вы двое проигнорировали меня, теперь вы не слушаетесь меня и действуете по своему усмотрению?» Усянь смог заметить, как дети опустили взгляды в пол, услышав резкие слова Цзян Чэна, и пожалел их. Была ли их вина в том, что они были молоды и хотели пойти навстречу приключениям? Бедняжки, им приходится отвечать такому человеку. Цзян Чэн всегда жаловался на отсутствие привязанности Цзян Фэнмяня к нему и агрессивный характер Юй Цзыюань, но, имея дело с этими мальчиками, он показывал, что унаследовал худшее от обоих. Ему было очень жаль, потому что Вэй Ин увидел невероятно яркий потенциал в них двоих, и он не хотел, чтобы Цзян Чэн разрушил их своим характером. — Но Дядя…! «Ты ещё смеешь мне перечить?!» — строго рявкнул он, глядя на ребенка. «Вы ожидаете, что я поверю вам? Сначала заткнись и послушай меня. Если я сказал не выходить значит, ты не будешь выходить, понимаешь Цзинь Лин?» Вэй Ин наблюдал, как этот паршивец раздраженно сжал кулаки, а его лицо исказилось от гнева. Казалось, он вот-вот заплачет или взорвется от ярости. Что-то в его груди сжалось, когда он увидел это подавленное выражение лица, которое напомнило ему о Цзян Яньли, когда чувства, казалось, вот-вот переполнят ее, как мог Цзян Чэн продолжать кричать на него, смотря на это? Был ли его шиди слепым? «Мне все равно!» — рявкнул Цзинь Лин. — Ты даже не из моего ордена, я не обязан тебя слушаться, даже если ты мой Дядя! Несмотря на то, как он сказал свои слова, он, казалось, мгновенно пожалел об этом. Большие глаза стали кристально ясными, когда он увидел ярость на лице своего дяди. Прежде чем он успел что-либо сказать или пригрозить наказать его, Цзинь Лин повернулся и убежал прочь. Сычжуй бросился за ним и проигнорировал слова своего лидера, говорящего вернуться, и собака тоже побежала за двумя молодыми людьми. Он почувствовал облегчение, что животное исчезло, но не мог не вздохнуть, скрестив руки на груди. — Ты паршиво воспитываешь детей, знаешь ли. — сказал Вэй Ин, глядя на Цзян Чэна, который был ошеломлен словами своего племянника и тут же раздраженно взглянул на него. «Что ты знаешь об этом?» — мрачно пробормотал он, подходя к нему. — Ты не представляешь, что произошло за все эти годы. «Ты прав, но я могу сказать, что это не способ заставить двух мальчишек уважать тебя, ты ничего не получишь, если заставишь их бояться тебя». — И что ты предлагаешь? Или мне напомнить тебе, почему у Цзинь Лина нет родителей? Это очень больно. Он тяжело сглотнул и глубоко вздохнул. Вэй Ин очень хорошо помнил, что случилось с родителями Цзин Лина, он никогда не мог этого забыть, но это не имело никакого отношения к тому, что только что произошло. «Кто бы сказал, что такой добрый отец, как Цзян Чэн, сделает хуже, чем мадам Юй». Его слова вызвали только гнев, и Вэй Ин знал об этом. Цзян Чэн схватил его за воротник халата и ударил о деревянную стену дома. Это было не так больно, как убийственный взгляд его бывшего шиди. Он сжал руки на запястьях Цзян Чэна, пытаясь стряхнуть их, но это было бесполезно. «Как ты смеешь так говорить о моих родителях? Только ты стал причиной их смерти…» — Я не… — Он говорил с трудом, но было трудно избежать этих ядовитых слов, полных злобы. Как бы он ни говорил, что не делал, то что это не его вина, или что он никогда не хотел, чтобы это произошло, Цзян Чэну было все равно. «Ты должен извиниться и быть благодарным за то, что я до сих пор не отправил тебя обратно в ад, где ты был похоронен». «Если ты так этого хочешь… то почему бы тебе не сделать это, Цзян Чэн?» — рявкнул он, глядя на него с решимостью. Ему было все равно, он уже однажды умер и знал, что не продержится долго с этой новой жизнью, тем более, если продолжит жить с этим человеком. «Но даже если ты убьешь меня тысячу раз, этого будет не достаточно…» «Убить тебя?! Нет, Вэй Усянь, это будет не так просто…» Ему не нравилось мрачное отношение Цзян Чэна, но было что-то в его властном запахе, что не вызывало у него полной угрозы. Может быть, он был с ним так долго, что привыкнул к его запаху, но он не должен забывать, что этот человек не имел в виду ничего хорошего о нем. Некоторые люди столпились вокруг них, видя, как они дерутся, и это заставило Цзян Чэна отпустить его. Одного взгляда было достаточно, чтобы заставить этих людей снова уйти. Вэй Ин снял Цзыдянь со своего пальца и ударил им по груди своего шиди. «Дело не в нас и не в твоей ненависти ко мне», — пояснил он. «Но ты Дядя для Цзинь Лина, а он всего лишь ребенок. Ты должен направлять его, а не выговаривать. Как ты можешь сделать с ним то же самое, что когда-то делали с тобой твои родители?» Он не стал ждать ответа от Цзян Чэна, потому что отправился на поиски Цзинь Лина. Как бы Сычжуй ни преследовал его, он не мог сохранять спокойствие, оставив их одних. Возможно, он встретит собаку, но ему было все равно. Несмотря на все усилия, никто не смог добраться до Цзинь Лина достаточно быстро. Ему удалось ускользнуть из этого города и пробежать сквозь густые деревья, пока он не достиг моря. Несколько слезинок скатились по его лицу, но он тут же вытер их. Он не в первый раз спорил с дядей, но обычно не отвечал ему так. Цзян Чэн был очень рассержен, а Цзинь Лин не решался увидеть его снова. Он не хотел, чтобы его наказывали за то, что он сказал, даже если это было слишком неуважительно. Теперь, что он должен был делать? Возможно, он мог бы сбежать в Ланьлин, чтобы найти убежище у своей тети, или, возможно, его сяо шушу хотел дать ему убежище. Куда бы он ни пошел, он знал, что не сможет вернуться в Юньмэн в течение некоторого времени. Он шел по траве, наблюдая, как море ударяется об утес, к которому он направлялся. Он знал, что впереди должен быть пляж, по крайней мере, он видел его на карте, но он никогда раньше не был в этом районе и никогда не плавал в море. Плач отвлек его и заставил мгновенно насторожиться, настолько, что он положил руку на рукоять меча, но мгновенно расслабился, увидев женщину в нескольких футах от себя. Осторожно он подошел к ней. Он увидел ее в мокрой одежде, с мокрыми черными волосами, прилипшими к лицу, когда она плакала, глядя на сверток в руках. Она, казалось, качала ребенка и шептала слова, которые Цзинь Лин не мог расслышать. Он тяжело сглотнул и тут же подумал о маме. Его кожа покрылась мурашками, когда он сжал кулаки и затрясся, пытаясь выкинуть этот образ из головы. Что было с этой женщиной? Почему она плакала? Неужели она потеряла мужа в море и поэтому грустила? Его мать тоже плакала так же, когда была одна? Его сердце сжалось, когда он приблизился. «Извините меня…» Женщина всхлипнула еще ниже, когда он заговорил с ней, и повернулась, чтобы увидеть его со слезами, текущими по ее глазам. Она продолжала обнимать своего ребенка, стоя на коленях на краю обрыва, и пена воды заливала ее бледное лицо. «Здесь опасно», — предупредил Цзинь Лин. «Давайте я помогу.» Он собирался подойти, чтобы как-то помочь ей, но женщина только протянула ребенка, завернутого во влажную белую ткань. — Не могли бы вы… отнести его? Он не понял этой просьбы, но согласился. Он держал мальчика и чувствовал, как его тело холодеет до костей, когда он прижимал его к своей груди. Что-то показалось странным, особенно когда он посмотрел на этого спящего младенца, совершенно белого, как будто он был сделан из ярчайшего фарфора, но моментально отвлекся, когда мать упала с обрыва. Он отчаянно пытался схватить ее, но женщина мгновенно исчезла в воде. В отчаянии он хотел оставить ребенка, чтобы спасти ее, но пришел в ужас, когда понял, что ребенок прицепился к его одежде. Он полностью потерял свою человеческую форму и превратился только в густую слизь, впитавшуюся в его одежду. Цзинь Лин хотел сорвать эту отвратительную штуку, но тут же что- то запуталось в его ноге. Это был хвост змеи. Буквально через секунду из воды появилось белое лицо, покрытое черными волосами, женщины, которую он видел ранее, и вместо человеческого тела это был огромный бесконечный змей с человеческим лицом, который обвился вокруг его тела и потащил его в воду. Он боролся и извивался, но чудовище сжало его еще сильнее. Он не мог вытащить меч, и воздух ускользнул от него, когда он потерял сознание. Он слышал, как кто-то выкрикивает его имя в темноте, но не узнал, чья это защищающая рука. Он только знал, что в это мгновение почувствовал себя в безопасности и в объятиях, как будто собственная мать защищала его, хотя, возможно, таково было ощущение смерти…