Пока цветет азалия

      — Я... мы… — Микаса начала запинаться, стремительно краснея, это было явно не то, что она была готова услышать именно сейчас. От волнения она не смогла выдавить из себя слова, и отвернулась. Да и вообще, Аккерман смотрела куда угодно, но не на Йегера. Слишком неловко.       Сжав губы в тонкую белую полоску, Эрен хмыкнул и бросил что-то на подобии «конечно». Некая обида вгрызлась в его сознание и вцепилась цепкими мерзкими лапами. Но, видимо, это к лучшему. Зачем он вообще предложил? Сжав кулаки, Йегер медленно поднялся и невесомо коснулся лба Аккерман губами. Встречаться. Как можно было вообще предложить встречаться? Глупости. Мимолетное желание, вызванное страхом потерять единственную подругу, отличного агента. Не больше. Остальное — глупости и выдумки.       — Отдохни. Я… Пойду к себе. Нужно еще будет восстановить данные на смартфоне и все такое. Сама понимаешь. — Хлопнув пару раз по плечу Микасу и распушив ее волосы, Эрен подмигнул, будто ничего и не было. — Спасибо. Не буду мешать.       Микаса наблюдала за тем, как он уходит, абсолютно не понимая, что делать дальше. Однако от осознания этого факта, по сути, ничего не менялось. Привязанность не исчезла по щелчку пальцев. Хлопок входной двери, она снова одна.       Не прошло и часа, как в дверь снова кто-то стучал. Глянув на часы, Аккерман обреченно вздохнула. На нее напала лень и нежелание идти куда-либо, но открыть дверь нужно было, вдруг там что-то важное? Сейчас она напоминала себе ту самую Микасу со времен выпускного класса, которая приходила домой после учебы уставшая и могла завалиться спать в коридоре. Зато закончила школу в топе лучших. Дверь со скрипом открылась.       — Жан? Что-то случилось?       — Привет, Мика. — Чуть улыбнувшись ей, он продолжил: — Я тут побегать собрался. Может, тоже хочешь? Или просто прогуляться по парку, а после сделать вок с курицей у меня? Как раз продукты купил. Думаю, в этот раз я должен накормить тебя ужином.       — М-м-м, решил пойти сразу с козырей. — Микаса уперлась бедром в дверь, обдумывая пойти ей проветриться или тухнуть в доме, сто раз прокручивая слова Йегера в своей голове. Никуда, конечно же, не хотелось, но первый вариант был явно лучше вспышки прокрастинации. — Блять, — тихо вырвалось у нее, из-за чего она тут же слегка покраснела. Последний раз Микаса материлась на выпускном. Просто культурно было не описать то, как она была рада концу этого учебного ада. — Ну, ладно. Но мне нужно переодеться.       Издав впечатленный смешок от неожиданного мата, Кирштейн скользнул взглядом по квартире. Только сейчас до него дошел не выветренный запах алкоголя, хотя Жан точно помнил, чем квартира пахла в прошлый раз.       — Я зайду? — поинтересовался Кирштейн, на что получил одобрительный кивок.       Он прошел внутрь, заглядывая в гостиную. Диван не заправлен. Быстро глянув в сторону закрытой двери в спальню, он вошел в комнату, внимательно изучая подушку и одеяло, насквозь пропахшие алкоголем. Присев на корточки, он осмотрел пол и его взгляд зацепился за смятую визитку. Ее большая часть была пропитана жидкостью, от чего фамилию рассмотреть было почти невозможно, но лица Рода Рейсса было более чем достаточно. Кирштейн усмехнулся и, достав зиплок, подцепил визитку салфеткой, сразу же пряча его в кармане.       Теперь он стал еще внимательнее изучать интерьер, удивляясь вновь количеству цветов, которые выглядели ухоженными и здоровыми, говоря о том, что хозяйка действительно за ними следит. Он прошел на кухню и, улыбнувшись знакомым видам цветов, легко коснулся листа любимого цветка его матери — Спатифиллума.       — И совсем чахлый… Просто света не хватает, вот и не цветет, — задумчиво тихо озвучил он свои мысли.       — Что? — спросила Микаса, заглядывая на кухню по пути к кулеру. К вечеру похолодало, поэтому пришлось одеться теплее. Обычные лосины, спортивная водолазка. И все черное. Складывалось ощущение, что Аккерман собралась грабить банк, но белая легкая ветровка как-то разбавляла этот мрачный образ. — Давай только недолго, я за сегодня набегалась уже. — Вспоминая злобного Рода, Микаса дернулась.       — Я говорю: странно, что Спатифиллум не цветет. — Жан откашлялся. — Я сам немного устал сегодня, просто хочу пробежаться, чтобы эмоции выплеснуть в усталость, а то ночью не усну.       — Ну… — Аккерман впала в ступор, выходя из квартиры вместе с ним. — Ну, не знаю. Ему просто не нравится у меня, наверное, вот и не цветет.       — А ты попробуй поставить его к солнцу, может, оживет немного. — Пожав плечами, Жан трусцой спускался по лестнице, тем самым разминаясь. Повторяя за Кирштейном, Аккерман спустилась вниз. Плечо хрустнуло, из-за чего она поморщилась. Выйдя из подъезда, она зацепилась взглядом за водителя, сидящего в машине напротив, но Жан отвлек ее внимание беседой, на автомате завязавшейся о Лондонской погоде и политическом состоянии страны. Слушая рассуждения Кирштейна, Микаса вдруг ощутила дежавю, словно шестое чувство пыталось о чем-то предупредить. Резкий разворот на сто восемьдесят градусов, и снова взгляд на машину. Только вот ее там уже не было.       Жан, явно заметив некую тревожность Аккерман, нахмурив светлые брови, огляделся. Но так ничего и не заметил.       — Что-то случилось?       Аккерман хмыкнула.       — Мне просто показалось. Паранойя, все дела. — Микаса нервно отмахнулась. — Пойдем лучше быстрее.       — Паранойя, значит… Из какой клиники сбежала, и сколько за тебя предлагают? — Жан убрал ладонь с ее плеча и, взглянув на Микасу, попытался улыбнуться, чтобы явно сгладить не совсем умелую шутку.       Он осторожно взял чуть растерявшуюся Микасу за руку. Не заметив возражений, Кирштейн двинулся широким шагом по зебре на другую сторону дороги до Гайд-парка.       — Из Бедлама, не знал? — проигнорировав его улыбку, серьезно сказала Микаса. — Сбежала с процедуры лоботомии, можешь проверить.       Когда они перешли дорогу, Жан резко повернулся к ней, полный серьезности, и пристально вгляделся в лицо Аккерман.       — Мисс Аккерман, Вы совершенно не похожи на человека, которого стоит избегать, и в лоботомии уж точно не нуждаетесь. — Жан подмигнул, улыбнувшись уголком рта. — Здоровее многих в этом мире.       — О, нет! Я чувствую, как голоса в моей голове приказывают мне сделать что-то ужасное! — Она вдруг напугано вздрогнула и прикрыла рот ладонью.       — Ты меня не убедила, актриса. — Жан усмехнулся.  Чтобы не углубляться вновь в обсуждение актерской сферы, он сменил тему. — Побежишь или пройдешься?       — Побегу.       — Хорошо. Давай так. Кто первым добежит до кофейни, сегодня отдыхает, а второй готовит ужин? — предложил Кирштейн.       — Так бы и сказал, что стало лень. — Микаса снова начала разминаться. Недалеко виднелся вход в парк, солнце только-только собиралось садиться. — Не важно, какими тропинками бежать?       — Побежишь обходными путями? — Хитро взглянув на нее, он пожал плечами.       — Ну, почему сразу обходными? Я не виновата, что ты не знаешь этот беговой маршрут, — пробурчала Аккерман. Хотелось выиграть это пари, просто ради того, чтобы хоть где-то быть сейчас первой.       — Тогда удачи. — Махнув рукой, Жан выпрямился и побежал по основному беговому маршруту вглубь пока еще зеленого парка, ощущая приятную вечернюю прохладу, что обволакивала гуляющих там людей спокойным, совершенно расслабленным состоянием. Некоторое время они бежали на одном уровне, но потом Аккерман исчезла где-то среди других тенистых тропинок.       Бег знатно облегчал жизнь Микасе, хотя сначала ей абсолютно не нравилось. В школьные года она предпочитала уделять внимание другим предметам, отсюда и физическая подготовка была так себе. Но в пору студенчества кое-что заставило Аккерман уйти в бег. И это был стресс. На втором курсе она решила, что пора с этим что-то делать, ибо такими темпами скоро могли полезть седые волосы. Тогда ее однокурсница Триша посоветовала ей ходить на пробежки. Да, первые несколько дней было отвратительно, но дальше — лучше. И она не соврала: как способ сбросить лишние мысли и проветрить мозг — супер.       Сквозь начавшие редеть кустарники, Микаса могла заметить, как Жан ускорился, явно поняв, что проигрывал, предпринимая последнюю попытку, делая финальный рывок. Только тщетно.       Конечно же, Аккерман закончила свой маршрут раньше. Кто бы сомневался? Интенсивный бег полностью вытеснил все плохое, оставив после себя приятную пустоту в мыслях. На горизонте мелькнула знакомая фигура. Она притворилась, что не заметила приближающегося мужчину. Отвернувшись, Мика с большим интересом разглядывала вывеску кафе.       — Микаса? Привет.       Она обернулась и увидела Марка. Парня, с которым, к сожалению, иногда приходилось сталкиваться на пробежке. На самом деле крайне назойливый тип, но не из тех, что агрессивны. Сначала подкатывал к Энни, но потом быстро пожалел об этом. А игнорирование флирта от Аккерман абсолютно не воспринимал. Он, вроде как, работал в банке на достаточно высокой должности.       — Привет, Марк. Как твоя собака? Последний раз, когда мы виделись, она болела.       Лучше было говорить о собаке, она хотя бы казалась Микасе милой. Отчасти. Не считая того, что пыталась изнасиловать ногу Энни, после чего удачно отлетела на несколько метров.       — Жива. Теперь здравствуй еще раз. А где блонди? Я думал, вы всегда вместе.       — Она готовится к свадьбе и работает, так что, пока что, я бегаю с другим человеком. И помогаю ей с приготовлением.       Марк неловко улыбнулся, переступая с ноги на ногу. Нужно было заканчивать этот разговор.       — Значит, не получится сходить со мной в кино? Ну, знаешь, на вторую часть «Оно». — Он вдруг замолчал, слегка заглядывая куда-то за спину Аккерман. — Ну, ладно, я думаю, ответ будет отрицательный, ты же занятой человек.       Микаса вздрогнула, когда позади нее раздался достаточно громкий голос друга.       — Жан Кирштейн, а Вы? — нагло с серьезным выражением лица поинтересовался он, но через секунду уголки губ поднялись в недоулыбку.       — Марк. — Он ответил на рукопожатие, после чего Кирштейн незаметно сдавил его руку, из-за чего парень еле сдержал болезненную гримасу. — Знакомый. Ее.       — Ладно, я думаю, нам пора, правда? — Легкий полуоборот в сторону Кирштейна. Напряжение в воздухе нагнетало накал даже сильнее, чем оглашение итогов Евровидения.       — Да, думаю, мне тоже пора. Приятно было поболтать, еще раз пока.       Марк убежал, кажется, еще быстрее, чем раньше. Да и вообще до этого. Видимо, у него открылось второе дыхание.       Жан сразу же оказался перед ней уже с милой улыбкой, в отличие от той, которую увидел Марк, вспомнив все свои грехи в отношении женщин.       — Быстро он бегает. Даже быстрее тебя. А я, как оказалось, медленнее, чем Стивен Хокинг, — произнес Кирштейн все еще серьезным тоном, упираясь руками в бока.       У Аккерман вырвался легкий смешок.       — Ну и что, ты доволен? Ты сорвал мне возможное свидание с банкиром, — якобы обиженно заявила Микаса. — Трупу курицы лучше быть очень вкусным, чтобы перекрыть это безобразие. Ну, ладно. Без шуток, я не много-то и потеряла. Боюсь, что его полумертвое чихуахуа захотело бы также напасть на мою ногу и изнасиловать, а я только за секс по согласию.       — Мне жаль насчет свидания, но не от всего сердца, потому что… Если судить, исходя из фактов, что животные похожи на хозяев, то от этого озабоченного лучше держаться подальше. — Жан пожал плечами, идя рядом с Микасой. В этот раз он хоть и выдерживал дистанцию, но не отдалялся. — Зато ты заслуженно сможешь отдохнуть сегодня и насладиться ужином. Ресторанное качество не обещаю, но уж точно постараюсь сделать все возможное.       — Ну, хорошо. Идем, иначе твоя кошка от скуки вскроет твой холодильник в поисках грибов.       — Идем-идем. — Жан хмыкнул, сдержанно улыбнувшись.       Дорога домой казалась куда длиннее, чем путь до Гайд-парка, но зато оба сумели наконец отпустить из мыслей рабочие моменты. Уже на лестничной клетке они молча разошлись по квартирам, чтобы элементарно привести себя в порядок перед готовкой и непосредственно ужином.       Зайдя в квартиру, первое, что почувствовала Аккерман — алкоголь. Йегер умудрился оставить свой след, даже не пытаясь сделать этого. Пришлось открыть окна.       В нос ударил приятный цитрусовый запах шампуня. Сушить феном волосы не очень хотелось, так что Микаса решила оставить все так, как есть. Высохнуть естественным путем им никогда не повредит. Аккуратная ладонь прошлась по запотевшему зеркалу. Уставший, пустой взгляд, небольшие мешки под глазами. Похлопав себя по щекам, она снова осмотрела себя.       Так и происходило все у нее: достижения через агрессию, направленную в свою сторону. Школа, затем университет. Все это являлось рычагом, через который Аккерман хоть как-то избавлялась от этого ужасного чувства. Ведь лучше апатия, чем ходить злой и ругаться со всеми, правда? А ругаться вообще не выгодное дело, учитывая то, кем она работает. Да и сейчас ее жизнь хоть как-то, да стала выбиваться из колеи дом-работа-дом. Новые-старые знакомства явно подбавляли огонька в жизнь, принося способ развеяться.       Да и, будучи честной с самой собой, она признавала, что ей было приятно мужское внимание. Все это время само наличие Йегера в ее жизни было словно отравляющим для других парней. Еще в школе, возможно, кто-то и решался флиртовать с ней, звать на свидания, но случалось такое крайне редко. Да и она не ходила на них, итог ведь один. В свою очередь, сам Йегер все это время ее не замечал, словно неосознанно удерживал рядом с собой, а сейчас, спустя семнадцать лет, до него дошло. А ее мучила обида? Возможно. Ей было трудно понять свои чувства, но кто бы не был обижен, спустя столько лет френдзоны? Она была на сто процентов уверена, что он будет и дальше вести себя по-свински, будто бы ничего и не случилось. Всегда так было.       Например, на то самое Рождество, когда Кенни споил их, и они всю ночь целовались. Да, возможно, проблема была в том, что они были ужасно пьяны, и утром он вел себя так, будто бы ничего не произошло. Помнится, тогда это сильно ударило по ней. Да, в принципе, как и по любой бы четырнадцатилетней девочке.       Микаса поморщилась, закончив выжимать волосы. Вспоминать о тех годах было неприятно. Аккерман направилась переодеваться, а затем выбивать все говно из своей головы на кухне своего милого соседа — бывшего одноклассника, — с которым она когда-то общалась. Белая оверсайз футболка, обычные домашние штаны. Как-то не хотелось сильно думать о том, что надеть. Можно было наконец расслабиться, и не выглядеть всегда шикарно, боясь оценочного взгляда.       — Заходи. — Дверь открылась довольно быстро. Жан зачесал мокрые волосы назад, одергивая футболку.       Микаса кивнула и вскоре устроилась на уютном кухонном диване. Чуть неловкое молчание спасла пришедшая Аляска, сразу завалившаяся к Аккерман на колени. На подоконнике стояла фотография Жана и его матери.       — Ты застала меня врасплох. Едва из душа. — Повернувшись к ней, Жан мягко поднял уголки губ в улыбке.— Расскажи хоть, раз здесь, как день прошел? — Он вскрыл целлофан острым ножом, выкладывая мясо птицы на разделочную доску. Мусор сразу отправился в урну под кухонным столом.       — Выслушивала одного маразматика, готовилась к большому проекту. А потом занималась реабилитацией алкоголиков. — Последнее вышло как-то агрессивно, плечо стрельнуло болью. — А ты? Татуировки явно поинтереснее моей беготни на кастингах.       — Ну, если бы я их просто бил на протяжении всего дня… А так как студия моя, то приходится тоже бегать по разным вопросам. К тому же, как и у тебя, народу за день предостаточно, все клиенты разные. Часто приходят какие-то левые ребята, и запросы у них: эй, чувак, у меня один фунт, а с тебя целый рукав. — Спародировав одного такого упыря смешным кривлянием, Жан тихо засмеялся. — Порой такое утомляет, но я сам выбрал работать в этой сфере. К тому же, мне нравится. Да и алкашей я не привожу в чувство, скорее провожаю до такси. Как-то было, что один отказывался от обезболивания, но тут же собрался выжрать бутылку водки.       Жан сжал в руке рукоятку ножа и начал нарезать овощи соломкой.       — Все равно получше, чем терпеть этих выскочек, — как-то устало заявила Микаса. — Каждый так и норовит прокричать: «Я актер, а вы — ничтожества!», забывая о банальной человечности по отношению к персоналу. Не раз видела, как некоторые бестолочи могли довести до слез гримеров. — Микаса замолчала. — Слушай, может тебе все-таки помочь?       — Если не совсем устала от таких выскочек, то буду благодарен. Есть уж очень хочется, а так управимся быстрее. — Жан, широко улыбнувшись, положил рядом с собой еще одну доску и нож, продолжая старательно нарезать ингредиенты.       — Мне не хочется просто так сидеть. — Микаса подошла к нему, сразу заглядывая на разделочную доску через его плечо.       — Ладно. — Улыбнувшись, Кирштейн повернулся к Микасе полубоком, а затем сделал шаг в сторону.       Вода для лапши все еще медленно закипала, но Жан лишь поставил рядом сковороду, которую залил оливковым маслом и оставил накаляться ее на медленном огне. Он так и не смог отказать себе, чтобы периодически не бросать короткие взгляды на Микасу. Невольно он подмечал разные мелочи в ее поведении: как пыталась сдуть с лица волосы и слегка морщилась, думая о чем-то своем. Или то, насколько же она была похожа на Леви. Кенни он ни разу не видел, работая на Аккермана, этого не требовалось, но он был уверен, что найдет схожие черты лица и внешности.       — Знаешь, мне тут стало интересно, а вот ты так часто бегаешь по работе, не успеваешь некоторый раз поесть забежать, вечные разговоры с людьми. Как ты выдерживаешь такой ритм? Это же такая нагрузка на организм, нервы…       Аккерман отложила нож, складывая нарезанное мясо в миску.       — Ну, у меня мигрень и… — Она как-то замешкалась, словно ей было неловко об этом говорить. — Несколько лет назад мне поставили булимию. Конечно, приступов у меня сейчас нет, но некоторые глупые привычки трудно выбить из головы. Да и в принципе, я не очень хотела обращаться за помощью. Мне, конечно, прилетело потом знатно от матери моего друга. Ну, ладно. Все мы бываем тупыми иногда.       — Булимия… — Задумчиво подняв взгляд, Жан стал вспоминать значение знакомого диагноза, а затем щелкнул пальцами. — Типа, переедание, а потом вызов рвоты? Должно быть, непросто тебе пришлось. В таких ситуациях всегда важна поддержка. Надеюсь, что сейчас тебе лучше. Сколько тебя знаю, ты всегда была сильной. — Он провел ладонью по влажным волосам и взъерошил их. — На твоем фоне, конечно, моя тяга к никотину и желание нагружать тело спортом — просто ничто.       Кирштейн взял миску с овощами и закинул их на сковороду, где они сразу громко зашипели.       — Мне самой хотелось бы надеяться на то, что я прошла этот этап. — Аккерман натянула улыбку. Конечно, истинных причин начала булимии ей раскрывать не хотелось. Это была та самая конфиденциальная информация, которая не вышла за пределы кабинета ее психотерапевта. Ни Роза, ни Армин или Энни, а уж тем более Эрен и ее семья не знали об истинных причинах начала.       «Пусть так и будет», — всегда думала она, в какой-то степени стыдясь своего диагноза.       — До тряски в мышцах тренировалась только когда проходила курсы. Когда дело доходит до обучения, моя подруга становится железной леди. Иногда даже страшно. А, я же не рассказала про нее. — Вспомнив об этом, она оперлась о кухонный гарнитур. — Энни — она тренер по самообороне. Помнишь Армина? Он учился с нами в параллели. Она выходит за него замуж в ноябре.       Пока по кухне разносился приятный аромат овощей, которые Жан лопаткой распределил по дну посуды и стал обжаривать, он пытался вспомнить этого Армина. Тут возник образ не особо высокого блондина, что также хорошо общался с Микасой, будучи в школе. Только любовный интерес на то время имел лишь к учебным пособиям по профильному уровню химии и биологии.       — Железная леди и… — Тут он тихо хмыкнул, поворачиваясь к Микасе лицом, чтобы не получить по макушке за то, что в детстве называл Армина не слишком приятно, и сейчас это вспомнил. — Ботан? Хорошая, должно быть, парочка…       — Противоположности притягиваются. — Как-то безразлично пожала плечами Аккерман. — Да и он сильно изменился. Стал отличным врачом в столь юном возрасте. Но это объяснимо. Сколько себя помню, он вечно учил что-то с медициной связанное, да и состоятельные родители ему помогали. Вечные репетиторы, курсы. Короче, не парень, а мечта. Любая бы захотела его окольцевать.       — Ну да, я бы сам замутил с таким врачом. Эти ребята много получают за свою работу. И заслужено. — Кирштейн одобряюще кивнул. Нельзя было игнорировать успехи Арлерта. — Знаешь, я думаю о том, чтобы купить автомобиль. Мотоцикл, конечно, удобно, но и не очень. Иногда хочется куда-нибудь кого-нибудь отвезти, но не всегда человек может ездить на мотоцикле.       — Думаю, это хорошая идея. — Микаса задумалась, но, все же, одобрительно кивнула. — У моего… друга тоже есть мотоцикл. А еще Mercedes какой-то там версии, он очень много денег потратил на него. Выглядит, конечно, эффектно.       Микаса подала Кирштейну уже нарезанное мясо.       — Я присмотрюсь. Пока, это только мечты.        Аккерман, вернувшись на диванчик, молча уставилась в окно.       — Знаешь, что? Помнишь мисс Финниган, учительницу по математике? У нее еще характер омерзительный был, она вечно к тебе цеплялась. Ты еще нарисовал с ней рисунок. - Микаса усмехнулась. - После того, как ты ушел, она переспала с каким-то парнем со старшей на год параллели, и ее, вроде, уволили. Ты пропустил все веселье. Директор прямо на нашем уроке ее вывел. Жаль, не сказали с кем именно она спала.       — Ну и ну. Даже обидно, что я пропустил такой цирк. К сожалению, я никак не мог остаться в Кембридже. Мы с матерью уехали в Лондон, чтобы она там работу наконец-то получила после смерти отца. Поэтому… Выбора у меня особо не было. Все равно отчислили по итогу. — Жан как-то расстроено повел плечами.       Он с самого детства не любил оправдываться. В такие моменты появлялось ощущение, что он снова тот парень, который пытается объяснить учителю, насколько тяжело и почти невозможно все успевать из-за того, что твоя мать в депрессии, но тот ничего и слышать не хочет, ведь оценки и знания стоят в приоритете. Отмахнувшись от этих мыслей, словно от пристающей мушки, Кирштейн закинул в кипящую подсоленную воду яичную лапшу, которая стала постепенно размокать в воде.       — Ой, была бы у меня возможность тогда — сама бы уехала из этой дыры. — Аккерман скривилась. — Я даже к семье не приезжаю. Шесть лет уже прошло, собственно, они и не зовут обратно. Да и я не чувствую потребность видеть их, все мои… родные люди находятся здесь. Кстати, как твоя мама? Последний раз, когда мы виделись, она не очень хорошо себя чувствовала.       — Сейчас все хорошо. — Жан оставил все доходить до готовности, помыл руки и, придвинув стул, сел напротив Микасы. — Работает в хорошем ресторане и орет там на своих поваров. Может, чай или лимонад? — Хмыкнув, он сложил полотенце и отбросил его на край стола.       — Давай лимонад. — Аккерман вновь уставилась в окно. Али снова прыгнула ей на колени, плавно выгибаясь. — Это явно больше не твоя кошка. Видимо, ты ей надоел, и она пытается от тебя съехать.       — Да, пускай съезжает. Посмотрим, как она без меня будет. А вообще, она не любит девушек, да и людей в принципе. Ты первая, к кому она сама приходит и дает себя гладить, хотя обычно кидается прямо в ноги.       Кирштейн разлил лимонад по стаканам и протянул один Микасе.       — Держи. — Жан аккуратно присел на подлокотник дивана, оказываясь к Микасе достаточно близко, и начал ласково гладить кошку за ушком. Она в момент замурчала.       — Ну, ничего, я думаю, она переживет. Не знаю, меня всегда любили животные. — Аккерман ехидно улыбнулась, поглаживая кошку по подбородку. Та, в свою очередь, легла на спину и, обхватив лапками ладонь Аккерман, подтянула ее к себе, начиная активно мурчать и покусывать. — Ладно, побуду немного мазохисткой. Как там курица?       — Сейчас узнаем. — Поднявшись, Жан вернулся к плите и перемешал почти приготовленное куриное мясо. — Скоро все будет готово. — Он закинул овощи обратно на сковороду, на этот раз обжаривая все вместе, так как лапша была почти готова.       Буквально через пятнадцать минут на столе уже стояла красивая тарелка лапши в азиатском стиле, а Жан гордо посыпал свою порцию кунжутом, зная, что получилось довольно вкусно.       —Bon appétit, мадам, — подмигнув, Кирштейн сел за стол, поднимая бокал лимонада, — за то, что увела мою кошку.       Микаса усмехнулась, повторив жест Жана.       — Знаешь, очень неплохо вышло. Даже с тем, что я не люблю курицу… Из тебя вышел бы неплохой повар.       — Думаю, что да, вполне себе неплохой. Потянул бы даже на звезду Мишлена. — Широко улыбнувшись, Жан сделал глоток лимонада. Ужин явно приносил удовольствие обоим.