Пока цветет азалия

25. 12. 2010.

      Рождество — семейный праздник. На удивление, в этом году в доме Микасы действительно собралась семья. Роза и ее муж были благополучно отправлены прочь, к ее родителям, пока в их доме заправляли Аккерманы. А если быть точнее, Кенни и Мика. Леви ворчливо ушел спать сразу после ужина, оставив их в компании двух телохранителей.       Ближе к одиннадцати ночи Аккерман вспомнил, что оставил коробку с алкоголем в багажнике машины. Если честно, он не особо понимал, для чего вырядился в костюм Санты, ведь Микаса была уже взрослой для такого. Но, на удивление, это только сильнее подняло ей настроение. Да и странные истории от телохранителя сыграли свое. Оказалось, что у него была очень даже яркая жизнь.       Предупредив, что выходит ненадолго, Кенни хмуро поправил теплую куртку и поплелся в сторону новенького ауди. Вытащив из багажника коробку с коньяком, он вдруг обратил внимание на соседний дом. А если быть точнее — порожки, на которых сидела девушка. Она дрожала то ли от холода, то ли от того, что сильно плакала, агрессивно тыкая в маленькую кнопочную коробочку телефона. Из приоткрытой двери звучала композиция Селин Дион — «Счастливого Рождества». Девушка вдруг злобно засунула телефон в карман тонкого кардигана, громко всхлипывая.       — Смотрю, у кого-то день не задался. — Кенни подошел к соседке, тяжело вздыхая. Стянув с себя куртку, он накинул ее на плечи девушки, садясь рядом. — Меня Кенни зовут.       — Что? — Она поежилась, машинально укутываясь, но почти сразу попыталась снять с себя чужую вещь, второпях попутно вытирая слезы с холодных щек. — Простите. Музыка слишком громко, да? Сейчас, я попрошу сына убавить.       — Нет-нет, все в порядке. Я просто вышел за коробкой, а тут Вы плачете. — Кенни улыбнулся. — Вас кто-то обидел? Не может же такая красивая девушка так горько плакать в Рождество.       Она смотрела на него во все глаза, совершенно забыв, что собиралась сделать, будто услышала речь на неизвестном языке, а затем засмотрелась на его лицо. Небольшие морщинки в уголках глаз, которые только-только начали проявляться, скорее красили, чем старили. А черные волосы с редкой сединой были неопрятно уложены назад. Дернувшись, она смущенно стянула куртку и вернула ему, отрицательно замотав головой, натягивая улыбку.       — Все в порядке. Просто небольшое недоразумение. Муж, он… Он… — Собственный голос подвел ее, и она вынужденно зажмурилась, хоть это и не помогло скрыть едва вновь не сорвавшиеся слезы. — Просто не задалось в этом году что-то.       Всхлипнув, она хотела вернуться в дом, но будто не могла этого сделать. Ее что-то останавливало, и она вновь опустилась на ступеньку, закрывая лицо руками.       — На, выпей немного. Поможет. — Нахмурившись, Аккерман точным движением вскрыл бутылку, протягивая ей. — Давай, не стесняйся. И куртку накинь обратно. Холодно ведь.       Она согласно кивнула, закутавшись вновь в куртку, и сделала глоток, после которого закашлялась. Ее щеки тут же приобрели розоватый оттенок, а пальцы прижались к губам.       — Карла. Меня зовут. — Она тяжело вздохнула, но на выдохе получилось прерывисто. Сделав еще глоток, она зажмурилась. — Ужас. Это так неловко и неправильно. Я самая неудачная мать и жена, которую только можно представить. Сижу сейчас, оставив сына одного, пока думаю, как ему сказать… Прости. Прости, я не должна вываливать на тебя все это. Ты ведь не слушать пришел, извини еще раз.       Она осмотрелась, проверяя, не видел ли ее сейчас кто еще в таком состоянии, да еще и с чужим мужчиной, с алкоголем…       — Да расслабься, не будут же тебя за это наказывать. Я твой сосед, пришел обсудить всякие соседские дела. — Кенни улыбнулся, поглядывая в сторону дома. — Получается, неудачная мать и жена определяется по тому, с кем пьешь на крыльце в рождество? Это кто тебе сказал?       Невзначай коснувшись запястья, Карла натянуто улыбнулась. Аккерман внимательно проследил за ее жестом, слегка сощурившись.       — Я просто не знаю, как ему сказать, что он зря все это время ждал, когда его отец соизволит приехать. Эрен же его любит, а он… Просто в последний момент отказался. Хотела высказать ему все, а не получается. И вот что теперь делать, ума не приложу. Сидеть здесь уже замерзла, а домой вернуться — смотреть в глаза сыну. Он ведь берет с него пример…— От алкоголя щеки Карлы становились все ярче, а вот глаза более влажными, из-за чего могло показаться, что в них отражался блеск плавно падающих острых снежинок.       — Тоже мне, трагедия. Раз его здесь нет — значит, что у него есть дела поважнее сына, который его ждет? — Кенни возмущенно взмахнул рукой, выпрямляясь. Вдруг он заметил тревожно выглядывающую Микасу и подозвал ее к себе. Она тут же вышла на улицу, первым делом обнимая Карлу, а затем послушно встала перед дядей, улыбаясь. — Ты же дружишь с Эреном?       — Ну, да. Дружу, — как-то неуверенно начала Микаса, слегка краснея. — А что?       — Переоденься и заходи в дом. Так уж и быть, разрешаю тебе пойти к нему в гости. — Он улыбнулся, едва заметно подмигивая Карле. — У тебя две минуты. Иначе потом я все отменю, и мы пойдем смотреть и дальше этот скучный фильм с пьяным Роджером.       Микаса тут же перестала улыбаться, убегая обратно в дом, чтобы переодеться.       — Ну, вот и все. — Кенни рассмеялся. — Думаю, с приходом таких гостей ему будет не до того, что какой-то там мудак не соизволил появиться на Рождество.       Карла поднялась, смотря на Кенни с какой-то невероятной благодарностью, будто он сделал что-то невозможное.       — Спасибо, — прошептала она, не отводя от него взгляда. — Правда, спасибо. Я всю голову сломала, размышляя, а ты так просто все решил, что я даже не знаю, как отблагодарить. Пригласила бы в гости, но… Мне даже неловко, что не смогу ничем толком и угостить. Неловко-то как. Муж… Обещал привезти разного к столу, а сам… Выбрал остаться со своей первой женой и сыном. Вот мы и ждали, потом он написал сообщение, и я даже дозвониться до него не смогла. Это ведь неправильно, что я еще и переживаю из-за всего этого. Зато, представляешь, подарок оставил. Только от него. А я едва наскребла… Неважно. Эрен и без того к нему тянется… — Мотнув головой, Карла протянула Кенни бутылку, понимая, что ей на сегодня уже достаточно алкоголя. — Может, хотя бы пирог вынести? Или я передам с Микасой. Мне больше нечем ответить на твою помощь.       — Да ладно тебе. Можешь считать, что я с Микасой плюс один. И угощать меня ничем не нужно, у нас там наготовила всего повариха, а я уже давно наелся. — Кенни взял бутылку из ее рук, делая небольшой глоток. Улыбнувшись, он слегка приложил ладонь к ее плечу, направляя в сторону дома. — Можешь излить мне душу, я сегодня Санта Клаус, как видишь. Добрый. А там делать нечего. Старший племянник дрыхнет, а рассказы телохранителя уже поперек горла, если еще и Мика уйдет, я совсем со скуки умру.       — Не знала, что у нее есть такие родственники. — Карла наконец расслабленно улыбнулась, прикладывая тут же ладонь к губам. — Она очень хорошая девочка. Впрочем, ничего ведь не случится, если они побудут вдвоем. Только, наверное, надо сказать Эрену, чтобы сам там все. Он ведь будет переживать. Наверное, много так говорю сейчас, но это, как мне кажется, всему виной алкоголь. Я совершенно не умею пить.       — Они найдут, чем себя развлечь. — Кенни ухмыльнулся. — Можем побыть здесь, внизу. А они наверху, вряд ли им будет интересно слушать разговоры взрослых. Но, если хочешь, можем пойти к нам. Попробуешь, что готовила наша повариха. Вроде вкусно, но я не гурман. Для меня любая еда, что не пригорела — вкусно.       В дом вошла Микаса, улыбаясь. Тонкое голубое платье, подаренное Кенни совсем недавно, едва прикрывало колени, а черные длинные волосы были наспех уложены.       — Микаса, и что это? — тут же строго спросил он. — Сейчас не июнь, чтобы с голыми ногами ходить.       — Дядя, мне же минутку совсем бежать до дома, я не замерзла… — Она тут же сжала его ладонь, жалобно смотря ему в глаза, тихо добавляя: — Ну, пожалуйста! Я хотела, чтобы было красиво. А с колготками стремно! Ты же не заставишь меня выглядеть глупо в его глазах?       Кенни закатил глаза, хмыкнув.       — Иди уже, но если заболеешь — я тебе всю плешь проем, что предупреждал. — Он строго пригрозил ей, но Микаса быстро чмокнула его в щеку и, громко топая, побежала наверх к своему другу. — Они в таком возрасте все одинаковые? Моя сестра была такая же. Готова была из кожи вон вылезти, чтобы побыть красивой даже тогда, когда это неуместно.       — Девочки? Думаю, да. Если мальчик понравился, тогда уж все в ход пойдет: красиво одеться, макияж, привести в порядок волосы… — Карла сняла резинку и перезавязала ею более распущенный хвост, перекинув его вперед через плечо. — Никогда бы не подумала, что она решит действовать первая. Хорошо, что они оба достаточно воспитаны, чтобы я не переживала о том, чем они будут заниматься. Так что ты предлагал? Я не против составить компанию на этот вечер.       Карла вновь улыбнулась, смотря на Аккермана, чуть одергивая рукава кардигана.       Внимательно проследив за тем, как она убирала волосы в хвост, уголок его губ дернулся. Улыбнувшись шире, Аккерман перевел взгляд на скромное убранство дома. Сломанная ручка на комоде, висящие чуть ли не на соплях картины и полки. Одна дверная ручка была совсем неумело прикручена какой-то проволокой скорее всего самой Карлой.       — Где у тебя тут можно сесть и наговориться вдоволь? Гостиная, думаю, подойдет. И сразу спрошу, не против ли ты сигарет, или мне, все же, выходить на улицу для перекура?       — Я уже привыкла к запаху табака, так что, если чуть приоткрыть окно… — Она явно смутилась, заметив, что Кенни осматривал дом, но, одернув себя, потянулась к высокому окну, выставляя микро-проветривание. — Не нужно бегать на улицу, все совершенно нормально. Можешь угощаться, если что приглянется. Эрен все равно стащил в свою комнату салат, но остались закуски. Сейчас. Я достану бокалы.       Засуетившись, Карла открыла шкаф и привстала на цыпочки, чтобы достать два хрустальных бокала с верхней полки.       — Что ты там говорила про пирог? — засмотревшись на ее ягодицы, спросил он, попутно доставая сигарету из пачки, тут же поджигая ее. — Я был бы не против кусочка.       — Да, конечно. — Поставив бокал на стол перед Кенни, Карла сняла белоснежное полотенце с блюда, на котором расположился ароматный, хоть и подостывший румяный пирог. Корочки с одной стороны были аккуратно отрезаны и так остались лежать, прижатые к краям. — Вот ведь… Успел-таки и его урвать с собой.       Усмехнувшись, она быстро отрезала щедрый кусок и протянула его Аккерману на блюдце. Хотя бы посуда в этом доме была начищена до блеска, ведь Карла не могла себе позволить экономить на таком.       — Очень даже вкусно. — Кенни отломил немного пирога, вкус которого тут же смешался с сигаретой. — Пей, не стесняйся. И рассказывай, что за Санта-Барбара. Я, хоть и совсем незнакомый, но секреты хранить умею. Так вот, твой муж, получается, сейчас со своей бывшей. В тот момент, когда у него здесь семья. Как-то не вяжется, почему он до сих пор твой муж.       — Да брось, это пирог на скорую руку. Были бы продукты, я бы приготовила что-нибудь куда вкуснее. — Расправив довольно плотную юбку, Карла опустилась на стул и обреченно вздохнула, переплетая пальцы. Уходить от темы у нее получалось не очень хорошо. — Я боюсь, что… Не хочу, чтобы развод как-то отразился на нашем сыне. У него ведь должно быть правильное представление о семье. Так ведь нужно — отец и мать. Да, Гриша бывает, что навещает свою бывшую жену, но ведь это не так часто. У него там сын тоже. Я разозлилась на него, но он не обязан лишать своего старшего сына внимания. Просто в этот раз он пообещал уже не мне, а Эрену. И тот ждал. Со вчера. А я никак не смогла его уговорить зайти хотя бы на пять минут.       — Это работает в случае, когда отец адекватен. — Кенни нахмурился, стряхивая пепел в пепельницу. — Тебе самой нормально понимать, что твой муж сейчас с другой женщиной? Это как вообще? А твой сын, который видит это? Думаешь, это не отразилось на нем? Отец бросает все, чтобы идти сидеть со своей бывшей и старшим сыном. Я понимаю, если бы он общался с ребенком, водил его куда-то. Или их вдвоем, но, по твоим словам, он еще и к бывшей ходит. Это хороший повод задуматься. Я говорю это с позиции мужчины. Для меня такое поведение — ненормально. Зная, что твоей жене не из чего сделать нормальный пирог, а не на скорую руку, ты шляешься где-то…       Кенни возмущенно покачал головой, разливая алкоголь по бокалам, и после откинулся на диване, элегантно потягивая его.       — Но ведь… Я всего лишь стараюсь, чтобы все выглядело, как в нормальной семье. Даже не хочу знать, чем он там занимается с Диной. Он проводит время с Зиком. Да, уделяет ему больше времени, но ведь и Эрен видит, что… — Карла поднялась и принялась расхаживать по комнате, после чего взяла бокал и опустилась на диван рядом с Кенни, некоторое время наблюдая за тем, как он пил. От больших глотков она закашлялась и принялась сразу вытирать ладонью брызнувшие слезы. — Подавилась, не умею пить. Но… Считаешь, я все не так делаю? Поэтому так все? Да? Я же не могу лишить сына семьи, отца… Пусть и такого. Поэтому ведь он изменяет, да? Наверное, что-то во мне не так, раз к ней он с такой радостью всегда, а со мной… Я ведь не… — Она всмотрелась на лестницу, прислушиваясь, но все было вполне тихо. — Не понимаю, чем я хуже ее.       — Потому, что ты терпила, — тут же отчеканил Кенни. — Я могу говорить сейчас грубо, ты главное не обижайся, но тебе самой нравится так жить? Он, я так посмотрю, совсем нихрена здесь не делает. Все на соплях держится. Денег нет, еды нет. Под полу-лысой елкой еле-еле два подарка. Карла. Так жить нельзя. Почему ты это терпишь? Поэтому рукава все время дергаешь, или стыдно синяками светить? Ты очень красивая женщина, и так загибаешься здесь. Тебе самой не жаль, что посадила себя в клетку?       — Я ведь… — Она сделала очередной большой глоток и прижала ладонь к губам, зажмурившись, после чего отставила бокал на маленький столик. — Но ведь нельзя разводиться. А как же семья? Как же то, что нужно пытаться выстраивать все и… И ведь Эрен, он… Что он скажет? Это же… Кому я нужна такая буду? Марта… Она вот, и у нее получилось. Они не развелись. Она говорит, просто потерпеть, а потом… Наладится. А я терпеть так устала. Еще и ведь знаю, что он каждый раз с этой изменяет, и так давно. Из-за нее сюда переехали из Германии, а мне там так нравилось, Кенни. — Она посмотрела на него сияющими глазами, в которых на короткий миг блеснуло что-то мягкое, нежное. — Если пьяный возвращался, так куда я денусь? Эрена лишь бы запереть успеть и лишнего не пискнуть. Уйти же не могу. Я кому нужна с сыном буду? А если и Эрен его выберет? Я не знаю уже, что мне делать. Сама же вижу, что он скотина, которому плевать на нас.       Вновь закрыв лицо руками, Карла бесшумно вздрагивала, не издавая ни звука, словно уже привыкла к такому — прятать слезы.       — Себе, как минимум, нужно быть нужной. — Тяжело вздохнув, он поставил на столик пустой бокал и затушил сигарету, после чего притянул ее к себе, подбадривающе гладя ее по плечу. — Не Марта здесь живет, Карла. А ты. Такие люди не меняются, они как были скотинами, так и останутся такими. Человек, который поднял руку на женщину — никогда не перестанет это делать. Разводись, найди работу. Живите для себя. А твой сын должен будет понять. Либо сейчас, либо когда-нибудь потом.       Карла рвано вздохнула, а после прижалась к Аккерману, обнимая, утыкаясь носом в его грудь. Она будто и не знала никогда даже такой малой поддержки, из-за чего сейчас находилась в каком-то смятении. Однако такая близость мужчины, способного рассуждать здраво, успокаивала, из-за чего Карла тут же принялась вытирать слезы, начиная улыбаться.       — Я теперь точно у тебя в долгу. Еще и футболку, кажется, тебе немного запачкала. — Смахнуть разводы от слез не получалось, но Карла все равно пыталась это сделать. — Мне даже за помощью обратиться не к кому. Эрен… Я запихнула его на все занятия, которые только было возможно, чтобы он не видел, что творится дома. Вдруг бы и ему доставалось. Только ты прав. Мне и впрямь надо начать задумываться о себе. Я так давно даже не красилась. А ведь когда-то знала, что на меня постоянно засматривались. Представляешь?       Улыбнувшись, Карла сжала ладонь Кенни своими элегантными пальцами, держа их на его ноге.       — Думаю, засматриваются даже сейчас. Я ведь засмотрелся. — Он улыбнулся, целуя тыльную сторону ее ладони. — Тогда раньше, наверное, парни делали все, чтобы получить хоть крупицу внимания такой прелестной дамы. Я в этом уверен.       Карла едва заметно вздрогнула, а ее щеки чуть покрылись легким румянцем. Возможно, впервые за долгое время. Уж точно она никогда не позволяла себе раньше даже смотреть в сторону других мужчин.       — Мне тогда едва ли восемнадцать исполнилось, Кенни, жизнь после этого меня стороной обходила. Но то, как парни ухаживали, это я помню. — Она засмеялась, стараясь быть тише. — Но точно уж поцелуй от Санты я не получала.       — А хотела бы? — тут же спросил он, садясь более расслабленно. — В Рождество Санта исполняет любые желания. Без шуток, я говорю абсолютно серьезно.       — Мы ведь не дети, верно, чтобы отказывать себе в желаниях? И уж тем более в такой день. — Карла поправила волосы Кенни, улыбаясь при этом, блуждая взглядом по его лицу, изучая каждую черточку, непроизвольно увлажнив при этом губы. — Не вижу смысла в ограничениях. Может, завтра я тебя уже не увижу, а может, это наоборот будет стимулом заглянуть еще раз. Должна же я хоть раз в жизни принять верное решение.       Хмыкнув, Кенни притянул ее ближе, достаточно нежно касаясь ее губ, а затем углубляя поцелуй. Руки переместились на хрупкую талию, слегка сжимая ее. С каждой секундой его действия становились все более и более напористыми, рука опустилась вниз, залезая под юбку, сразу же оглаживая холодное бедро. Проследив за ее реакцией, он поднял руку выше, проводя по ткани трусов. Два пальца ощутимо прижались ко входу во влагалище, но затем поднялись выше, начиная мягко водить по клитору.       Прерывисто вдохнув в себя воздух, Карла прикрыла глаза, крепко сжав плечо Кенни и быстро сглотнув. Она позволила себе оттянуть его волосы, чтобы вновь поцеловать, вложив в это действие все свое потаенное желание, давая тем самым свое полное согласие на его действия.       Только едва ли она начала теряться в мыслях и разгорающихся чувствах, как быстро отстранилась, резко одергивая юбку и прижимаясь губами к пустому бокалу Кенни, оставленному на столе.       — Микаса! — Она силилась улыбнуться, но замолчала из-за того, как звучал ее собственный голос.       — Я хотела спросить, можно ли нам немного алкоголя… — смущенно спросила она.       — Зачем это вам алкоголь? — Кенни повернулся к ней. Благо, что диван стоял спиной ко входу.       — Попробовать. Он вкусно пахнет, — тут же ответила Микаса и, услышав, как спускается Эрен, она спешно добавила: — Я никому не расскажу.       — Мам, ты же обещала, что сегодня разрешите немного. — Стоя позади Микасы, хмурый и взъерошенный, как весенний воробей, Эрен рассматривал перила, за которые держался. — Можно ведь поделиться с Микасой? Она говорит, тоже никогда не пробовала. А ведь Рождество… Я обещаю довести ее до дома, если что. И мы возьмем немного пирога, чтобы не на голодный желудок.       — Ну… — Карла замялась, разглаживая юбку, а после повернулась к Кенни, говоря почти шепотом: — У меня только кислое и дешевое вино, не думаю, что такое стоит пробовать девочке.       — Пацан, принесешь мне из бардачка кошелек по-быстрому, и я организую вам алкоголь. — Кенни протянул ему увесистую связку ключей, ухмыляясь. Эрен удивленно вдохнул, рассматривая брелок. — Иначе не разрешу. Слишком уж крепко для детей.       Мгновенно воодушевившись, он кивнул Микасе, что сейчас все будет, и, взяв ключи, шустро выскочил на улицу, едва не забыв всунуть ноги хотя бы в тапки. Повозившись с ключами, а после и с открытием бардачка, Эрен быстро вернулся и, плотно сжимая губы, немного недоверчиво протянул принесенное Аккерману.       — Все. Я все сделал, как просили, принес. — Он смотрел на Кенни, ожидая то ли выполнения обещанного, то ли ожидая какого-то обмана, что его отправят куда-то еще, а в итоге ничего они и не получат.       — Молодец. — Улыбнувшись, Кенни взял открытую бутылку и, немного разбавив ее содержимое водой, попробовал на вкус. Чему-то кивнув, он цокнул и вручил им бутылку. — Микаса, я тебя учил тому, как пить такие напитки.       — Да. По чуть-чуть. — Аккерман кивнула, отходя к лестнице. — Спасибо!       — Спасибо! — Наконец улыбнувшись, Эрен уверенно держал бутылку, чуть прижимая к себе, и уже хотел подниматься наверх, как хлопнул себя по лбу и прихватил пирог. — Мика, там бокалы, достанешь? Не из горла же нам, как невоспитанным.       — А, да. — Тут же смутилась она, доставая чистые бокалы, и по быстрому стала уходить, напоследок добавляя: — Ну, мы наверху будем! Все, что надо мы уже взяли. У нас там игра.       — Да-да. — Кенни отмахнулся, наблюдая за тем, как они поднимались наверх, а затем хлопнула дверь его комнаты. — Сын похож на тебя.       — Радует, если так. Надеюсь, что только внешне, а наполнение будет отличаться и от меня и от его отца тем более. — Карла улыбнулась, отставляя бокал, который вертела до сих пор в руках.       — Желаний для Санты не осталось? — Кенни ухмыльнулся. — Раз Мика дала понять, что они не спустятся — значит так и есть. Мы можем продолжить, либо вскрыть новую бутылку и напиться.       — Не нужно начинать новую. Мне вполне хватило уже выпитого. — Карла провела пальцами по волосам, многозначительно улыбаясь, и крепче завязала сползшую резинку. — Мне ведь не обязательно озвучивать все, так?       — Прямо здесь? — Кенни улыбнулся, все же открывая новую бутылку, чтобы разлить по бокалам порцию. — Пей. Для храбрости.       — Да я и не волнуюсь. — Хмыкнув, Карла все-таки отпила из бокала, сразу же жмурясь, чуть закашливаясь. Затем и еще, будто это окончательно избавит ее от непрошеных мыслей о правильности своего поведения. Ведь примерные жены так не поступают — не бросаются в объятия первого встреченного мужчины, пусть и очень соблазнительного, сильного, внимательного… Постепенно она расслаблялась и вскоре сама притянула Кенни к себе, утягивая сразу в поцелуй. — Только не здесь. Идем.       Она поднялась, улыбаясь, и потянула Кенни за руку.       — Да ладно тебе, это был просто повод дать тебе хлебнуть еще больше вкусного, дорогого алкоголя. — Ухмыльнулся Кенни. — Отведешь меня в кладовку? Прямо как в подростковые годы.       — Кажется, ты потратил на меня за это короткое время больше, чем мой муж за всю свою жизнь. — Она рассмеялась, но вышло как-то печально. Взглянув еще раз на лестницу, Карла хмыкнула и повернула ключ в небольшую комнату, сразу закрывая этим же ключом за ними дверь. — В спальню не могу, извини. Не лучшее место по многим соображениям.       Она прижалась к Кенни, сразу целуя, обвив руками его шею. Громко вздохнув, он ответил на поцелуй, но вскоре отстранился, чтобы расстегнуть и снять ее кофту. Когда она отлетела в сторону, он занялся тонкой майкой, медленно приподнимая ее, проводя ладонью по оголенным бокам.       — Может, просто не… — Она сжала его руку, останавливая, чтобы не лишаться оставшейся одежды, прикрывавшей тело, но все же почти сразу отпустила, кивнув. Под слабым светом из небольшого окошка под потолком теперь он мог видеть следы на ее теле, вызывающие стыдливое смущение у Карлы.       Учащенно дыша, она провела пальцами по торсу Кенни, принимаясь расстегивать ремень.       — Карла. — Он нахмурился, останавливаясь. — Ты стесняешься Санты? Может, он хочет видеть все.       — Если хочешь… Но ничего особенного не увидишь. — Карла усмехнулась и, позволив снять с себя майку, расстегнула молнию на юбке, после чего она упала к ногам.       — Ну, почему же? По-моему, я вижу женщину очень даже ничего. — Внимательно рассмотрев синяки, он развернул ее спиной к себе, расстегивая лиф. Когда он упал на пол, Аккерман прижал ее ближе, оглаживая ее живот, а затем и грудь, слегка сжимая ее.       — Правда? — Она запрокинула голову, прикрывая глаза, накрывая своей ладонью его руку. — Повторишь еще, чтобы я поверила, что нравлюсь? Это приятно слышать от тебя.       Она расслаблялась в его руках, отбрасывая в сторону сомнения, только улыбаясь.       — Нравишься. — Он начал целовать ее шею, сжимая грудь более настойчиво. — Думаю, это можно почувствовать.       — Можно. — Будь здесь больше света, он бы точно заметил, как покраснели ее щеки. — Как и можно считать за желание, что я тебя хочу.       Развернувшись к нему лицом, она прижалась к его губам своими, начиная стягивать с него одежду. Ремень поддался достаточно быстро, и рука Карлы ловко проникла внутрь, сразу сжимая.       Подхватив ее за бедра, он усадил ее на небольшую тумбу. Включил свет и стянул с себя футболку, возвращая ее руку обратно.       — Было ведь больно. — Она осторожно касалась открывшихся ее взору шрамов. Подушечки пальцев прошлись по груди, повторили форму довольно крупного, грубо зашитого и затянувшегося не лучшим образом, он уходил ниже к животу. Карла даже забыла, что и сама сидела сейчас перед ним обнаженная, изучая каждый сантиметр его тела. — Я не хочу знать их историю, но хотелось бы не видеть новых.       Она подняла взгляд на Кенни, а после поцеловала тот, что виднелся на его плече.       — Все не так просто. — Он подмигнул ей, придвигая ее за бедра ближе. Стянув с нее трусы, он снова сжал ее грудь, поочередно целуя и прикусывая каждую. Его рука снова прошлась по ее промежности, сразу же входя внутрь одним пальцем.       Втянув воздух носом, Карла невольно сжалась, но тут же позволила себе расслабиться, обнимая Кенни, прижимаясь к нему, касаясь губами мочки его уха.       — Из их комнаты ничего не слышно, — произнесла она, когда следующее его движение буквально заставило ее приглушенно, тихо простонать.       — Смотри, как бы отсюда ничего не было слышно. — Усмехнувшись, он добавил второй палец, начиная двигать ими активнее, прижимая большой к клитору.       Она едва успела плотно сжать губы, не проронив ни звука, только зажмурившись и сладко промычав, продолжая сжимать его плечи.       — Я постараюсь. Быть тише.       Опустив руки ниже, она справилась с пуговицей на его штанах и с молнией, но тут же вынужденно откинулась назад, прогибаясь и плотно закрывая рот ладонью.       Решив, что уже достаточно, он стянул ее на пол и повернул спиной к себе, заставляя упереться руками в тумбу. Оглаживая ее ягодицы, он сжимал их, слегка раздвигая, упираясь при этом пахом, а затем снова несколько раз вошел пальцами, слегка шлепнув напоследок по ее промежности.       — Как давно в последний раз у тебя был секс? — хрипло спросил Кенни, вскрывая упаковку презерватива, который достал из кошелька еще в гостиной.       — В этом году. Весной. — Она замолчала, все еще дыша ровно, хоть по ней и было заметно приятное волнение. — Случайность. Его я давно не привлекаю, и Эрен вырос. А тогда он… Я не хочу об этом. Это не секс.       — Тогда забудь об этом. — Кенни поцеловал ее плечо, натягивая презерватив. Отстранившись, он дразняще провел головкой по клитору, но после усмехнулся, медленно входя внутрь.       Крепко сжав пальцами края тумбы, Карла прогнулась, неспешно двигаясь.       — Хочу помнить только тебя, — произнесла она, почти хныкнув, сильнее двинувшись ему навстречу.       — Не спеши. — Он продолжал двигаться достаточно медленно, совершая размашистые точки. Характерные звуки заполнили комнату, в которой, казалось, повысилась температура воздуха. — Сдвинь ноги сильнее.       Послушавшись, она опустила голову при этом, закусывая губу так, чтобы после не осталось видимых следов. Правда, почти сразу она дрогнувшими пальцами вцепилась в тумбу, чтобы держать равновесие.       Кенни сжал ее ягодицы, слегка шлепнув по ним, из-за чего на мягкой коже остался легкий красный след. Темп стал более рваным, но вскоре он остановился на чем-то одном, наваливаясь на нее. Ладонь на шее слегка сжалась, заставляя Карлу прогнуться сильнее.       Сипло всхлипнув, Карла не успела сообразить, чтобы зажать рот, из-за чего слабый стон все-таки сорвался. Она заткнула себя ладонью, вынужденно прикусывая палец. Только частое дыхание и дрожь в теле выдавали ее состояние.       Он выпрямился, сжимая ее талию. Толчки стали грубее, от чего громкие шлепки могли легко их выдать. Правая рука опустилась ниже, начиная активно массировать клитор.       Возможно, она и хотела бы что-то сказать, но приходилось сильнее зажимать себе рот, хоть даже и так стоны изредка прорывались. Карла сжалась, напрягаясь всем телом, прежде чем обмякнуть, протяжно выдохнув и продолжая крепко держаться.       Улыбнувшись, он поставил ее в более удобную для себя позу, двигаясь в том же темпе, но уже позволяя себе расслабиться. Вздрогнув, он застыл, тяжело выдыхая.       — Все в порядке? Ты какая-то слишком молчаливая.       — Не издевайся. — Она улыбнулась, начиная неторопливо собирать свои вещи, пытаясь поскорее одеться, хоть руки и подрагивали. — Если бы я не сдерживалась, нас бы услышали даже соседи.       — Какая была бы трагедия. Все бы узнали, как хорошо ты отомстила мужу-дебилу. — Он усмехнулся, выкидывая презерватив в пакет с каким-то строительным мусором, после чего завязал его, и застегнул штаны. — Пакет выбросишь, скажешь, что убиралась в чулане.       — Посчитали бы меня развратной и распущенной. Мужа нет, а я привожу в дом другого мужчину. — Одевшись, она уткнулась лбом в его грудь. — А ты что считаешь? Я ведь имела право на удовольствие. Тем более, что ты такой…       — Я считаю, что это честно. А еще лучше было бы приковать его к трубе, чтобы он смотрел и страдал. — Кенни ухмыльнулся, коротко чмокнул ее в губы и надел футболку. — Вернемся распивать спиртное и дальше?       — Я бы хотела, чтобы когда-нибудь ему все вернулось. Но ты мне помог прийти к мысли, что я больше не хочу возвращаться к тому, как все было, не хочу больше насилия над собой. Так что, спасибо тебе. Пойдем, выпьем, раз уж это самое приятное Рождество за последние десять лет точно. И ты… Я уж думала, что отключусь за это время. И где ты был вообще раньше… — Она блаженно улыбнулась, проводя пальцем по руке Кенни, выключая свет и открывая дверь.       — В Лондоне. — Он рассмеялся, выходя из комнаты. Разлив алкоголь по бокалам, он задумчиво нахмурился. — Знаешь, у меня есть предложение. Специфичное.       Подтянув под себя ноги, Карла приняла бокал, медленно потягивая из него, касаясь отвлеченно распущенных волос, что без резинки теперь закрывали ее плечи.       — И что же ты хочешь предложить мне, специфичнее спонтанного секса в кладовке? — Она улыбнулась, водя пальцем по бокалу, всматриваясь в густые и красивые капли, стекающие по стеклу.       — Ты оказалась интересна мне и вне секса, как человек. Такое иногда случается, — начал Кенни, отпивая немного. — Я предлагаю тебе отношения. Своеобразные. Я слишком занятой для того, чтобы быть с кем-то постоянно и ходить на свидания каждые два дня. У моей работы есть много нюансов, которые в любом случае не позволят такое поведение, но если согласишься — я буду помогать. Деньгами, связями, чем хочешь. Хоть приставлю к тебе человека, который будет таскать за тебя пакеты. Устрою развод как можно быстрее. Если откажешься — настаивать не стану. Просто предлагаю.       — Если поможешь с разводом, я не могу отказываться. Да и это будет нелогично, в моем-то текущем положении. Гриша приедет наверняка завтра, я посмотрю, как будет лучше — сказать сразу ему или же просто прислать документы. Останется рассказать Эрену о разводе. — Карла вздохнула впервые за долгое время так спокойно и улыбнулась, чуть краснея. — Ты мне нравишься, а лишних вопросов от меня не будет. Расскажешь то, что посчитаешь нужным. Да и Микасу я столько лет знаю, конечно же ее семья не может быть плохой.       — Но я предупреждаю, что рано или поздно придется переехать в Лондон. Допустим, как твой сын закончит школу. А до этого придется видеться достаточно редко. У меня нет возможности постоянно приезжать в Кембридж. — Закурив, он сел на диван, кладя ногу на ногу, и позвонил кому-то. Через несколько минут в их дверь постучались. — Это мой работник.       Кенни поднялся, выходя на улицу. Дав несколько распоряжений телохранителю, он вернулся в дом.       — И есть у тебя предположения насчет меня? — Кенни усмехнулся, снова садясь на диван. — Или ты не позволяешь себе об этом думать?       — Лондон, значит… — Она задумалась, словно именно это было главным, о чем приходилось размышлять. — Думаю, ему там понравится, а мне уж точно лучше, чем жить среди женщин, поддерживающих Гришу, но не меня. Знаешь, никто из них ни разу не вызывал полицию. Теперь уж не придется. — Она усмехнулась, делая глоток. — Мне кажется, твоя деятельность не из тех, которую так просто обсуждают. Но хотелось бы просто верить, что буду видеть тебя живым. Это ведь возможно? Иначе будет как-то слишком несправедливо: влюблюсь в тебя…       Она чуть нахмурилась, а после сжала ладонь Кенни, улыбаясь, давая понять, что в какой-то мере согласна на его условия.       — Ну, я как таракан. Сорок шесть лет жил, столько же проживу и дальше. — Кенни усмехнулся, мрачнея. — Но ты должна будешь быть внимательнее. Я ничего не стану тебе говорить о происходящем, и о своей деятельности ради твоей же безопасности, но это не значит, что ты будешь сидеть дома и наслаждаться деньгами, падающими с неба. Я говорю это потому, что привык говорить все так, как есть. Как только вы переедете в Лондон — придется выходить в свет со мной. Говорить с людьми, с которыми не особо хотелось бы контактировать даже мне. И такое мелькание в медиапространстве влечет за собой последствия. Даже если бы я очень сильно захотел окончательно скрыть отношения — не смог бы. Определенный риск есть, и даже очень большой, в моей жизни было достаточно примеров. Учись заговаривать людям зубы, тянуть время и уметь поддерживать разговор, а остальное — уже моя забота.       — Кенни. Деньги никогда не падали мне с неба. Я привыкла, что каждый пени дается не так уж просто. И это я понимаю. Остальное же… Я ведь могу подумать хотя бы день, прежде чем дать четкий ответ, взвесив все? Это непростое решение, сам понимаешь. Но я не отказываюсь, лишь день, чтобы принять решение на всю оставшуюся жизнь. Думаю, это разумно. — Она отставила бокал, садясь ровно, смотря Аккерману прямо в глаза.       — Конечно, — тут же ответил он, допивая остатки алкоголя. — Но я тебя никогда не обижу, и в обиду не дам. Ты можешь полностью положиться на меня. Единственный минус, думаю, мы никогда не сможем заключить официальный брак, но в случае расставания все подарки останутся у тебя, будь то машина, бизнес или дом.       — Ты решил испугать меня отсутствием официальной бумажки и возможными подарками? Я думаю о другом, Кенни. О том, что все придется перестроить в жизни, и справлюсь ли я, как это отразится на сыне… Да, я из тех, кто думает о будущем своего ребенка, и ты, уверена, понимаешь меня в этом вопросе. — Мягко улыбнувшись, она прижалась к нему плечом, быстро целуя. — Неужели вот настолько я тебе понравилась, что предлагаешь мне все это?       — Считаешь, что не можешь так сильно понравиться? — Кенни улыбнулся. — Я должен был об этом предупредить. Твой сын рано или поздно поймет, твое дело уже — сказать сразу или сохранить в тайне. В это дело я лезть не буду, и мешать вам с сыном тоже. Да и к такой жизни ты привыкнешь очень быстро, уж поверь мне. Собственный бизнес, качественная одежда, спа, массажи всякие. Выглядеть прекрасно — тоже тяжкий труд. Я познакомлю тебя кое с кем, думаю, с ней ты быстро во все это втянешься. Джаннет. Она мать Армина. Удивительно, не так ли? На самом деле не особо. Наши семьи давно дружат, и вам повезло поселиться здесь. Квартал охраняется двадцать четыре часа в сутки, даже если это не особо заметно. Все ради сохранности самых уязвимых частей семьи. Так что я понимаю, что твой ребенок будет стоять выше меня. Так и должно быть. Но и ты учти, что племянница и племянник — самое дорогое, что у меня осталось. Мои прошлые партнерши не понимали этого, и на этом фоне начинался конфликт. Быть выше семьи никогда не получится, но встать на ту же степень важности — очень даже.       — Я люблю Микасу. Чудная девочка, и крайне рада, что Эрен сдружился с ней. Ему не так-то просто всегда давались знакомства, а тут действительно повезло. — Карла поправила чуть сбившуюся футболку Кенни и приложила ладонь к его груди. — С родителями Армина я виделась редко, когда они подвозили Эрена с ночевки. Армин говорил, что они всегда очень занятые, поэтому детям и нравится проводить время со мной. Да и мне. Гриша не рисковал меня трогать при них. Наверное, это прозвучало эгоистично. Но всё равно я люблю их всех, как своих. Они же дети, нуждаются в тепле, защите…       Смягчившись, Карла нырнула в объятия Кенни, вздыхая.       — Я бы хотела попробовать, и чтобы все получилось. Понимаю, что будет трудно, но тебе я верю. Уж точно ты не кажешься мне хуже Гриши. Даже сравнивать вас не хочу.       — Если хочется, то точно получится. — Он протянул ей бокал. — Ты пей.       — Я так скоро отключусь, ты принес очень много эмоций за один вечер. — Рассмеявшись, она натянула на себя плед, прижимаясь к Кенни. Сделав еще несколько глотков, Карла прикрыла глаза на несколько секунд. Находясь, возможно, впервые за долгое время в спокойной обстановке, уверенная в собственной безопасности, она достаточно быстро уснула, разморенная алкоголем и теплом, исходящим от Аккермана.       Прождав еще несколько минут, он переложил ее голову на подушку, как раз тогда, когда вернулся телохранитель. Отклеив от скудного подарка от имени Карлы этикетку, он приклеил ее на ту коробку, которую притащил работник, и спрятал ее в то же место. Тихо поднялся наверх и постучал в комнату, откуда слышался смех.       — Микаса, я возвращаюсь. Можешь остаться здесь, но если я утром проснусь, и тебя не будет в доме — я больше не разрешу тебе так уходить в гости. И никаких глупостей.       Аккерман младшая выглянула, счастливо улыбаясь.       — Хорошо, дядя. Спокойной тебе ночи.       Кенни лишь потрепал ее по голове, желая сладких снов, и удалился.       — Представляешь, Эрен. Мне разрешили остаться до утра! — Микаса плюхнулась на кровать, наблюдая за тем, как сидящий на полу Йегер показушно собирал какую-то странную штуку. Бутылка алкоголя успешно была выпита вплоть до последней капли, из-за чего их мысли были достаточно спутанными, а на лицах виднелся сильный румянец.       — Это… — Он пристально уставился на деталь, которой никак не находилось места. — Это реально круто. Можешь ночевать в моей комнате, если хочешь. Я возьму одеяло у мамы, только подожди. — Поднявшись, Эрен улыбнулся, плохо скрывая то, что и самому все это нравилось, но точно не собирание старого конструктора, найденного под кроватью. — Надо было сказать дяде Кенни, что я доведу тебя утром, и ничего не случится.       — Да ладно тебе, Эрен. Хочешь понравиться моему дяде? — Микаса улыбнулась, ложась на живот и утыкаясь в его совсем старенькую игровую консоль, которая скорее всего досталась ему от старшего брата. Словно специально, она начала махать ногами, изредка бросая короткие взгляды в его сторону. — Вот у меня есть подарок. Завтра же ярмарка, дядя дал мне много денег. Давайте сходим, поедим пирожных? Можем взять еще твоей маме что-нибудь, ей же совсем подарков не досталось…       — Не понравиться. — Он нахмурился, поджав губы и смотря на Аккерман исподлобья, понимая, что она буквально прочла его мысли. Прочла мысли… А если заметила все взгляды Эрена, ведь у него совсем не получалось оторваться от нее? — Может, немного если. Просто так бы поступил любой — проводить девочку до дома. Я тоже подарю тебе кое-что. Но завтра. Хорошо? Сегодня еще не могу, надо доделать.       — Хорошо. — Она улыбнулась, хитро начиная замышлять что-то. — Я тут уровень пройти не могу. Поможешь? Это тот, с лавой.       — Так проще простого! — Приободрившись, что Микаса просила его о помощи, Эрен присел рядом. — Ты обратилась по адресу. Я этот уровень прохожу на раз, и… — Он выгнул бровь, когда всмотрелся в мигающий результат пройденного уровня, и повернулся к Микасе. — Он ведь уже пройден.       Она тут же вытянулась, приближаясь к его губам. Мягко коснувшись их, она застыла в смущении, не особо понимая, что нужно было делать дальше. Алкоголь в ее организме подбавлял смелости даже с тем, что был разбавлен. Немного подумав, она чуть сжала его нижнюю губу, прикрывая глаза.       Эрен дрогнул от такой внезапности и чуть было не отстранился, но, не догадываясь зажмуриться, совсем неумело попытался ответить на поцелуй. Только поняв, что, возможно, делал что-то не так, отстранился, продолжая смотреть на Микасу.       — А я… Я ни разу не целовал никого, — выпалил он быстро, словно извиняясь за ошибки, которые мог совершить за этот короткий период, который вдруг показался таким долгим и приятным. — Извини.       — Тебе не понравилось? — тут же спросила она, ложась на спину и приподнимаясь на локтях. — Не нужно было, наверное…       — Почему ты так решила? — Он замотал головой, отрицая такое глупое допущение. — У тебя такие губы мягкие, теплые. И пахнет от тебя вкусно. Хочешь… Я бы хотел еще раз попробовать. Только я не знаю, как правильно, чтобы нравилось. Но мы ведь можем научиться.       — Хочу. — Она взволнованно поджала губы, смотря на него снизу вверх. — Мне встать, или мы можем лежа?       — Давай лежа. Только подожди. Я кое-что проверю. — Поднявшись, Эрен растрепал и без того уже торчащие во все стороны волосы.       Открыв тихо дверь, он выглянул в гостиную. Заметив, что мать премирно спала на диване, Эрен прихватил из шкафа в комнате родителей одеяло и юркнул обратно в свою, широко улыбаясь, словно добыл мамонта на первобытной охоте.       — Теперь ты точно не замерзнешь ночью. А еще мама спит, что ее уже и не разбудить будет до утра. — Повернув в двери хлипкий замок, он бросил одеяло на стул, а сам вернулся на кровать к Микасе. — Давай попробуем лежа. Так должно быть удобнее.       Он взял Микасу за руку, пытаясь выглядеть уверенно и серьезно, хоть волнение сквозило из каждого его действия. Вырвавшись из хватки, она прижала его к себе, так же целуя его, сцепляя руки за спиной, и после снова отстранилась.       — А с языком?       — Давай. — Сведя брови к переносице, он согласно кивнул. — Все ведь так и делают. В фильмах.       Сглотнув, Йегер облизнул губы, сперва несмело, а после уже более настойчиво проник языком между податливых губ Микасы. Хотелось научиться не дышать как можно дольше, только бы не прерваться.       Вздрогнув, она медленно провела языком по его языку, краснея сильнее. Немного заерзав, она согнула ноги в коленях с двух сторон от него и залезла ладонями под футболку, оглаживая кожу спины.       — Ты классно целуешься. — Его собственный голос показался ему незнакомым, слишком низким и хриплым, поэтому он откашлялся, чмокнув еще раз Микасу в губы, а после уставившись на ее грудь. — Она кажется мягкой такой…       — Я дам потрогать, если разрешишь потрогать там. — Она тут же залилась краской и невольно бросила взгляд на пустую бутылку. — Не смотри на меня так… Мне интересно.       Расстегнув замок, она слегка приспустила платье, оголяя верхнюю часть тела. Смущенно взглянув на него, она приспустила его пижамные штаны, удивленно проходясь ладонью по выпирающему члену, и после сжала его.       — Я не думала, что он… Такой. Ну, твердый…       — А что ты хотела, если ты тут рядом и такая вся красивая, еще целуешь… Я не отвечаю за реакцию. — Он вздрогнул и сжал ее запястье, чтобы отстранить руку. — Так ты только сильнее возбуждаешь, а это не особо приятно терпеть. У тебя же не так, должно быть, тебе проще.       — Но ведь тебе было приятно? Он дернулся и увеличился. — Она покраснела еще больше, смотря то но его лицо, то на его трусы. — Снова…       Поджав губы, она слегка приподняла лиф, оголяя грудь.       — Мы же договорились.       — Конечно приятно, Микаса, но тут в другом дело. — Одернув футболку, Эрен перевернулся на спину, прикрыв глаза, стараясь дышать ровнее. Не сразу он вновь повернулся к Аккерман и прижал сперва одну ладонь к ее груди, а после и вторую. — А если сжать? Больно не будет?       — Не особо. — Микаса повернулась в его сторону, подкладывая под голову руку. Она переместила его ладонь так, как было бы удобнее ей, тихо застонав, когда он сжал грудь, случайно зажимая сосок между пальцев. Потянувшись к его губам, она снова скользнула внутрь языком, стараясь целовать так, как это было показано в фильмах.       Эрен улыбнулся в поцелуй, действуя уже более уверенно.       — Правда, нравится целоваться? — Словно завороженный, он довольно улыбнулся. Сам же он уже точно был готов на стены лезть от того, как возбуждение разрывало его на части.       — Да, — на выдохе прошептала она, но, услышав громкие шаги Карлы, испуганно дернулась, сразу же прикрываясь одеялом, при этом быстро поправляя одежду.       — Черт. — Эрен чуть ли не с головой оказался под одеялом, прислушиваясь. Но, когда раздался звук закрывшейся двери в родительскую спальню, он вздохнул. — Она спать. Но… Ты как вообще?       Повернувшись вновь к Микасе, Эрен коснулся ее спины, шеи, но убрал руку, решив пока больше не рисковать. Да и мать, спящая буквально за стенкой, не придавала уверенности.       — Ты ведь не будешь спать в платье? Оно помнется, неудобно.       — Дай мне что-нибудь. — Микаса села на край кровати, пытаясь выровнять дыхание. — Может, вообще домой пойти… Как-то неловко, что мы вот так сделали. А если кто-нибудь узнает?       — Сейчас. — Эрен поднялся, сразу поправляя штаны, отбрасывая футболку куда-то в сторону стула. Было жарко в комнате, или же это так из-за присутствия Аккерман… Найдя новый комплект, он протянул его ей и сел рядом. — Останься. Пожалуйста. Просто ляжем спать сегодня, если хочешь, пойдет? Я никому не расскажу, обещаю.       — Да. Не очень хочется продолжать, там ведь Карла… — Она смущенно поднялась, прижимая к себе одежду. Переодевшись в ванной, она вернулась на кровать, ложась спать.       Эрен накрыл их двумя одеялами, чтобы уж наверняка было тепло. Он проворочался некоторое время, пока не повернулся к Аккерман, обнимая ее, прижимаясь лбом к ее плечу. К утру он даже не заметил, как устроился на ее мягкой груди, пуская слюни на футболку.       Микаса проснулась от стойкого ощущения, что на них смотрят, и не прогадала. Гриша, который, видимо, только вернулся, недовольно и даже злобно смотрел на то, как его сын обнимал ее во сне, так еще и улыбаясь блаженно. Испугавшись и смутившись, Микаса села на кровать, не с первого раза попадая ногами в тапочки, она схватила платье и, быстро переодевшись в ванной, махнула рукой проснувшемуся Эрену, спешно покидая дом.       Йегер поспешил было за ней, как был — в своей странной пижаме и босиком, но успел только выйти на крыльцо и проверить, что Микаса спокойно добралась до своего дома. Едва заметно махнул ей рукой, хоть она уже и вряд ли видела. Улыбнувшись, он закрыл входную дверь, почесывая голову. Настроение было такое же непонятное, как и фраза Гриши, разрушившая мирные мысли Эрена.       — Что она делала в твоей постели? В моем доме? — Он сложил руки на груди, уставившись на сына, требуя ответа.       — Ночевала. — Эрен непонимающе моргнул, будто его подруга не имела права вообще заходить сюда. Сонный, он попытался уложить ладонями наверняка взлохмаченные волосы, помня, что отец обычно всякий раз заставлял его первым делом заниматься именно этим каждое утро. Он не забывал упомянуть, что он весь в мать, словно это было чем-то позорным.       — За идиота меня не держи, Эрен. Я прекрасно видел, что она ночевала здесь. Кто вообще разрешил ей приходить сюда и прыгать в твою постель? Это что, бордель какой-то?! — Гриша кивнул на стул, требуя, чтобы Эрен сел именно туда, но тот замешкался, начиная хмуриться, за что и получил ощутимый подзатыльник.       — Да чего тебе она сделала? Ну осталась, ну нравится она мне! Что здесь плохого, что ты ее вдруг обзываешь? И вообще, она хорошая! — Эрен шмыгнул носом, но все-таки опустился на жесткий стул. Теперь, чтобы смотреть в глаза Грише, приходилось задирать голову.       — Послушай, — он сбавил тон, но легче от этого не стало. — Ты иногда умный мальчик. И должен уже понимать, как относиться к хорошим девочкам. Микасу же ты считаешь такой, я уже понял. Она тебе нравится. И ты должен о ней заботиться, а не портить, понимаешь?       — Да чем я портил-то? — Эрен взвился, пытаясь подняться, но Гриша с силой надавил на его плечо, сажая обратно. — Мы ничего такого с ней не делали! Ну поцеловались разок…       Можно было заметить, как скривилось лицо Гриши, а его пальцы сильнее сжались на плече Эрена, что тот даже поморщился, но промолчал.       — Хорошие девочки должны уметь вести себя сдержанно, сын. И ты должен ей помочь это сделать, а не провоцировать на плохое. Пойми, ты в ответе за нее. Она под твоей защитой должна быть всегда. Я уже столько раз говорил тебе это. Ты же ей нравишься, так? Так. Вот и помоги ей всегда быть рядом с тобой, чтобы она чувствовала себя уверенно. Ты ведь этого для нее хочешь? — Ойкнув от сильного давления на плечо, Эрен закивал. — Вот и умничка. Ты должен беречь ее, пойми. Как я оберегаю твою мать. Так поступают мужчины — берегут и защищают то, что принадлежит им. А Микаса, раз уж вы нравитесь друг другу, — она твоя. Вот и защищай ее, не подпускай никого, и сам не поддавайся на соблазны. Просто поверь отцу, я знаю намного больше тебя, ведь я старше, а значит — умнее. Ты услышал меня, Эрен?       — Да, — буркнув, он опечалено выдохнул и отвел взгляд. Что-то казалось в этих словах неправильным, но разве отец мог обманывать? — Можно тогда я открою подарки?       — Конечно. Давай. Начни с моего, а мамин оставь на потом. Наверняка что-нибудь, как и обычно. — Отмахнувшись, Гриша занял кресло, закуривая и наблюдая, как Эрен, пытаясь не обсыпать иголки с елки, достал оба подарка, но начал с того, который и посоветовал отец. — Ну? Нравится?       Пепел он стряхнул в бокал, закинув ногу на ногу. Эрен кивнул, сдержанно улыбаясь. Конструктор всегда выручал Гришу. Так ребенок мог долго быть представлен самому себе, что позволяло заняться чем-либо с Карлой, не отвлекаясь ни на что. Но сейчас она перестала его особо интересовать, а вот привычка дарить сыну такие игрушки осталась.       — Конструктор в любом возрасте помогает развивать логику, сынок. — Только вот Гриша нахмурился, когда Эрен отложил его подарок и полез открывать второй. Странно, что он был таким объемным. — Ну? Что там? Набор белой бумаги и карандаши?       — Не-е-ет, — пораженно протянул Эрен, уже нервно сдирая обертку с подарка, едва заметив заветную букву «Х» на черном фоне. — Мама приставку подарила!       Гриша закашлялся, но мгновенно вернул самообладание и переспросил.       — Да! Приставку, пап! Блин, мама лучшая! Мне нужно сказать ей спасибо! — Прижав к себе приставку, Эрен ломанулся наверх, закинул ее в свою комнату, а после ворвался в спальню, где все еще отдыхала Карла. — Мам! Мам! Я тебя люблю! Очень-очень! Прям вот очень!       Зацеловав ее лицо, он крепко обнял и только потом отстранился, часто дыша. Едва разомкнувшая глаза Карла улыбалась, поправляя волосы, и после уже обняла в ответ Эрена.       — И что это за такой наплыв эмоций? — Она похлопала его по спине, присаживаясь удобнее. Такого яркого восхищения давно уже не было у Эрена.       — Как что? Твой подарок в этом году — нечто! Я знал, что ты копишь на что-то, но чтоб мне. На приставку. Я о такой боялся мечтать, мам! Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо! Мы вечером придем с Армином и Микасой поиграть. Ладно? Ты ведь разрешишь, да? Мам, ты реально лучшая. Я собираться, пойду к Микасе, а потом до вечера! Пока, мамуль! Позавтракаю у нее!       Он вылетел из спальни, оставив Карлу в полнейшем недоумении. Она точно не покупала ему никакую приставку. Откуда тогда она взялась? Разве что… Карла удивленно вскинула брови, ахнув, а после улыбнулась. Кенни даже здесь успел порадовать не только ее, но и сына таким подарком. Решение, которое она боялась принять полностью, теперь казалось очевидным.       Только вот все впечатление от Рождества испортил один только взгляд Гриши, вошедшего в спальню с тем самым выражением лица, после которого хорошего уже ничего нельзя было ждать.       — Довольна? Довольна, что обошла меня в этом году? — Он опустился на кровать рядом, и Карла вздрогнула, инстинктивно отодвигаясь от него. — А чего ты так дрожишь? Все же прекрасно. Так ведь? И вчера ничего не произошло.       Он запустил руку в карман, а после подсунул под самый нос Карлы кусок обертки от презерватива. Она испугано взглянула на нее и прошептала что-то про шанс объяснить все. Но снизу раздался голос Эрена, оповещающий о том, что он уходит, а после и хлопок двери. Карла ринулась было к выходу, но Гриша с силой сдавил ее плечо и прижал к кровати, размахивая куском фольги.       — Вот как ты заработала на эту херову приставку? Ноги раздвинула?! Сука! И скольким ты успела дать? Ради такой игрушки наверняка в задницу — не меньше. Моя жена — шлюха! Я женат на проститутке, торгующей своим телом при живом муже! — Он сжал пальцы на шее Карлы, а после оттолкнул ее от себя, что та сильно ударилась боком о край кровати, всхлипнув.       — Гриша, не нужно. Ты не понимаешь, ты ведь потом жалеть будешь, что говоришь такое. — Слезы сами лились из ее глаз, когда Карла пыталась отползти к выходу из спальни. — Все не так. Я никогда тебе не изменяла. А ты вчера…       — Что я? Что, Карла?! Я был со своей семьей в семейный праздник. Ты собираешься что-то предъявлять мне за это? Хочешь сказать, что я не имел права навестить своего сына в Рождество? Мне нужно было торчать здесь с тобой и твоим выродком, который за твоей спиной потрахивает эту озабоченную, которая пудрит ему мозги?! Так ты не знала? Он ее всю наверняка облапал, пока ты оттраханная валялась здесь. На нашей кровати. Действительно мать и сын. Друг друга стоите. Чего ты там рыдаешь, тварь? Изменила мне! Я тебя содержу. Я вас обоих содержу, а ты еще что-то пытаешься вякать недовольно? Да кому ты нужна? Ты же за собой не следишь уже сколько лет? На голове вечно непойми что. Не красишься, хотя тебе вот это законом нужно прописать. Грудь… — Он сорвал с ее плеч ночнушку, когда она открыла дверь и попыталась броситься вниз по лестнице. — Да посмотри же! На такую грудь разве встанет? Что в тебе нашли? Да ему лишь бы выебать тебя, а ты, дура, повелась. Зато бабло в кармане.       — Гриша, остановись, прошу. — Карла едва успела сбежать по лестнице, как он перекинул ее через диван, задирая ночнушку.       — Да ты точно трахалась не с одним. Не смогла бы такую сумму набрать. Ты хоть в зеркало на себя смотришь? И потом удивляешься, что ты меня не возбуждаешь. — Гриша рассмеялся, когда Карла едва смогла вырваться, но сильным толчком была отправлена ровно на стул, который опрокинулся вместе с ней. Она вскрикнула, держась за бок, заливаясь слезами.       — Тебе какая разница, Гриша? Тебе же я не нужна! Разведемся, всем легче будет! — Она пятилась, подтягивая ночнушку, прикрывая грудь. — Ты ведь сам хочешь быть с Диной и Зиком. Оставь ты нас!       — Никогда. Я не дам тебе развод. Не дам, поняла?! Я выбью всю дурь из тебя и этого мелкого идиота. Весь в тебя пошел. Такой же глупый. — Он лязгнул застежкой ремня, расстегнул молнию, а после занес было руку, и Карла взвизгнула, ожидая пощечину, но звонок в дверь заставил Гришу остановиться. — Только попробуй пискнуть, шлюха.       Он бросил ей своей пиджак, дожидаясь, чтобы она прикрылась и села на диван. Сам же, недовольный, что его прервали, застегнул ширинку, а после приоткрыл дверь, желая как можно скорее спровадить внепланового гостя, натянув при этом дежурную улыбку.       Один четкий удар, и Гриша уже пятился назад, вопя из-за сломанного носа, правда, ему не особо позволили уйти далеко. Схватив его за шею, Кенни со всей силы впечатал его в стену, до посинения сдавливая его шею, пока зашедший Леви брезгливо стаскивал пиджак, укрывая Карлу взамен пледом.       — Он ничего вам не сломал? — Тут же спросил Леви, на что получил тихое «нет», спокойно выдохнул, отворачивая ее от происходящего.       — Что, храбрость вся испарилась, как пришел я? Со мной говори, свинья. Леви, иди проследи, чтобы полицию не вызвали. Этих олухов еще не хватало здесь. — Леви послушно кивнул, нехотя выходя из дома. Кенни еще раз впечатал его в стену, а после кинул на пол и взглянул на Карлу, строго приказывая: — Тащи скотч. Быстро.       Закивав, утирая не останавливающиеся слезы, Карла принялась рыться в небольшом шкафчике дрожащими руками. Это вышло не так быстро, но она справилась и протянула скотч Аккерману, сразу отходя на несколько шагов в сторону.       Подняв его за шиворот, Аккерман поставил посреди кухни самый крепкий на вид стул и посадил на него Гришу, крепко приматывая его к нему. Сняв с магнитного держателя ножей средний, удобно лежащий в руке, Кенни сел напротив, вертя его в руке.       — Так что ты там ей плел? Или язык до жопы заглотнул, как увидел кого-то сильнее жены?       — Я не плел! Послушай, это все недоразумение и недопонимание — не больше. Слушай, давай разойдемся по домам, все забудем. Карла! Да скажи ты ему! — Гриша нервно усмехнулся, уставившись на жену. Но Карла лишь замотала головой, сильнее закутываясь в плед. — Карла! Дорогая, скажи, что у нас все хорошо.       Она хмыкнула, отступая, а после отвернулась, тут же зажмурившись.       — Я тебя сейчас как свинью вскрою. — Тут же пригрозил ему Кенни, направляя нож в сторону его глотки, а затем начал им активно жестикулировать. — Думаешь, не умею? Ты, наверное, фильмов насмотрелся, решил, что ты крутой мужик. Можешь пиздить свою жену годами, сына пиздить и указывать ему с кем дружить, а с кем нет. Снимай розовые очки, дорогой. Пришло время отвечать за поступки, понимаешь? Или ты думал, что все просто так возьмет и испарится? Или изначальная твоя идея была — многоженство? Там трахнул, тут пришел, изнасиловал, и похер на все, да?       — Так я же никого и пальцем не трогал! — Он взвизгнул, пытаясь хоть как-то оказаться подальше, но все безрезультатно. — Давай договоримся. Ну вот… Ты чего хочешь? Я все сделаю. Денег? Карлу? Чего?! Хочешь, чтобы молил тебя?       На висках Гриши выступил пот и тонкими струйками начал стекать по лицу. Тонкие венки вздулись, а все лицо покраснело. Было заметно, как он испуган.       — А у меня-то что молить будешь? — ухмыльнулся Кенни. — Умоляй жену свою о прощении. За каждый свой проступок, и я подумаю наказывать тебя или нет. Учти, что я буду проверять, за все ли ты попросил. Начинай.       — Так за что мне просить? Это жизнь такая обычная, семейная. Ну кто не ссорится, когда столько лет в браке? Всякое бывает. Подумаешь, изменила она разок, ничего страшного. Разберемся и с этим, переживем. Каждый оступиться может. — Гриша зашмыгал носом, пытаясь хоть как-то избавиться от вытекающей крови.       — Я ни разу тебя не предавала, Гриша, никогда не винила. И тебе настолько трудно хотя бы один раз прощения попросить? — Карла всхлипнула, но, вздернув подбородок, хоть и с волнением, но подошла ближе, смотря, возможно, впервые на Гришу сверху вниз. — Хотя бы за то, что ты постоянно оскорбляешь Эрена. Ладно я, но он же твой сын. Ты ведь…       — Ничего я не должен извиняться за то, как воспитываю ребенка. Ты привила ему дерьмовое поведение, а мне выбивать приходится. — Он тут же сжался, сменив тон. — Просто вместе с ним потом все обсудим, придем к решению, дорогая.       — Не придем. — Она покачала головой. — Я тебя видеть больше не хочу. Ты мне противен. И извинения свои, которые даже сказать не можешь, засунь поглубже.       Совершенно разочарованная, она поправила сползший плед, отворачиваясь, чтобы больше не показывать никому свои слезы, быстро стирая их. Ее трясло от всей этой ситуации, от того, что дошло именно до такого.       — Что скажешь напоследок? — Поднимаясь, спросил он и, сняв с плиты все кастрюли, включил огонь. — Ну, давай, удиви меня. Или сказать нечего, Гриша? Тебе страшно? Посмотри на нее, ей тоже страшно было, и есть сейчас. И ей страшно, потому что ты — ничтожество. И мне приходится вот так пугать женщину, представляешь? Чтобы тебя жизни научить. Молись, чтобы я не отрезал тебе яйца.       — Я… А я… Как это напоследок? Какие яйца? — Гриша задергался, пытаясь вырваться, но скотч плотно держал его, разве что стул раскачивался и скрипел по полу. — Карла, скажи ему! Скажи, чтобы прекратил все это! Пожалуйста, ну, пожалуйста, родная моя, любимая, ну скажи ты этому извергу, что я просто уйду и не трону тебя!       — Гриша. — Она повернулась к нему, и в ее взгляде теперь было куда больше равнодушия, чем страха. — Я только недавно просила тебя остановиться. А ты? Я тоже просила тебя. А сейчас попросила всего лишь извиниться. Что бы такого сложного в этих двух словах? Прости меня. Вот и все.       — Ну родненькая, хорошая моя… — Он что-то лепетал, опустив голову, всхлипывая, умоляя отпустить его.       Карла подошла к Кенни, сжав его локоть, смотря на него с явной благодарностью и даже уважением. Конечно, она все еще боялась, но сейчас уже совсем по другой причине.       — Ты ведь не собираешься марать руки об него? — шепотом произнесла она, стоя спиной к Грише. — Я не хочу, чтобы у тебя из-за него были проблемы. Он того не стоит.       — Ты серьезно думаешь, что из-за него у меня будут проблемы? — смеясь, переспросил Кенни, держа лезвие некоторое время над огнем. — Либо выйди из комнаты, либо смотри и не вмешивайся, Карла. Я знаю, что я делаю. И что сделаю с ним. Есть чем обработать раны?       — Хорошо. — Карла кивнула, коснувшись его плеча, старательно держа себя в руках. — Я принесу антисептик, бинт и пластырь. Что-то еще нужно?       — Только антисептик. Большего он не заслужил. — Он прогрел лезвие еще немного. — А еще самые грязные трусы или носок. Это обязательное. Давай, побыстрее.       — Но… У меня нет ничего грязного. — Она удивленно взглянула на него, а после опустилась на пол, снимая ботинок с ноги Гриши, а затем и носок. — Самое грязное, что есть в доме.       Пожав плечами, Карла хмыкнула, брезгливо намывая руки, а после начала рыться в подвесных шкафчиках в поискать небольшой бутылочки.       — Отлично. — Кенни затолкал носок Йегеру в рот, а затем замотал его, припечатывая сильнее к стулу. Не предупреждая разрезал его футболку, оголяя грудь. Уперевшись ногой в стул так, чтобы он даже и не думал двигаться, Аккерман начал вырезать слово «насильник» на его груди.       Флакон едва не выпал из рук Карлы под начавшиеся сдавленные хрипы и невнятные фразы. Ее руки задрожали сильнее, и она зажмурилась, не смея оборачиваться. С одной стороны ей было страшно, она понимала, что все это тоже неправильно, и по своей сути от насилия самого Гриши мало чем отличается. А с другой… Может, ей нужно было научиться игнорировать подобное и не замечать? Когда Гриша захрипел снова, Карла содрогнулась, но в этот раз только сильнее сжала флакон. Гриша молчал, видимо, отключившись, но лишь на короткое время. Стоны вновь повторились, и Карла поставила антисептик на столе позади Аккермана, чтобы подняться по лестнице в спальню и переодеться, зажимая рот рукой из-за накатившей тошноты.       Гриша же замотал головой, умоляя взглядом отпустить его, больше ничего не делать. Его ноги выстукивали какой-то бешеный ритм.       Но Аккерман был непреклонен. Он не остановился, пока не закончил, а затем хорошенько облил рану антисептиком. Вытащив носок из его рта, он кинул его на его ногу, улыбаясь.       — Хоть одно слово в ее сторону, и я тебя убью. Теперь наглядно? Тебя наказали за дело. И это только начало. Я сделаю все, чтобы единственный твой доход был — минимальное пособие по безработице. И только попробуй рассказать хоть единой живой душе. — Кенни вздохнул, отправляя нож в мусорный бак. — Мой телохранитель бросит твое тело там, откуда ты приполз. Кивни, если все понял.       Едва соображая, Гриша опустил голову, даже не взглянув на Кенни. Его трясло, периодически он кашлял, но все же как-то сумел обуться, едва не падая со стула.       — Ты забрал ее, — кряхтел Йегер, держась на стуле, не рискуя подняться, — но сына моего не заберешь. Карлу я не трону. Твоя. Мне не нужна. Больше.       Спустившаяся Карла прижала ладонь к груди, задерживая дыхание, но все же собралась с силами и выдержала взгляд Гриши, который точно готов был ее проклясть, но только вот сейчас уже боялся.       — Уходи, Гриша. Документы на развод получишь — не задерживай. Эрен останется со мной, даже не надейся, что я отдам его тебе. — Она вскинула подбородок, подойдя к Аккерману, пока Йегер буквально отползал в сторону выхода. — Езжай к своей Дине.       — Родж, вперед. — Кенни хмыкнул, бросая Йегеру его пиджак. — И чтобы духа твоего здесь не было.       Проследив, как Гриша исчезал из этого дома, Карла даже не дрогнула. Казалось, что все слезы она уже успела выплакать, и теперь оставалось лишь принять, что ее жизнь кардинально начала меняться. Она взглянула на Кенни. Его взгляд был холодным, жестоким, словно он вошел в кураж, из-за чего Карла застыла. Но, тяжело вздохнув, Аккерман вернул прежний теплый взгляд, коротко улыбаясь.       — Я сожгу его вещи на заднем дворе. Документы все равно у него. Остальное купит, да и у Дины большая часть его гардероба. Плевать. — Она хмыкнула, а после по все еще привычке оттянула рукава кофты. С минуту помолчав, она добавила: — Я согласна на твое предложение, правда, Эрену пока не стану говорить. Из-за… Гриши он все воспримет в штыки. Тот неплохо его настроил, многое привил, поэтому ему о нас знать не следует. Прошу, скажи об этом и Микасе.       — Без проблем, — серьезно сказал Кенни, медленно подходя к ней ближе, не прерывая зрительного контакта. — Я сделал с ним ровно то, чего он заслуживал. Надеюсь, ты это понимаешь.       — Конечно. Я понимаю. Знаешь что, я больше переживала за тебя, чем за него. Так странно. Понимала, что ты оцениваешь, что делаешь, но все равно. За меня никто так не заступался. Ни разу. Разве что дети иногда, Микаса… Она всегда защищала меня, когда была маленькая. Но никто и никогда не обращался с ним так. — Карла улыбнулась и свободно выдохнула, делая шаг навстречу.       — Я же сказал, что не позволю тебя обижать. — Он все еще был напряжен, но, все же, выдохнул. — Кажется, картину в прихожей придется перевесить…       — Спасибо. За все спасибо. — Она не выдержала, подошла вплотную, сразу утопая в его объятиях, утыкаясь лицом в его грудь. Карла четко пообещала себе, что больше никогда не станет проливать слезы из-за Гриши и сделает все возможное, чтобы ее сын добился всего в этой жизни.       Кенни остался с ней почти до вечера, обсуждая различные темы. С ним было интересно, и Карла поймала себя на мысли, что в этот раз уж точно не ошиблась с выбором.       Когда Эрен вернулся с ярмарки, сияя от восторга, он быстро лепетал что-то, делясь впечатлениями, выкладывая разные вкусности на стол. Конечно, он не особо хотел принимать столько всего от Микасы, ведь она девочка, и это она должна была принимать от него угощения, но все же он пообещал, что в следующий раз уже сам позволит себе затариться на всех сладостями. Карла слушала о том, как была рада Микаса подарку Эрена, который он так долго хотел ей вручить, и с каждой секундой ей становилось все печальнее.       Дождавшись, пока Эрен сядет за стол, принимаясь за ужин, Карла села рядом с ним и сжала его руку.       — Послушай, нам стоит поговорить кое о чем. Давно следовало это сделать, но только прошу — не обижайся на меня, не делай поспешных выводов. — Йегер закашлялся, уставившись на мать и спешно прожевывая. Его настроение медленно улетучивалось с каждым словом Карлы, ведущей лишь к одному предложению.       — Нет! Нет, не смей сейчас говорить это вот так! — Эрен вскочил из-за стола, мотая головой. — Ты просто не захотела пытаться, скажи? Отец хоть и строгий, но зачем ты говоришь, что так будет лучше? Кому лучше, мам? Почему вы вообще меня не спросили о том, чего я хочу? Вот сейчас я хочу поговорить с папой. Без шуток, я хочу знать. Хочу услышать причину развода и от него.       — Эрен… Ты ведь можешь просто поверить мне. — Карла попыталась подойти и обнять сына, но тот ловко отскочил в сторону.       — Нет. Нет. Я не хочу сейчас ничего слышать, мам. Ничего. Мне нужно… Нужно переварить? Да. Я проснусь, и вы с папой будете вместе, радоваться, мы куда-нибудь вместе сходим… — Он явно воспринял все острее, чем мог бы, и Карла только сжала переносицу, устало кивая. Однако она была уверена, они обязательно выберутся из всего этого. Нужно было только время.       Когда же они разошлись по комнатам, а Эрен устал вколачивать кулаки в подушку, вытирая слезы от грызшей его обиды, он спустился вниз. Мать заперлась в спальне, и он повернулся в ее направлении, сделав было шаг навстречу, но тут же сжал кулаки, отвернувшись. Он все еще не мог поверить, что все это произошло с ним. А что он будет говорить в школе? Маменькин мальчик, живущий в неблагополучной семье? Отец бросил его? Нет. Отец не мог бросить сына. Ведь они только утром общались, все было хорошо… Он ведь не из тех неудачников, родители которых постоянно ругаются. Его родители любят его, любят друг друга, просто запутались. А если нет? Если это все из-за него? Отец чем-то недоволен? Но чем, если Эрен изо всех сил старался быть хорошим, ровнялся на него…       Расхаживая по гостиной с бутылкой воды в руке, он заметил отброшенную пачку сигарет отца. Схватив ее и зажигалку, Эрен выскочил на улицу, заворачивая тут же за угол дома, откуда мать его бы не видела. Разве что люди, которые шли по улице. Но на них ему было совершенно плевать. Первая затяжка вызвала разрывающий кашель, дым разъедал все во рту, пах отвратно, горчил, но Эрен, будто намеренно желая продолжить издеваться над собой, продолжал пытаться курить снова и снова, пока из этого не вышло хоть что-то на третьей сигарете.       — Эрен! — Микаса позвала его, хмурясь, крепко сжимая его плечо. — Что ты делаешь? Тебя же все видят! А если увидит Карла?       — А не насрать? Ну увидит. Ты вот увидела, и что? Грома не слышу, мир не разрушился. — Выдыхая дым в сторону, он кашлянул и отвернулся, дернув плечом, чтобы убрать ее руку от себя.       — Почему ты так? — Она не убрала руку, подходя ближе. — Вчера же все было хорошо…       — Что было? — Йегер напрягся и стряхнул пепел довольно нервно, попадая себе на тапок. Выругавшись, он стряхнул его. — Слушай, чего ты сейчас пришла, чего хочешь? Или тоже хочешь? Так держи.       Он протянул ей сигарету, хмыкнув, но тут же затянулся сам, морщась.       — Нет, не хочу. — Микаса отшатнулась, удивленно глядя на сигарету. — Ты же сам позвал в гости…       Переступив с ноги на ногу, она обиженно на него взглянула, начиная отходить в сторону.       — Ну, тогда пока. — Она нахмурилась, возвращаясь в сторону своего дома.       — Ну и иди, — огрызнулся Эрен, так и не повернувшись, слыша, как удалялись ее шаги. Он пнул камень, лежащий рядом, прекрасно понимая, что сейчас обидел ни за что Микасу, но проворчал себе под нос: — Все идите. И никто не нужен, я сам справлюсь. Тоже мне. И чего ко мне лезет сейчас, словно мне кто-то нужен? Пошли они. Все.       Проведя ребром ладони по влажным ресницам, Эрен бросил окурок, тут же давя его тапком, пока он совсем не развалился. Выглянув из-за угла, убедившись, что никого рядом не было, он с сожалением посмотрел на дом Аккерман и крепко сжал в руке пачку сигарет. Наругают? Да и пусть. Незачем было создавать все это, незачем было создавать для него все это Рождество, которое теперь только тянуло в какие-то гнетущие эмоции. Выплеск им он даже не представлял, как найти. И точно быть прежним больше не получится.