Лето 2000 года
— Душа моя! — Худощавая женщина из прислуги, одетая в полностью закрытое платье до колен, добродушно улыбалась, преследуя маленькую, темноволосую девочку. Она хихикала, прячась то за кроваткой, то за тумбочкой. — Микаса, остановись же! Пора купаться. Она покачала головой, пытаясь ускользнуть от няньки. Но не вышло, Микаса была ловко поймана и выкупана. И теперь сидела на небольшом высоком столике, полностью закутанная в полотенце. Маленькая Аккерман скучающе ожидала, пока любимая няня разложит маникюрные ножнички и прочие приблуды. Все же, она ей нравилась. Няня никогда не ругалась и любила играть. У мисс Хантингтон не было детей, она находила отдушину в своей подопечной. Что, к сожалению, не нравилось ее нанимательнице. Киоко вошла в комнату именно тогда, когда нянечка обняла ее дочь. Недовольно осмотрела происходящее, а затем перевела взгляд на небольшой беспорядок, который Хантингтон не успела убрать. — Эльза, сколько раз повторять? Никакого мусора в комнате! Здесь вечный беспорядок, может, стоит уволить тебя, а не объяснять и так понятные правила? А если она заболеет в такой антисанитарии? — Ее тон с каждой секундой ужесточался, нянечка смущенно отошла, и начала быстро поднимать все игрушки с пола. Микаса недовольно вздохнула, переводя взгляд на злую мать. — Не смотри на меня так. Это был вечер. Подготовка ко сну шла полным ходом, но именно сегодня маленькая Микаса капризничала сильнее всего. Не хотела спать. Вцепившись в мысль о том, что они не доиграли с няней, она требовала немедленно продолжить. Да так яростно, что у нее аж поднялась температура! Обессиленная Киоко позвала на помощь Кушель, с которой они, на тот момент, были в ссоре. И она усугубилась тем, что Кушель была слишком занята работой, чтобы ей помочь. Но отправила Леви, который справился просто замечательно. Малышка ни с кем не засыпала так быстро, как с ним. В последние дни все жители поместья словно с цепи сорвались. Вечная ругань, споры, склоки. Этот день не стал исключением. В гостиной они зацепились. — Ты должна понимать, что мы — не часть прислуги. — Рассвирепела Кушель. — Мой сын сидит с твоей дочерью весь вечер, а ты здесь ведешь себя, как избалованная идиотка, жалуясь, что я не сделала ничего с температурой? Которая поднялась, кстати, из-за твоего хуевого характера. Ты не даешь нам нормально контактировать с ребенком, это уже ни в какие рамки не лезет! Когда Кенни приедет, я сделаю все, чтобы взять над ней опеку, а тебя выслать куда подальше, как ты и заслуживаешь. — Ты не посмеешь! — тут же взвизгнула Киоко. — Не сможешь забрать. — Уверена? — Кушель улыбнулась. — Если надо будет, мои друзья нарисуют мне справку о том, что ты алкоголичка, а мой брат — психопат и наркоман. Думаешь, не поверят? С тем, как он себя ведет… — Какая же ты тварь. — Киоко, казалось, совсем побледнела. — Как ты можешь забрать у матери ребенка? — Ты лишь имитация матери. Она намного больше любит своего дядю, брата и няню. И это понятно всем, кроме тебя. — Кушель закатила глаза, схватила свои документы и направилась наверх, но около лестницы остановилась и сказала: — И отвали уже от нянечки! То, что мой брат с ней спит — вина только моего брата. Я тебя об этом предупреждала столько раз, что обижаться на это — глупо. Принимай все это как должное, раз не собираешься уходить. Кушель шла быстро. По ее шагам можно было понять, что она крайне раздражена. Тяжело жить в одном доме с идиотами, в этой злости ее можно хоть немного понять. Работать больше не хотелось, поэтому Кушель вошла в детскую. Микаса спала в кроватке, а Леви сидел в большом кресле около окна, тихо играя в свою портативную консоль. Завидев мать, он тут же ее убрал и попытался встать, но Кушель его остановила. Подошла к кроватке. Малышка спала, как убитая. Даже шум от игры и дождь за окном не могли ее разбудить. В какой-то момент Кушель даже начала завидовать. Всем бы такой крепкий сон. — Я ее немного покормил, — тихо сказал Леви, подходя к кроватке. — Она просто хотела кушать. Сама потом уснула. — У тебя отлично получается с ней возиться. — Кушель улыбнулась и поправила растрепавшиеся волосы сына. Он смущенно поджал губы и перевел взгляд на сестру. — Не переживай, скоро все встанет на круги своя. Мы вернемся домой. Хочешь, сходим в океанариум? Тебе ведь там так понравилось. — Было бы здорово. — Леви поправил одеяло и выглянул в окно. Сквозь плотные листья стоящего рядом дуба стала заметна какая-то возня около пункта охраны. — Мам, дядя что ли приехал? Кушель напряглась. Кенни звонил буквально час назад и сообщил, что рейс перенесли из-за погодных условий, и прилетит он только ближе к четырем утра. — Нет. У дяди другая машина, — напряженно зашептала она. Вдруг стало как-то тревожно. — Я пойду, проверю. Ты, на всякий случай, проверь тот самый рюкзак. — Зачем? В этом ведь нет нужды, мы никуда не поедем… — начал было он, но, увидев серьезное лицо матери, подошел к шкафу. Кушель вышла из комнаты, оставив документы на столике. В рюкзаке было все нужное: чистая одежда, всякие перекусы, фонарик, отмычки, и деньги. Странный набор, учитывая, что никуда бежать им не приходилось, но Кай для чего-то его собирал еще года два назад, приказав менять съедобное содержимое по сроку годности. Он был достаточно легкий, чтобы была возможность бежать. Леви снова посмотрел в окно, но ничего особо видно не было. А что-то происходило. Открыв его, он аккуратно выполз на толстый ствол дерева и спустился к небольшому домику на дереве, из которого видимость была лучше. Его дяди сами его строили еще давно, когда не были в ссоре. Аккерман младший достал небольшой бинокль с полки, и начал остервенело рассматривать пункт охраны. Сейчас была смена Ларри. Он хромал на правую ногу, но все еще оставался грозным. Он должен был стоять около ворот, как обычно приговаривая, что так хорошо, ведь ему досталась такая легкая и хорошо оплачиваемая работа. Только вот его там не было. Никого там не было, и ворота были как-то бесхозно открыты. Группа каких-то людей шла в сторону дома, держа в руках автоматы. Леви испугался. И даже очень. Он чуть не упал с ветки, но удержался и забрался обратно в комнату. Времени не было. Лишь на то, чтобы достать сумку и постараться не разбудить малышку. Он быстро замотал ее в одеяло, радуясь тому, какой же крепкий сон, все-таки, у нее. — Леви! — зашептала Кушель, тихо вошедшая в комнату. Она взяла документы в охапку и засунула так же в сумку. — Я их не знаю. Нужно уходить. Давай, я помогу. Она быстро закрепила рюкзак у него на спине, а затем аккуратно взяла Микасу на руки и отошла к окну. Леви вылез, стараясь как можно быстрее добраться до устойчивой части ствола. Как только он это сделал, Кушель сразу протянула ему ребенка. — Мама, а как же ты? — спросил он, крепко сжимая Мику и морщась от дождя. Идти никуда не хотелось, ночью в особенности. И без матери, притом, что в доме были какие-то люди. Просто так бы панику не подняли. — Иди, Леви. Пожалуйста! — Кушель махнула в сторону дерева. — Все будет хорошо, я тебя заберу, обещаю. Давай, иди в наше место. Она быстро закрыла окно, защелкивая ручку. Так, чтобы он и не смел вернуться. Внизу начал гавкать пес. Кушель быстрым шагом спустилась к нему, сразу же обнаруживая каких-то мужчин в холле. — Кто вы? Что вам здесь нужно? — Аккерман подошла к своему брату, крепко держа пса за ошейник. Хорошо было бы выпустить его, чтобы он убежал… Кай рукой отодвинул сестру себе за спину, призывая медленно отходить в сторону. Они не ответили, лишь разделили их с братом. Кушель тащили в сторону левого крыла, а Кая — оставили в холле. Вскоре прозвучал выстрел, и глухой звук удара тела об паркет. Она вздрогнула, не смея даже пискнуть. — Где документы? — Мужчина толкнул ее в стену, из-за чего она сильно ударилась головой, пошла кровь. — Я не понимаю, о чем вы. — Ложь. Кушель никогда бы не выдала местонахождение нужных им документов. Хоть в чем-то они с Каем были солидарны. «Никогда не выдавай секретов семьи» — Все ты знаешь, просто говорить не хочешь. — Мужчина занес руку для удара, но в нее тут же вцепился мертвой хваткой золотистый лабрадор. Убийца закричал от боли, второй, что пришел следом, выстрелил в пса. Но он не отпустил, а только вцепился сильнее. Кровь из его пасти лилась на руку обидчика, смешивалась с его собственной. Тот неловко повалился на пол, размахивая рукой. Кушель, не теряя времени, кинула во второго фарфоровую вазу, и изо всех сил побежала. Куда-нибудь. Нужно обязательно спрятаться, и позвонить. Она чувствовала, как они наступают ей на пятки. Выстрелы с диким свистом пролетали мимо. Добежав до библиотеки, она заперла все двери, опрокидывая книжный шкаф. А затем сразу же начала набирать номер Кенни. Один гудок, второй. Номер недоступен. Неужели он сейчас летит сюда? Тогда нужно продержаться совсем немного. Кушель попыталась позвонить другому человеку, но в этот раз гудков не было совсем. Отрубили связь. Она скинула книги с небольшого столика вместе с лампой, под которой была кнопка экстренной помощи. Вряд ли она работала, но шанс должен был быть. Хотя бы мизерный. Впадать в истерику было глупо, но в какой-то момент она не выдержала. Продавила эту кнопку, до этого нажимая на нее раз тридцать — точно. Больно, кости в пальце заныли. Кушель только сейчас заметила, что одна из пуль задела ее плечо. Плевать. Выход из библиотеки был только через чердак. Взобравшись на один из шкафов, она открыла дверцу и попыталась подтянуться. Ее небольшие баррикады вот-вот будут разрушены, и тогда у нее совсем не будет шансов. Аккерман вылезла на чердак, быстро закрыла дверцу и повалила на нее сверху старый комод, который подняли сюда за ненадобностью. Как же хорошо, что Кенни не любит выбрасывать старую мебель. Осталось выйти в другой части дома. Выглянув в небольшое окошко, она увидела, что в свете фар тащили Киоко. Она упиралась, хваталась за траву, пиналась. Не выдержав, мужчина застрелил ее, и тело погрузил в машину. Кушель зажала свой рот, оглушающий грохот внизу едва не довел ее до инфаркта. Они пришли сюда для того, чтобы убить всех. Аккерман сняла свои туфли. Снизу было бы слышно, куда она идет. Скорее всего, сейчас дом заполнен этими людьми. Судя по количеству глухих выстрелов, они убивали всех, кто только попадался на глаза. Она медленно шла, боясь даже дышать. Ближе к другой части дома она наткнулась на Эльзу. Она сидела, рыдая и трясясь. — Они убили ее! Убили! — шептала она, из-за чего Кушель тут же с силой зажала ее рот. — Молчи. Иначе убьют и нас, — зашептала Аккерман в ответ. Нянечка потупила взгляд и кивнула. — Ты вылезла через прачечную? — Да. Их там много сейчас. — Эльза все еще дрожала. — Они везде. Нам не выбраться. — Выбраться. Нужно только спуститься на цокольный этаж, в бильярдную. Там есть проход к конюшням. Подземный. Он был изначально в этом здании, и мы решили его не убирать. Давай, туфли снимай, и чтобы ни звука. Иначе я сама тебя убью. Задушу прямо здесь. Эльза стянула с себя туфли и двинулась за своей начальницей. Они вышли через другой проход. Он вел в коридор третьего мансардного этажа, который стоял недостроенный. В будущем это должна была быть комната для детей. Выбравшись из строительного мусора, Кушель прислушалась. Здесь пока что никого не было. Она с силой сжала руку нянечки и побежала вниз по лестнице, соединяющей все этажи. Больше всего их было на втором. Там Эльза выдернула руку, и решила погеройствовать. Сославшись на то, что у нее все равно нет шансов, она ушла отвлекать убийц. Аккерман решила не держать рядом с собой лишний балласт. Раз она сумасшедшая — умирать из-за ее глупости не хотелось. Все катилось в тартарары. Эти придурки спустились на цокольный этаж и переворачивали все вверх дном там. В доме царил хаос. Единственный шанс на спасение затух, оставляя после себя горькое послевкусие отчаяния. Вещи раскиданы, трупы обслуживающего персонала. Даже старую повариху не пожалели. Среди всех лиц она не нашла только дворецкого. — Хоть бы ты сбежал вместе с Леви! — зашептала она, прикрывая рот. Столько крови и трупов она не видела никогда. Даже в самые ужасные времена. Как же тяжело. Эти люди погибли из-за чужой глупости. Кушель снова вышла в холл. Ее брат все еще лежал там в неестественной позе, смотря в сторону коридора, в который сбежала она. Оплакивать было некогда. Прямо перед ней вышло несколько мужчин с автоматами. Она резко развернулась и побежала, что есть мочи, но в этот раз пули перебили ее позвоночник, и Кушель тут же повалилась, задевая подсвечник со свечами. Дышать было почти невозможно, ноги не ощущались. Кровь. Очень много крови. Она растекалась вокруг, словно кто-то не жалел красок для более эффектного зрелища. Добивающий выстрел они так и не сделали. Несколько минут глумились, пинали, пока огонь расползался по шторам. Все равно пожар сделает все за них.***
— Для чего вы показываете мне это? — Микаса сморщилась, отворачиваясь от экрана. Такао пристально наблюдал за ней. За тем, как внимательно она следила за передвижениями людей по дому, ловила каждый выстрел, слегка вздрагивая. Всматривалась в спину дворецкого, который тащил за собой Леви по заднему двору. — Чтобы была почва для принятия решения, Микаса Аккерман. — Он пожал плечами. — К сожалению, мои намерения в данный момент невыполнимы. А вот принять тебя в нашу семью еще возможно. Микаса молчала. Страх неприятным месивом бурлил в ее животе, вызывая едва ли не рвотные позывы. Она даже подумала о том, что было бы не плохо вырвать на новоиспеченного родственника тем самым фондю, которое она поедала на свадьбе. Представлять его мерзкую рожу, искривленную в ужасе было ужасно удовлетворительно. Все же, Микаса пыталась думать. Соглашаться, или же нет? Если она согласится, будет возможность попытаться обмануть и сбежать. Где гарантия, что он ее не убьет прямо сейчас в случае отказа? А ее нет. Ведь в любом случае можно как-нибудь логично объяснить ее смерть. Аккерман боялась его. Эту семью. Все, что происходило сейчас здесь больше казалось каким-то сумасшествием. Эдинбургское поместье больше не казалось таким сказочным, как раньше. Хотелось спалить его дотла, а затем остатки залить чем-нибудь таким, чтобы никто и не подумал строить на этом месте дом. Микаса чувствовала себя настолько грязной, что хотелось содрать с себя кожу. Исчезнуть с лица земли. Как же все было скверно. Из-за всего этого она не могла трезво мыслить. — Я не хочу больше их видеть, — хрипло зашептала Микаса. Такао, казалось, совсем не удивился. Лишь улыбнулся. — Твои желания больше не имеют смысла, — удовлетворенно протянул он. — Через два часа самолет. Азумабито поднялся и освободил Микасу, сразу помогая ей подняться. Она неловко натянула на ноги каблуки, и тут же выдернула руку. — Я могу побыть здесь одна? — Она вытянулась, как струна, которую натянули до опасного максимума. Еще хоть капля, хоть одно движение — не выдержит. — Десять минут. Мне нужно успокоиться. Такао пожал плечами и вышел. Микаса выдохнула и села на стул. Ноги, казалось, совсем ее не держали. Тонкая острая шпилька на каблуках тоже не внушала особого доверия. Снизу послышались выстрелы, из-за чего Мика дернулась. Ровно столько, сколько было похитителей. Ясно. Убрали свидетелей. Она снова осмотрелась. В комнате была старая дверь, ведущая в затопленные цеха. С ее стороны раздалось шебуршание. Аккерман застыла в ужасе, не смея даже дышать. Круглая ручка медленно повернулась, скрипя на всю комнату. Первым показалось дуло пистолета, от которого она сильнее побледнела, а затем и уже знакомое лицо Кирштейна. От напряжения слезы сорвались, не имея возможности больше сдерживаться, принося расслабление, пусть и временное. Оказывается, она до крови вцепилась в старый стул. Аккерман обняла Жана, быстро дыша, чтобы успокоиться. Но поговорить они так и не успели. В комнату вошел Такао со своей охраной. Он театрально выгнул бровь, чуть улыбаясь. Микаса тут же повернулась к нему лицом, загораживая Жана, пряча тем самым наличие оружия в его руках. — Так-так, — начал Такао. — К сожалению, место только одно. А паренек не совсем похож на мою двоюродную сестру. — Я поеду только с ним, — настояла Микаса. — Иначе я сделаю все, чтобы не выйти отсюда живой. Тебе хоть этого и хочется, но, кажется, там хотят видеть меня лично. Проблем никому ведь не нужно, верно? Уверена, ты найдешь еще одно кресло в самолете. Убей одного из своих людей. — Конечно, сестрица. — Такао махнул рукой и отстранил Микасу ближе к себе. Жан тут же выпрямился и наставил на него пистолет. — Если твой парень сдаст оружие — выйдет отсюда живым. Ну, а если продолжит упрямиться — умрет. Кем бы ты ни был, тебе не выстоять одному против нас всех. Не играй в Рэм. Жан хмурился, думал, но все же опустил оружие. Один из охранников забрал украденный пистолет и небрежно проверил на наличие чего-либо, способного нанести вред при первой возможности. Все походило на нелепый детективный роман, только вот там имелся определенный сюжет, заранее продуманный финал. Но в жизни невозможно ничего предугадать на все сто процентов. Разве что попытаться хоть как-то просчитать действия противника… — Пожалуйста. Делай так, как хочет он, — прошептала Микаса, пытаясь сдержать слезы. Такао лишь закатил глаза и повел ее на улицу. Ему было абсолютно плевать на всех, главным в его жизни были только его желания, планы, которые казались ему единственно верными. Люди для него — словно пешки в игре, в которой он должен выйти победителем. И, надо признаться, действовал он довольно продуманно. Жан шел следом под внимательным взглядом охраны. От быстрого темпа шага Микаса едва не подвернула ногу, пришлось снять туфли. Каблук на одной грозился вот-вот отвалиться. Холодный пол здания каждый раз заставлял ее вздрагивать, когда она наступала на что-то острое. Такао спешил. И на это была причина. Стоило им выйти на улицу, яркий свет фар оглушающе ударил в глаза. Микаса едва не потеряла сознание от такого контраста. Около десяти крупных машин стояли вкруг. Рядом со входом лежали трупы охраны Азумабито. Такао и Кенни наконец вышли в открытое противостояние. Люди Аккерманов ничего не боялись. Стояли уверенно, наведя грозно автоматы. Такао усмехнулся. Его люди встали в ответную стойку. Они высовывались из окна, беря так же на мушку их. Ситуация была безвыходная. Казалось, даже воздух стал электричеством, готовым вспыхнуть, взорваться и уничтожить все в ближайшем радиусе. — Брось эти игры, Азумабито. Верни мне мою племянницу. — Громкий голос Кенни разнесся, показывая его уверенность. — Иначе я предприму ответные действия. Возможно, даже более жестокие, чем ты можешь себе представить. Микаса дрожала, сжимая каблук в руке. Он с тихим хрустом отломался, оставаясь в ее ладони. Аккерман вертела в руке тонкую шпильку, внимательно ее рассматривая. Она совсем не слышала то, о чем говорили ее родственники. Не слышала то, что шептал ей Жан, пытаясь успокоить. Проблема была в том, что она была спокойна и совсем ничего не слушала. Все произошло в один момент. Это больше походило на давно обдуманное действие, чем на сиюминутный порыв. Она кинулась на Такао, со всей силы протыкая его шею каблуком. Шпилька вошла в ткани, словно в масло, недолго думая Микаса тут же ее выдернула, вызывая сильный поток крови из раны. Такао, хрипя, попытался зажать рану, но руки уже не слушались. Кровь попала прямо на Микасу, из-за чего в какой-то момент она закричала, застыв. Все смешивалось во что-то нереальное, безумное, что никогда не могло произойти, но в то же время свершилось. И теперь стало частью каждого из присутствующих. Аккерман резко толкнули на землю, укрывая чем-то очень тяжелым. Выстрелы разрезали воздух, от них закладывало уши. Все выглядело, как островок ада на этом никчемном клочке земли. Микасу снова сковал ужас. Но двигаться, все же, пришлось. Сзади раздались крики, и еще больше стрельбы. Кто-то дернул ее за руку, ставя на землю и одновременно раздавая приказы. Времени на раздумья не оставалось, все происходило слишком быстро. Их разделили. Кровь не давала нормально видеть, из-за чего приходилось полагаться на того, кто тянет ее. — Двигайся, мать твою! — крикнул на нее Леви, таща в сторону машин. Микаса шла за ним, спотыкаясь о камни, а после ее запихнули в джип. Быстро заведя мотор, он выехал с территории, разгоняя машину за секунды. Аккерман стерла кровь с век и шокировано смотрела на то, как они уезжают. — А как же дядя?! — закричала она. — Как же он, Жан? Если их убьют?! — Микаса! — крикнул снова он, из-за чего она вздрогнула, больно ударяясь затылком о кресло. — Моя цель — вывезти тебя. Их — разобраться с ситуацией. Прошу. Не заставляй вкалывать тебе успокоительное. — Нет! Вернись! — пыталась настоять она, начиная рыдать. Страх новых потерь полностью затмил ее разум, заставляя вцепиться мертвой хваткой в свои волосы и взвыть. Машина резко остановилась, из-за чего она чуть не разбила себе нос о торпеду. За секунды он вытащил из бардачка шприц и вколол его содержимое ей. За несколько минут она обмякла в кресле, продолжая всхлипывать. Сознание она не потеряла, к сожалению. Но едва была на грани. — Я ненавижу это все… — всхлипывала она. — И вас всех.