Последний Шанс

      Кабинет Зельеварения погрузился в какую-то сонную атмосферу в этот утренний час. Находился он в подземельях, посему полумрак царил и здесь, и всё же не такой как в гостиной факультета Слизерин. В этом месте казалось, он набирал свою силу, придавая дисциплине ту толику таинственности, которой она обладала по праву. Обстановка кабинета тому соответствовала: просторная комната, окутанная теменью, с множеством витражных шкафов, где хранились самые разнообразные зелья. Все они, без исключения, были приготовлены мастером зелий — Горацием Слизнортом. Некоторые же образцы принадлежали его полноправным, во многих смыслах, ученикам. Ровные ряды дубовых парт, за которыми сидели во время лекций студенты, болотного оттенка волшебная доска, на которой обычно Слизнорт писал рецепты зелий или прочие схемы — однако это ничего не могло противостоять расписной двери с позолоченной ручкой, ведущий в практическую комнату. Там и только там творились настоящие чудеса зельеварения. Правда, попасть туда могли только лучшие из лучших.       Седьмой курс, несомненно, время ответственности, больших амбиций и желания доказать свою значимость, когда с уверенностью вступаешь в новый для себя мир. Так считал слизеринский декан, Гораций Слизнорт, и, собственно, был прав. Если говорить о нём самом, то вполне можно описать его одним словом — статус. Все его действия, мысли, слова, внешность и одежда: всё говорило о том, кто этот человек и какую выгоду можно получить от общения с ним. Слизнорт предпочитал затаиваться, сводить вас с нужными людьми, а после весьма грациозно получать из этого пользу. Весьма полезное умение, которое так кстати подхватил один из его одарённых студентов.       Вообще, Гораций Слизнорт был мужчиной средних лет с блестящими пшеничного оттенка волосами. В его глазах цвета молодой зелени часто можно было увидеть огонёк неподдельной радости и крупицы таинственности, когда он рассказывал о зельях. Слизнорт любил свою работу, точно так же, как и действительно талантливых, амбициозных людей с большим потенциалом. Его другом был Альбус Дамблдор, заместитель директора Диппета — и это тоже неслучайно. Выгоду для себя можно найти во всём. Однако несмотря на это, Слизнорт всё же радовался дружбе с Дамблдором. Гораций носил изысканный костюм, с узорами, вышитыми изумрудными и серебристыми нитями, а также длинную мантию, по обыкновению накинутую на его плечи, скрытые пиджаком. Лакированные туфли с заострённым носом отлично вписывались в образ, сочетаясь с позолоченной цепью на жилете. Такое виденье было навеяно традициями семьи, к тому же ему было просто удобно и комфортно.       Профессор, в данный момент, сидел за своим столом, на котором лежало множество свитков, папок, учебников, несколько перьев и узорчатая чернильница. Мужчина обвёл взглядом помещение, постепенно наполняющееся студентами, собирающимися сдавать его предмет. В основном, в этом выпуске были его слизеринцы, ну и несколько учеников с когтеврана и гриффиндора. «Адская смесь», — как однажды выразился Лестрейндж. Возможно, он оказался прав в каком-то смысле.       Асмодей Лестрейндж является капитаном факультетской команды по квиддичу, год за годом принося кубок школы именно змеиной обители. Насколько знал Гораций, юноша собирался стать одним из работников министерства, с чем сам Слизнорт вполне мог ему помочь, только в этом смысле его больше интересовал староста Том Реддл. Однако Асмодей тоже был весьма интересным человеком. Если судить чисто с внешней стороны, то слизеринца вполне можно было назвать красивым. Высокий, мускулистый юноша с едва вьющимися смолянистыми волосами и глазами цвета горького шоколада. Лицо его было слегка заострённым, щёки приобретали впалые очертания, а на носу небольшая горбинка, практически незаметная без детального рассмотрения. Идеально ровная осанка и поступь, лёгкая хрипотца в голосе с томными нотками — и все девушки оказывались на его крючке. Имя в его случае идеально отражает сущность.       Асмодей считался демоном-искусителем среди женской половины факультета; как настоящий змей он овладевал каждой без остатка, после уходя в свою уютную нору в компании остальных членов факультетской команды или «друзей» Тома. Лестрейнджу, без сомнения, всё это нравилось, ведь отказаться от такого количества внимания от прекрасной половины школы было порой практически невозможно.       Вопреки словам Реддла, что им необходимо вести себя на глазах у всех, как можно прилежнее, Асмодей делал всё с ровной степенью наоборот. На некоторых уроках он откровенно мог смотреть в окно, а внешний вид был небрежный и раскрепощенный: расстёгнутая на две пуговицы рубашка да слегка ослабленный галстук. Честно говоря, Том с этим смирился, потому что сколько его этим не тычь, а Лестрейндж сделает по-своему.       Сегодня должен был быть первый в этом семестре урок углублённого зельеварения, а посему некоторые представители змеиных пенат ждали его с нетерпением, зарождающимся где-то в глубине сердца, которое было насквозь пронизано льдинками. Видеть своего декана для многих из них было в радость, переполняющую каждую клеточку, восхищаясь видом человека, подходящего под гордое звание «слизеринец». Слизнорт был истинным представителем своего факультета, а потому его и любили. Хотя, конечно, вопрос достаточно спорный: за что именно его любили и любили ли вообще?       Староста школы, скромный и талантливый юноша — Том Реддл — достаточно сблизился с Горацием Слизнортом, чтобы использовать его в своих целях. Молодой человек знал, что декан личность многогранная, к которой весьма и весьма просто найти подход. Для Тома это не было чем-то особенным, каждый день он находил нужные слова, играя свою роль, дабы завоевать крупицу доверия каждого преподавателя в волшебной школе. Вне всякого сомнения, Реддл был исключительным волшебником, умело использовавшим любые подвластные ему методы. Пожалуй, самым простым из всех была способность к легилименции — чтению чужих воспоминаний и эмоций через зрительный контакт. И слизеринец овладел этим в совершенстве за годы, проведённые в школе.       Зельевар был искусным окклюментом, но даже он не мог противостоять скромному, на виду у всех, юноше, который желал обладать чем-то потаённым, скрытым ото всех. Наследник, несомненно, знал многое, чего не дано было остальным однокурсникам, которых он не считал даже достойных общения. Точнее сказать, всё их взаимодействие строилось либо на страхе, внушаемом юношей, либо же на выгоде, которую он мог от них получить — такой порядок вещей его вполне устраивал.       Слизеринец прошёл к своему месту за первой партой, аккурат напротив преподавательского стола. Чёрные глаза успели очертить бледное лицо мастера зелий, буквально считывая всё, что только было возможно. Юноша видел, как блестят глаза мужчины, как эмоции бликами играют на его лице. Слизнорт был интересен в плане изучения, польза от него имела большие границы дозволенности, но Том искренне хотел, чтобы Гораций всё так же продолжал верить в его удивительную интуицию, являющуюся на самом деле аккуратной легилименцией.       Сам же слизеринский принц был абсолютно спокоен, взгляд его был мягким, с небольшими искорками, появляющимися от своеобразной радости во время занятий. Никто и никогда бы не смог подумать, что это часть искусной игры, маска, которую он являл всем и каждому. На самом же деле, мысли молодого мага были далеко за пределами этого кабинета. Юноше было необходимо сделать так много, обдумать многое, совместить свой план с обязанностями школьного старосты. Любая власть — ответственность, а право обладать ею ещё необходимо заслужить.       Рядом с Томом, на соседнее место, опустилась девушка, чьи длинные каштановые волосы убраны в высокий хвост. Две пряди были небрежны выпущены, спадая на бледное девичье лицо. Спина её казалась прямой, как у любой чистокровной волшебницы с его факультета, а на груди уютно расположилась серебристая змея, точно такая же, как и у него самого. Эта слизеринка, одна из немногих девушек, которую он удостоил своим вниманием. Голубые глаза смотрели прямо на декана, в них, при большом желании, можно было разглядеть холодную уверенность, но ему это совсем не нужно. Реддлу до неё нет никакого дела, за исключением разве что желания показать ей место в его семье.       С чего вдруг она села с ним для Тома было совершенно неясно, как в прочем и то, почему она вообще появилась в его школе; Грэйс излучала какую-то странную уверенность, словно она знала всё в этой школе. Странное поведение, которое не давало покоя. Нужно было выяснить, понять, найти рычаг давления — сделать всё, чтобы загнать её в угол, как кролика, испуганного змеёй. Однако девчонка не спешила высовываться, во всяком случае пока, но Том чувствовал, что это ненадолго.       Его Вальпургиевы Рыцари всегда садились позади него. Это было своего рода закона или же символа, словно говорившего об их положении и отношении к нему. Тёмный Лорд и его верные слуги, иногда раздражающие своей глупостью. Они верили, что знают его по-настоящему, но это была точно такая же ложь, которой пропитаны все действия юного Волдеморта. Для всех они были хорошими друзьями, и это тоже вызывало приступ дурноты. Эти люди всего лишь его преданные пешки, не смеющие сделать и шага без его ведома, потому как знают: расплата последует незамедлительно.       Слизеринцы искренне не любили гриффиндорцев, те отвечали им взаимностью, выплёскивая всю свою злость во время квиддича. Хотя, конечно, получалось у них это плохо, ведь кубок школы год за годом брали именно змеи. Реддл никогда не понимал и не любил эту игру, да и всё, что связано с полётами на метле тоже. Наверное, это была единственная вещь, которая у него не получалась. И Том прекрасно это понимал, знал, что необходимо будет найти выход из этой ситуации. Некоторые мысли на этот счёт уже посещали его, но, на данный момент, являлись второстепенными по значимости.       Краем глаза слизеринец заметил, как сидящая рядом шатенка чуть ослабила свой галстук, расстёгивая одну из пуговиц на своей блузке. Том скользнул рукой к своей волшебной палочке, делая едва уловимое движение ею. Слизеринка вцепилась пальцами в предмет школьной формы, стараясь не дать ему задушить её. Реддл облокотился рукой о парту, чувствуя, как некая долька расслабленности завладевает им. Голубые глаза посмотрели на него с немым вопросом и каплей злости, на что сам принц ответил непринуждённой улыбкой, прекрасно зная, что за ним наблюдают.       Габриэлла сглотнула, вновь ослабляя галстук. Невероятно душно, кислорода не хватало в это мгновение, и она прекрасно понимала, что это проделки колдовства Тома. А Реддл улыбался ей милой, доброй улыбкой, как если бы она была его младшей сестрой. Только всё это было искусной ложью, и девушка это понимала. Тот разговор, несомненно, оставил свой отпечаток. Де Лане чувствовала, что он не такой простой, каким хотел казаться на глазах у всех. Хотя, признаться честно, сама она была такой же: играла роль бедной студентки, оказавшейся в трудных жизненных обстоятельствах, а на деле являющаяся совсем не той, за кого себя выдаёт.       Гораций Слизнорт улыбнулся, обводя класс взглядом. Его светлые глаза задержались на Томе, после обводя её саму. Девушка улыбнулась уголками губ, так скромно и смущённо, будто бы восхищаясь той обстановкой, которая была здесь. Губы Реддла украсила почтительная улыбка, а сам он едва ли склонил голову в знак уважения. Порой, Горация так легко было провести. — Доброе утро, мой дорогой класс, — голос Слизнорта звучал слишком мягко. — Рад видеть вас всех в здравии после каникул. В этом году вам понадобятся все силы, ведь выпускные экзамены не за горами. Все вы должны это понимать, решение сдавать зельеварение на уровне Ж.А.Б.А должно быть осознанным. — Сэр, а в этом году будет факультатив? — подняв руку, уверенно спросила Кассандра, заставляя всех взглянуть на неё. — Мне кажется, что есть некоторые задания, которые мы не успеем разобрать на занятиях. — Кассандра, вы абсолютно правы. Директор Диппет должен лишь утвердить расписание, несомненно он будет, — кивнул Слизнорт. — А сейчас, если вы не против, я приступлю к теме нашего занятия.       Уайт кивнула, переглядываясь со своим соседом. Робинсон выглядел предельно расслабленным, откинувшись спиной о деревянную поверхность скамейки, на которой они, собственно, и сидели. Кассандра всегда садилась с ним, чем ни капли не раздражала, а как-то даже наоборот, вдохновляла. Девушка была милой и очаровательной чистокровной наследницей, правда, порой вела себя совсем нелогично: слишком по-пуффендуйски. Но порой, первое впечатление является ошибочным.       Золотистые глаза очертили ровную спину подруги несколько задумчивым взглядом, а в тонких руках оказалось заострённое снизу перо. Оно заскользило по пожелтевшим листам пергаментной бумаги, вырисовывая красивые узорчатые буквы. Голос профессора звучал отчётливо громко, отдаваясь в тихой классной комнате. Всё точно так же, как и всегда на его уроках. Везением являлось то, что он был их деканом, ведь тогда можно было подойти и поговорить о многих вещах, которые так хотелось бы скрыть. Её жизнь окрашивалась разноцветными красками, где переплетались причудливые линии событий и чувств.       По правде говоря, видеть Реддла и Грэйс за одной партой было непривычно. Том всегда садился с кем-то из своего ближайшего окружения, в основном, конечно, это был Лестрейндж. И это было, мягко говоря, странно и непонятно, потому как Асмодей предпочитал прекрасную половину их курса в качестве соседа по парте. Кассандра этого не понимала, не раз отмечая, каким именно взглядом этот юноша смотрел на неё. В его глазах цвета приторной сладости шоколада таилась та глубина интереса, переплетаясь с нотками чего-то неизведанного девушке. Такое внимание несомненно ей льстило, но кто сказал, что оно необходимо?       Асмодей Лестрейндж и Терри Робинсон, однако, являлись не единственными в компании Реддла. Почётный, как они сами считали, титул Вальпургиевых Рыцарей носили также многие слизеринцы: Мальсибер, Нотт, Эйвери, Малфой. Все они, без сомнения, видели в этом что-то своё, выгоду, которую могли получить. Том стал для них тем, кто без особого труда мог бы дать то, что они так желали. А какими именно способами он этого добивался, их не интересовало.       Том Реддл оглянулся на них через плечо, окидывая таким ледяным взглядом, что захотелось сбежать. Учебный год только начался, а проблем, вероятно, избежать не удастся. Им предстояла встреча один на один с повелителем, и что ничего хорошего она не принесёт ни один из них не сомневался. Вероятно, староста был единственным человеком, которого они боялись и уважали одновременно, до того апогея верности, когда готов пойти на всё. Все они преданные безоговорочно, знающие, что однажды всё будет так, как хочет их Лорд. Волдеморт внушал им это различными способами, требуя полного подчинения, которое, собственно, по итогу и получал.       Декан в это время рассказывал о причудливом зелье, способным вызвать зависимость от пения. Выпив его, вы будете всё время петь, даже если голоса у вас совсем нет. Весьма интересное зелье в плане изучения, особого вреда здоровья не приносит, а вот соседям и друзьям очень даже. Габриэлла записывала, аккуратно выводя слова. Её почерк был красивым, с витыми линиями у заглавных букв в словах. В её времени многие удивлялись такому, ведь каллиграфия была достаточно редким явлением, которому обучают на специальных курсах. Здесь же, вероятно, это манера письма.       Слизеринский староста внимательно слушал профессора, но Грэйс преследовало странное ощущение, что тот лишь делает вид бурной ученической деятельности. Хотя, должно ли это вообще волновать её? Определённо нет. В данный момент перед глазами маячил выбор профессии как никогда остро. Распыляться на большое количество экзаменов совсем не хотелось, нет у неё столько времени на подготовку. Необходимость посещения библиотеки в поисках ответов волновала намного больше. Девушка окунула заострённый конец в чернильницу, после вновь заскользив им по бумаге. В выходные заняться поиском ответом казалось самым оптимальным вариантом.       Габриэлла кинула взгляд на Слизнорта, голубые глаза шатенки блестели искорками интереса. Зельеварение ей действительно нравилось, да и побывать на уроке Горация было очень даже неплохо. В её времени она лишь однажды бывала на его занятии, когда в качестве поощрения им позволили пообщаться с этим мастером зелий. Насколько помнила Де Лане, зельевар покинул свой пост в начале десятых годов двадцать первого столетия, из-за подкосившего его здоровья события. Какое именно это было происшествие, она не знала, потому что поступила в школу спустя три года после этого. Однако тогда ей понравилось занятие с Горацием, поэтому этот урок она ждала особенно. — Сэр, — девушка неожиданно для всех подняла руку и обратилась к мужчине, тот кивнул позволяя спросить. — А правда, что вы в своё время работали над вариацией зелья, способного предотвратить смерть? — Не знаю, откуда у вас такая информация, мисс Грэйс, — с тенью улыбки ответил Гораций, — но вы правы. Я действительно работал над этим зельем, но наш проект закрыли за недостаточностью практических данных. Однако, если вас интересует отрасль колдомедицины, то рекомендую вам справочник Вильгельма Уилстнера, его можно найти в библиотеке. — Благодарю, профессор Слизнорт, — девичьи губы украсила лёгкая, мягкая улыбка, — я просто очень много читала об этом в газетах. Вы достаточно известны во Франции, сэр.       Исходя из того, что она знала, Габи легко могла уловить эмоции, отразившиеся в глазах декана. Он купился на её лесть, чему свидетельствовала лёгкая улыбка и блеск в зелёных светлых глазах. Однако девушка руководствовалась исключительно тем, что могла получить из этого выгоду для себя. Слизнорт мог многое поведать и дать разрешение на вещи, запрещённые остальным. Например, на посещение запретной секции библиотеки. Нужная книга могла быть именно там.       Реддл подавил желание, посмотреть на неё и сказать колкость в её адрес. Девчонка не могла бы стать колдомедиком, даже если бы очень захотела. Причина до боли проста и понятна: защита от тёмных искусств явно не её конёк. Такого профана в важном предмете ещё нужно было поискать, благо практических занятий пока не наблюдалось, а значит ей везло. Везение весьма призрачная вещь, особенно в её случае. Том едва заметно склонил голову, позволяя отблескам огня играть на его бледном лице. Маленькую слабость девчонки вполне можно использовать в будущем. До звонка оставалось не так уж и много времени, но Реддл знал, что вечер будет интересным.

***

      Вечерний Хогвартс всегда казался таким прекрасным, сколько Габриэлла себя помнила. Было в этом всём какое-то своё очарование, окутывающее тебя своими нежными путами, словно сказка, дарующая мечту. Ей нравилось гулять по школьным коридорам в моменты, когда солнце скользило по небесной глади, окрашивая ту багрянцем. Самое время придаться мыслям о таких нужных вещах. Девушка никогда не была романтиком, считая это уделом слабых, недальновидных дурочек, но ей действительно импонировало такое времяпрепровождение совершенно точно противореча её истинному «я».       Сейчас Грэйс находилась в одном из школьном коридоров, направляясь в гостиную. Слизеринка проводила глазами, уходящее светило, бликами играющее на её лице. В его лучах черты её бледного лица становились ещё более мягкими и утончёнными, а голубые глаза поблёскивали красивым, несколько завораживающим огоньком. Тонкие девичьи пальцы провели по нежной коже на шее, касаясь воротника блузки и галстука, на котором танцуя, сплетались родные сердцу цвета. Казалось, тяжесть от него до сих пор преследовала её, а перед глазами вставал один из эпизодов, произошедших на уроке декана.       Том Реддл использовал на ней магию, и она понимала, что сделал он это совершенно неслучайно. Только вот одного юноша не учёл, Габриэлла смогла снять его чары, пусть и не слишком изящно. Да и вообще, если так подумать, в действиях шатенки был один лишь расчёт: соседство с лучшим учеником школы, лесть Слизнорту — идеально, чтобы привлечь к себе внимание. Грэйс прекрасно знала, что по-другому было невозможно выжить. Староста, кажется, несильно разделял её мнения. Взгляд его был пропитан лживыми нотками заботы, стоило лишь кому-то посмотреть на них, но на деле всё оказалось иначе: он, словно змея, готовая наброситься в любой момент. Неистовая схватка, где победителем будет только один.       Де Лане ослабила свой галстук, изящно расстёгивая верхние пуговицы на блузке, оголяя шею и приоткрывая тонкие ключицы. На ужин в большой зал идти совершенно не хотелось, да и чувства голода как такового она не испытывала, то была лишь лёгкая усталость, прокатывающаяся волной по телу. Весьма неплохо было бы сейчас пригреться у камина в удобном мягком кресле, забравшись на него с ногами. И пусть нормы этикета твердили, что это безбожно и постыдно, ей всё равно. Она не привыкла быть ведомой, обычно это Грэйс, по своим правилам, играла в странную партию под названием «жизнь».       Когда-то очень давно Габриэлла хотела встретить такого человека, который изменит её жизнь на две части, сменит полюса и повернёт всё в нужную лишь ему сторону, а она будет рядом, став его верной подругой. Только так не бывает, да и потом кому вообще нужна эта пресловутая любовь? Лишь холодный расчёт, да способ сбросить сексуальное напряжение: вот то, что она получала там, в своём времени, со своими дорогими слизеринскими друзьями. И пусть сейчас Де Лане в прошлом, ничего не изменится, а какой-нибудь наследник древнего рода попадёт в её сети, выбраться из которых будет совсем непросто.       На данный момент, шатенка знала со своего факультета лишь троих: собственно, новоявленный принц и староста Том Реддл, Кассандра и Терри Робинсон, знакомство с которым сразу не заладилось. Да и как-то, признаться честно, кто он был таким, чтобы она обращала на него хоть какое-то своё внимание? А вот Редлл… Слизеринец до боли напоминал её саму, и от того даже становилось интересно, какие тайны хранит, с виду идеальный школьный староста.       Обстановка в Хогвартсе, так отличалась от ей привычной, просто потому что жила она в двадцать первом веке, когда магический мир не испытывал нужды в уроках защиты в школах. Воевать было не с кем, тёмных магов искоренили, а министерство строго за этим следило. Ещё одного тёмного волшебника, на подобии Тёмного Лорда Волдеморта, страна просто не пережила бы. Предмет изучался, но скорее просто на уровне базовом, а не углублённом, заканчиваясь курсе на пятом, да и то слишком поверхностно. Даже в списке экзаменов на колдомедика теперь он не значился. В этом же времени, насколько она поняла, этот предмет имел невероятную значимость, ведь шла война. Гриндевальд уверенно шагал по Европе, лишь чудом не оказываясь поблизости с Шотландией.       После долгого размышления Грэйс приняла для себя такое решение: побывать на уроке, посвященному уходу за магическими существами, да и поговорить со школьным целителем. Окончательный список выпускных экзаменов они были обязаны предоставить к концу этой недели, а потому времени на принятие такого важного решения было не особо много. Однако оставалось непонятным, каким таким образом её вообще допустили до углублённых занятий без результатов экзаменов. Хотя, не столь это важно, а вот идущий прямо на неё юноша — очень даже.       Красивый молодой человек с волосами цвета тёплого янтаря, красиво очерчивающими изгиб бровей и лба, торопливо направлялся в её сторону. В его глазах цвета плавленого серебра можно было разглядеть некий огонёк беспокойства, весь его вид был таким. Однако выглядел он весьма хорошо. Ещё один слизеринец, являющийся её однокурсником. Грэйс обвела его взглядом, подмечая всё до мельчайшей детали: идеально отглаженная рубашка, развивающая от ходьбы мантия и, конечно же, черты лица. Выделенная линия скул, бровей, густые ресницы и тонкая линия губ делали его похожим на одного её знакомого из будущего. Ещё одно не поддающееся логике совпадение. Юноша видимо куда-то очень сильно спешил, раз задел её плечом. Де Лане посмотрела на него, держась ладонью за своё плечо, которое немного неприятно саднило. — Аккуратнее, идиот, — зашипела девушка, пошатнувшись. Русый посмотрел на неё несколько удивлённо, остановившись. — Я не музейный экспонат, чтобы ты так на меня глазел. — Прошу прощения, мадам, — прикасаясь к тыльной стороне её ладони, мягким голосом произнёс незнакомец. — Я не специально задел вас, надеюсь, вы сможете простить мне это. Так же, как и то, что я очень сильно спешу и вынужден покинуть вас, — его губы украсила кроткая улыбка, а в серых глазах блеснул несколько гипнотизирующий огонёк. — Как ваше имя? — Габриэлла Грэйс, — делая шаг назад и не сводя с него взгляда голубых глаз, ответила девушка. — Вам бы тоже не помешало представиться. — Алекс Эйвери, — юноша чуть-чуть склонил голову, — Рад знакомству с такой очаровательной и милой девушкой, как вы, Габриэлла. Но всё же я вынужден вас покинуть. А вам не стоит гулять по коридорам одной, думаю, в гостиной сейчас самый разгар веселья. Поспешите же скорее туда.       Де Лане несколько удивлённо моргнула, провожая взглядом широкую спину юноши. Что это только что было? Хотя, наверное, в сороковых годах двадцатого столетия в аристократических семьях так было принято. Да и как-то вовсе не хотелось во всё это влезать. Какой может быть разгар веселья в середине недели? Насколько Габриэлла могла запомнить из разговора с Кассандрой, в субботу планировалась вечеринка в честь начала учебного года, но тогда что же сейчас там происходит? Любопытство разгоралось в её холодном, словно самый настоящий лёд, сердце с каждым шагом и секундой, приближающими к заветному месту.       Алекс Эйвери же, на самом деле, совершенно случайно наткнулся на новенькую в коридоре. Нет, конечно, он видел её много раз, но встреча с ней показалась несколько странной. От неё веяло какой-то странной энергетикой, так непохожей на всех его знакомых. Чем-то похожим обладал только один человек, на собрание к которому он, собственно, опаздывал. Только его магия внушала такой страх, усиливающейся в несколько десятков раз лишь от одного взгляда повелителя. Лорд Волдеморт являлся самым сильным магом среди учеников этой школы, умело скрывая это и играя на публику.       Коридор, с витой лестницей, ведущий в башню старост, освещался тусклым светом огней горящих факелов. Они висели на стене в специальных подставках, играючи отражаясь на стенах тенями. Закат всегда был связующим звеном между сумраком и светом, как добро и зло, смешивались в душах, он, словно говорил о том, что наступает ночь, и тьма поглощает землю. Юноша провёл пальцами по рельефным узорам, поднимаясь вверх по лестнице. Можно сколько угодно говорить о символизме этого времени суток, но одно так и останется неизменным: тьма существует независимо от нас.       До личной спальни слизеринского принца оставался всего лишь лестничный пролёт, но для кого-то вроде Алекса это значило намного больше. С каждым шагом он приближал то неизбежное, что нагоняет тебя, когда ты совсем этого не ждёшь. Эйвери полагал, что однажды ему хватит сил, чтобы хоть что-то сделать или сказать против будущего Тёмного Лорда. Только всё это было ложью, той самой, которой пропитано абсолютно всё и от которой невозможно убежать, как ни старайся. Слизеринец остановился буквально на секунду, в какой-то даже странной и несвойственной ему нерешительности смотря вверх, туда, где должна была быть столь значимая дверь, скрытая портретом. Том Реддл внушал страх и уважение, и отрицать это было в большей степени глупо.       Серые глаза очертили витой узор стены, а после звук шагов вновь нарушил угнетающую, удушающую в эту самую минуту, тишину. Его силуэт скрылся в кромешной тьме той жизни, которую однажды он избрал сам. Перед глазами стоял портрет великого основателя факультета, смотрящий на тебя так, словно стараясь прочесть все мысли, грехи и потаённые страхи с желаниями; Алекс шумно втянул воздух, обжигающий лёгкие с такой силой, будто они горели огнём. Пароль Эйвери узнал от Реддла, а посему попасть в комнату не составило труда.       Том сидел в самом центре гостиной комнаты, за его спиной потрескивал волшебный огонь, а глаза выражали лёгкую степень холодной и пронзающей усталости. Алекс почтительно склонил голову, припадая на одно колено. Каждый раз он делал это-слишком тяжело, чтобы быть правдой. Вся истина его жизни являлась такой: никакого подчинения, лишь власть. Но кажется, что-то пошло не так ещё в тот первый день, когда Реддл переступил порог их факультетской обители. Чёрные глаза скользнули по бледному лицу юноши, а сам наследник не сказал ни слова, но все они прекрасно знали, что именно делал слизеринский принц. А посему никаких вопросов у них и не возникало, они просто делали то, что было необходимо. — Повелитель? — тихий голос Алекса вызывал лишь ещё большее осознание собственной значимости. — Простите, что я опоздал, некие обстоятельства заставили меня задержаться. — Присаживайся, Эйвери, присаживайся, — облокотившись спиной о спинку кресла и положив ногу на ногу, отозвался Реддл. — Так что задержало тебя, мой скользкий друг? — Та девушка, с которой вы, мой Лорд, сидели сегодня на зельеварении, — не в силах поднять на него глаза, ответил слизеринец. — Я случайно встретил её в коридоре, мы перебросились парой фраз и разошлись.       Слизеринский Принц смотрел на него неотрывным, немигающим взглядом, безусловно определяя подлинность его слов. Это было правдой, и Том знал это, наверняка. Способность распознавать ложь была таким полезным талантом. Юноша кивнул, а Эйвери едва заметно выдохнул, поднимаясь на ноги. Русоволосый опустился на свободное место на диване рядом с Лестрейнджем, стараясь, не смотреть на повелителя. Помимо них здесь собралась вся чета верных рыцарей, кроме, пожалуй, одного. Эллайтон Нотт, по какой-то неведанной им причине, отсутствовал, а Волдеморт совсем не собирался делиться с ними этой тайной.  — И что с того? Ты мог просто уйти, а не разговаривать с ней, — облокачиваясь локтём о ручку кресла, наконец-то заговорил Том. — К тому же, я велел вам не опаздывать. Нам, господа, необходимо достаточно много обсудить. — Да, повелитель, — едва ли слышно отозвался Алекс.       Рыцари кивнули, держась сдержанно, но при этом Реддл прямо-таки чувствовал те волны страха и волнения, исходящие от них. Староста обвёл их взглядом, а после вновь заговорил. Тон его казался таким же холодным, как арктический воздух: — Этот год, господа, последний. Он решающий, а потому мы должны сделать всё возможное, дабы приблизиться к нашей цели. — Простите, Мой Лорд, — осторожно обратился к нему Абраксас Малфой, — но мы не сможем сделать это именно сейчас, когда введён режим повышенной боевой готовности, да и в школу в любой момент могут наведаться мракоборцы. Об этом мне рассказал Эллайтон, которого здесь не наблюдается, — взгляд тёмных глаз, с медленно расползающимися алыми вспышками, заставил его сглотнуть, да опустить голову. — Простите, Повелитель. — Нотт отправился по моему поручению, — Том поднялся на ноги, а голос его звучал угрожающе. — Абраксас, тебя должно это волновать в последнюю очередь, я всё ещё могу припомнить твой последний выпад в сторону того грязнокровного оборванца, едва ли незакончившийся разбирательством. — Реддл развернулся к окну, подходя к нему неторопливыми шагами. Взгляд его устремился туда, вниз, где темень лёгкой поступью окутывала землю. Юноша сложил руки за спиной, а после продолжил: — Однако у меня будет для тебя задание, мой бесхребетный друг. — Я выполню любой ваш приказ, Мой Лорд, — в голосе Малфоя чувствовалась совсем ненужная уверенность. — Я хочу знать всё, что только возможно об этой девчонке Грэйс, — тонкие губы украсила улыбка уголком губ. — Любыми способами и методами, но добудь эту информацию.       Слизеринцы дружно переглянулись, совсем не понимая, зачем и почему господину вдруг понадобилось это, однако выбора в любом случае не было. Том продолжил смотреть в окно, думая о чём-то своём, в то время, как Абраксас согласился на его задание. Только он не знал, да и не мог, что абсолютно точно провалит его, ведь Габриэллы Грэйс в это время попросту не существует. Лорд Волдеморт, впрочем, просто хотел узнать о ней, лишь для того, чтобы подчинить, а уж как не столь важно. Грандиозный план, часть которого легла на плечи Нотта, сейчас волновал его гораздо больше. Только пока делиться этой информацией Реддл не спешил, потому как доверять он мог лишь избранным.       Их собрания никогда не представляли из себя ничего особенного, но только так юноша мог контролировать свой элитный отряд, неплохо натасканных им же в тёмной магии учеников. Этим вечером они обсудили многое из того, что только предстоит, но Том знал одно абсолютно точно: клеймлённые злом навсегда им и остаются.