***
Утро этого дня не задалось как-то с самого начала, являя всем учащимся серые дождевые тучи, грозящие пролить на их головы водный холодный поток. Габриэлла Де Лане любила дождь, находя его эстетичным и навевающим на определённые мысли. В своём времени она могла часами наблюдать за стекающим по окнам каплям, думая о важных и значимых для себя вещах. Это помогало собраться с мыслями и принять необходимое решение. Расписание на этот учебный день представлялось для многих не таким уж и сложным, вопреки распространённому мнению о нагрузке выпускного курса. Конечно, говорить о том, что они совсем ничего не делали, нельзя, но свободные минутки порой выдавались точно так же, как и промежутки между уроками. Девушка скучающим взглядом обвела стол своего факультета, останавливая его на Робинсоне. Удручающий вид Терри говорил сам за себя. Кассандры, впрочем, в этот час не наблюдалось, и это выглядело слегка странно, так как она никогда не пропускала занятий. — Всё в порядке? — слова словно сами по себе срываются с губ, заставляя юношу взглянуть на неё. — Такое ощущение, будто тебя собираются отчислить. Сделай лицо попроще, а то кто-нибудь решит, что ты затеваешь что-то поистине ужасное. — Это не твоё дело, Грэйс, — резко бросает Робинсон, поднимаясь из-за стола. — На твоём месте, я бы лучше за себя так переживал, ведь никогда не знаешь, что может случится. Маленькая лгунья. Де Лане открыла было рот, чтобы что-то сказать, но не успела. Француз скрылся из виду, кинув на неё весьма красноречивый взгляд. Он словно говорил: беги, пока не стало слишком поздно. Только скорее это воспринималось как саркастичное послание. Поведение юноши до боли странное, не поддающееся логическому объяснению, и Габи хмурится, обдумывая его слова. С чего бы ему называть её лгуньей? В идеальном плане ни одной дыры или прокола, никто не мог узнать. Повышенный интерес к её персоне со стороны Абраксаса Малфоя тоже настораживало. Их разговор оказался совершенно бесполезным, как для неё, так и для него. Всё, что Габриэлла позволила слизеринцу узнать о себе, не выходило за рамки базовой информации. Пункты данных о новенькой ученице вполне можно перечислить по пальцам одной руки: дата рождения, город, в котором она должна была родиться, любимые школьные предметы и своего рода магические таланты, как и статус чистоты крови. Если с первыми четырьмя пунктами относительно понятно, то последний заставлял задуматься. Девушка не обладала ничем выдающимся, но Абраксас беспокоился вовсе не об этом. Её фамилия не упоминалась нигде, а поверхностный и сухой ответ самой Грэйс наталкивал на совсем неприятные мысли. Первым уроком на повестке оказалась защита от тёмных искусств, которую Де Лане собиралась сдавать для поступления на стажировку в больницу Святого Мунго. Стезя целителя была для неё наиболее интересной, особенно в свете тех книг по тёмной магии, которые она уже прочитала. Конечно с базовым уровнем знаний по этому предмету успеть за углублённой программой достаточно сложно, но девушка действительно старалась. Том Реддл честно выполнял свои обязанности старосты, но успешно манипулировал, прикрывая проделки своих приспешников. Слизеринцы делали для него всё, беспрекословно подчиняясь. Негласная истина их жизни. Юноша знал, что каждый из них открытая книга для него, читать которую приносило даже какое-то извращённое удовольствие, приправленное отпечатком боли от пыточного заклятья на их бледных однотипных лицах. Эллайтон Нотт прекрасно справился со своим заданием, вернувшись в школу с одной знаменательной вещицей, некогда принадлежавшей семье великого предка самого Тома. В данный момент в вещах юноши находилась фамильная реликвия: браслет дочери Салазара Слизерина, оплетающий запястье, словно змея. Чисто женское украшение, но способное сыграть одну из важных ролей в его деяниях. Тёмные глаза окинули презрительным взглядом слизеринку, очерчивая каждую чёрточку её лица. Габриэлла Грэйс всего лишь одна из пешек, коих полно на змеином факультете. Только почему-то именно эта девчонка казалась не такой, как все они. Слишком странная. Том старался приглядываться к ней, дабы не упустить ни одной детали, способной открыть ему тайну шатенки. Реддл не любил, когда было хоть что-то, чего он не знал. Это раздражало. Безумно. Слизеринка изогнула бровь, смотря в ответ. Староста вызывал смешанные чувства: начиная интересом, заканчивая лёгкой степенью непонимания. Беспринципная идеальность, вызывающая раздражение. Вальпургиевы Рыцари видели всё и прекрасно понимали, но молчали. Страх танцевал на грани сознания, не позволяя сделать и шагу без ведома своего Лорда. Они осознавали: Тёмный Лорд не прощает ошибок и промахов. За два года достаточно плотного общения где-то на уровне инстинктивного поведения слизеринцы выучили своего повелителя, но даже так находили что-то новое каждый день. Де Лане глубоко вздохнула, поднимаясь из-за стола и накидывая на плечо рюкзак. Нужно поспешить. Вилкост и так не в восторге, что Габи посещает её занятия; опоздание вряд ли принесёт дополнительные баллы в личный зачёт у старой стервы. Реддл смотрел на неё неотрывно, с абсолютно невозмутимым лицом и явным желанием вызвать на её лице такие любимые им эмоции — страх, боль и отчаяние. В кабинете, принадлежащем Галатеи Вилкост, на удивление тихо и спокойно. Шатенка села на своё место у окна, открывающем вид на потрясающее чёрное озеро, на котором обычно бликами играли солнечные лучи. Профессора не было на месте, но это последняя мысль, проскользнувшая в голову девушки. Скрип двери заставил развернуться. На пороге стоял Том Реддл, не слышно прикрывающий за собой дверь. Где находились все остальные, совсем не интересовало, ведь до начала урока оставалось ещё немного времени. Юноша окинул взглядом кабинет, опускаясь на соседнее место. И снова рядом с ней никакой логики в его действиях. Слизеринка облокотилась локтями о парту, скрывая лицо в своих ладонях. Том Реддл может делать всё, что захочет. Староста школы неспешно доставал свои вещи из рюкзака. Грэйс обвела глазами кабинет, подмечая каждую деталь убранства обители знаний. Расписные стены с позолоченными узорами, шкафы с учебной литературой и различными папками с пергаментной бумагой. Два ряда деревянных парт, опоясывающие стены. За столом профессора Вилкост располагалась тёмно-изумрудная доска, на которой периодически писала Галатея. Всё точно такое же, каким она помнит, за исключением некоторых совсем неважных вещей. — Знаешь, я всё хотела у тебя спросить… — начала было Габи, кладя ногу на ногу и облокачиваясь рукой о спинку стула. Реддл изогнул бровь и вздохнул, словно его этот разговор успел утомить, даже не начавшись. — Как ты это делаешь? — Я не понимаю о чём ты, Грэйс, — отозвался Том, поправляя свою тетрадь на столе. Из неё выглядывал кончик листа пергамента, на котором было что-то нарисовано. — Лучше бы занялась изучением защитных заклинаний. — Я пытаюсь, ваше высочество, — прищурившись, сказала блондинка, вытаскивая лист пергамента. — Ого, это же… Осознание сверкнуло в голове, словно молния во время грозы. Голубые глаза очертили символ, который она уже видела раньше. Череп с выползающей из челюсти змеёй, закручивающейся кольцами бесконечности. Легендарная тёмная метка! Но почему? Откуда это у него, скромного старосты школы? Де Лане поднялась на ноги, отходя на достаточное от юноши расстояние. Если её догадка верна, то дело плохо. Габриэлла понимала, что любая искусная ложь имеет свои последствия. Сейчас, оказавшись в опасной близости с Томом Реддлом и держа в руках лист одного из его пергаментов, она осознавала это как никогда лучше. Реддл прожигал её взглядом. Ядовитым, способным убить на месте, от которого ей хотелось сбежать. Староста поджал губы в тонкую белую полоску, сжимая в руках край парты в кабинете защиты от тёмных искусств. Они совершенно одни. Никто не сможет помочь, если она переступит грань. — Том, ты… — Грэйс сглатывает и делает шаг назад за пределы парты, к пустой стене. — Ты не можешь… Это невозможно… — Заткнись. — В тёмных глазах алое пламя, а тон, словно лед. — Отдай мне это, Грэйс. Пока не пожалела об обратном. Де Лане хмурилась, пятясь спиной к двери, явно надеясь сбежать. Плевать на то, что скажет на это Вилкост — желание жить перевешивало. Как же она была глупа всё это время! Том Реддл, вероятно, настоящий гений маскировки, раз даже она, знающая историю магии практически наизусть, не смогла разглядеть в нём ужасного монстра, именуемого Тёмным Лордом Волдемортом. Тот-чьё-имя-долгое-время навевало недюжинный страх на всех, кто его только слышал хотя бы однажды, являлся сейчас её однокурсником и примером для подражания. Голубые глаза бегали по бледному лицу с впалыми щеками; оно играло в новом свете, навевая панику где-то на самых затворках сознания. Она не боялась. Тактическое отступление нельзя назвать страхом. Необходимо продумать план, ведь в руках находилось оружие, которое вполне можно использовать в угодную сторону. Каштановые волосы взметнулись от резкого движения, а сама она оказалась прижата к стене, больно ударившись лопатками. Запястье сжимали в тиски, а к горлу оказался приставлен кончик волшебной палочки. Том дышал ровно и спокойно, но девушка видела, как в глазах полыхает алое пламя искрящийся бури. Слизеринского принца одолевала ярость. Девчонка узнала его секрет. Староста очертил глазами бледное лицо, стараясь уловить хоть какую-то эмоцию. Она — настоящая змея, играющая свою роль даже в такой момент. Сейчас Реддлу ничего не стоит опробовать на ней весь арсенал своих тёмных заклятий, но он не может. В любое мгновение может прийти Вилкост и остальные ученики. Однако, всё же самую их малость совершить в его силах. Юноша облизывает губы, наклоняясь к её ушку, опаляя своим дыханием: — Держи язык за зубами, девочка, иначе я сделаю так, что ты больше никогда не сможешь говорить. Шатенка моргнула, прикрывая глаза, собираясь с теми крохами мыслей, которые крутились в голове. Слизеринец явно не шутил. Его пальцы скользнули вниз по руке, к запястью и пальцам, в которых находился значимый лист пергамента. Мурашки пробежали по коже, а дуновение ветра заставило открыть глаза. В кабинете появились остальные ученики, а пергамента в руке уже не было. Сердце нарушало свой привычный, спокойный ритм. Де Лане никогда не поддавалась на манипуляции, к тому же такие простые, но изящные. Да только выбора больше нет. Девушка провела руками по лицу, зарываясь в волосы. Глубокий вдох помог прийти в себя. Маска — её будничность, но Тёмный Лорд одержал победу в этой игре. Грэйс не хотела этого признавать. Горечь разливалась в каждой клеточке тела, а желание уделать этого паршивца возрастало. Здравый смысл, правда, говорил об обратном, и сейчас девушка была склонна ему верить. Том одним своим видом мгновение назад смог сбить с неё ту уверенность, которой она так любила пользоваться. Тёмный Лорд Волдеморт всего лишь обычный школьник, чей секрет она теперь знала. Всё это вызывало страх, граничащий с восхищением. Звонок трелью пронёсся по школе, знаменуя начало учебного дня. Реддл сидел за партой, как ещё и несколько минут назад, искусно играя свою роль. Она недооценила его. Габриэлла поджала губы, всё ещё стоя у стены и провожая взглядом спины своих однокурсников. Вилкост появилась через несколько минут, кидая на неё раздражённый и недовольный взгляд. Женщина опустилась на своё место, открывая журнал и беря в руки перо. — Грэйс, долго вы ещё собираетесь стоять? Особого приглашения не будет, — её тон заставляет натянуть улыбку полную сожаления и пробормотать извинения. — Садитесь и готовьтесь отвечать домашнее задание. Девушка кивнула, опускаясь на своё место. Шатенка старалась успокоить сошедшее с ума сердце. Староста делал добродушный вид, с самым живым интересом смотря на Галатею. Де Лане стало дурно. Они все даже понятия не имеют, кто именно сейчас сидит в этом кабинете. Тёмный Лорд Волдеморт — ночной кошмар магической Британии, люто ненавидящий таких, как она. Девушка поняла, что теперь, если слизеринец обо всём узнает, ей конец. Реддл просто убьёт её, даже и глазом не моргнув. Вилкост отмечала отсутствующих. Эта женщина чувствовала себя абсолютно комфортно в этой нервозной атмосфере, словно подпитывалась ею, как энергетический вампир. Это было очень глупое предположение, но сейчас таковым уже не казалось. Тёмный Лорд по соседству напрягал гораздо больше. Габриэлла заправила прядь волос за ухо, поджимая губы и собираясь с остатками мыслей в голове. Один из принципов её жизни: «Соберись, даже если нет выхода». Том Реддл никоим образом не должен отвлечь от первостепенной задачи. Ведь путь домой так и не был найден; катастрофа в жизни увеличивалась в геометрической прогрессии. — Итак, Грэйс, порадуйте нас своими знаниями, — Габриэлла поднялась на ноги, облокачиваясь ладонями о поверхность стола, стараясь не смотреть на говорящую Галатею. — На дом вам было задано выучить тему: непростительные заклятия. — Да, профессор, — кивнула шатенка, поднимая глаза. — Непростительных заклятия три: мучительное, подчиняющее и убивающее. Защититься невозможно, а использование любого из них может повлечь за собой «курортный отдых» в волшебной тюрьме. Круциатус, оно же заклятье неописуемой боли, может свести с ума и сорвать голос. Империус, заклятье неминуемого подчинения, затуманивает разум. Убивающее, Авада Кедавра, заклятье моментальной смерти. Никакой боли и следов: идеально для того, кто хочет избавиться от противника без минимального ущерба. — Всё верно. — Вилкост сделала пометку в журнале. — Последний вопрос. Если ответите, получите «превосходно». Кто охраняет особо опасных заключённых в Азкабане? Грэйс моргнула, хмурясь и пытаясь отыскать в памяти ответ. Он словно был на поверхности, крутился на языке, но так и не всплыл в памяти. Габриэлла прикусила губу, смотря на профессора несколько растерянным взглядом. Том Реддл едва заметно улыбнулся уголком губ, нарочито мягким голосом обращаясь к профессору ЗоТИ: — Профессор Вилкост, мадам, простите меня за дерзость. Я вынужден заметить, что Габриэлла не может этого знать. Насколько я знаю, во Франции другая система отбывания наказаний. Позвольте мне ответить на ваш вопрос вместо неё. Это дементоры. Галатея кивнула, улыбнувшись юноше. Габи посмотрела на Тома, улавливая в его взгляде злорадное веселье. Скользкий гад. Грэйс благодарно улыбнулась Реддлу, присаживаясь на своё место. Что сейчас двигало Слизеринским Принцем? Шатенка не знала, и это как-то настораживало. — Вы правы, Том. Десять баллов Слизерину, — Вилкост обвела взглядом класс. — Я не просто так спросила про дементоров. Тема нашего занятия связана с ними. Сегодня мы изучим заклинание Патронуса. Де Лане облизнула губу, записывая тему занятия в тетрадь. Волдеморт слишком расслаблен в отличие от неё. Второй месяц она в Хогвартсе, и это первый раз, когда напряжены практически все мышцы организма в ожидание подвоха от старосты школы. Становится похоже на какую-то паранойю. Голос Вилкост звучит слишком монотонно. Девушка краем глаза смотрит на Тома, стараясь подметить хоть единый намёк на угрозу. — Патронус может иметь различные формы и размеры, начиная от дымки серебристого цвета, заканчивая каким-то животным, птицей или иным представителем животного мира. — Говорит женщина, рисуя на доске. — Однако ни форма, ни размер не влияет на силу вашего защитника. Основой служит самое счастливое воспоминание, так как дементоры заставляют вспоминать ровно противоположное. Шуршание перьев о пергамент больше напрягало в этой тишине, чем расслабляло. Габриэлла старалась законспектировать каждое слово. Тому же, казалось, совсем это не интересно, хотя по его виду определить было достаточно сложно. Девушка кинула взгляд назад, смотря на таких же спокойных слизеринцев. Может быть она слишком драматизирует всё, что происходит? — Профессор, а патронус может иметь только одну форму? — спокойно уточняет Реддл, умело изображая интерес. — В большей своей части да, Том, — улыбается Вилкост, облокачиваясь о свой стол. — А я слышала, что патронус может менять свою форму, — неожиданно вспомнила Габриэлла то, что недавно прочитала в учебнике. — Это происходит от сильных эмоциональных переживаний. Моя бывшая одноклассница изменила свой патронус после того, как влюбилась. — Любовь не может иметь такую значимость, — бросил Том, переводя на неё взгляд. — Да и в целом, я сомневаюсь, что она на это способна. — Для того, кто не в силах влюбиться, может быть и так, Том, — улыбнулась уголками губ Грэйс, заправляя прядь за ухо. — Однако я думаю, что любовь способна дать светлые воспоминания, которые могут лечь в основу патронуса. Хотя тебе этого не понять. — Зато ты, Габриэлла, кажется, слишком много об этом знаешь, — в её манере ответил Реддл, заставляя Габи вздохнуть. — Профессор Вилкост, развейте наш спор, прошу вас. — Вы оба и правы, и неправы одновременно, — скользнув по ним глазами, сказала Галатея. — Любовь действительно может стать причиной смены патронуса, однако так же она может принести и страдания, которые только усугубят положение вашей встречи с дементором. А сейчас продолжаем наш урок. Несмотря на то, что ответ профессора удовлетворил в разной степени их обоих, напряжение только усилилось. Том смотрел на Габриэллу таким взглядом, от которого ей захотелось поёжиться. В глазах цвета тьмы расцветал алый костёр, причудливо перекликаясь. Он злился. Де Лане прикусила губу, чувствуя, как кожи касаются колкие щупальца исходящей от него угрозы. Кажется, только что она вырыла себе могилу. Оставшаяся часть урока прошла спокойно, но Габи всё равно чувствовала себя, как на иголках. Ей хотелось сбежать от него как можно дальше, лишь бы не чувствовать этого холода. Девушка приобняла себя за локти, складывая руки на парте и слушая преподавателя. Слишком сложно всё это было. Каждый кинутый украдкой на школьного старосту взгляд натыкался на алые отблески пламени. Не по себе становилось всё больше. Звонок эхом отдался от каменных стен, знаменуя окончание урока. Слизеринский принц покинул кабинет первым, стараясь скрыть своё раздражение и злость за добродушной маской. В коридоре царила пустота, лёгкой поступью шагала тишина. Том Реддл ударил кулаком по стене, прикрывая глаза. Наглая девчонка. Юноша понимал, что эмоции в данный момент некстати. Она всего лишь помеха на его пути, которую будет очень просто убрать в случае угрозы. Слизеринец оправил рукава своей мантии, шелестящим вихрем проносясь в глубины коридора. Габриэлла Грэйс потерпит поражение в его игре, ещё до её начала. Тонкие губы исказились на подобии улыбки. Девчонка пожалеет. Между уроками было окно, во время которого Том назначил встречу одному из своих Вальпургиевых Рыцарей. Абраксас Малфой ходил из стороны в сторону, теребя в руках свой ежедневник. Время, отведённое на выполнение задания, подошло к концу, а порадовать повелителя было нечем. Юноша передёрнул плечами от воспоминаний о наказаниях Тома, продолжая мерить коридор шагами. С каждой пройденной минутой ожидания сердце ускоряло свой бег в томительном волнении. Без Реддла вход в его личную спальню был воспрещён, и это знал каждый из Вальпургиевых Рыцарей. Староста школы появился спустя несколько минут с совершенно нечитаемым выражением лица. Тёмные глаза резанули, заставляя сглотнуть. В гостиной его комнаты царила тишина, нарушаемая сейчас лишь одним дыханием. Абраксас склонил голову, стараясь дышать ровно и не показать того страха, зарождающегося в груди. Том смерил его взглядом, выхватывая кожаную книжку из рук. Слишком резко. Малфой отшатнулся, поджимая губы. Реддл явно находился в прескверном расположении духа, и любой неосторожный шаг со стороны Абраксаса мог стать последним. — Это всё? — вопрос, словно плеть, бьёт по слизеринцу. — Да ты должно быть издеваешься надо мной, Абраксас. Месяц. Чёртов месяц был дан тебе на наблюдения за этой девчонкой. — Мой Лорд, простите, я… — серебристые глаза смотрят в пол, а голос буквально спотыкается на каждом слове. — Никакой информации о Габриэлле Грэйс нет нигде. Словно, её никогда и не существовало. — Это невозможно. У тебя есть последний шанс всё исправить, пока я достаю волшебную палочку, — ежедневник упал на пол, шелестя страницами. Малфой вздрогнул. — Начинай. Серебристые глаза очертили лицо Тома. Липкие щупальца страха цеплялись всё сильнее, заставляя слизеринца сглотнуть. Он прекрасно знал, что последует за его отказом выполнить приказ. Пытка. — М-мой Лорд… — голос звучит едва слышно, а сам юноша делает шаг назад. — Она… Грязнокровка. — Рука Реддла застывает. Принц поднимает на него взгляд, в котором читается немой вопрос. Абраксас вновь опускает глаза в пол. — Фамилии Грэйс нет нигде. Мне пришлось сильно постараться, чтобы найти её в перечне английских фамилий. Магловских. Она не француженка, Мой Лорд. — Идиот, — неожиданно для Малфоя улыбается Том. — Неужели ты думаешь, что я не знаю об этом? — Н-но, М-мой Лорд… — Круцио! — голос Тома разбивает в прах последние осколки надежды одного из Вальпургиевых Рыцарей. Алая вспышка, словно змея, достигает адресата. Абраксас падает на пол, изгибаясь дугой. Он кричит, выворачиваясь в неестественных позах. Том улыбается. Чувство удовольствия разливается теплом. Ему нравится это. Пытать. Унижать. Побеждать. Всё для достижения цели. В кругу его людей всегда существовала конкуренция. Что Малфой ничего нового о Грэйс не скажет, Том узнал ещё вчера вечером. Его задание уже являлось наказанием для блондина, а сейчас всё сложилось куда более удачно. Никто не уйдёт безнаказанным. Абраксас Малфой поплатится за свой прошлогодний проступок. Да и все данные, которые слизеринец предоставил для него, уже ничего не решало. Терри Робинсон, этот скользкий француз, смог добиться благосклонности слизеринского принца и оказался весьма полезным, преподнеся такую интересную информацию о такой тёмной лошадке, как Габриэлле Грэйс. Откуда узнал об этом Робинсон, Реддла волновало в последнюю очередь. Девчонка — грязнокровка. Упоение её смертью будет слаще, чем любая пряность или сладость. Он, Лорд Волдеморт, наследник Салазара Слизерина, не потерпит шваль на своём факультете. Том Реддл привык к тому, что его боятся. Неважно кто и когда, важна сама суть. Юноша хотел увидеть краски боли на её лице. Особенно в нынешних условиях. Лорд Волдеморт способен на терпение; вкус победы будет сладок. Возможность исполнить данное желание выдалась этим же вечером. Тёмному Лорду всего лишь был нужен повод, который он так удачно получил. Девчонка окажется в его власти, встав на своё место, а искры боли от наказания озарят её глаза. В час, когда солнце опускалось за горизонт, обнимая своими лучами землю и багрянцем раскрашивая небеса, Габриэлла шла в Большой Зал. Девушка оглянулась, едва ли вслушиваясь в шорохи. Паранойя, так некстати появившаяся, сейчас играла с ней не самую удачную шутку. Нет, конечно, она всё также была самоуверенной слизеринкой, гордой и желанной для многих, но что-то не давало покоя. Слишком тяжёлый вздох сорвался с её губ, а знакомый голос сзади заставил потерять ту уверенность, которой она всё ещё была полна: — Оглохни. Перед глазами заплясали чёрные пятна, а в голове стало совершенно пусто, как если бы из неё выкинули все мысли. Реддл подхватил её, не позволяя привлечь внимания. Этого абсолютно точно не нужно. Место, в которое они направятся, никто не найдёт. Выручай-Комната лишь его владения этим вечером.***
Свет от ламп неприятно воздействовал на рецепторы. Де Лане попыталась вырваться, вновь схватив Реддла за руку. Юноша скривился, как если бы перед ним оказалась самая неприятная на свете вещь. Том с силой оттолкнул от себя Габриэллу, позволяя той повалиться на холодный пол. Девушка издала нечто похожее на хриплый стон боли, а неряшливые волосы вновь скрыли её лицо. Слизеринец ждал, но для неё оставалось неясным чего именно. — Зачем ты это делаешь? — Габи тяжело дышала, облокачиваясь локтями и поднимая глаза на юношу. — Можешь спокойно убить меня, подстроив всё как несчастный случай. Тебе же этого ничего не стоит сделать, Том. Юный Волдеморт медлил, словно обдумывая, что лучше следовало сказать в этой ситуации. Габриэлла знала, Реддл просто тянет время, готовя что-то более грандиозное. Сердце в её груди, вопреки здравому смыслу, билось быстро, отбивая какой-то патологический ритм. Она не испытывала ни капли страха. Наверное, она сходит с ума, ведь Тёмного Лорда следует бояться. — Это было бы слишком просто, Габриэлла, — улыбаясь, протянул Том, — Ты должна молить меня о смерти. Де Лане поджала губы, искусанные в кровь. Никогда. Как бы сильно этот монстр ни пытал её, чем бы ни угрожал и чтобы ни делал, она не будет этого делать. Гордость, уверенность и умение выбраться из любой ситуации с пользой для себя — основа её натуры. Девушка смотрела на него, прокручивая в голове тысячи вариантов к отступлению. Она не знала, сколько они были здесь, да и где вообще находились. Возможности рассмотреть помещение ранее не представилось. Сейчас же Том, видимо, решил дать ей передышку. Голубые глаза соскользнули с его лица, бегло оглядывая комнату. Плохо освящённая, с зеленоватой кромкой своеобразного тумана, казавшегося игрой её расшатанного ума. Дымка лоснилась по каменному полу, окутывающего вьющиеся вверх мраморные стены, с висящими на них зеркалами. Змеи оплетали их, склоняя свои хвосты к самом основанию у пола, создавая рельеф. Шатенка вновь посмотрела на Тома, но на этот раз в ожидании ответа на вопрос, так мучивший её в эту минуту. — Я знаю, о чём ты думаешь, — нарочито медленно протягивает Том, играючи крутя в руках волшебную палочку. — Даже если я скажу где мы, толку от этого не будет никакого. Никто не придёт тебе на помощь, дрянь. — Ты — чудовище, Реддл, — упираясь руками об пол, пыталась подняться на ноги. Конечности не слушались после порции мучительного проклятья. — Неужели не боишься, что я расскажу всё профессору Диппету? Том улыбнулся. Но эта улыбка не была похожа на обычную, ласковую или приветливую. Габриэлла сглотнула, вновь опускаясь на каменные плиты пола и отползая на несколько сантиметров от юноши. Она совершенно точно проигрывала. По всем возможным фронтам. — Какая же ты наивная, — Реддл качнул головой, смотря на неё. — Просто посмотри на себя сейчас: маленькая лживая девица, в чьих жилах течёт грязная кровь. Вот кем ты являешься на самом деле, Габриэлла Грэйс. Если ты расскажешь, тебе никто не поверит. Да и потом, я очень сомневаюсь, что тебе захочется вылететь из школы. Мне ничего не стоит выставить тебя шпионом Гриндевальда. Слово грязнокровки, смутной девицы, за которой пристально следит администрация школы, и моё — старосты и лучшего ученика. Вывод очевиден. Слизеринка поджала губы, стараясь уловить каждое его движение или эмоцию. Эти горящие алым пламенем глаза, которые она видела на страницах учебника неоднократно. Лорд Волдеморт. Том Реддл. Как угодно его назови, а фактически он самое настоящее чудовище, что в будущем, что сейчас. Только Габриэлла не понимала, чего именно он ждёт. Юноша посмотрел на висевшее рядом с ними зеркало. Отражающаяся в нём картина явно доставляла старосте удовольствие. Де Лане перевела взгляд на гладкую поверхность, отражающую её саму. Вот она лежит у его ног, как какая-то побитая дворняга. Некогда такие красивые, шелковистые шоколадные волосы спадают по плечам, скрытых грязной от пыльного пола мантии, спутанным колтуном. Все губы давно искусаны в кровь, а потому лишь тонкая струйка стекает по подбородку. На щеке алый след его руки, а на подбородке и шее отметины от пальцев. Вероятно, останутся синяки. Вся одежда до ужаса измята, в некоторых местах даже порвана, а шрамы будут там, где никто и никогда не увидит. В её сердце. Шатенка поджала губы, прикрывая глаза и сжимая руки в кулаки. Болью отзывался каждый уголок ее тела. Однажды он заплатит за это. Тошно от самой себя. Как никогда прежде. Ей кажется, будто внутри что-то ломается, а потому становится ещё хуже. До безумия хочется кричать, как если бы ей сломали грудную клетку и вырвали сердце. Но она жива, и как долго это продлится зависит от тёмного лорда. — Пусть так, Реддл, — согласилась Габи, заставляя его вновь взглянуть на неё. — Только ты забыл, что даже у самых продуманных и идеальных планов возможны изъяны. — Том нахмурился, сжимая в руках волшебную палочку, а девушка тем временем продолжила. — Я не подчинюсь. Волдеморт окинул её взглядом. Поганая грязнокровка! Юноша засмеялся, находя её до безумия глупой в желании показать свою значимость. Даже в данном положении она ведёт себя так беспечно и опрометчиво. Хотя ему всё равно. Сломать эту дрянь будет так просто и весело. — Это лишь вопрос времени, Грэйс, — по-змеиному склоняя голову в бок, сказал Том. — Ты ничего не умеешь, защищать тебя никто не будет, а положение в школе зависит от меня. Тебе остаётся только молить меня, грязнокровка. И возможно, я буду милостив с тобой. Габриэлла смотрела на него внимательным, напряжённым взглядом. Девушка чувствовала, как вокруг них вихрятся копья ледяной ненависти. Он не шутил. Де Лане это понимала, но гордость не давала ей прислушаться к собственному чутью и осознанию беспомощности в данной ситуации. Слизеринка не могла сделать ровным счётом ничего. Во взгляде Реддла же лучилось ехидство, граничащее с приторной притворной лаской. Губы его исказились на подобие улыбки, точно так же, как и несколькими минутами ранее, когда он впервые подверг её непростительному заклятью. Сердце в груди пропустило удар, и Габи прикрыла глаза, поджимая губы и сжимая пальцы в кулак. Грэйс знала, что сейчас за этим последует. — Круцио! — голос Тома звучит для неё, как в тумане, с этими ядовитыми льдинками. Круциатус — парад неописуемой, рвущей изнутри боли. Габриэлле плохо. Безумно больно. Словно режут на части, живьём сдирая кожу и разрывая на части каждый орган внутри организма. Ей хочется кричать, но тогда это ознаменует его победу. Ни за что. Де Лане кусает губу, вгоняя ногти в кожу на руках. Только это не помогает, и она сдаётся. Крик, слишком высокий, раздаётся в тишине Выручай-Комнаты. Никто не спасёт. А Тому безумно нравится. Удовольствие приятно касается каждой клеточки тела, обволакивая. Девчонка кричит, и для него это своего рода музыка. Она — грязнокровка. Теперь всё встало на свои места.