Тебя любить

      — Остановимся? — предложил Казутора, наконец оторвавшись от окна.       — Конечно.       Баджи свернул с дороги, подъезжая к подсолнуховому полю, на которое его парень уже добрых десять минут пускал слюни. Ханемия пулей вылетел из машины, восторженно озираясь по сторонам.       — Господи, красота-то какая, милый! Ещё и закатное небо на фоне... — мечтательно протянул он. Кейске запрокинул голову и слегка сощурился от ярких лучей.       — Тебя сфотографировать? — спросил юноша, с готовностью вытаскивая телефон.       — Разумеется, а зачем, по-твоему, мы здесь?       Баджи рассмеялся и принялся демонстрировать свой профессионализм. Это даже не сарказм, потому что Кейске лучше всех понимал, чего хочет Казутора, и умело воплощал всё в реальность. Ханемии оставалось лишь влюблённо смотреть на своего фотографа — своеобразный завершающий штрих.       — Иди ко мне, — попросил Казутора, и Кейске послушно нырнул в заросли маленьких солнц к своему персональному, буквально светящемуся от радости.       — Если мы не сделаем совместную фотку, я расстроюсь.       Баджи лишь улыбнулся и передал телефон возлюбленному. Прижался губами к его щеке и блаженно прикрыл глаза в ожидании, пока Ханемия не сделает столько кадров, сколько ему нужно.       Спустя какое-то время Кейске почувствовал, как об его нос трётся чей-то настырный курносый, и смешливо фыркнул, распахивая глаза.       — Знаешь, чего ещё я хочу? — заговорщицким тоном протянул Казутора. Баджи отрицательно покачал головой.       — Чего же?       — Этого, — и юноша упал на колени, утягивая хохочущего возлюбленного за собой.       — Ты что творишь? — взвизгнул Баджи, когда Казутора, предварительно постелив на землю свою куртку, опрокинул его на спину.       — Люблю тебя, а что? — медовые глаза таинственно мерцали. Кейске сглотнул.       Он прекрасно знал, с каким трудом давались Ханемии слова любви ещё буквально пару месяцев назад, и тот факт, что теперь он так свободно выражает свои чувства, буквально сносил крышу и опьянял похлеще того виски, который Баджи надыбал в какой-то сомнительной забегаловке, но, честное слово, это было лучшее пойло, которое они когда-либо пробовали.       — Ничего, — выдохнул Кейске, заправляя осветлённую прядь за ухо. — Я тебя тоже очень сильно люблю.       Казутора улыбнулся ещё шире и клюнул возлюбленного в уголок губ. Тот прижал его к груди и улёгся на куртку, вперив взгляд в фиолетово-розовое небо. Сердца мерно стучали в унисон. Подсолнухи лениво раскачивались на слабом ветру. Где-то вдалеке каркнула ворона.