Тебя любить

      Казутора почти дремал, книга медленно клонилась к животу, когда он почувствовал прикосновение губ к шее. Ханемия тут же вскинулся и обнаружил около себя бренное тело с пучком растрепавшихся волос.       — Уже закончил? — зевнул Казу, захлопывая книгу.       — Угу, — буркнул Баджи, нагло закидывая на молодого человека ногу. Казутора на автомате положил ладонь на крепкое бедро. — Устал.       — Спасибо, — прошептал Ханемия, коснувшись губами тёмной макушки.       — Да ладно, пустяки. Просто в следующий раз убираться будешь ты.       — Не буду, — хитрая ухмылка вызвала у Баджи зубной скрип. Конечно. Казу мастерски умеет отмазываться. А ещё он умеет очаровывать, и всё осложняется тем, что Кейске любит его до одурения и каждый раз ведётся на невинное хлопанье ресницами и щенячий взгляд.       — Люблю тебя жутко, — неожиданно для самого себя выпалил Баджи и поцеловал Казутору в лоб.       — Я знаю.       — А ты? Ты меня?       — Как булку с маслом, — улыбнулся Казу.       В памяти внезапно всплыла эта фраза, которую ему иногда говорила мама. Он не думал о ней так долго, но дурацкое сравнение не вызвало в нём никакой боли. Лишь умиление, потому что он произнёс её со всей чувственностью, на которую был способен. Баджи на секунду задумался.       — Пойдёт. Я уверен, это значит, что очень сильно.       — Так и есть.       Вдруг Кейске провёл пальцами по татуировке Казуторы.       — Мне никогда не нравились такие эскизы, но твой выглядит потрясающе. Наверное, владелец татуировки тоже немаловажен. На тебе что угодно смотрится великолепно.       — Особенно ты, — нежно произнёс Казутора, с наслаждением наблюдая секундное замешательство Баджи.       — Это даже не обсуждается, — тут же оскалился он, и Ханемия расхохотался. — Знаешь, что я давно хочу сделать?       — Что же? — Казутора заинтересованно уставился на выражение лица, предвещавшее катастрофу.       — Это, — и Кейске провёл языком от низа тигра до самой макушки. Казутора осоловело моргнул. Настал черёд Баджи веселиться.       — Ты очарователен, — подмигнул он и вернулся к изучению татуировки.       Каждый раз он видел её, словно впервые. Баджи помнил, как Ханемия набил её и ходил с таким гордым и крутым выражением лица, что его хотелось сломать. Ему больших усилий стоило сдержаться, потому что его мама наверняка бы не позволила никаких татуировок и он откровенно завидовал. Наверное, отчасти поэтому Кейске яро доказывал Казуторе, что тигр абсолютно идиотский. Только сейчас он признался, что так не думает.       Баджи обвёл кончиком языка каждую чёрточку, каждый изгиб несчастного тигра, даже выцеловал дорожку от верхней линии контура до подбородка. Казутора хлопал своими чудесными длинными ресницами и тихо вздыхал, позволяя Баджи делать что угодно. Тот укусил тигра за нос и тут же лизнул, как бы извиняясь. Ханемии показалось, что он слышал возмущённый писк. Хотя, может, это кто-то из котов Кейске.       Баджи провёл по влажной коже большим пальцем и снова лизнул.       — Такое ощущение, что здесь кожа слаще.       — Заткнись, — пихнул его Казутора, почти высвободившись из железной хватки, но Кейске тут же перехватил его крепче. — У тебя бред от моющих средств.       — Или ты мне так крышу сносишь?       — Тогда мне лучше уйти, пока она совсем не отчалила.       — Ещё скажи, что тебе не понравилось.       — Я такого и не говорил, — Ханемия приподнял голову Баджи за подбородок и убрал за ухо выбившиеся пряди. — Специально для этого и набил, честно говоря.       — Правда? — округлил глаза Баджи.       — Кривда.