***
pov от третьего лица
— возможно навсегда. по… личным причинам. связываться со мной не стоит. я не хочу делать вам больно. поэтому и вы, пожалуйста, не делайте больно мне. забудьте меня. так будет лучше и проще для всех нас, — девушка залпом выпила почти целую бутылку крепкого алкоголя и скрылась из виду, чуть хлопнув дверью. татьяна заболотская схватила стакан и запустила его в стену. в заболотской одновременно смешались злость и боль. ровно то же самое чувствовала и маргарита ризанова, по щекам которой покатились слёзы. ни одна из них не верила, что юлия никулина могла уйти из их жизни так. они знали её без малого 20 лет, если говорить точнее, то 17. они были в отношениях на протяжении 10 лет, и не могли предположить, что расстанутся таким образом. да, пусть никогда вслух не говорилось о том, что они принадлежали друг другу, но и рита, и таня понимали это как само собой разумеющееся. а юля ушла без внятного объяснения причин. — паршивка… — заболотская отмерла первой. — никулина, стой! юля, чёрт тебя дери! — женщина метнулась в сторону входной двери, а затем выбежала на улицу. но увидеть она могла только удалявшееся от дома такси. вернувшись в дом, она застала ризанову уже на диване перед неразожённым камином. та сидела, спрятав лицо в ладони. — не догнала? — тихо спросила женщина и почувствовала, как место рядом с ней прогнулись под весом другого человека. — нет, — так же тихо ответила татьяна. — рит, скажи мне, почему? почему сейчас так… — больно? мне тоже… кто-то должен знать причину! у неё есть друзья, марина в конце концов! — они либо не знают, либо–что более вероятно–она попросила не говорить. и они выполнят эту просьбу. — уезжаю… навсегда… не делайте больно… я поняла, почему юля так сказала, — ризанова подняла глаза на таню. — короткие встречи будут только усугублять тоску. — я очень хочу в это верить… но это не отменяет того, что она не объяснила причину своего побега! — заболотская замолчала. — знаешь… после нашей с ней первой ночи я прогнала её с криком, наговорила какой-то ерунды… а сейчас сожалею в тысячу раз сильнее, хоть и прошло уже десять лет… обе понимали, что долго не смогут смириться с отсутствием в их жизни никулиной. обе знали, что ослушаются её и попытаются найти. обеим было ясно, что долгое время будет больно вспоминать о той, которая ушла, которая бросила и не оставила надежды… и они действительно пытались узнать хоть что-то. но яна и рина молчали, словно рыбы, хотя и знали точный адрес, по которому должна была теперь проживать юлия никулина. пришлось постараться, чтобы найти контакты алёны, гриши и кати, но это было бесполезно: они слишком многого не знали. — мы сами толком не знаем, куда она уехала, — говорили они. — и, простите конечно, всё равно бы не сказали. она просила. на этом телефонные разговоры прекращались. лазвицкая тоже не выдала свою дочь. адреса у неё не было, зато был новый номер телефона, но и его та не сказала. марина не спрашивала мотивов бывшей ученицы о просьбе «несообщения нового места жительства и рода деятельности»: это было личное дело никулиной. таким образом, ризановой и заболотской казалось, что оборвалась последняя ниточка. — или не последняя, — сказала таня, ведя машину в сторону клуба. — мне нужен владимир витальевич. — по какому вопросу? — спросил охранник. клуб ещё не работал, и что вообще могло понадобиться неизвестной женщине от его начальника? — по личному. прошу вас. — татьяна, какая встреча, — владимир вышел из своего автомобиля. — вы что-то хотели? — мужчина думал о том, как недолго продержались маргарита с татьяной: самолёт улетел 17 часов назад, а узнали они вечером прошлого дня. если догадки юли были верны, то они уже связались с её друзьями, так как он был последней инстанцией. — мне кажется, что вы сами об этом догадываетесь, — с некоторым нажимом произнесла женщина. — вы зря приехали, — отрезал вова. — возвращайтесь к маргарите и забудьте про мою подругу. она очень просила об этом, — он кивнул ей и скрылся в здании клуба. было больно всем троим. но лишь одна не имела никого рядом, чтобы заглушить ноющую боль в сердце. никулина знала, что больше никогда не вернётся жить в россию. да, будет приезжать, но никогда и ни за что не посетит памятные для себя места: ни старую квартиру, ни клуб, ни гимназию. она думала, что больше никогда не увидит святую троицу.конец pov от третьего лица