автор главы - FourHearts
Стервятник задержал дыхание и медленно, царапая кожу, обвёл левый глаз чёрным карандашом. Не слишком ровно, но он подумал: сойдёт. Макияж, решил он, под стать мероприятию: выставка в занюханной галерее на окраине (хотя обещан банкет), название зато истекает пафосом — «Удивительные миры Эрика Циммермана». Стервятник, собственно, не так уж и хотел на них любоваться, но Тень настоял. Дескать, Курильщик старался, рисовал, прислал приглашение, а тебе, я считаю, полезно проветриться, к тому же ты ведь любишь картины. Стервятник чуть не сказал: я не «люблю картины», это же не салат с помидорами. Но смолчал, мысленно похвалив себя за выдержку и такт. С Тенью в последнее время было нелегко. Когда-то, в Доме, они цеплялись друг за дружку, никто бы их тогда не смог растащить, — и у них правда ведь было что-то (тайное, нежное, такое трогательное), но сейчас оно постепенно истиралось в шестерёнках Наружности, которая, оказывается, могла перемолоть в труху что угодно. В этом, наверное, и была её главная сила. Стервятник обвёл карандашом правый глаз. Подумал, что выглядит как заплесневелое привидение. Хорошо. После выпуска они поселились у бабки, в большом неуютном доме со сквозняками и скрипучими лестницами. У каждого теперь была своя комната, и это давало возможность более-менее мирного сосуществования; единственное неудобство, по мнению Стервятника, — совместные ужины, на которых настаивала бабка. Однако это можно было перетерпеть. Потрёпанный сюртук, тёмная рубашка, шейный платок. Ожерелье с тремя ключами: один от комнаты, второй — от входной двери, а самый ценный, — от кладовой в подвале. Был ещё ключ от Третьей: Стервятник хранил его в ящике стола. Сентиментальный сувенир. Пару раз Стервятник хотел показать этот ключ Тени и спросить: «Ты помнишь? Ты ведь не можешь ничего не помнить, как ты любишь говорить?». Он выбрал кольца, разложил на столе. Они блестели под старой лампой; из-за зелёного абажура свет казался болотным, с мертвечиной, но Стервятнику нравилось. Как и затхлый воздух в комнате, и высокое окно с деревянным переплётом. Поскрипывающий паркет, пыль в углах, на шкафах, под кроватью. Он всё тут знал. Знал в лицо каждую ночь и знал в затылок каждый день: все они были одинаковые как близнецы. Зеркало показывало усталого вампира, какие водились в древних фильмах: расписной, носатый, зубастый. Только губы, пожалуй, бледноваты; Стервятник потянулся за помадой. Тени не понравится, но Стервятника теперь это совсем не волновало. Услышав стук в дверь, он вздрогнул так, что помада выпала и укатилась под шкаф. К бесу её, пускай валяется там, обрастая пылью. Когда-нибудь её выметут и отнесут на помойку, вместе со всем остальным хламом. Входи, сказал Стервятник. Тень вошёл. Парень с журнальной картинки. Наверняка хранит под подушкой пособие «Сто стильных образов»: неяркая рубашка, хорошие джинсы, волосы собраны в низкий хвост. Ничего вызывающего. Тень и сам был такой же. Вёл правильную жизнь и имел правильные мысли в правильно причёсанной голове. Первокурсник университета, радость семьи. Хоть от семьи и остались одни ошмётки (но мы делаем вид, что это не так, и разыгрываем ужины каждый вечер, хотя я частенько удолбан так, что еда на тарелке переливается всеми цветами спектра). Как ты не задыхаешься? Окно хоть открой, сказал Тень. Стервятник вкрутил сигарету в пепельницу. Отвечать не стал: лень. Тень обошёл комнату, наверное, разыскивая что-нибудь запрещённое, и спросил, Надеюсь, никакой дури на этот раз? Нет, любезно ответил Стервятник, роясь в коробке с косметикой, Вся дурь — только моя собственная. Ничего сверх. Рекс… За всю жизнь Стервятника называли так только трое: бабка, Тень и ещё один человек, упоминать о котором в этом доме было не принято. И если раньше, в Доме, «Рекс» от Тени звучало так — «только я могу называть тебя по имени», то сейчас так — «клички в прошлом, теперь ты в Наружности, тут нет никакого Стервятника и никакой Тени». Тень говорил, но Стервятник слушал вполуха. «Постарайся вести себя нормально», «постарайся не напиться», «пожалуйста, давай без историй», «проведём вечер нормально». Стервятник раздумывал: может, амфетамин? От него он становился болтливым, и Тени должно понравиться, что он общается, а не сидит в углу дохлым сычом. Хотя нет. Тени его разговорчивость, скорее, покажется подозрительной.***
Больше всего было фазанов. Они легко узнавались по взглядам, одновременно самодовольным и настороженным, и прилизанным причёскам. Фазаны по старой привычке ожидали нападения, сбивались в стайки. Возле них, тоже по привычке, крутился одинокий лог. К Стервятнику никто не подходил, некоторые кивали издалека, некоторые делали вид, что не узнали. Чёрный, например. Стервятник обошёл галерею, пересчитал беспомощные, но приятные глазу картины (двенадцать); остановился он только возле последней, висевшей в углу, будто её пытались спрятать. Он смотрел на картину, и в нём поднималась ярость. Он думал: найти бы Курильщика, взять за уши и ударить головой о стену. Очень интересный художник, сказали за спиной, голос был фазаний, Обрати внимание на это полотно. Стервятник отошёл. Вот, он дал Тени слово: никаких скандалов. Но ярость не унималась, а делалась едкой, закипала как лава. Он пошёл к банкетному столу, взял бокал. Вино было тёплое, слишком сладкое, но оно его немного успокоило, так что когда подкатился сияющий от гордости Курильщик, Стервятник уже не так сильно хотел взять его за уши и ударить головой о стену. Курильщик за два года почти не изменился, только причёска была другая, более подходящая «молодому и перспективному» художнику, а ещё он нацепил очки. Для солидности, никакая не близорукость. Стервятник пил вино и молчал: хотел, чтобы Курильщик заговорил первым. Ну, и что скажешь? спросил Курильщик. Он нервничал: приглаживал волосы, быстро моргал. Любопытно. У меня купили одну картину! похвалился Курильщик, «Разрушенный дом». Да, Стервятник припоминал: свалка бурых геометрических фигур, перечёркнутая тремя красными, кровавыми линиями, и пронзённый осколком стекла плюшевый медвежонок. Просто и симпатично; про такие картины любят говорить «она со смыслом». Там есть одна картина, сказал Стервятник, уставившись на Курильщика, взгляд давящий, Неплохая. Ты назвал её «Сон». Да, кивнул Курильщик. Нервно дёрнул плечом. Я бы назвал по-другому: плагиат. Ты можешь сказать, что «вдохновился», но это не так. Ты просто скопировал рисунок Леопарда. Я не… не скопировал, проблеял Курильщик. Заморгал чаще, оглянулся в поисках защитника, - и к нему через весь зал ринулся Чёрный. Всё хорошо, Эрик? громко спросил он. Нет, не всё, возразил Стервятник, Я обвиняю Курильщика в плагиате. Ты помнишь быка, которого нарисовал Леопард? На стене в коридоре второго этажа? в Доме? И что? Мало ли кто там что рисовал! Бред какой-то! Ты сам-то себя слышишь? Какие, блин, рисунки на стенах?! И меня твоё мнение вообще не интересует! влез Курильщик. При Чёрном он осмелел, смотрел уже со злым вызовом, а не как обосравшийся щенок. Само собой оно тебя не интересует. Но ты просто бездарный вор, Курильщик, - да ещё и лживый. Жалкий, трусливый и беспомощный вор. Ты даже срисовать не смог толком. Способный маляр, не больше. Но я уверен, ты впишешься в порядок: симпатичный мальчик ездит в коляске и рисует потрясающе глубокомысленные картины!.. Ебануться можно. К ним уже подходили, останавливались неподалёку, жадно прислушиваясь, вытягивая шеи. Пришёл Тень. Взял Стервятника за локоть и дёрнул: пойдём. Стервятник вырвался. Тень сказал что-то ему на ухо, голос был тихий и успокаивающий, но Стервятнику хотелось войны. Выйдем? негромко предложил Чёрный. Шепотки и смешки тут же затихли; Тень снова схватил Стервятника за локоть, но он отмахнулся и шагнул к Чёрному. Курильщик пискнул «не надо, вы чего», но никто его не услышал; высокий седой мужик попытался их остановить, но Стервятник так на него зыркнул, что мужик, пожав плечами, торопливо отошёл. Перед ними расступались, освобождая путь, и опять текли шепотки, но никто больше не пробовал их остановить; все с любопытством смотрели, ждали крови. Они вышли из зала, поднялись по узкой лестнице на площадку второго этажа, где была курилка. Здесь колыхался сизый табачный туман, не помогала даже открытая форточка; Стервятник поглядывал на Чёрного и про себя веселился: тот уже и сам был не рад, что ввязался, судорожно обдумывал, как достойно выйти из малоприятной ситуации. Но правила есть правила, и Чёрный схватил Стервятника за рубашку, чуток встряхнул. Стервятник смотрел ему в глаза, криво улыбался, но ему хотелось засмеяться и, может, получить уже в морду, успокоиться в боли, но Чёрный только держал его за воротник и смотрел растерянно, как бы просил помощи: сделай или скажи хоть что-то, чтобы у меня появился законный повод тебе врезать. Урод, процедил Чёрный, в голосе было искренне отвращение, - и ударил Стервятника спиной о стену, не так уж и сильно, но в голове зазвенело. Хорошо. Стервятник опять ухмыльнулся, зная, что выглядит жутко и что Чёрного это наверняка взбесит. Чёрный снова его встряхнул, снова ударил о стену, но теперь сильнее; Стервятник зажмурился. Боль его отрезвляла, рассеивала липкий туман в голове: и мир становился чётким, краски и звуки – яркими и чистыми, а запахи – острыми. От смрада намокших окурков и потной, собачьей вони Чёрного заболела голова. Хлопнула дверь; по ступенькам поднимался Тень. Он хромал сильнее обычного, разволновался. Чёрный, уйди, пусти его, Тень был злющий, бледный, глаза потемнели, руки тряслись. Левую он сунул в карман, а правой держался за перила, и Стервятник видел, что пальцы на ней ходуном ходят. Чёрный хмыкнул, отпустил Стервятника и демонстративно вытер ладонь о стену. Охота руки марать об это дерьмо, сказал он и пошёл вниз. По пути обернулся и пригрозил, Не смей туда возвращаться, урод. Дверь опять хлопнула, табачный туман качнулся и замер. Тень ничего не говорил, смотрел в окно. Но молчал он не осуждающе, а безнадёжно, и Стервятника в сотый раз накрыло неприятным чувством, что он – младший, который постоянно разочаровывает старшего. Дай, пожалуйста, сигарету, попросил Тень. Очевидно, сильно перенервничал, потому что курить бросил полгода назад. Стервятник сел на подоконник, отодвинув пепельницу, и достал пачку. Тень взял сигарету, и Стервятник ему подкурил. Я так и знал, что случится что-то подобное, сказал Тень. А ты видел ту картину? с быком? спросил Стервятник. Да мне плевать, тихо проговорил Тень. Меня, знаешь, одно интересует: ты вообще способен вести себя нормально? Стервятник непонятно мотнул головой. Объясняться он не собирался. Больше всего он хотел уехать. Но не домой, не в этот склеп. Его снова опутывал липкий туман, от которого болела голова, щипало в глазах, и мир становился не совсем настоящим, а будто обмороком или рисунком, сделанным уксусом, или пьяным сном, из которого он никак не мог проснуться окончательно.