Самая Длинная ночь в Наружности

Курить хотелось так, что в пору было кричать, влажные пальцы никак не могли удержать вёрткую спичку, а зажигалку он забыл в своей комнате. Можно было съездить, но это значит, проехать через гостиную, где его матушка опять собрала ведьминский ковен подружек. Это значит, остановиться у края белоснежного ковра с кистями. Упаси Господь заехать колесами! Останутся следы, и их потом ничем не выведешь! Это значит, улыбаться и отвечать на вопросы, заданные с милыми улыбками и абсолютно людоедским выражением глаз. Как ты себя чувствуешь? Лекарства помогают? Чем ты занимаешься? У тебя есть подружка? Это значит, согласиться на чай, пока они хлещут вино. А он не сможет удержать чашку, не расплескав содержимое. Нет уж, осталось потерпеть ещё чуть-чуть, и Сфинкс будет уже здесь. Пол вокруг коляски был усеян спичками, как поле боя павшими солдатами. Если мать это увидит, то она его никуда не пустит. Лорд перегнулся через подлокотник коляски и начал собирать упавшие спички. От усилий он ещё больше вспотел, а сердце выдавало совсем уж сумасшедший ритм. Он поднял почти всё, когда за окном коротко посигналила машина. Лорд скатился по пандусу с такой скоростью, что окажись на его пути камень, он бы перелетел через себя и собрал лицом всю гранитную крошку, которой была посыпана аккуратная дорожка. Но ради его безопасности все подъездные пути были тщательно выметены дворником. — Полегче на поворотах, — у машины стоял Волк, щуря от ветра орехового цвета глаза. — Дай закурить! — выкрикнул Лорд, от чего просьба больше походила на приказ. Пока он прикуривал от зажигалки, щёлкая туговатой кнопкой, подрагивающей от напряжения рукой, он не заметил, какими взглядами обменялись над его головой друзья. — Псишок, — говорили глаза Волка. — Погоди, он придёт в себя, — отвечали глаза Сфинкса. — Ну так чего, ребята? Поехали? — таксист высунулся в окно, окликнув их троицу. В дороге Лорд молчал, всё ещё не веря своей удаче. Он вырвался! Мамаша быстренько мазнула его по щеке губами, шепнула на ухо повеление вести себя хорошо и сильно не напиваться. Ему осталось только кивнуть, улыбнуться и помахать рукой гостям. К счастью, мать уже отвернулась от него и не заметила дрожащих ладоней. А ведьмы видели всё, но промолчали, потому что такие подробности они обсудят потом узким кругом доверенных лиц. Волк и Сфинкс перебрасывались общими фразами, сберегая главные новости для своих и не желая обсуждать их при постороннем человеке. — Видели, наш Табаки выступал на конференции за спасение тропических лесов? — Сфинкс обернулся к ним с переднего сиденья, улыбаясь во весь рот. — Тогда леса могут быть спокойны, им ничего не грозит, — фыркнул Волк. Они дружно заржали, вспомнив талант ушастого колясника добиваться чего угодно и от кого угодно, вплоть от высших сфер. Если Табаки начинал жаловаться на солнце, ныть с утра до ночи о невыносимой жаре, то уже к концу следующего дня начинал моросить дождь. Даже небеса не выдерживали его напора, предпочитая не связываться. С каким удовольствием Лорд сейчас бы послушал все кричалки, вопилки, заунывные песни и просто визгливое Шакалиное ворчание. Он бы стерпел всё, лишь бы не возвращаться в дом, где царствовала элегантная мать и сухой, деловой человек, по документам числившийся его отцом. Рыжий встречал их у ворот, которые на самом деле стояли в чистом поле и не примыкали ни к какому ограждению. Дальше дорога была уж совсем разбитая, так что проехать мог только трактор или танк, ни того ни другого в хозяйстве бывшего вожака Крыс не водилось. Таксист с сомнением посмотрел на них, когда Волк выгружал из багажника навороченную электрическую коляску, которая посреди уже пожелтевших полей и на фоне забрызганных грязью резиновых сапог Рыжего смотрелась, как парчовое кресло в свинарнике. — Всё в порядке, — заверил Сфинкс водителя, пока Волк расплачивался и доставал сумку с выпивкой и закуской. — Сдачи не надо. — Шикуешь? — Рыжий жевал зубочистку, облокотившись об одинокие ворота. — Не бедствую, — подтвердил Волк, пожимая руку, усыпанную веснушками, и глядя, как удаляется канареечно-жёлтое такси. Рыжий восхищенно присвистнул, не забыв скорчить глумливую гримасу. Когда-то при паршивом настроении у Волка Большой Крыс за такие рожи мог получить в глаз. Но времена безудержных подростковых драк давно прошли, да и Волк научился не обижаться на самые провокационные выпады. Работа бармена требовала железной выдержки и умения очень многое пропускать мимо ушей. Такси скрылось за поворотом, и теперь наступал самый сложный и неприятный этап для Лорда. Проехать его крутая колесница по такой грязи не могла, а значит они все по-очереди понесут его на закорках. — Ну что, я первый? — Волк скинул куртку, вывернул подкладкой наружу и сунул в пакет поверх торчащих горлышек бутылок. Лорд перебрался на спину Волку, обхватил руками за шею, как мог подтянул слабые ноги. Рыжий загрузил коляску и сумки в тачку, в которой развозили навоз по грядкам. — Карета подана, — пошутил Волк, подкидывая Лорда, устраивая поудобнее. — Ты чего-то совсем лёгкий. Не жрёшь? — Пошли, — буркнул Лорд. Ему хотелось быстрее покончить с этой унизительной необходимостью пользоваться помощью других. Но другого выхода не было. Вернее, можно было сесть в тачку, но пока он был ещё трезвый, и чувство брезгливости в нём побеждало чувство стыда. — Кто сегодня придёт? — спросил Сфинкс, вышагивая по кромке дороге следом за Волком, тут было относительно посуше. — Мертвец, Лэри и вы, — Рыжий тараном взял лужу. — А! Ещё Рыжая приехала с Лэри, она была в гостях у Спицы и решила нас навестить. Лорд отвернул лицо, спрятав предательски вспыхнувшие щёки на плече у Волка. Рыжая. Какая она теперь? Там она казалась ему огненным смерчем, степным пожаром, костром, к которому он боялся прикоснуться, и только восхищенно смотрел издали под лукавыми смешками Табаки и остальных. — Стервятник, Слепой? — Лорд спросил, чтобы никто не заметил его смущения. — Не в этот раз, — Рыжий подошёл сменить Волка. Они собирались большим кругом на Самые Длинные ночи дважды в год (зимой и летом), продолжая давнюю традицию. А такие встречи, как сегодня, были не чаще одного раза в два месяца; малый состав, чтобы выпить, обменяться сплетнями и новостями, сбросить маски Наружности и побыть самими собой. Волк, Рыжий и Сфинкс — это был вечный костяк таких вечеринок, все остальные появлялись время от времени. Лорд был зависим от настроения матери и от врачебных рекомендаций. Ему приходилось прикладывать максимум усилий; не устраивать истерик, пить назначенные лекарства, вести себя нормально, чтобы в нужный день мать позволила ему немножечко посидеть с друзьями. Лорд знал, что его приглашали сюда не каждый раз, потому что слушая разговоры других, он понимал, что они иногда проговариваются, обсуждая предыдущие встречи. Он старался не обижаться. — О, ребята, привет! — Лэри, знакомо картавя и от волнения кося левым глазом сильнее обычного, кинулся пожимать им руки и помогать поднять коляску Лорда в дом. — Остаёшься? — уточнил Рыжий. — Ну, если ненадолго, — улыбка не сходила с худого лица Лэри, являя миру по-лошадиному крупные зубы. Сфинкс и Волк прыснули, переглянувшись. «Ненадолго» означало до первой стопки, дальше просыпался неистребимый бандерложий дух, и Лэри с горящими глазами вываливал на них водопад слухов и сплетен. А после третьей стопки замолкал и только слушал, как губка, впитывая всё сказанное, а ещё больше то, про что промолчали. Утром Лэри будет с понурым видом переминаться у телефона, вымаливая прощения у сварливой Спицы, которой обещал вернуться в семейное гнездо накануне. А потом будет метаться, поминутно поглядывая на часы и переспрашивая у Рыжего, во сколько ближайший автобус. На кухне шумела вода и громыхала посуда, наверное, Рыжая решила навести порядок в бедламе Рыжего. Оттуда же вырулили Мертвец с вечной сигаретиной в зубах. — Здорово. Что у нас сегодня в меню? Волк протянул хрустально позвякивающий пакет. — Вискарь, — уважительно отметил Мертвец, разглядывая содержимое. — Бомбанул своего работодателя? — Взял взаймы, — отшутился Волк. На самом деле, он купил виски по закупочным ценам бара. Персоналу позволялось приобрести несколько бутылок для личного пользования без злоупотребления и в порядке очереди. — Значит, гудим на полную, — Мертвец оскалил жёлтые от никотина зубы, подмигнул и понёс на вытянутых руках священное пойло на кухню. — Не споткнись, бля, — крикнул Рыжий, стягивая сапоги. — Будем потом доски лизать. — Не бздо! — откликнулся из-за стены Мертвец. — Рыжик помыла, можно и с пола соснуть. Лорд захмелел быстро, с первого глотка. Виски упало в пустой желудок раскалённым колесом, по пути зажигая пожар во всём теле. Сердце, тревожно замиравшее при взгляде на Рыжую, теперь стучало ровно и сильно, и Лорд думал, что он выпьет ещё немного и решится заговорить с ней. Пока с ней болтал только Сфинкс, сидя рядом на одном из тюфяков, набитых сеном, брошенном на полу. Кроватей у Рыжего не было. — А где все твои? — преодолевая икоту, спросил Лорд, имея в виду всех остальных членов общины. — Здесь, где ж им быть? — Рыжий удивленно посмотрел на него. — Я же не живу со всеми кучей, мне не по окладу. У меня свой домишко, — Рыжий обвел рукой деревянные некрашеные стены скромного размера комнатки. — У нас тут народ ненавязчивый, в личное время никто под кожу не лезет. А работы все распределены, я коров доить не хожу, яйца из-под куриц не выковыриваю. Моё дело: организация и чуткое руководство процессом. — Чего ж ты крыс-то своих организовать не мог? — не удержался от подъёбки Сфинкс. — Это был управляемый хаос, — важно ответил Рыжий, развалившись на тюфяке, словно патриций на пиру. — Дохлый, скажи?! — Угу, — руки Мертвеца были заняты стаканами, коленями он зажимал коробку с вишневым соком, а в зубах тлела сигарета, от которой Волк пытался поджечь свечку. — Что вы там делаете? — рассмеялась Рыжая и Лорд, украдкой вздохнул. От её смеха у него сладко ныло в животе. — «Пьяную вишню», — Волк сосредоточенно прогревал стенки стакана свечой, быстро проворачивая сосуд. — А мы сможем потом говорить? — Мы сможем даже летать, — заверил её Волк, вливая сок по наклоненному лезвию ножа, который держал Мертвец. Лорд улыбнулся, чокаясь с Лэри. Он бы полетел, отбросил постылую коляску, как стартующая ракета разгонную ступень. Воспарил бы в небо, стремительной белой стрелой, и не было ничего прекраснее ощущения упругого воздуха, бьющего в грудь. Только это был то ли сон, навеянный алкоголем и птичьими самокрутками, то ли осколки коллективных воспоминаний после Ночей Сказок на общем лежбище четвертой спальни. Лорд каждый раз хотел кого-нибудь спросить про это прямо, без увёрток: Лес есть? Ты был там? Но каждый раз, глядя в безвозрастное лицо Сфинкса, или в зеркала очков Рыжего, или в затянутые вечным кайфом ввалившиеся глаза Мертвеца, он не решался задать вопрос, откладывая его на следующий раз. Однажды он слышал, как что-то такое бормотал Стервятник, всё остальное было недомолвки и странные истории, рассказанные в особые дни. — Чё, помянем Муху? — Лэри всхлипнул носом. Все молча выпили, и Лорд заодно со всеми, только потом осознав, что значит слово "помянем." — Муха умерла? — Точно, покинула нас милая Муха, — подтвердил Мертвец с озабоченной мордой. — Я с Рыжим был рядом, но мы ни при чём так-то. — А кто? Стервятник, у которого вы порошка хапнули? Лорд с интересом посмотрел на Волка. Слухи о том, что трехногие братцы варят кое-что покрепче настоек из алоэ, циркулировал в Доме всегда. Но лично он крепче косячка с травкой из рук Сиамцев не получал. — Стервятник взялся за старое? — уточнил Сфинкс мурлыкающим от крепкого виски голосом. — Разве он прекращал? — хихикнул Лэри. — Я подышу, — Рыжая встала и, не обуваясь, ушла на крыльцо, прихватив по дороге новую порцию выпивки. — Вы, ребята, обосрались по самые гланды, — Волк исподлобья смотрел на Рыжего. Лорду на минутку показалось, что у того светятся глаза, как у дикого зверя, попавшего в свет фар на ночной дороге. — Да мы чё, её за ручку должны были в туалет водить?! — огрызнулся Мертвец. На самом деле чувство вины глодало его, как голодная собака кость, но признаться в этом он не мог прежде всего самому себе. — Муху жаль, конечно, — Сфинкс обернулся и протянул стакан Волку, прося долить. — Но при чем здесь они и Большая Птица? — А при том, — Волк упрямо наклонил голову, не сводя глаз с чересчур расслабленного Рыжего, — что если влезли в дерьмо, так держите язык за зубами! Не надо им мести, как помелом, направо и налево, таща всех знакомых за собой. Вы знаете, кто меня на днях поймал в магазине и учинил допрос с пристрастием? — Чёрный Ральф, — Мертвец произнес кличку воспитателя, как ругательство. — А он здесь каким боком? — удивился Лорд. Лэри вертел головой из стороны в сторону, его и без того лопоухие уши, казалось, оттопырились ещё сильнее, превратившись в радиолокаторы. — Его опека вызвала, когда нас замели, — признался Рыжий. — Не знаю почему его, а не Шерифа. И вообще не знаю, почему кого-то дёрнули из Дома. — Так надо было молчать! — выкрикнул Волк. — Охуеть ты дерзкий! — поддержал друга и вожака Мертвец. — Ты-то сам много намолчал у Ральфа? Волк заткнулся. Мертвец был прав, потому что он сам раскололся, как гнилой орех, стоило Р Первому чуть надавить на него. Он не одобрял всей этой химической лаборатории Стервятника, но под спидами Рексу сносило крышу, стены и фундамент, и он был готов на любые эксперименты и выкрутасы и в постели в том числе. Не то что бы Волк одобрял все эти «сделай мне больно, свяжи руки, трахни в туалете кинотеатра», но в этом был определенный драйв, от которого в крови бродили пузырьки, как от шампанского. И Волк понимал, что этот газ даёт только наркота, без неё Стервятник был просто специфичный парень с размазанной по губам помадой. И чаще всего специфика Птицы сводилась к состоянию полного уныния и вытянуть его из этого настроя было невероятно трудно. — Что Ральф от тебя хотел? — Сфинкс пересел ближе. — Всё и сразу. — А ты? Волк невесело рассмеялся, признаваться в том, что слил всех трёхпалому Ральфу, было стыдно. Как его угораздило? Может потому, что рядом сидел Македонский, и Волку очень не хотелось, что бы Р Первый начал дожимать Мака, или ковыряться в особенностях его деятельности? Может, поэтому он так быстро сдался? Ну тогда получалось, что виноват Мак, только это была полная чушь. Он сам всё рассказал, даже без особого давления со стороны. — Так ты чего сказал-то? — Лэри ёрзал на месте, ему очень хотелось в туалет, только тут происходили такие вещи, которые были поважнее банального отлить. — Он сказал, что может помочь, но ему надо знать правду, — Ральф такого не говорил, но это было понятно и так. Волк не был дураком, и дело было не только в личной заинтересованности, которую обозначил в беседе Ральф, но и в той психологической ответственности, которую негласно нёс их воспитатель за всех своих выпускников. — Так ты сдал Птицу? — заржал Рыжий. — Я подтвердил ему то, что он уже знал от вас, — лязгнул зубами Волк. А Лорд опять увидел призрачные огоньки в его зрачках. Рыжая вернулась с улицы, принеся с собой свежесть осеннего вечера, прошла на цыпочках и села на свое место подле Сфинкса. В сумерках, приход которых никто не заметил, её волосы и кожа будто светились. Лорду хотелось стащить с себя свитер и закутать им Рыжую с головой, спрятав ото всех глаз. Укрыть, чтобы никто не смел смотреть на её огонь, которым она так щедро делилась с окружающими, он хотел, чтобы она принадлежала только ему и никому больше. — Душно, — Рыжая дружески пихнула Сфинкса локтем в бок. — Сходили бы на воздух, а я тут проветрю. Лэри и Волк подхватили Лорда под мышки и поволокли к выходу. Ноги его тащились по полу, стопы уродливо завернулись внутрь, и весь он походил на соломенную куклу, а не на человека. Ломаный, со злостью подумал Лорд. И всегда такой буду. Ничего не изменить. Чудес не бывает. Парни сгрузили его к стенке у входной двери, как мешок картошки, без всякой боязни повредить ему что-то или сделать больно. Привычка, отработанная годами в Доме. — Фу, блин, пока сидел — трезвый был, встал — в башку садануло, — Мертвец покачивался на верхней ступеньке, вцепившись в перила. Где-то с боку журчал Лэри, постанывая от облегчения. — Лэри, обоссышь мне в пихту — убью, — вяло пригрозил Рыжий, колыхаясь рядом с Мертвецом. — Я её из питомника спёр, она, пиздец, дорогая. Редкие предзимние звёзды ярко-голубыми кристаллами мерцали сквозь серую пелену облаков на тёмном небе. Прохладный воздух вызывал озноб и дрожь, но уходить не хотелось. Хотелось дышать глубоко-глубоко, наполняя лёгкие запахами сырой земли, высохшей травы, прелой листвы, грибов и предстоящих морозов. — Чуете, как пахнет? — невесомым шёпотом спросил Сфинкс. — Лесом, — беззвучно, одними губами ответил Волк, но Лорд услышал.