Самая Длинная ночь в Наружности

Солнце пробиралось через сетку переплёта грязного, потускневшего окна, не зашторенного по случаю хорошей погоды, и устраивало танцульки с пылью, а уж этого добра тут было завались — на полках, уставленных склянками, деревянными коробами и жестяными банками из-под кофе и печенья, на столах, заваленных книгами, среди развешенных пучков сухих растений, на замусоренном полу — пыль росла везде. Стервятник с убранными под сиреневую косынку волосами неторопливо перетирал в ступке высушенные лепестки голубого луноцвета. Торопиться с этим занятием не стоило: лепестки были настолько нежными и тонкими, что мгновенно разлетались невесомым облачком при любом неосторожном движении. Любовное «зелье» пользовалось особым спросом по весне, хотя не было, на самом деле волшебным. Даже афродизиаком не было, оно просто поднимало настроение, делало его легким, как пушинка. Вообще-то, для схожего, но более стойкого эффекта Стервятник рекомендовал бы курительную смесь номер восемь, но когда предлагаешь такое милым девушкам-клиенткам, они делают огромные страшные глаза. Зато голубую пудру сыплют в чай, не стесняясь. Разделавшись с лепестками, Стервятник аккуратно накрыл плошку влажной тканью и отставил в сторонку к партии уже готовых крошечных флакончиков. Сегодня он планировал расфасовать чайные сборы от мигрени, бессонницы и тоски по болотам, а ещё нужна была настойка из клевера и чешуи дракона. Многие не знали, но чешуя дракона не была такой диковинкой, как Стервятник рассказывал — драконы линяли время от времени, а когда линяет такая громадина, чешуей можно забить весь стеллаж до потолка. Вот только добыть её было не так уж просто, потому Стервятник становился слишком прижимистым, когда дело доходило до лечебных настоек, и задирал цену. Простые болячки можно было лечить хоть подорожником, нечего натирать золотом геморрой. Из передней комнаты, где была стойка продавца, выставка снадобий и пара маленьких столиков для посетителей, заскочивших выпить особого фирменного кофе с домашними ликерами Стервятника, донесся звон колокольчика над входной дверью. Этот звук уже давно не выделялся для слуха, уж слишком часто в течении дня он звенел — посетителей было много. Настойки и смеси Стервятника были лучшие из лучших в Чернолесе, своё умение он с годами всё развивал и совершенствовал, хотя ещё в Доме никакая Лунная дорога не шла в сравнение с тем, что намешивал Птичий папа. Лучше него настойки с неожиданным составом готовил разве что… да никто не готовил, Стервятник не мог вспомнить, откуда у него была эта уверенность в существовавшем когда-то соперничестве мастерства. Шторка, отделяющая задние помещения от торгового зала, отодвинулась и в проёме показалась голова Ангела. Не лучший, конечно, был кандидат в продавцы: его красивая мордашка притягивала любопытных через большие витринные окна, а сладкая улыбка наливала румянцем щечки и у девушек, и у молодых мужчин, но характер был говно. Что поделаешь, особый колорит «Птичьей аптеки» никто не отменял.       — Там твой пришел, — сообщил Ангел капризным тоном и скрылся назад, а вслед за всколыхнувшей пылинки занавеской послышался новый звон колокольчика и тихие девичьи голоса. Стервятник вытер испачканные руки тряпкой, вытащил чадящую самокрутку изо рта и, затушив её в кружке, где ненамеренно выращивал плесень вторую неделю, вынырнул из-за шторки. Ральф пугал посетительниц, которые то и дело бросали на него взгляды, разговаривая с Ангелом всё тише, и жались друг к другу. Чёрная одежда, хмурое лицо и взгляд инквизитора, если ему вернуть перчатку, уже завтра поползли бы слухи, что проверка накрыла лавку за наркоту, а колено владельцу сломали на допросах. Стервятник подошёл и сел напротив, загораживая Ральфа от посетительниц, сцапал его чашечку кофе, сделал глоток и вернул её назад на блюдце.       — Как дела на работе? — начал он без приветствий. Ральф редко заглядывал в обеденные перерывы на чашечку кофе, чаще его обеды проходили среди сопливых и дерущихся на пластмассовых вилках подопечных, но в конце недели рабочий день заканчивался раньше, и Ральф приходил, если не было дел. Иногда помогал с мелким ремонтом или слушал бесконечный трёп Ангела с каменным лицом. Ангел его за это недолюбливал: какой же кайф рассказывать о своих свиданиях тому, кто даже глаза не закатывал и не кривился?       — Одна головная боль, — поморщился Ральф. — С чего ты вообще решил, что я подойду на роль помощника воспитателя? Дети меня боятся.       — Боятся — значит слушаются.       — Слушаются они Рыжую, — возразил Ральф. — Толстый и вовсе только её. Возюкая свои упаднические мысли в голове, как слипшиеся макароны по тарелке, Ральф бессмысленно крутил зубочистку в пальцах, а когда та сломалась от неловкого движения, оттолкнул её в сторону и накрыл ладонью пальцы Стервятника, исследуя взглядом трещину, ползущую по стене от подоконника.       — Рыжая умеет находить общий язык с детьми, — продолжал он, — а я нужен, чтобы кровати двигать и разнимать драки.       — У всех свои таланты. Ральф бросил в ответ раздраженный взгляд.       — Лучше сторожем устроиться, — проворчал он. — В какой-нибудь заброшенный старый дом, куда люди носа не суют.       — Брось, — отмахнулся Стервятник и, незаметно освободив свою руку из ненавязчивой хватки, спрятал её под стол. — Есть планы на выходные? Ты обещал глянуть лестницу в подвал. Подвальчик в этом доме был небольшой, с земляным полом, опасно низким потолком, прогнившими полками и мишурой из пыльной паутины. В нём было бы удобно хранить то да это, но Стервятник опасался спускаться туда по трухлявой лестнице: случись что, и сам он не выберется, а сидеть все выходные в компании пауков — развлечение только для Слепого.       — Ладно, — вздохнул Ральф. — Займусь, всё радость пособирать что-то, кроме пластмассовых пирамидок. Стервятник жил тут же, на втором этаже над собственной лавкой. И дом этот был очень старым, но не таким уж большим. Стоит заколотить щель в одном месте — образуется другая, окна придется заменить на новые уже после следующей зимы, а обои в спальне переклеить, но рано или поздно работа, которая сваливалась на Ральфа время от времени, закончится, а подрезать розы у заднего входа его не позовешь. Можно было позвать просто так, на кофе и остаться, но что-то мешало. Собственная память потихоньку шла дырами, размывая острые чувства, что Стервятник когда-то принёс с собой на Изнанку, переворачивая быт, перешивая и переклеивая, но внутри он оставался неизменным, как и его дурацкая привычка быстро и накрепко привязываться, к местам и людям, к вещам и ритуалам. В привычной рутине Стервятник находил спокойствие, в старых побрякушках — сентиментальную тоску. Он заменил наркоту на вполне легальный малый бизнес, чёрный карандаш для глаз — на бордовый, но Ральфу достойную замену никогда найти не мог. А теперь, вроде как, и не надо.       — Ты помнишь, где ключ? — спросил Стервятник, провожая его до дверей. Подняться в жилые комнаты можно было и из задних помещений — лестница приросла к дальней стене за кухней — но для этого нужно было пройти через алхимический кабинет Стервятника, а Ральф отчего-то это не любил, будто не хотел вторгаться в личное пространство, хотя личным его Стервятник не считал — все работники лавки шастали туда-сюда, не стесняясь. Ральф ушёл, покупательницы тоже испарились, колокольчик над дверью замолчал, уступая место нарушителя тишины часам с кукушкой, что всегда показывали неточное время. Стервятник опёрся на стойку продавца грудью, сложив руки перед собой, и уставился в окно, где залитая солнцем мостовая окрашивалась в медные цвета приближающегося вечера.       — Он так ничего и не вспомнил? — спросил Ангел над ухом, Стервятник покачал головой.       — Он ведь Прыгун, Прыгуны всё забывают.       — Ты ж как-то помнишь.       — Меня провожали с охраной, а он, как шуруп из старой табуретки, выпал. Спасибо, что в своем уме.       — Не боишься, что он однажды проснется где-то Не Здесь?       — Не боюсь. Они замолчали на долгие минуты. Стервятник пялился в окно, царапая длинным ногтем какое-то пятно на столешнице из старого-старого дерева, а Ангел, взяв метлу, тихонько таскал за спиной назойливое шкряб-шкряб из угла в угол. Завтра у них выходной и партию чая хорошо бы подготовить к вечеру, чтобы успеть занести часть в магазинчик сувениров на центральной площади, но это можно было и отложить до понедельника. А настойке из чешуи дракона всё равно требовалась ферментация до двух недель, один день тут ничего не решал.       — Закроемся сегодня пораньше? — предложил Стервятник, оттолкнувшись от стойки, и подхватил со столика грязную чашку. — Запрёшь тут всё? Ангел машинально кивнул, удивлённо замирая с метлой. Стервятник никогда не закрывал лавку раньше положенного, а зачастую ещё и просиживал здесь до глубокой ночи при свете вонючих свечей с полынью.       — А ты куда? — спросил Ангел вслед исчезнувшей за шторкой фигуре. Стервятник сунул в карман флакончик порошка с голубым луноцветом и, наплевав на беспорядок на рабочем месте, к которому торжественно добавил чашку, направился к лестнице.       — Домой, — ответил он.