***
Весь день Тэхён тайком из своей комнаты наблюдал за своим бывшим начальником в перерывах между звонками. Будь у него ноутбук, тратить времени на поиски работы пришлось бы гораздо меньше: ковыряться в телефоне, сбрасывая своё резюме на почту потенциального работодателя, не самый быстрый способ… Так что, хоть и в перерывах, но Тэхён непременно подсматривал, чем вечно ругающаяся на улице парочка занималась в течение дня. Точнее, чем дед напрягал Чонгука… Тот хоть и ворчал, огрызался, но всё же выполнял поручения после того, как потребовал у Тэхёна историю болезни деда, чтобы проверить подлинность его слов. Весь день Чонгук под строгим присмотром полоскал капусту, чистил и даже резал редьку, ну и не только редьку — от усердия пару раз даже по пальцам прошёлся. Только по шипению и особо бурным ругательствам можно было понять, сколько раз Чонгук порезался за день. Три или четыре точно. Издевательства деда над Чонгуком просто грели душу. Правда, когда Чонгук влетел к нему в комнату, он поначалу встревожился: никогда прежде ему не приходилось видеть у этого человека такого выражения лица. По-детски обиженного, что ли… Он искренне переживал, чем же дед так умудрился задеть Чонгука, пока не увидел причину обиды. Когда Тэхён понял, что дед сотворил с дорогими брюками, его просто разорвало от распирающего смеха, и он хохотал от всей души, глядя на надутого Чонгука, пока не получил ботинком. К концу дня Тэхён даже немного загордился своим дедом — тот отнёсся к нытью Чонгука и его просьбе получить мяса на ужин по-человечески — ведь целый день тот трудился не покладая рук: спину гнул, пальцы резал. Понятное дело, что воровать петуха у соседей — не совсем правильное занятие, но, зная характер деда и его вечные склоки с соседским стариком, дедом Хосоком, петух всё равно бы долго не прожил. Эти двое вечно грызлись, делали пакости по любому поводу, но Тэхён считал, что это своего рода дружба. Скажем так — вечные соперники с молодости. Дед рассказывал, что Хосок этот бабку его любил, ухаживал, жениться на ней хотел, а дед её оприходовал по пьяни, перебрал малёхо, а та залетела, — вот оттуда и пошли их вечные препирательства и обиды. Не мог сосед ему такой плевок на их дружбу простить. Зато Тэхёна Хосок по-своему любил, может, видел в нём черты лица своей любимой, ну или просто жалел, кто его знает, но вечно угощал его чем-то: то рисовых пирожков совал, то в дом на ужин звал, то работу ему какую давал, за которую платил. В общем, хороший мужик на самом деле. Даже не сильно и ругался, когда петуха не нашёл в курятнике, обрадовался, видимо, возвращению друга домой. Без деда скучно было. Сидя за шикарным ужином, Тэхён видел, как голодно Чонгук ел лапшу и запивал бульоном — прямо так, с тарелки, — поэтому и предложил ему добавки. Даже не стал отвечать ему на колкость, когда тот в своём репертуаре огрызнулся и брезгливо отодвинул от себя его тарелку, только тайком продолжил поглядывать. Бывший директор уже даже на директора был не похож — рядом с ним сидел обычный парень в его спортивках, футболке, с растрёпанными волосами, спадающей на лоб чёлкой — простой, одним словом, домашний. Да, огрызался, но не всем же быть милыми, добрыми и приветливыми. Чонгук вот такой — диковат немного, хамоват и требователен. Тэхён это понимал. Детство у всех разное было. К тому же, странное поведение Чонгука при виде палки в руке уже наталкивало на мысль, что такое не берётся из ниоткуда. Скорее всего, это и было решающим аргументом в послушании деду в течение дня, пока тот «стирал вещи». И возможно, детство у него было похлеще, чем у Тэхёна… Когда Чонгук не командовал и вёл себя относительно нормально, желание издеваться над ним просто сходило на нет, даже помочь местами хотелось. Ведь он, Тэхён, не такой мудак, как этот чёртов Чон Чонгук, он более мягкий сам по себе, и если его не провоцировать хамским поведением, то довольно быстро отпускал свою злость. Отомстил немного, наигрался, вот и насытился. И, если честно, настроение к концу вечера у него было совсем уж хорошее. Тэхён на поведение деда смотрел, как всегда, сквозь пальцы, пока тот в несвойственной для себя манере ухаживал за гостем, а Чонгук периодически над последним подтрунивал, закатывая глаза. Выглядело совсем уж забавно, в то время как Чимин, наивная добрая душа, вовсе ничего не понимал, хихикал, улыбался в ответ и только усугублял своё положение завидной невесты. Пускай, дед мог и забыть всё на следующий день, зато настроение всем поднял. — Ставлю десять тысяч вон! Дед не забудет о своей красотке Ми-ни ни завтра, ни послезавтра, — как-то совсем по-дружески, что ли, пихнул его Чонгук в бок и, чуть склонившись, прошептал ему своё предположение. — Ставишь? — удивился Тэхён. — Ну да. Ты же сам говорил, я азартный игрок был. Пытаюсь вспомнить, каково это. Чимин сказал же, что я должен делать привычные для меня вещи, так быстрее вспомню, кто я, и как жил до травмы. — Да что ты! У тебя денег нет, чтобы ставки делать, — нахмурился Тэхён, не желая поощрять чужое желание вспомнить тягу к азартным играм, которой, кстати, отродясь и не было. — Так может сразу перейдём к сути воспоминаний? — О чём ты? — напрягся Чонгук. — Да брось, ты понимаешь, о чём я. Раз ты пытаешь делать привычные вещи, начни с основного занятия, заюш, — ну да, не удержался Тэхён от ехидного комментария, отчего и так хорошее настроение улучшилось в разы. — Заткнись, — огрызнулся последний. — Давай хоть на желание! Если я прав, ты больше никогда не назовёшь меня «заюш», идёт? — Не боишься моего желания? Вдруг я захочу чего-то такого, а? — Тэхён игриво подмигнул, и Чонгук, замешкавшись, поджал в недовольстве губы, что-то обдумал и решился. — Не боюсь. Я же азартный игрок, верно? Я уверен в победе. А ко мне ты не притронешься, пока я не попрошу, ты слово дал! — А если я загадаю, чтобы ты просил? — уже открыто издевался Тэхён. — Ты не посмеешь! — Проверим? Заюш, это ведь ты думаешь, что я издеваюсь над тобой, а я всего лишь хочу тепла, может, немного ласки от тебя. Ты делаешь мне больно такими словами, я ведь люблю тебя. Помнишь? — театрально вздохнул Тэхён. — Ну так что, договорились? — Договорились! — согласился Чонгук. И даже довольно хлопнул себя по ляжке, победно хмыкнув. Может, слова Тэхёна про азарт были не совсем уж и ложными — вдруг Чонгук действительно, заключая выгодные сделки с японцами, получал от этого своеобразное удовольствие? А то, насколько сильно раздражало обращение «заюш» вспыльчивого и скандального Чонгука, Тэхён прекрасно осознавал. Не зря же он из раза в раз подчёркивал это, выделяя каждый слог, чтобы видеть, как от ярости сдвигались чужие брови к переносице, поджимались губы, и того просто откровенно корёжило на глазах. А сейчас, немного утолив свою жажду мести, после тяжёлого дня с изрезанными пальцами у последнего, Тэхён немного сжалился и даже пошёл на уступки, понимая, что дед действительно вряд ли забудет Чимина. Уж больно тот ему приглянулся, как бы странно это ни выглядело. А дед, как истинный приверженец своих увлечений, всей душой отдавался импульсам и жил ради них. А еще, когда они провожали Чимина, Тэхён искренне залип на Чонгука. Тот открыто и весело смеялся над услышанным, и он невольно словил себя на мысли — Чонгук милый, когда улыбается… Чонгук вообще, оказывается, умеет улыбаться и смеяться… Чонгук может быть простым человеком, а не вечным мудаком и раздражающим придурком… и Чонгук… красивый, когда такой… игривый. Ему пришлось буквально одёргивать себя: что-то он совсем не к месту стал проникаться дружелюбием и симпатией, наоборот надо прокручивать в голове все его прегрешения, чтобы не дать слабину. Чонгук тут же скрылся в его комнате, и оттуда послышался громкий удовлетворённый выдох. Походу, наконец, вытянул ноги и радуется, пока они с дедом убирают со стола и моют посуду. Дед, конечно, попричитал, что «этот бездельник спрятался, а мог бы и помочь!», но Тэхён опять же заступился за него. Но на этот раз не по доброте душевной, а, скорее, из-за собственной совестливости. Сам же он вообще ничего за день не сделал, только в интернете сидел да по телефону разговаривал. Поэтому помыть посуду и убрать со стола — это своего рода искупление вины было перед самим собой. Когда они закончили с уборкой, а дед уже принялся расстилать на полу матрас с постельным, Тэхён задумался — ему завтра предстоит несколько собеседований, и хорошо бы выспаться. Только на полу спать он совсем отвык, спину после первой ночи жутко ломило весь день. Поэтому решив для себя, что бодрый вид на утро ему важнее, развернулся и пошёл к себе в комнату, чтобы побесить Чонгука. Открыл дверь тихонечко, задвинул её, скинул с себя футболку и на кровать полез к задремавшему Чонгуку. И пока он лез на четвереньках где-то в ногах у последнего, тот переполошился и вскинулся в испуге, явно не ожидая полуголого гостя у себя в постели. — Ты что здесь делаешь? — подскочил Чонгук на кровати и упёрся Тэхёну в грудь ладонями, пока таращился на него оленем с круглыми глазами. — Спать собираюсь, — Тэхён пару шагов на коленках сделал, выпрямился и за запястья Чонгука ухватился, откидывая руки со своей груди в сторону. — Это, вообще-то, моя комната! Ты не забыл? — Ты же в другой спал! С дедом! Так иди туда. — У меня завтра собеседование, мне надо выспаться. — Тэхён на полном игноре завалился на спину под стенку, пока ошарашенный сонный Чонгук туго что-то соображал и пялился на его голую грудь. — Спать на полу я не могу, у меня болит спина. Так что хочешь ты этого или нет — я буду спать на своей кровати! Я и так был добр к тебе и позволил тебе здесь выспаться и отдохнуть прошлой ночью одному. Так что, заюш, — тут Тэхён елейно ему улыбнулся, назвал, как раньше, ведь Чонгук, по сути, ещё не выиграл спор, и по кровати рядом похлопал ладонью, — можешь лечь рядом или идти к деду, — ну, или тут на полу моститься. Решай сам. — Я, вообще-то, болен! У меня голова всё ещё болит… Мог бы уступить мне, Тэхён! — попытался отстоять своё право на кровать Чонгук. — Так я тебя и не гоню, ложись рядом. Места нам хватит. Ты же сам говорил, надо делать привычные тебе вещи… Тэхён отвернулся к стенке на бочок, тем самым намекая на окончание разговора, натянул покрывало по самую шею и сделал вид, что засыпает, пока тайком прислушивался к возмущённому пыхтению Чонгука. Тот одеяло в кулаке сжал, судя по натяжению, вздохнул и вскочил с кровати. Вышел из комнаты, громко хлопнув за собой дверью. Ну и ладно, так даже лучше. Он раскинулся звездой в кровати, распластался на спине и удовлетворённо прикрыл глаза, слушая, как копошился за стенкой Чонгук. Судя по звукам, тот оттащил своё постельное от деда куда-то в сторону и улёгся. Всё же мелкие пакости доставляли Тэхёну несказанное удовольствие, он даже засыпал с улыбкой на губах. Но недолго музыка играла. Тэхён только успел задремать, когда Чонгук потревожил его сон. Тот, шумно дыша и явно злясь, отодвинул дверь. И Тэхён прекрасно понимал, почему: дед по ночам безбожно храпел, он сам же мучился прошлой ночью, а теперь вот и Чонгук застыл в дверях с недовольной миной, заспанными глазами и постельным бельём. Бесцеремонно затащил в комнату матрас и швырнул подушку на пол, а потом показательно кряхтел, за бок держался и мостился на пол под ворчание Тэхёна с просьбой быть тише. На которую среагировали весьма ожидаемо — Чонгук пнул кровать ногой в знак протеста и продолжил недовольно сопеть. Но спустя минут пятнадцать успокоился и заснул.Часть 9
2 апреля 2022 г. в 17:19
Чонгук ухватил уже закрытые контейнеры с капустой и понёс их в кухню, бросив недомешанную редьку на улице. Штаны бы сменить не помешало. Ладно, ветровка ещё сухая была, но вот мокрые спортивки пропускали через себя неприятный холодок, пусть он и на солнышке сидел. Задница-то замёрзла, а белье ему так никто и не соизволил дать, вот и липла ткань ко всем выпирающим местам.
— Тэхён! — позвал Чонгук, зайдя в дом, и громко потребовал: — Мне нужны новые штаны, эти мокрые! Принеси. — Тэхён выглянул из комнаты, а Чонгук, наблюдая за этим, словил нечто похожее на дежавю и нахмурился. — Ким Тэхён, — растерянно произнёс он его имя снова и нахмурил брови, силясь понять, почему это обращение так знакомо звучит.
— Волшебное слово! Или тебя опять вежливости учить, заюш?
— Айщ, — тут же взбесился Чонгук от раздражающего обращения, закатил глаза и откинул все мысли, всё же выдавив из себя: — Пожалуйста! Доволен?
— Угу, — скрывшись на минуту в комнате, Тэхён вынес ему сменную одежду и даже бельё сверху символично положил. Новое. С бирками… Видно, сжалился и купил на рынке парочку трусов ему, пока тот спал. Но отдавать не спешил. Прижал к себе стопочку и впился голодным взглядом куда-то в район его паха. Чонгук тоже посмотрел вниз и поморщился: мокрые штаны провокационно облепили его, абсолютно не скрывая контуры члена.
— Да хватит уже пялиться на меня! Достал!
Чонгук бесцеремонно вырвал из рук одежду, пока Тэхён стоял и облизывался, глядя на него. Уже даже как-то смирился немного с тем, что ну да — он лакомый кусочек в постели. Ну а чем не оправдание, если его терпят? А Тэхён, судя по всему, слаб на передок был, раз вечно облизывался, глядя на него, и раз Чонгук до этого вертел им, как хотел. Но вертеть таким образом снова он пока не готов, так что редька во дворе ждёт и сама себя не замаринует.
Спрятался в кухне и штаны сменил, даже мысленно поблагодарил Тэхёна за новое белье — так Чонгук хотя бы был уверен, что его никто не носил. Так что да, жест доброй воли он оценил.
Пока он домешивал редьку в тазу и складывал всё по контейнерам, калитка громко распахнулась с характерным лязгом, и в неё вошёл дед. Выглядел тот будто завоеватель Александр: палка закинута на плечо, нос гордо вздернут вверх, а подмышкой зажат трофей — какое-то безвольно свисающее рыжее чучело. До Чонгука не сразу дошло, что это. Только когда дед подошёл ближе и кинул на стол мёртвую тушку петуха с победным «Ха!», Чонгук ошарашенно поднял на него взгляд.
— Дед Юнги, ты что, петуха завалил? Палкой?! — Чонгук даже для наглядности ткнул тушку пальцем, проверяя, жив тот или спит? — А с лицом у тебя что? — Чонгук только сейчас заметил, что на носу у последнего была рана, а щеки и лоб исцарапаны.
— Этот пернатый на меня напал! Жить хотел, мудак, клюнул. Нечего меня будить! Я предупреждал! Пусть этот старый хрен Хосок только вякнет, что у него петух пропал, — распалялся дед и тряс палкой в сторону забора, — я на него заявление накатаю! Тяжкие телесные сниму, что у него живность во дворе с бешенством! Всех нахуй кур у него выкосят!
— Ты что, вломился в чужой двор и забил птицу до смерти? Я думал, это петухи дерутся, раскричались, а это ты был?!
— А разве петухи материться умеют? Этого ты не слышал, дефектный? Крепкий, зараза, попался, ебашился до последнего, пока я ему голову не свернул. Клюнуть меня успел! Тащи кипяток, ощипать надо это пернатое чмо. Ты ж хотел мяса, я принёс. Спасибо должен сказать.
Чонгук даже не нашёлся, что на это ответить, так и сидел с раскрытым ртом и поглядывал то на мёртвого петуха, то на побитого деда. А тот глянул на него, цокнул и не стал дожидаться, сам за кипятком пошёл. Хоть дед и причитал на бездельника-Чонгука, пока ощипывал птицу, окунув её предварительно в кипяток, но занимался ею с большим удовольствием. Улыбку с дёснами можно было видеть даже сквозь пушистую бороду.
Спустя полчаса птица была похожа на магазинную — такая же голая и красивая. А разлетевшиеся перья по двору дед скрупулёзно собирал, согнувшись в три погибели.
— Ах ты ж, хуйня старая! — внезапно раздалось со стороны забора. Чонгук повернул голову на выкрик, но увидеть сумел лишь торчащую красную кучерявую макушку. — Объявился! С дурки вернулся? Не прошло и три года! На кой чёрт ты ко мне во двор залез?! — И в деда тут же прилетел какой-то гнилой овощ с огорода.
— Айщ, Хосок, старый ты козел! Чаво надо от меня? Спрячься!
Дед сунул ощипанную тушку в руки Чонгуку, а сам глазами по двору зарыскал в поисках чего-то.
— Ты где петуха моего дел, бородач? — не унимался крашеный дед по ту сторону забора.
— Я тебя предупреждал! Никаких петухов! Скройся! Заебало меня на твою рожу вечно смотреть. Перекрасился ещё чёрт знает во что!
И дед бесцеремонно открыл воду, пустив её в шланг, пальцем отверстие придавил и целенаправленно усилил струю в сторону собеседника. От души попрыскал на забор, попал, куда следует, посмеялся, пока по ту сторону громко матерились, и потащил Чонгука в дом.
Целый петух прямо на его глазах трансформировался в рожки да ножки с другими запчастями и перекочевал частично в кастрюлю вариться. Наблюдать за этим ему пришлось по той простой причине, что, стоило развалиться на полу и вытянуть ноги от усталости, как дед налетал на него с тряпкой. Отхлестал с криком «Бездельник!» и заставил стоять над душой. Учиться. Спину ломило, порезанные пальцы уже начали ныть, а голова к вечеру заметно разболелась, напоминая о себе, что она тут вообще-то ранена.
Может, вариант повертеть Тэхёном через постель не такой уж и плохой, а? Чонгук мотнул головой, отгоняя эту ужасную мысль. Ну уж нет, пускай редька будет.
Кипящий бульон приятно пах, и Чонгук, который толком не ел со вчерашнего дня, голодно глотал слюни. Он уже был согласен и на чашу риса, и на те консервы, что видел вчера.
На внезапно скрипнувшую калитку дед Юнги среагировал, как коршун: сначала застыл, прислушиваясь, а затем схватил тряпку (ту самую, которой избил Чонгука) и ринулся навстречу незваному гостю. Прекрасно осознавая, что будет с посетителем, Чонгук решил, что хочет на это посмотреть.
— Эй, Тэхён, там кто-то пришёл, и твой дед пошёл его бить, — и хохотнул, развлекаясь.
Выглянувший из комнаты Тэхён его веселье не поддержал, только глаза округлил и кинулся во двор спасать гостя с криками: «Это же Чимин! Дед, остановись!». Чонгук поторопился за ним, чтобы ничего не пропустить.
Тэхён выскочил на улицу, даже обуться толком не успел — так и прыгал на одной ноге, пытаясь на ходу нацепить шлёпок. Дед, сжимая в руке тряпку, стоял перед Чимином, как-то удивлённо его разглядывая. А сам Чимин испуганно хлопал глазищами на деда Юнги. Светлые волосы развевались на ветру, а мелкие ручонки нервно теребили штанину.
— Здравствуйте, дедушка, — отмер Чимин и поклонился.
— Да что же я это… Совсем манеры растерял… — переполошился дед спустя, наверное, секунд тридцать, тряпку тут же брезгливо откинул в сторону, как будто ничего в руках и не было, ладони о штаны вытер и протянул обе ладошки Чимина пожмакать. — Какой же я тебе дедушка, не называй меня так. Просто Юнги зови. Проходи, мы как раз ужинать будем, — так и разулыбался весь, приобнял Чимина за спину и в дом стал подталкивать.
— Что это с ним? — Чонгук посмотрел на такого же растерянного и ничего не понимающего Тэхёна.
— Не знаю. Не похоже на него, — Тэхён пожал плечами и пошёл навстречу другу. — Привет, Чимин. Как ты? За тобой уже не следят? — Тэхён буквально вырвал своего друга из лап деда и поволок в дом, пока последний, поджав губы из-за потерянной добычи, с завистью смотрел им вслед и стойко выдерживал вопросительный взгляд Чонгука на себе.
— Чи-мин, — протянул имя дед, смакуя его на языке, — Мини, значит. Хороша, чертовка, — и посеменил за гостем в дом, пока Чонгук отвисшую челюсть ловил руками.
— Ты чего, старый? Это же парень! Какая ещё чертовка? Совсем чердак поехал? — перехватил его за руку Чонгук и честно попытался вправить ему мозги.
— Я что, похож на спуна с мужиками? Похож?! Ах ты, засранец! Как посмел вообще такое мне сказать! А ну, отойди и не мешай, меня Мини ждёт, — ткнул Чонгука в больной бок и в дом заскочил, пока тот шипел, скрючившись.
Чонгук помочь же хотел на свою больную голову, но быстро понял, что глухому не расскажешь, слепому не покажешь, а дурному не докажешь. Бог с ним. Мини так Мини, не его это заботы.
Дед куксился, глядя на «бездельника» Чонгука, подвергшего его «Мини» опасности, пока Чимин жаловался, как страшно жить, когда за тобой весь день следят бандиты и караулят дом с работой. Дед даже пнул Чонгука по-тихому под зад ногой и угрожающе бородой зашевелил в знак протеста, когда Чимин всё же занялся его раной на голове.
Пока над Чонгуком колдовали и даже дали пластинку лекарств на случай головных болей, рассказывая вкратце, чем можно возвращение памяти подстегнуть, дед суетился над столом.
— Садись ужинать, Мини, — поклонился он и в приглашающем жесте рукой повёл в сторону стола. — Здоров этот лоб, нечего его латать.
Подскочил к Чонгуку, ткнул его пальцем в лоб в подтверждение своих слов и Чимина за руку утащил к столу.
— Нет-нет, что вы! Я домой пойду, — Чимин попытался выставить ладонь у деда под носом и отрицательно замахал ей в знак протеста вместе с головой. Но дед иронично склонил голову немного в бок, сжал его раскрытые пальчики в кулак своей ладонью и улыбнулся.
— Я обещаю не шалить, оставайся на ужин, Мини, — и подмигнул.
— Ой, дедушка, у вас тоже рана есть! Сейчас, — Чимин тут же засуетился, баночки там разные достал снова, а деда усадил на пол. Настроение у последнего явно поползло вверх, как столбик ртути у попавшего в тепло градусника. Тот даже перестал убивать Чонгука взглядом.
— Я ж говорил, не называй меня так. Юнги зови! — сиял дед, как новогодняя ёлка.
— Ага, а лучше сразу оппа, — передразнил его Чонгук под смешок Тэхёна. Хотел сесть рядом с дедом, но старый хрен выдернул подушку в последний момент и с другого края от себя положил.
— Это для Мини, валенок! — А потом снова перевёл взгляд вверх, пока ему рану на носу перекисью обрабатывал Чимин, нависая над ним, и клеил пластырь.
— Кто ж вас так? — поинтересовался Чимин и сел на подушку рядом с дедом, доклеивая пластырь.
— Пернатый один муд… — но не договорил, в глазки только Чимину позаглядывал и исправился: — В общем, живность пернатая. Он своё получил, теперь вот в бульоне плавает.
— Всё, деду… — Чимин осёкся под недовольным взглядом вышеупомянутого. — Не могу я вас по имени называть, неуважительно это как-то. Вы же старше меня.
— Тогда дед Юнги, ладно. Так сойдёт?
— Да. — Чимин сложил свои баночки, мази и прочую ерунду в сумку и подытожил: — Ну всё, дед Юнги теперь снова красавчик! — отчего тот самый красавчик просиял, как летнее солнце в пустыне, и даже бороду горделиво погладил, прихорашивая от уголков рта и дальше вниз — по всей длине.
Чонгук же только глаза закатил и за палочки схватился. Наложил себе лапши и юшки черпанул побольше. Голодный желудок уже даже не просил, а требовал, поэтому его миска очень быстро опустела. Наваристый бульон показался непередаваемо вкусным, будто ничего лучше он в жизни до этого не ел, и Чонгук даже мычал, пока уплетал еду за обе щеки под взглядом внимательно наблюдающего за ним Тэхёна. Даже то кимчи, которое он собственноручно делал почти целый день, тоже на удивление хорошо зашло и приятно хрустело во рту. Конечно, весомым аргументом в пользу «вкусно» сыграл голос гордости — всё-таки он сам его делал, своими руками. Намеренно игнорируя ухмылку Тэхёна, Чонгук выше своей миски нос не поднимал. А когда потянулся за добавкой, только по рукам от деда получил, который хоть и заглядывал Чимину в рот во время ужина, но бдительность не терял.
— Айщ, тебе что, жалко, старый? — возмутился Чонгук и даже палочки на стол бросил.
— Ты тут не один!
— Я не ел два дня! Вон, пассия твоя подтвердит — больным надо питаться хорошо, а ты жадничаешь, дед Юнги! Что о тебе Ми-ни подумает? — Чонгук специально выделил имя Чимина в такой форме и даже слоги протянул, паясничая перед дедом, а потом и вовсе схитрил немного, чтобы тому стыдно стало. Дед фыркнул и ещё кусочек мяса Чимину в тарелку подложил.
— Пусть ест, — неожиданно вступился за него Тэхён и придвинул ему свою тарелку. — Я наелся. Забирай.
— Я тебе что, собака? Не буду я объедки твои доедать. Ты туда слюней напускал, сам теперь ешь, — Чонгук брезгливо отодвинул предложенную лапшу от себя и набрал палочками новую с общей миски. Дед уже лапшу не так сильно охранял, уступил.
Хоть Чонгук и оценил добрый жест в свою сторону, но вида не подал. Ему даже приятно стало, когда за него Тэхён заступился. И чтобы не показать этого, проглотил набранную лапшу всю за один заход, всасывая в себя всё содержимое тарелки, лишь бы не улыбнуться. А там и ноги под столом протянул, на руки назад откинулся и вздохнул, распрямляя мышцы на животе. Наелся. Наконец-то.
Чимин тоже что-то поклевал, посидел немного, пока еда провалится, и встал, собираясь домой уходить. Оставил им всё необходимое для обеззараживания швов, рассказал, как рану протирать ватными палочками, и еле от деда отбился, который его провожать уже собирался идти да всё ручку ему жал. «Негоже ведь по ночам такой красоте одной шляться, к тому же, бандиты из-за этого чёртова Чонгука по посёлку рыскают», — только и слышал Чонгук причитания деда. Но тут даже Тэхён уже вмешался, не отпустил бы он его одного: как ни крути, дед в первый раз на скандал с ними нарвался, а сейчас так вообще драться полезет под святым предлогом, пока пулю задницей не словит. Чимин и сам дойдёт — взрослый мальчик, хотя его ухажёр так явно не считал.
Дед, провожая Чимина, приобнял его за талию и до калитки по-джентельменски довёл, пока тот хихикал от милейших подкатов к нему старика.
— У этой Белоснежки попка, как у мужика. Она ещё об этом не знает, но быть ей моей жёнушкой, — прощебетал дед себе под нос, когда смотрел вслед Чимину, подводя итог увиденному, и в дом как кузнечик поскакал на радостях.
Чонгук переглянулся с Тэхёном, и они, не сговариваясь, расхохотались.