(Не) сладкая месть

      Сейчас, оставшись наедине с собой, Чонгук чётко понимал, что есть только один мир, в котором его губы горели огнём, а щёки — от стыда. Мир, в котором Тэхён его целовал. Мир, в котором его парень становился по-настоящему близким ему человеком. Мир, в котором его раздирало от стремительного выброса эмоций и абсолютного смятения чувств во время головокружительного поцелуя. Мир, в котором Ким Тэхён ему нравился.       Дыхание у него всё ещё не восстановилось, но он пытался успокоиться, пока сидел на кровати, водил пальцами по распухшим губам совершенно растерянно и не имел ни малейшего понятия, как вести себя дальше.       — Чёрт, что же со мной творится? — в никуда прошептал он.       Чонгук накрыл пылающее лицо ладонями и откинулся спиной на кровать, сгорая от стыда, неловкости и… желания повторить. Жгучего, острого желания повторить. Ладони медленно сползли с лица и, приподняв немного голову с подушки, Чонгук скользнул взглядом по собственному торсу вниз, к паху. Там всё ещё весьма заметно выпирало отказывающееся сходить возбуждение. Чонгук, вымученно выдохнув, закатил глаза и едва слышно проскулил:       — Да знаю я! А ты-то от меня чего хочешь?       Непоколебимая уверенность в том, что он думал о себе прежде, пошатнулась. Даже не пошатнулась — рухнула, разлетевшись вдребезги. Что он там кричал у Чимина в самом начале? «Я не гей»? «Не пассив»? Походу, ещё какой… Ему до чесотки под кожей хотелось целовать другого парня, хотелось выйти в эту дверь, прижать Тэхёна к стенке — а лучше наоборот, — и продолжить. Хотелось чувствовать мягкое доминирование над собой, чужие руки на себе, хотелось подчиняться тэхёновой воле, хотелось быть ведомым от давления, граничащего с властной нежностью.       Чонгук хотел Ким Тэхёна.       В эту минуту, хоть его и терзал стыд, чувства и желания ощущались им будто впервые, правда, он закрывал на это глаза. Чонгуку нравилось то, что происходит, так почему он должен переживать по этому поводу или как-то сдерживать себя? Ведь Тэхён... Сейчас это имя показалось ему странно знакомым. Будто он точно произносил его прежде — ну, то есть, ещё до того, как очнулся в доме Чимина. А ещё отчего-то вместе с этими вспышками воспоминаний улавливалась какая-то неприятная эмоция. Злость? Ну, наверное, ругались же они когда-то, учитывая, сколько лет провели вместе. И целовались. И сексом занимались тоже. Если таким образом возвращается к нему память, понемногу, по крупице, то Чонгук не против влюбляться в этого человека заново. Почему бы и нет? Тэхён его парень, и довольно давно. Почему Чонгук должен чувствовать неловкость из-за собственного возбуждения? Почему ему должно быть стыдно за свои желания и чувства? Это всё уловки дурацкого сознания — любыми способами оттянуть неизбежное возвращение его памяти. Нет. Ему нравится Ким Тэхён, он хочет его, тут нечего стесняться. Тэхён же знает про их отношения намного больше него самого, и знает, что ему нравилось и как именно. Чонгук верит. Его любят. Поцелуи и едва сдерживаемая на грани страсть этому явное подтверждение.       Полежав ещё немного со своими мыслями, Чонгук всё же встал и, прихватив футболку, вышел из комнаты. Но стоило ему появиться на пороге дома, как дед Юнги подозрительно на него уставился.       — А ты чаво такой? — дед ткнул в его сторону пальцем, сузив подозрительно глаза, но Чонгук только смутился и ничего не ответил. — Ну, такой… — и оглянулся на Тэхёна. — Ты, что ли, постарался?       — Деда, — с укором произнёс Тэхён и, не поднимая головы, продолжил перебирать ростки фасоли для гарнира, сидя на деревянном столе в позе лотоса.       — А то я не вижу, что ль. Вон, губы у обоих как будто накрашены. Нашёл время, когда петуха своего топтать… — ворчал, но при этом улыбался дед. — Давно говорил тебе, выдрать его надо — гляди, какой шёлковый стоит, штанишки свои ручонками теребит и не огрызается даже. Эт поэтому ты побежал макколи хлебать, не отходя от бочки, да? — хитренько протянул он.       Чонгук толкнул деда в бок, чувствуя, что щеки уже просто полыхают, и решил не отвечать — вместо этого наблюдал, как Тэхён щедро отпил из кружки. Теперь понятно, что там было. Алкоголь сейчас не помешает и ему: поможет перевести дух, расслабиться.       — А мне?! Я тоже хочу! — Чонгук решил переключить внимание деда и уйти от смущающей их темы.       — Ещё один! Вы мне всё вино высосете! Мини ещё не пришла, а вы нажраться уже хотите!       — Дед Юнги, не жадничай, старая ты борода, там целый горшок стоит. В нём литров тридцать!       — И мне кружку неси тогда, а то твою отберу! — Дед хоть и противничал из вредности, но на самом деле был явно доволен.       Чонгук уже через минуту выбежал из дома и, чувствуя себя полноправным членом семьи, по-хозяйски отодвинув крышку с горшка, черпанул по полной кружке им обоим. Одну сунул деду в руки, а свою понёс к Тэхёну.       — Тэхён, давай и тебе обновлю, — Чонгук ждал, когда тот протянет кружку и посмотрит ему в глаза.       Тэхён молча кивнул и, так и не взглянув на него (что было довольно странно), протянул руку. Чонгук накрыл его пальцы своей ладонью, горячей и чуть влажноватой, слегка сжал, обездвиживая, и подлил вина. Теперь касаться Тэхёна хотелось чаще, и он не смог себе отказать, воспользовавшись святым предлогом «не разлить алкоголь». И пока он сосредоточенно подливал спиртное в кружку, краем глаза видел, как метнулся взгляд в сторону его лица да там и застыл. Успех. Всего лишь маленькая, но весьма приятная уловка. Чонгук посмотрел на Тэхёна, удерживая за руку, и только когда едва заметно дрогнули чужие ресницы, отпустил.       Дед залпом осушил свою порцию, чуть нахмурился, задумавшись, и, потерев бороду с какой-то меланхолией в глазах, поковылял в дом, буркнув себе что-то под нос.       Чонгук сделал пару глотков, пока стоял и наблюдал за обрывающим корешки Тэхёном, и сел на стол рядом с ним.       — Когда Чимин придёт? Я есть хочу уже, — начал он первым разговор.       — Скоро, — Тэхён, казалось, не шёл на контакт и всё чаще отпивал своё вино.       — А что будет на ужин? — продолжал допытываться.       — Чимин говорил, принесёт гальби.       — О, мясо! Мне Чимин уже начинает нравиться.       — Ты бы потише это говорил, а то дед услышит, коршуном налетит, заклюёт, — хохотнул Тэхён.       Рисовое вино на голодный желудок точно прибавило Чонгуку наглости. Потому что он, сделав очередной крупный глоток, чуть отодвинулся, развернулся к Тэхёну спиной и нагло уложил голову тому на бёдра.       — Вот так лучше, — подытожил Чонгук, прикрыв глаза, зачесал назад мешающие волосы. Тэхён замер под ним истуканом — кажется, даже не дышал, — и это отчего-то позабавило Чонгука. А ещё придало уверенности. И он, как ни в чем не бывало, не глядя, нашел руку Тэхёна и потянул, чтобы положить на свою голову. — Погладь, — скомандовал он. Открыв глаза, увидел удивлённо вздёрнутые брови и попросил чуть мягче: — Пожалуйста.       — Я вообще-то тут делом как бы занят, мог бы и помочь, — попытался отбрыкнуться Тэхён и скинуть его с ног, но Чонгук не позволил, поёрзав головой, продолжил ластиться.       — Помогу, но сначала погладь, совсем чуть-чуть, пожалуйста, Тэхён, — проскулил он и снова заулыбался с закрытыми глазами, слушая чужое сопение и фырчание.       После небольшой паузы чужие длинные пальцы едва коснулись лба, плавным движением скользнули в зачёсанную назад чёлку и несмело зарылись в волосы. Тэхён шумно вздохнул, перебирая пряди между пальцами, и, судя по звукам, сделал очередной глоток вина. Движения постепенно стали медленнее, а поглаживания — нежнее, будто Тэхён задумался о чем-то.       — Как же приятно, ты не представляешь. Я так устал сегодня у этого высокомерного выскочки, — промурчал Чонгук, греясь в лучах заходящего солнца.       — Выскочки? Намджун очень вежлив и всегда мил. Чего это ты? — опомнился Тэхён, а его руки снова стали пропускать пряди между пальцев. — Он тебе работу дал, не забыл?       — Ну да, ну да. Это с тобой он такой милый: «Какой ты горячий с топором в руках», «Тэхён-и», «Ва-а-а!» — аж тошнит, — кривлялся Чонгук, тонким голоском изображая Намджуна, а Тэхён, не удержавшись, рассмеялся. — «Я приеду через неделю. Будешь меня ждать?» — фу, блять!       — Да ладно тебе, мы всего лишь друзья, не ревнуй, — Тэхён хлопнул подушечками пальцев по его груди, не больно, но хлёстко, и Чонгук моментально подставил ладонь, защищаясь.       — Во-о-от! Ты даже бьёшь меня из-за него. Стыдно должно быть! — Чонгук даже глаза открыл, чтобы тут же увидеть улыбку Тэхёна. И, не удержавшись, улыбнулся в ответ, вновь прикрыв глаза.       — Он плохо с тобой обращался? Я поговорю с ним.       — Не надо. Сам разберусь. Он мне денег предлагал, чтоб я ушёл — сказал, вы с ним «сочтётесь».       — Почему не взял? Ты же хотел…       — Знаю я ваше «сочтётесь». Ещё чего. Не нужны мне подачки. И вообще, я решил на неделе погреб вырыть… — заважничал Чонгук, хохотнув себе под нос, и заранее прикрыл грудь ладонью.       — Зачем это? — рука замерла в волосах, а в голосе послышался интерес.       — Закрою тебя там на два дня, когда он приедет на выходные, и скажу, что ты уехал, чтобы ты к нему не ходил больше.       — Чего?! Ты посмотри на него! Собственник нарисовался, — расхохотался Тэхён и всё же стукнул смеющегося Чонгука по груди. Попытался ещё раз, но Чонгук ловко перехватил его руку. — Я против погреба. Там жуки!       — Плевать. Я уже всё решил. Это неизбежно, — Чонгук пойманную ладонь отпускать не спешил, лишь прижал её запястьем к груди и немного нерешительно начал поглаживать кожу подушечками пальцев, местами слегка царапая ногтями. Благо глаза закрыты, и ему не так стыдно за свою проявленную инициативу. Впервые. — Кстати, — Чонгук открыл глаза и чуть приподнялся на локтях, — я утёр этому снобу нос и поставил его на место. — Снова потёршись головой о чужие бёдра, он откровенно выпрашивал ласку, словно котёнок какой.       — Да что ты? — не поверил Тэхён.       — Знаешь, это было приятно! В общем, он об акциях там что-то говорил, о таможне, и у меня в голове чётко всплыла вся информация о биржевом рынке и импорте в страну. Я заткнул его за пояс, когда он тыкал мне своим статусом и говорил, что я разнорабочий и должен знать своё место. Но сам он ни черта не знает, как оказалось. И это я-то не дорос до него мозгами? — Рука Тэхёна замерла в волосах, и он остановился. — Так вот, я хотел у тебя спросить: откуда я мог это знать? Я работал где-то аналитиком?       — С твоим-то характером, Чонгук, могу сказать точно — ты ни на кого раньше не работал, — задумчиво произнёс Тэхён и заглаженную назад чёлку быстренько вернул на лоб.       — Но откуда у меня такие познания? Может, до того, как я попал в неприятности с этим долгом, я делал ставки на акциях, если хорошо так разбираюсь в этом? Я почему-то был уверен в том, о чём говорил. А ещё я точно знал, сколько стоят часы на руке Намджуна, и что за бренды на нём. Тэхён? — Чонгук открыл глаза и уставился на своего зависшего парня.       — Часы?.. Да, да, да... ты этим интересовался, — будто расстроено сказал он, поднял голову Чонгука и, сделав глоток вина, склонился над ростками фасоли, согнув ноги в коленях. — Надо доделать, помогай.       Чонгук подсел ближе и взялся перебирать фасоль, отрывая корешки.       — Я хорошо одевался? Брендовые вещи носил? Я уверен, что да. Иначе откуда... — он захлопнул рот так резко, что клацнула челюсть, а вопросы, если и были, то напрочь вылетели из головы.       На пороге стоял дед Юнги.       Стоял, небрежно расставив ноги в заношенных чёрных спортивках с вытянутыми коленками и шерстяных носках, одну руку уперев в бок, а другой держась за отворот «пиджака», а на идеально гладком лице застыла усмешка. У Чонгука отнялся дар речи секунд на пять, а потом он взорвался диким смехом и повалился на стол, перекатываясь с бока на бок.       Тэхён тоже расхохотался, но быстро взял себя в руки.       — Ну как? — промурлыкал дед. — Помолодел?       — Красавец просто! Дед Юнги — эталон молодости и красоты! — хохотал Чонгук, пока не получил от Тэхёна смачный шлепок по жопе.       — Прекрати! Не будь таким, Чонгук, — и, обернувшись к деду, продолжил: — Тебе идёт, лет десять точно скинул.       — Ага, стал не старым хреном, а престарелым! Мини в восторге будет. Она оценит, что ты серёжки свои сбрил, — ехидничал Чонгук. — Я давно говорил тебе: бороду сбрей, старый, а то ни одна женщина тебя не захочет!       — Учить меня будешь, когда волосы в штанах вырастут! Я сам так решил! — Дед потянулся бороду пригладить, но махнув рукой, продолжил: — Иди, столик на улицу выноси, посуду расставляй, сидишь без дела, яйца чешешь, — пробурчал он, возвращаясь в дом.       Чонгук поскакал следом, тут же забыв, о чём говорил с Тэхёном до этого, переключив своё внимание на деда. Вынес на улицу грильницу, посуду и начал накрывать стол, временами попивая вино. Настроение было отличным, а уже спустя полчаса калитка предсказуемо зазвенела от ударов пришедшего к ним гостя.       Стоило Чимину со всеми поздороваться, как на пороге нарисовался дед. Юнги задержался ненадолго, оглядывая прибывшего с ног до головы, улыбнулся и посеменил навстречу своей любви.       — Мини, булочка моя, пришла, — заигрывал дед, обнимая Чимина за талию, подводя к столу. Подушечку подложил и усадил, не забыв и ржущего Чонгука ногой пнуть. — Чаво сидишь, петух, вино неси.       Чонгук же пакет с мясом у Чимина отобрал и Тэхёну подсунул, пока тот баллон на газовой горелке включал и собирал гриль. А сам за чайником в дом метнулся и под самый верх набрал вина из горшка.       — Дед Юнги, вы так помолодели, вас просто не узнать, — Чимин разглядывал обновлённый образ деда и в своей привычной манере был любезным, а дед буквально млел от каждого слова.       — Нравится?       — Да, конечно, — поддакнул Чимин, заработав этим укоризненный взгляд Тэхёна, но едва заметно приподнял бровь, как бы спрашивая: «Ну а что я ещё мог ответить?».       Дед от этого даже дёсны в улыбке оголил и засиял, как новая вона.       — Чимин, расскажи ты уже этому старому динозавру о своём маленьком секрете, — съязвил Чонгук, переворачивая шкворчащие рёбрышки на гриле, пока в центре кипел бульон.       — Не такой уж он и маленький, я б сказал, — хохотнул Чимин, а следом и остальные, пока дед непонимающе хлопал глазами.       В небольшую кастрюльку накидали парочку рёбрышек, овощей и нарезанный тофу с кимчи. Бурлящая жидкость красноватого цвета приятно радовала глаз своим видом, а рецепторы в носу — ароматами, пока дед, приобняв Чимина за талию, подливал всем вина из чайника.       — Выпьем? — чокнулся и, если он допил до дна, то Чимин, сделав глоток, собрался поставить кружку. Но дед не дал притормозить, выставив палец, вынудил того пить до последнего. — Ты закусывай Мини, закусывай, а то охмелеешь, — ворковал дед, запихивая Чимину в рот рёбрышко, пока Чонгук хихикал с него.       Чимин что-то задушено промычал, но мясо с чужих рук перехватил и, откусив кусочек, пока жевал, перемазал губы. Дед так и замер с открытым ртом, смотря во все глаза на стекающую капельку соуса. Чимин же, дожевав, словил непослушную каплю большим пальцем и, сминая нижнюю губу, стёр её, тут же присосавшись к подушечке, чтобы слизать остатки.       — Чимин, ты давай полегче, а! У деда Юнги уже стручок встал, пока ты там губёшки свои обтирал, — Чонгук, жуя своё рёбрышко и набирая ложку жидкости из кастрюли, локтем указал на деда и скосил взгляд тому в пах.       — Айщ! Чтоб тебя шакалы утащили, ирод, — дед отвесил ему леща от души, да так, что Чонгук поперхнулся и чуть не нырнул носом в кастрюлю.       Чонгук за весь ужин ещё пару раз бегал набирать в чайник вино, и под конец все четверо были изрядно выпивши.       — Мини, поможешь мне в дом посуду отнести? — промурлыкал дед тому на ухо, но Чонгук всё же услышал.       — Я помогу, — вызвался он.       — Сиди тут, дефектный, — прошипел дед, — и не лезь, куда не просят! — пригвоздил порывающегося встать Чонгука болезненной хваткой на плече.       Тэхён, игнорируя всех, хмыкнул под нос, чему-то улыбнулся и, протянув ноги, улёгся, закинув руку за голову.       — Чимин! — с какой-то таинственной интонацией произнёс Тэхён, глядя в небо, а тот угукнул, с чем-то соглашаясь и, прихватив с собой посуду, пошёл за дедом.       Вскоре стол был убран, а Чимин с дедом задержались в доме. Чонгуку было крайне интересно, что же там происходит, и он то и дело с любопытством поглядывал на окна.       — Как думаешь, дед Чимина там зажимает? Не зря же он спаивал всех, — поинтересовался Чонгук, глядя на расслабленного Тэхёна, лежащего рядом с ним.       — Не думаю, что Чимин это позволит. Скорее всего, пытается объяснить деду, что он парень, пока тот не перешёл все границы, — лениво протянул Тэхён.       Чонгук же, стоило парочке появиться на пороге, сосредоточил на них всё внимание, навострив уши. Дед выключил фонарь во дворе, погрузив всё во тьму, но они с Чимином были довольно хорошо видны благодаря свету из окон.       — Булочка, цыплёночек мой, у нас у всех есть секреты, ничего страшного, — ворковал дед.       — Дед Юнги, ну я же сказал, у нас с вами ничего не может быть. Это невозможно. Лучше найдите себе женщину.       — Сдались мне эти бабы! Мне ты нужна, Мини.       — Я парень, дед Юнги. Чи-мин. Ну, в самом деле! Почему вы мне не верите?       — Какой же ты парень? Ты, чертовка, так красива, что у меня язык не повернётся такое про тебя сказать. Лицо, волосы, губы, голос, попа — не бывает у мужиков такого. Если не нравлюсь — не беда. Я на руках носить тебя буду, притрёшься, полюбишь старика. Я такое языком могу выделывать, ты даже не представляешь, — томно, но громко зашептал тот, а Чимин хихикнул.       — Ой, дед Юнги, насмешили. Не сомневаюсь, что умеете. Я тоже умею, — пытался остановить свой смех Чимин, а дед, взглянув себе на пах, поражённо охнул.       — Матерь Божья, повезло-то как, — вырвалось у старика, а Чимин уже согнулся пополам от смеха. Ржал и сам Чонгук, закрывая ладонями рот, лишь бы не испортить ничего.       — Так, дед Юнги, вы не оставили мне выбора. Простите за это, — Чимин ухватил деда за руку, отчего тот сразу же заулыбался, и потянул к себе. Положил на свой пах и сжал чужую ладонь.       — Что? — лицо у деда тут же перекосило, сияющая улыбка сползла, и он медленно перевёл взгляд вниз. Перебирал для достоверности пальцами, перекатывая чужое достоинство в кулаке, и что-то соображал. — То есть, ты совсем не… не… — Слова не могли вырваться из горла, и дед ошарашенно пялился Чимину в глаза с отвисшей челюстью, продолжая держать того за яйца. Чонгук уткнулся трясущемуся в немом смехе Тэхёну в грудь, пытаясь подавить и приглушить дикие крики орущей чайки, и уже просто плакал, едва сдерживаясь.       — Не женщина? Да! — подытожил Чимин. — Ещё раз простите, но по-другому вы отказывались меня слышать.       — Какое коварство… Я ж влюбился, — пролепетал дед и резко отдёрнул руку от чужого паха. — Вот так и становятся на старости лет пидорасами… Как же эт я так… Провели старика… Я ж с мужиками не спун, вот беда… — сокрушался дед, прикрыв рот ладонью. — Ты это, Чи-мин, забудь, что я тебе с языком предлагал, не могу я так. Не по-нашему это, да и Хося засмеёт. У меня и так во дворе петухов завелось, и я туда же почти подался, насмотрелся на этих…       — Всё в порядке, дед Юнги, останемся друзьями. Мне девушки нравятся. А вы милый, добродушный и очень весёлый, — Чимин утешающе погладил его по плечу.       — Да-да-да, друзья, я эт… выпил много, мне прилечь надо, — отрешённо пробубнил дед и в доме скрылся, оставив Чимина одного на пороге.       Чимин проследил за дедом и подошёл к столу, на котором Тэхён лежал, а Чонгук, наконец-то успокоившись, сидел и вытирал слёзы, всё ещё поскуливая.       — Ну вот, я сказал ему, Тэхён, как ты и просил. Он, кажется, расстроился, — Чимин явно чувствовал лёгкую вину, но и сам понимал, что это сделать было просто необходимо.       — Ничего, Чимин, всё правильно. Ты и так затянул с этим и сделал то, что должен был. Ему нельзя потакать в таком, а то совсем соображать перестанет.       — Ладно, я пойду, спасибо за ужин, вино. Передайте дедушке, хорошо? Скажите, я жду его в гости, как придёт в себя. Буду с ним дружить, — Чимин пожал обоим руки и ушёл, захлопнув за собой калитку.       Чонгук взял пример с Тэхёна — лёг рядом и, закинув руку за голову, посмотрел на звёзды. Чуть повернув голову в сторону, увидел, как заворожено любовался Тэхён, глядя в небо, чуть приоткрыв рот. В эту секунду Чонгук осознал, что находит его действительно красивым.       — Когда я жил в городе, — начал Тэхён, но потом запнулся и исправился, — мы жили, я скучал по этому виду. В больших городах по ночам звёзд не видно из-за света фонарей, а здесь, в глубинке, они непередаваемо красивы. Завораживает, правда?       — Не могу сказать, что ничего красивее я в жизни не видел.       — И что же, по-твоему, красивее, чем это? Ты полюбишь смотреть на звёзды, Чонгук, ты просто ещё не присмотрелся… — задумчиво произнёс Тэхён.       Чонгук перевёл свой взгляд с лица Тэхёна в небо и, чуть помедлив, собравшись с духом и тяжело вздохнув, продолжил: — Я уже всё увидел и сомневаюсь, что они красивее тебя.       — Что? — Тэхён даже приподнялся на локтях и вгляделся в его лицо, пытаясь рассмотреть в темноте. Чонгук жевал нижнюю губу и намеренно его игнорировал, продолжая отмалчиваться. — Ты считаешь меня красивым? Не может быть. Сам Чон Чонгук, вредина и заноза, считает меня красивее звёзд на небе и так открыто об этом заявляет?       — Да. И прекрати меня смущать! — Чонгук поджал губы, едва выдавив своё согласие (благо в темноте не видно того, насколько он сейчас раскраснелся), и наконец-то перевёл на Тэхёна взгляд. — Ну, посуди сам: я раньше хорошо одевался, разбираюсь в дорогих вещах, у меня отличный вкус, насколько я это понял, и если ты со мной уже три года провёл, то это значит, никого красивее тебя я ещё не встречал. Так что да, ты красивый.       Пока Чонгук рассуждал, глядя в чужие глаза, и пытался анализировать, подкрепляя своё высказывание доводами, Тэхён как-то странно на него смотрел. Неприлично долго, на самом деле. А потом... Чонгук не успел толком понять, что происходит, когда Тэхён резко склонился к нему и, подцепив большим пальцем подбородок, заставил приподнять голову.       — Что ты... — начал было Чонгук.       Но не дав договорить, Тэхён обхватил ладонью щеку и накрыл его губы своими. Это простое действие вырвало из груди Чонгука невольный вздох наслаждения, которое огнем прошлось по телу.       Тэхён выдохнул носом и опалил кожу дыханием, стоило их языкам скользнуть навстречу друг другу и переплестись. Несколько мгновений и… Чонгук, сгорая от желания, подался к нему, жадно зарываясь рукой в чужие волосы, притянул его ближе, не желая разрывать поцелуй ни на минуту. Тянулся, приподнимал голову навстречу, продолжая горячо и ненасытно целовать, пока Тэхён окончательно не развернулся к нему боком, чуть наваливаясь сверху и прижимаясь к его груди своей.       В этот раз Чонгук знал, чего хочет, знал, что эти поцелуи, пусть и на пьяную голову — это то, что ему сейчас так необходимо, и брал это. Алкоголь только притупил чувство стыда, раскрепощая. Он требовательно толкался языком в чужой рот, лизал губы и трогал, трогал, трогал Тэхёна: за шею, за лицо, за волосы, пропуская их сквозь пальцы, и прижимался крепче. Чонгуку казалось, что он никогда в жизни не испытывал такой безумной страсти ни к кому другому, как прямо сейчас к Тэхёну, когда откровенно пошло постанывал, присасываясь к чужому языку и губам.       Когда чужая рука коснулась его паха, Чонгук на миг замер и, сосредоточившись на своих ощущениях, растерял весь пыл. Словно из охотника он за секунду превратился в добычу. А когда ладонь Тэхёна прошлась по контурам его возбуждения и крепко сжала через штаны член, точно надавив пальцем на головку, Чонгук, не контролируя себя, изогнулся от прострелившей тело волны удовольствия. И хрипло, полным животной страсти голосом простонал.       — Ааах... — Чонгук боролся с желанием грубо схватить Тэхёна за волосы, когда тот переключился поцелуями ему на шею.       Чужой язык лизал, зубы почти вгрызались в кожу, наверняка оставляя там отметины. Чонгук сходил с ума — от руки у себя на паху, от настырного языка, теперь уже ласкающего ему ухо, и подставлялся под ласку.       — Я… — едва слышно сорванным сиплым голосом хрипел Чонгук, — вспоминаю тебя... — Он притянул всё же Тэхёна за волосы обратно к своим губам и несдержанно их поцеловал, выдохнув. — Вспоминаю, как был влюблён в тебя, Тэ-хён.       Чонгук продолжал целовать и не сразу заметил, как исчезло давление с его паха, и как Тэхён распахнул глаза, замерев. И только когда тот резко поднялся, вырвавшись из захвата рук, и сел, отвернувшись от него, Чонгук понял, что что-то пошло не так.       — Хватит, — Тэхён глубоко дышал и нервно зачёсывал растрёпанные волосы. — Я не могу, Чонгук. Нельзя. Мне нельзя, нельзя... — Тэхён лишь повторял и повторял эти слова, будто самого себя пытался убедить. — Я обещал тебе, да и себе тоже. Прости, я не могу.       — Что? Что не так, Тэхён? — Чонгук привстал следом и едва коснулся его плеча рукой, как послышался гневный вскрик.       — Чонгук! — гаркнул Тэхён. И вдруг продолжил насквозь жалобно: — Ты не понимаешь, чего добиваешься. Ты не помнишь. Не осознаёшь... — рвано и как-то разбито выдохнул. А затем решительно добавил: — Сегодня я сплю с дедом.       Тэхён в сердцах вскочил со стола и, оставив совершенно растерянного Чонгука одного на улице, ушёл в дом.