***
Будучи ребенком Джози всегда беспокоило, что она будет делать в течение дня, в какие игры она бы играла и что стоило бы попросить в качестве подарка на день рождения или Рождество. А взрослая жизнь была гораздо хуже, чем ожидалось. Конечно, в ней были и свои положительные стороны. Например, секс и… ну, пожалуй, только секс. В остальном жизнь была той еще сукой. Ощущение, что живешь в пузыре счастья, пока тебе не исполняется двенадцать или тринадцать, а потом он внезапно лопается, и бум, на тебя сваливаются обязанности, головные боли, бессонные ночи, соседи по комнате и смерти. Джози не знала, что из этого было хуже. Иметь соседей по комнате было не так уж и плохо, когда у них все хорошо. Ну а когда все плохо? Это была совсем другая история. Касательно смертей, к сожалению, Джози выбрала работу, на которой столкнется со многими из них. Но их она не боялась. Ей было бы грустно, это точно. Но единственная смерть, которая действительно напугала бы ее, была бы, вероятно, смерть очень близкого ей человека. Ее мамы. Ей пришлось встать рано утром, чтобы пойти в клинику своей мамы и поговорить с врачами об экспериментальном лечении, в то время как смена Лиззи в больнице начиналась рано, и она не могла пойти с ней. — Как я уже сказала, мисс, я считаю, что вашей матери не следует продолжать лечение. Это слишком большой риск. Есть много побочных эффектов, которые могут ухудшить ее состояние. И ваша мать знает об этом, — говорит доктор. — Мама не хочет продолжать? — в голосе Джози слышна боль. — Нет, — печально говорит доктор. — Но… что это значит? Что мама просто умрет в любой момент? — ее голос срывается в конце. — Я только хочу сказать, что вы должны использовать как можно больше времени, которое у нее еще есть. Мне так жаль, Джози, — тихо говорит она брюнетке. Джози кивает, и по ее щеке скатывается одинокая слеза. Она быстро вытирает ее и прочищает горло: — Все в порядке. Я… эм… мне пора на работу. Я зайду завтра.***
— Лэндон, нам нужно больше льда и текилы, — говорит Лиззи. — Сколько человек ты пригласила? — Эм… Ребята из травмы, педиатрии и пластики. А, еще, медсестры со второго этажа. — Медсестры?! — Джейд в шоке прищуривается. — Да ладно тебе, некоторые из них очень даже милые. — А как же горяченькие? Лиззи закатывает глаза: — Подкатывать к людям — единственное, чем ты занимаешься в свободное время? О, подождите, поправочка — все время. — Ты просто ревнуешь, что я не подкатываю к тебе, — говорит Джейд, кладя руки на стол и наклоняясь ближе к блондинке, которая теперь пристально смотрит на нее. — Ревность? Это та штука, которой… А, нет, подожди, я без понятия что это, — говорит Лиззи, прищурив глаза и подходя еще ближе, чтобы спровоцировать ее. Взгляд Джейд блуждает от глаз Лиззи к ее губам, но прежде чем она успевает собраться с мыслями, Беннетт зовет ей. — Монтгомери! Прекрати флиртовать и тащи сюда свою задницу. — Да, мэм. Уже иду, — Джейд быстро выходит на улицу, следуя за женщиной почти как солдат, в то время как ее друзья с удовольствием наблюдают за происходящим. Пока Джейд следует за ней, чтобы провести утренний осмотр пациентов, Беннетт спрашивает: — Я приглашена? — Прошу прощения? — На вечеринку. — О, — Джейд паникует. Лиззи, наверное, убила бы ее. Но и Беннетт тоже, — Конечно! Лечащие врачи тоже. Я напишу тебе адрес. — Отлично.***
Джози входит в больницу, уже чувствуя тяжесть этого дня на своих плечах. Она делает очень глубокие вдохи и пытается сосредоточиться на своей работе вместо того, чтобы думать о том, что у ее мамы не было никаких шансов. Как она вообще может пережить этот день, владея такой информацией? Лифт открывается, и она входит. Вскоре за ней следует девушка с каштановыми волосами, которая улыбается ей с такой нежностью, что Джози чувствует, как ее вес немного уменьшается. Она слабо улыбается в ответ. — У тебя все хорошо? — спрашивает Хоуп. — Да. Я в порядке, — Джози лжет, не встречаясь взглядом с Хоуп. — У тебя печальный вид. Что-то случилось? Из-за мягкости в тоне Хоуп Джози была готова разрыдаться. И последнее, чего ей хотелось, — это плакать перед Хоуп. Они не так уж далеко зашли в своих рабочих отношениях. — Я не хочу об этом говорить, — твердо говорит Джози. Кажется, теперь Хоуп обеспокоена еще больше. Нельзя чтобы Джози начала свой день вот так. — Может, хочешь взять что-то на завтрак? — спрашивает Хоуп. — Я… действительно не в настроении, Хоуп. Мне очень жаль, — она почти шепчет. — Я не пытаюсь заигрывать с тобой. Я просто хочу, чтобы ты уделила минутку себе. Даже если ты не хочешь об этом говорить. Тогда говорить буду я. Что скажешь? Джози впервые за это утро встречает ее полный надежды взгляд. Взгляда этих нежных голубых глаз было достаточно, чтобы заставить ее почувствовать, что кто-то обнимает ее и пытается унять ее боль. Она заставляет себя улыбнуться. Лифт открывается, и внезапно Джози зовет доктор Уильямс. — Паркер! Ты здесь. Давай, переодевайся, ты пойдешь со мной на операцию на сердце. Джози смотрит на Хоуп извиняющимся взглядом, но улыбка девушки не исчезла. — Все в порядке. Иди. Мы можем перенести встречу. Джози нежно улыбается, а затем выходит и направляется в раздевалку, чтобы переодеться.***
— Температура? — спрашивает доктор Уильямс, сосредоточив внимание на сердце в своих руках. — 35 и растет, сэр, — говорит доктор. — Давай же, — он нажимает на сердце в своих руках, в то время как на экране появляется ровная линия. — Дефибриллятор. Он кладет дефибриллятор рядом с сердцем, а затем отступает назад: — Чисто. Затем разряд поражает сердце, и оно снова начинает биться. — Итак. У нас появился ритм. Все в порядке. Давай заканчивать. Когда операция заканчивается, прежде чем выбросить грязные перчатки, Джози замечает дырку на одном из своих пальцев, и у нее возникает ощущение, что она, возможно, облажалась, когда держала сердце. Что, если кусочек перчатки все еще был внутри? Стоит ли говорить об этом? Наверное, все же стоит. Может быть, она… Когда она оборачивается, чтобы поискать доктора Уильямса, она не может его найти. Он уже ушел. А Джози чешет лоб и вздыхает. — Черт возьми.***
Она входит в лифт, видя Хоуп с картой в руках. Она широко улыбается брюнетке. — Удалось подержать сердце? — Ага, — Джози говорит, улыбаясь, пытаясь скрыть панику. — Прекрасное чувство. — Просто наблюдать тоже потрясающе. Я бы, наверное, упал в обморок, — говорит Лэндон, стоя позади них. Лифт открывается, и Хоуп выходит, бросая на Джози последний взгляд. Затем Лэндон подходит к ней, и улыбка Джози исчезает. — Кажется, я слишком сильно сжала сердце, когда держала его. И я порезала перчатку ногтями. — О Боже, эм, ты уверена? — Я не знаю! Что, если я задела ее сердце? — Ты бы знала. Если сердце снова забилось, значит, с ней все в порядке. — То есть, я не должна говорить Уильямсу? — Зачем? В плане, с женщиной все в порядке. В этом нет необходимости. — Нет необходимости, — она повторяет, чтобы убедить саму себя. — Ага. Она тяжело вздыхает. — В этом нет необходимости. С ней все в порядке, — она повторяет снова.***
— Как давно у тебя болит спина? — Джейд спрашивает пациента. — Это хроническое. Значит, всегда. — Я знаю, что это значит. Насколько сильна боль по шкале от 1 до 10? — О, черт, как минимум 11. Будто у меня на спине сидят слоны. — Наверно, тогда мы начнем с морфия, — говорит она. — Может быть, тебе стоит дать мне что-нибудь покрепче. Морфий на меня не действует. Джейд замечает множество шрамов от уколов на его руке. Она ничего не говорит и идет искать Хоуп. — Он преувеличивает свою боль. Он наркоман. — И что это значит? — Что я должна изучить его историю болезни и выписать его. Хоуп повышает голос: — Нет. Это значит, что ты должна дать ему то, что он просит. Относись к его боли так, как будто она реальна. А потом выпиши его. — Но… Напомни, как тебя зовут? — просит Хоуп. Джейд в замешательстве хмурится, не понимая, какое это имеет отношение к чему-либо. — Джейд, Монтгомери. Хоуп понимающе кивает и издевательски смеется: — Так это ты. — Я? — Ничего. Дай ему то, что он просит. И точка. Она уходит.***
Доктор Уильямс врывается в палату своего пациента, у которого появилась сердечная недостаточность. — Что случилось?! Появилась некоторая припухлость в области грудной клетки, а потом просто хлынула кровь. Джози вскоре следует за ним внутрь с испуганным выражением на лице. — Позвони в операционную! Паркер?! — Она была стабильной! Все было стабильно, — Джози настаивает. — Что, черт возьми, тогда пошло не так?! — Я… я порвала перчатку, — Джози тяжело вздыхает, ожидая худшего, но Уильямс только смотрит на нее в недоумении, а затем выбегает из комнаты вместе с пациентом. Она знает, что худшее случится позже. Пока они были в операционной, Уильямс продолжал отчитывать ее, пока исправлял ошибки. — О чем ты думала?! У тебя были все возможности сказать мне об этом до того, как я закончил операцию! — Мне жаль, — говорит Джози искренне. — Боже. Посмотри на этот разрыв стенки. Внезапно Беннетт врывается в операционную: — Я только что разговаривала с ее мужем. Я хочу, чтобы копии карты его жены были в моем офисе к 5:00. Завтра утром вы двое встретитесь со мной и юристом, и вам лучше, черт возьми, быть в состоянии объяснить, что здесь произошло. Затем она выходит. — Ты вернешься и поговоришь с мужем. Ознакомься с историей болезни. Извинись. Ты под угрозой вылета, Паркер, — Уильямс говорит.***
Лиззи подходит к Алиссе и Лэндону в общей комнате интернов. — Итак, пиво будет в 7:00, а некоторые медсестры принесут вино. — Лиззи, ты рассказала своей сестре о вечеринке? — Алисса спрашивает с искренним любопытством. — Ну, я не видела свою дорогую сестру весь день, так что… — Она убьет тебя, — забавляясь говорит Алисса, — а я станцую у твоего мертвого тела. — Как только она вернется домой, она ничего не сможет с этим поделать. Таким образом, мне не придется спорить с ней. — Это плохая идея, — говорит Лэндон. — Как и то, что выбрали тебя соседом по комнате, но это была не я. Алисса хихикает, а затем Лиззи приходит сообщение. Она уходит как раз в тот момент, когда Джози входит в комнату с отчаявшимся видом. — Что не так? — спрашивает Алисса. — Я могут слететь со стажировки, — она садится и опускает голову на руки. — А вот и не слетишь. Ты чертова Паркер — говорит Алисса. — Но я облажалась! — Это всего лишь формальность, Джо. Я уверена, что муж забьет на все. — Очень надеюсь, что ты права.***
Хоуп заходит в палату к своему пациенту, где Джейд проверяет его состояние. — Мистер Фрост! Как у нас дела? — спрашивает она с улыбкой. — Я — великолепно, Доктор! Вы ангел! Хоуп смеется: — Поблагодарите своего другого врача. Она хорошо позаботилась о вас. — Полагаю, я ей не очень нравлюсь. — О нет, вы тут ни при чем. Она такая со всеми, — говорит Хоуп, в то время как Джейд бросает на нее сердитый взгляд. — Итак, мистер Фрост, я полагаю, что на сегодня мы закончили, вас можно выписывать — Вы не можете меня выписать. У меня все болит, — говорит он, притворяясь. — Болело. Но теперь это не так. Я рада, что мы смогли помочь, как и другие четыре больницы за последние два месяца, — говорит она, читая карту. Гнев Джейд сменяется легкой ухмылкой. — Вы не можете этого сделать! — восклицает он. — Только что сделала, — говорит Джейд. — Монтгомери, позови Лиззи Паркер, чтобы мы могли его выписать, — говорит Хоуп, выходя из комнаты. — Хорошо, — она собирается уходить, когда Хоуп зовет ее обратно. — Кстати, Монтгомери? — Джейд оборачивается, — Ты не замужем? — спрашивает она с пытливым взглядом. Джейд глубоко смущена, но все равно отвечает: Эм… нет? — М. Ладно, — она кладет карту на стол и уходит, не сказав больше ни слова, в то время как Джейд продолжает стоять там, гадая, что это было.***
День Джози заканчивается позже, чем она ожидала. Уже 11 вечера, когда она, наконец, выходит из больницы и паркует машину на подъездной дорожке. Она чувствовала себя такой оцепеневшей и усталой, что даже не слышала музыки, доносившейся из ее дома, пока не открыла дверь и не обнаружила, что ее дом полон незнакомцев и лишь нескольких знакомых лиц. Она входит и бродит недалеко от входа и гостиной, в шоке глядя на пьяных людей вокруг себя, и как только она заходит на кухню, она видит Лиззи и Джейд на столе, танцующих с алкоголем в руках, почти ползающих друг напротив друга. Несколько медсестер наблюдают, задрав головы, за тем, как бесстыдно танцуют две девушки. Джози быстро подходит туда и расталкивает их плечами в стороны, затем протягивает руку, хватая Лиззи за рубашку, чтобы та наклонилась. — Что это, черт возьми, такое?! — Ой! Ты здесь! А ты как думаешь, что это такое?! Это вечеринка! — она кричит, чтобы перекричать звуки музыки. — Да, я вижу! — Джози говорит в ярости, — Лиззи, мы должны поговорить о маме! Блондинка внезапно опускается и встает перед брюнеткой с нахмуренным лицом, изо всех сил стараясь не шататься. — А что с ней? — Она… она не может участвовать в лечении. Мы ничего не можем сделать. Лиззи просто смотрит на нее мгновение, медленно впитывая информацию из-за алкоголя, затуманившего ее мысли. — И это все? Мы просто… сдадимся? — она заставляет себя произнести эти слова, чувствуя горечь в горле, слезы на глазах. Джози вдруг тоже хочется заплакать, но она старается этого не делать: — Я не хочу сдаваться, но она говорит, что это к лучшему. — Лучшему?! — Лиззи почти кричит, — Как вообще… — она нервно смеется, -… смерть мамы может быть к лучшему? — Иди сюда, — Джози пытается обнять ее, чтобы успокоить, но Лиззи отталкивает ее. — Нет. Не-а. Я не собираюсь разбираться с этим прямо сейчас. Сейчас я буду напиваться. И надеюсь, не вспомню об этом утром. Она поворачивается и возвращается к Джейд, которая протягивает блондинке руку, чтобы помочь ей подняться на стол. Джози вздыхает, принимая поражение, а затем оглядывается в поисках бутылки. Раз этот вечер действительно такой отстой, то, по крайней мере, нужно напиться до беспамятства, чтобы не чувствовать всю ту боль, которую она испытывает прямо сейчас. Неожиданно ее жизнь летит к чертям, и все за один день. Как же она все это ненавидит. Она делает большой глоток текилы, а затем идет в гостиную. — Джози! Ты здесь. Слава Богу, ты еще не убила Лиззи. В смысле, не то чтобы я был бы против на самом деле, — говорит Лэндон. Однако алкоголь уже начал действовать, и Джози едва слышит, что он ей говорит. Она продолжает двигаться вперед и возвращается на улицу. Полчаса спустя она у своего дома лежит прямо на капоте машины головой вниз, практически доставая ногами до крыши. Бутылка в ее руке почти пуста, поэтому она закрывает глаза и начинает громко петь песни, доносящиеся из ее дома. Мне наплевать на все, что я имею Ведь лишь тебя желаю я Все то, что рядом — не достать Скорей приди, любовь моя Она делает еще один глоток текилы и, наконец, снова открывает глаза, обнаруживая, что кто-то стоит прямо над ней. Из-за прилива крови и алкоголя к мозгу она даже не знает, кто это. Думая, что это может быть сталкер или убийца, она неуклюже пытается спрыгнуть с машины и оказывается спиной на дороге. — О, черт, — она говорит, застонав от боли и засовывает руку под спину. Внезапно, когда она открывает глаза, ее зрение кажется более ясным. И она видит, как Хоуп наблюдает за ней сверху, нахмурившись и весело улыбаясь. Она опускается на колени и держит брюнетку за голову. — Ты в порядке? — Ты не можешь так подкрадываться к людям, — говорит Джози, все еще не двигаясь. — Стоять можешь? — Кажется, я парализована, — Джози говорит, отказываясь от попыток двигаться. Хоуп хихикает: — Вот. Хоуп берет ее за руки и медленно помогает девушке подняться. Когда Джози, наконец, встает, они замирают и смотрят друг на друга, по ощущениям, несколько часов. — Ты меня не пригласила. — Я не знала, что Лиззи устраивает вечеринку, пока не приехала сюда. — Я слышала об инциденте. Мне очень жаль. — Пофиг. Может, сегодняшний день был моим последним. Завтра меня уволят. — Я серьезно в этом сомневаюсь, — говорит Хоуп, улыбаясь. — Почему? Потому что я Паркер? Вы, блин, думаете, что мы неприкасаемые или что-то типа того? Поверь мне, это не так! Мы просто… такие же несчастные, как и все остальные. Мы не супергерои. Супергерои непобедимы, верно? И… и не убиваемые. Мы — нет. Джози понимает, что она кричит, заметив, что Хоуп выглядит так, будто раненый щенок, но, по правде говоря, сердце девушки заболело при виде брюнетки, которая, казалось, испытывала боль. — Что? Не смотри на меня так. Не надо… жалеть меня. Нет, еще лучше. Не смотри на меня вообще? — Мне уйти? — спрашивает Хоуп тихим голоском. Она точно знает, как сделать так, чтобы Джози было стыдно, даже когда она пьяна. — Да… нет. — Да или нет? — Я не знаю! — она кричит. Потом она вдруг начинает плакать. — Боже. Почему я плачу? Я не должна плакать. — Эй, все в порядке, — Хоуп гладит ее по руке, чтобы успокоить, но это только еще больше расстраивает Джози. — Не надо, — она отстраняется под обиженным взглядом Хоуп, — пожалуйста. — Я не могу оставить тебя здесь в таком состоянии. Не хочешь немного посидеть в моей машине? — Нет. Я… не могу сидеть с тобой. Почему ты вообще здесь? — Я хотела узнать, как у тебя дела после сегодняшнего. Ты выглядела не очень хорошо. Джози просто продолжает стоять там с надутым лицом. Ее глаза полны слез, и она едва может видеть Хоуп, но она ненавидит то, какие чувства пробуждает в ней Хоуп. Она ненавидит то, что единственное, что могло бы сейчас заставить ее чувствовать себя лучше — Хоуп. Целовать ее. Чувствовать ее. Она борется с этой потребностью. Она пытается вспомнить, почему всё, что ей хочется сделать, неправильно по многим причинам, но она не может заставить себя прислушаться к своему здравому смыслу. Ее здравый смысл отключен. Ей нужно утешение. Ей нужна Хоуп. — Джози? В тот же миг Джози сокращает расстояние между ними и соединяет их губы в мягком и нежном поцелуе. Хоуп, не колеблясь, целует ее в ответ. Единственное что чувствует Джози — потребность целовать ее еще и еще, не позволяя разорвать контакт. Губы Хоуп мягкие, сладкие и любящие. Джози на грани того, чтобы снова заплакать, слишком сильно нахлынули на нее чувства. Слишком сильна привязанность, из-за которой Джози ощущает себя еще более уязвимой. В конце концов, именно она прерывает поцелуй, не подозревая о том, что снова плачет, и теперь щеки Хоуп тоже были мокрыми от ее слез. Но она, кажется, не против. Хоуп продолжает смотреть на Джози тем заботливым взглядом, который появляется каждый раз, когда она смотрит на брюнетку. И Хоуп вытирает слезы, прежде чем осознает, что собиралась это сделать. — Я… мне пора, — нервно говорит Джози. Разочарование на лице Хоуп очевидно. И в этот момент Джози чувствует, как вся боль возвращается, сдавливая ей грудь. — Конечно. Джози заставляет себя уйти и вернуться в дом; и она начинает ненавидеть себя. Снова.