Eighteen Wheels And Three Beating Hearts

Эндрю всегда обещал себе, что не попадет в такую ситуацию. Не то чтобы он не любил детей. На самом деле, он любил их. Они были странными и честными. Дети не отводили взгляд, не притворялись, что кого-то нет рядом, потому что человек казался слишком странным или грустным, чтобы смотреть ему в глаза. Но тяжелое детство Эндрю и склонность к жестокой прямолинейности и сарказму в общении делали его несколько неподходящим для того, чтобы играть главную роль в жизни ребенка. У Эндрю был терапевт, хороший терапевт, но это не означало, что он готов участвовать в воспитании детей. А потом пришел Аарон и рассказал о беременности Кейтлин, и Эндрю внезапно стал дядей. Они не были близки, но Аарон не мог скрыть свою гордость и воодушевление, держась на привычной непринужденной дистанции. «Мы можем попробовать еще раз, понимаешь?» — маленькое напоминание об их трудном детстве, налаживающихся отношениях и отсутствии у обоих того, что можно было бы считать настоящей семьей. Эндрю сразу же начал думать о том, как наилучшим образом поддерживать ребенка, при этом не рассказывая о своих проблемах — Би хотела поработать над этим, но он пока отказывался — и пришел к выводу, что оставаться в стороне будет лучшей стратегией и способом защитить ребенка, который неизбежно войдет в его жизнь. Но потом Нил Джостен зашел в дверь закусочной с миниатюрной копией себя на руках, с ярко-рыжими волосами и голубыми глазами, напоминающими драгоценные камни, и Эндрю был обречен. Он не мог отрицать, что в глубине души его интерес к Нилу зашел дальше, чем он когда-либо позволил бы себе признать. Нил был слабостью Эндрю, и вскоре Коннор занял в этом списке место рядом со своим отцом. Эндрю, как правило, любил избегать слабостей, но он не сделал ничего, чтобы помешать этим двоим зайти в закусочную, и при этом позволял себе представлять, каково это — быть частью их жизни, когда Нил стоял на его кухне, безуспешно пытаясь вытащить кастрюлю. Быть чем-то большим, чем просто наблюдателем и знакомым лицом за прилавком — слишком много, чтобы об этом просить, поэтому Эндрю брал то, что мог получить. Он был в ловушке, как рыба, счастливая попасться на крючок. Эндрю следил за тем, чтобы всегда быть на смене, когда Нил возвращался из дальней поездки и нуждался в том, чтобы отдохнуть и восстановить силы, прежде чем забрать сына. Он был в закусочной по утрам в субботу и воскресенье, так что даже если Нил и Коннор просто зайдут сказать «привет», Эндрю их увидит. Коннор почти сразу привязался к нему. В первый раз, когда Нил передал ему ребенка, Коннор удобно устроился на коленях Эндрю и потянулся к его лицу с улыбкой в четыре зуба. Коннору особенно нравилось щипать Эндрю за щеки, и вскоре он стал щипать его за спину в ответ, к огромному удовольствию малыша. Коннору также нравилось играть с черными повязками, которые Эндрю носил каждый день, хватаясь за край и перебирая ткань маленькими пальчиками, а также несколько раз пробуя их пожевать. — Коннор, дружок, перестань, — прошептал Нил, когда впервые заметил, как мальчик тянет ткань и хихикает от восторга, когда она отползает обратно. — Не беспокойся об этом, — настаивал Эндрю. Коннор играл только с концами повязок. К тому же, было странным образом успокаивающе наблюдать за тем, как символ стольких травм из прошлого Эндрю превращается в простой предмет для радости. Он предпочитал, чтобы так оно и было. Все опасное под повязками было спрятано в ножны, будучи труднодоступным для кого-то, кроме самого Эндрю. Эндрю рассказал Би о Конноре и его находке, и она улыбнулась в ответ с тихой гордостью. — Возможно, он тебе подходит, — предположила она. — Возможно, — согласился Эндрю. — И, возможно, вы подходите друг другу. Эндрю сменил тему. Он был парнем, который владел закусочной и поил Нила кофе. Он не мог быть для него кем-то большим, просто тихим, грубым человеком, которого Коннор по какой-то причине терпел. Он был удобным, частью пейзажа Пальметто. Его это устраивало. У Эндрю хорошо получалось поддерживать на расстоянии, держа себя под контролем. Он давно научился не питать надежд. Так было лучше. Нил не мог вечно приходить в закусочную. Он переедет или изменит образ жизни или встретит вторую половинку, которая будет готовить ему завтрак и которая навсегда останется в жизни Коннора. Чем дальше Эндрю держался от них, тем лучше. Он был глупым, но не настолько. Однако, это не помешало Эндрю задаваться вопросом, почему Нил не появлялся уже несколько дней. Было девять, на целый час позже того времени, когда Нил и Коннор обычно приходили по выходным. Они не пришли вчера, но в этом не было ничего необычного. Иногда Нил предпочитал оставаться дома на следующий день после рейса. Что было странным, так это то, что их не было в выходной. Нилу нравилось приводить Коннора в закусочную в эти дни, чтобы повидаться с постоянными гостями, с которыми успел подружиться мальчик, часто вместе с Мэттом и Дэн или Кевином. Эндрю уже собирался позвонить Нилу, когда тот наконец пришел в полдень. Вместо того, чтобы занять свое привычное место за столиком у двери, он плюхнулся на барный стул у прилавка. Было видно, что Нил совсем немного попытался причесать волосы, прежде чем сдаться, хотя с взъерошенными рыжими кудрями он выглядел не менее привлекательно. Однако его выражение лица было мрачным. Эндрю направился к нему и встал на противоположной стороне прилавка с молчаливым требованием объяснить, что происходит. Нил был не обязан делиться с Эндрю этой информацией, так что он ничего не говорил и просто налил ему побольше кофе. Нил вздохнул. — Я знал, что это будет тяжело, и все могло быть намного хуже, — он сделал паузу, Эндрю видел, как быстро сменялись эмоции на его лице. — Давно не виделись, — сказал Эндрю и положил немного фруктов на блинчики, пододвинув тарелку к Нилу. — Коннор болел, и я не работал целую неделю. Наша квартира такая маленькая, а я едва плачу за аренду. Мне нужно взять дополнительные смены, но я не могу продолжать просить Мэтта и Дэн присматривать за Коннором бесплатно. Я искал няню, но они берут целое состояние, и я не… — Нил снова вздохнул и запустил руки в волосы, сжимая пальцами пряди. — Мне не нравится идея оставлять Коннора с незнакомцами. Эндрю знал, что хороший друг должен был сказать Нилу, что это нормально — нервничать из-за появления незнакомых людей в жизни Коннора, и рано или поздно это должно было случиться. Может быть, посоветовать поискать рекомендации и сначала познакомиться с няней. — Я присмотрю за ним, — вот, что он сказал вместо этого. — Что? Как? Эндрю редко слышал столько недоверия в голосе. — Знаешь, я работаю здесь не один, — сказал Эндрю с притворным раздражением. После разговора с Би о еще одной шестидневной семидесятидвухчасовой рабочей неделе Эндрю нанял Робин, молодую студентку, которая доказала, что ей можно доверять, но откуда Нил мог об этом знать? Эндрю скорректировал свои рабочие часы так, чтобы они совпадали с приходом Нила, с того самого момента, как они встретились. Он решил разозлиться на себя позже. — Ты бы сделал это? Типа, серьезно? Эндрю только приподнял брови. Он не мог принять Нила таким, одновременно напуганным и переполненным облегчением. Этот человек очень усердно работал, чтобы быть хорошим отцом. Ему не нужен был дополнительный стресс, рассуждал про себя Эндрю, и он был в состоянии ему помочь. — Это было бы потрясающе, понимаешь? Я имею в виду, Коннор любит тебя. Ты уверен? Эндрю сделал бы все, что угодно, чтобы убедиться, что с Нилом и Коннором все в порядке, все, лишь бы оставаться рядом с ними как можно дольше. Возможно, это был не самый умный ход. Ему было абсолютно все равно. — Да. Просто скажи мне, что для этого нужно.

~

Нил так и сделал. Он пустился в типичный родительский монолог о том, что нужно Коннору, о его распорядке дня, любимых игрушках, любимой еде, времени сна — короче говоря, обо всем, о чем Эндрю мог бы догадаться, но, тем не менее, слушал Нила, чтобы тот был уверен, что Эндрю справится с этой задачей, хотя он и сам не особо в это верил. Эндрю сделал бы все, чтобы позаботиться о своей семье и защитить ее: своего брата Аарона, шумного кузена Ники и его мужа Эрика, и даже Кевина, который не был кровным родственником, но все равно им считался. Семья имела значение для Эндрю. Не обязательно та, в которой рождаешься, а та, которую выбираешь сам. Даже когда Кевин был вредным сукиным сыном, Эндрю присматривал за ним. Аарон познакомился со своей женой Кейтлин сам, а у Ники никогда не было проблем с поиском новых друзей. Раньше Эндрю беспокоился, когда они заводили отношения с другими людьми, но пока они понимали, что семья на первом месте, он был не против. Эндрю был не очень силен в дружбе. Ему понадобилось много времени, чтобы привыкнуть к Мэтту и Дэн, хотя он видел их довольно часто. Даже семья с трудом понимала его, а найти друга тем более было невероятно сложно. За исключением Рене. Ее детство не так уж сильно отличалось от детства Эндрю. Они быстро подружились еще несколько лет назад, и хотя Рене постоянно была в разъездах, выполняя какую-то дипломатическую работу, когда она вернулась, казалось, что она никогда не уезжала. Сейчас Рене сидела на полу напротив Эндрю. Они заняли противоположные углы большого одеяла, которое расстелил Эндрю, положив на него любимые игрушки Коннора, чтобы маленький мальчик мог поиграть. Он ползал вокруг и с визгом тряс попавшейся игрушкой, а потом переходил к следующей. Рене внимательно наблюдала за тем, как Эндрю взаимодействует с Коннором. Не то чтобы она ему не доверяла. И хотя она хорошо знала о неуверенности Эндрю, когда дело касалось участия в жизни ребенка, она доверяла ему, потому что знала, когда он в порядке. И сейчас он был в порядке, более чем, и в этом была вся проблема. Пока с Коннором все было хорошо. Малыш с удовольствием пожевал Чериос и яблочное пюре, которыми Эндрю покормил его в обед, только радостно разбросал в процессе несколько горсток. Быстро приближалось время его послеобеденного сна, и хотя Эндрю внимательно следил за настроением Коннора, тот еще не начал капризничать. Эндрю не хотелось этого признавать, но он был немного удивлен, что все шло так хорошо. Нил привез Коннора прошлым вечером, чтобы не будить его и Эндрю слишком рано утром. Они оба плакали при расставании. Ну, глаза Нила наполнились слезами, когда он попрощался с сыном. Коннор же просто разревелся, когда его отец ушел. Но как только Эндрю успокоил его, Коннор вспомнил, что Эндрю был одним из людей, которых он любит, и что сидеть на его коленях, свернувшись калачиком на груди — очень удобный способ заснуть. Пока Коннор спал, Эндрю вспоминал отъезд Нила. Это было глупо, но он почувствовал, как у него защемило сердце, когда Нил ушел. Это утро было приятным, и Рене только что приехала, чтобы встретиться с Эндрю. Он знал, что она думает о чем-то, но держит это в себе, и ожидание сводило его с ума. Что бы там ни было, Эндрю хотел это услышать. Он не всегда соглашался с ней, но Рене понимала Эндрю как никто другой, и он обязательно находил время на то, чтобы обдумать ее слова. Он водил плюшевой уткой по одеялу, пока пухлые ручки Коннора не обхватили игрушку и не поднесли ее ко рту, а через секунду малыш стал громко подражать кряканью. Эндрю в упор посмотрел на Рене. — В чем дело? Рене промычала и склонила голову на бок, переводя взгляд с Эндрю на Коннора и обратно. — Я не знаю. Это просто… так неожиданно. Видеть тебя таким. Эндрю хмыкнул. — Каким? Она заправила прядь волос за ухо и переложила ноги, чтобы наклониться ближе к Коннору. — Таким… вовлеченным? Старающимся? Я могу сказать, что Коннор и Нил что-то значат для тебя. Эндрю опустил взгляд. Надо признать, он был не настолько скрытным, как хотелось бы. Он пожал плечами, зная, что Рене видит его насквозь. — Им нужна помощь. Я могу ее дать. И это хорошо, — он сделал паузу, — видеть такие отношения между родителем и ребенком, как у них. Это заставляет меня чувствовать себя лучше по отношению к Аарону. Рене кивнула. — А как насчет красивого лица Нила? Это тоже заставляет тебя чувствовать себя лучше по отношению к Аарону? Эндрю фыркнул и кинул в подругу лежавшую рядом подушку. Рене дьявольски ухмылялась, абсолютно довольная собой. Он вздохнул. — Да, да, он очень красивый. — И теперь ты нянчишься с его маленьким сыном. — Так же, как Мэтт и Дэн, — сказал Эндрю. — Мэтт и Дэн уже есть друг у друга. — Они просто два добросердечных ублюдка, которые не знают, как перестать заботиться обо всех вокруг. Рене протянула палец к Коннору и пошевелила им в воздухе. Малыш схватил его, слюняво причмокивая. — Звучит как один мой знакомый, — проворковала она, бросив на Эндрю язвительный взгляд. — О, пожалуйста, я не предлагаю всем, кого знаю, сидеть с их детьми и готовить им еду и не зову практически жить со мной. — Может и нет, но ты действительно заботишься обо всех, кто тебя окружает. — Не обо всех, — мрачно сказал Эндрю. — Я разборчив. — Возможно, — Рене некоторое время молчала, а потом добавила: — Ты это сделал? — Что? — Предложил им жить с тобой, — она не смогла скрыть ухмылку. — Нет, Рене, я не говорил Нилу невежественному Джостену, чтобы он взял своего ребенка и переехал к какому-то случайному владельцу закусочной, — передразнил ее Эндрю и фыркнул. Рене больше ничего не ответила и протянула пальцы, которые тут же обхватили и сжали крошечные ручки Коннора. Эндрю задумался на несколько минут, ему не хотелось просить объяснений, но и не хотелось отпускать это. — Отлично. К чему ты клонишь? — К тому, что если ты хочешь быть частью чьей-то жизни, не всегда плохая идея — рассказать им об этом. Эндрю усмехнулся. — Да, отличная идея, Рене. Интересно, что же могло удержать меня от этого? О, я могу вспомнить несколько примеров того, насколько плохо все было в прошлом. Рене встряхнула светлыми волосами с пастельными кончиками. — Ты правда думаешь, что Нил такой же, как люди, которые причинили тебе боль? — Нет, — твердо сказал Эндрю и попытался сформулировать мысль. — Я думаю, что этот опыт отразился на мне, и что Нилу достаточно тяжело и без того, чтобы в его жизнь вмешивался какой-то парень из закусочной, отсидевший в колонии для несовершеннолетних. Я могу помогать ему иногда. Как сейчас. Если для Нила этого достаточно, то и для меня тоже. — Пока что. Теперь Эндрю решил, что с этим разговором покончено. — Разве в твоей жизни не происходит ничего такого, о чем мы могли бы поговорить? Я уверен, что есть какой-нибудь надоедливый способ к тебе поприставать, — он поднес руку к голове, как будто у него появилась идея. — О, подожди, и правда есть! Когда вы с Элисон собираетесь сделать это официально? Все еще не переехали туда? Рене покраснела, как свекла, а Эндрю захихикал. — Как тебе твое собственное лекарство? Они оба рассмеялись, и оба знали о том, что Эндрю будет думать над словами Рене, хочет он того или нет. Коннор присоединился к ним, крича и размахивая в воздухе пластиковой связкой ключей. В общем, это был хороший день.

~

Эндрю резко проснулся, его взгляд метнулся к будильнику на прикроватной тумбочке. На часах было пол третьего утра, и Эндрю не мог отрицать, что ему это не нравилось. Рыдание и крики по очереди доносились из динамика радионяни, заставляя Эндрю нервничать. Несмотря на тяжесть в сопротивляющихся конечностях, он перевернулся и встал с кровати, после чего пошел в гостевую комнату, где Коннор плакал в детской кроватке, которую Эндрю быстро купил после того, как предложил посидеть с мальчиком. Кевин помог ему ее собрать, что драматически закончилось тем, что они оба напились в полночь после целого часа препираний. Предположив, что включенная люстра, вероятно, доставит и ему, и ребенку головную боль длиной в столетие, он, спотыкаясь, прошел через комнату к настенному светильнику и увидел плачущего Коннора с покрасневшими глазами, который вцепился в прутья кроватки, стоя на шатающихся ножках. Пустышка все еще была у него во рту, что было просто чудом, учитывая крики, вырывающиеся из его крошечного горла. — Хэй, Визгун, — прохрипел Эндрю и прижал Коннора к груди, убрав влажную челку, падающую на лицо мальчика. — Ты знаешь, как разбудить весь дом, верно? Коннор все еще громко плакал, цепляясь за грудь Эндрю — которая, как он понял только сейчас, была обнаженной, так как в спешке он забыл надеть рубашку. Пока он решил отбросить беспокойство по этому поводу и мягко покачал ребенка, спускаясь по лестнице на кухню. Тесный контакт с кожей, казалось, творил чудеса, поскольку плач быстро стих, пока Эндрю разогревал бутылочку с чаем. Когда он прочитал «Чрезвычайный План Действий При Кошмарах» Нила, он три раза спросил, действительно ли можно давать младенцу чай, на что Нил только нахмурился и спросил недоверчивым тоном: «Почему нет?», после чего добавил: «Моя мама все время мне его давала». Эндрю это не особо убедило, но, в конце концов, Коннор был ребенком Нила. Только благодаря исследованию, проведенному в тот день, Эндрю убедился, что коровье молоко на самом деле вредно для детского пищеварения и почек. Как только чай достиг нужной температуры, Эндрю удобно устроился в кресле в гостиной и накрыл их с Коннором одеялом, наблюдая за тем, как он посасывает чай. Он смотрел на Эндрю сквозь прикрытые глаза и сонно моргал, одной рукой держась за бутылочку, а другой по-прежнему сжимая в кулачке кожу Эндрю. — Кошмар? Или тебе приснился твой папа, и ты понял, что он снова отправился в путь на своем грузовике? — начал бормотать Эндрю, поглаживая покрасневшую щечку Коннора мозолистым пальцем. Мальчик закрыл глаза и стал сосать реже, так что Эндрю решил продолжить. — Я уверен, что он скучает по тебе так же сильно, как и ты по нему. Может быть, он сейчас сидит за рулем или просто спит в своей маленькой кабинке, но кого это волнует, если он сам еще меньше, — Эндрю мысленно фыркнул, следя за движением глаз Коннора под веками. — Завтра днем он вернется, и мы позаботимся о том, чтобы он получил вкусную домашнюю пасту, что ты об этом думаешь, маленький Визгун? Хорошая идея, да? Я бы тоже так сказал. Эндрю прижал Коннора ближе к груди и заменил бутылочку с чаем пустышкой, как только Коннор перестал сосать ее. Он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, слушая, как причмокивает Коннор, и чувствуя его дыхание на своей коже. Он не испытывал желания защищать кого-то всей своей жизнью с появления Аарона, но в этот момент он понял, что оно вернулось. И на этот раз он защитит не одного, а двоих.