Eighteen Wheels And Three Beating Hearts

Последние две недели были выматывающими. Нил отработал несколько ужасно длинных рейсов, чтобы заработать побольше денег. В прошлом месяце он начал копить на новую квартиру, так как его соседи были слишком громкими и постоянно будили Коннора, лишая Нила того короткого сна, который он мог позволить себе как дальнобойщик и отец-одиночка. Вдобавок ко всему, маленькое коричневое пятно, которое он обнаружил на потолке через неделю после переезда, распространилось и превратилось в какую-то плесень. Нил знал, что за свои годы он жил и более худших условиях, и что эта квартира по-прежнему была лучше любой уборной, в которой он спал с прижатым к груди сыну, но ему хотелось найти для Коннора самый лучший дом, и это жилье больше не соответствовало требованиям, чтобы таковым считаться. Проснувшись в пятницу утром через час после того, как должен был зазвонить будильник, Нил понял, что что-то не так. Дождь барабанил по стеклу, словно камнепад. Он пошевелился, чтобы посмотреть на лицо Коннора, спящего в кроватке, и почувствовал, как простыни прилипли к его мокрому от пота телу. В голове стучало так, будто целая футбольная команда решила сделать ее своей тренировочной площадкой, а в горле было ощущение, будто бы там застряла куча бритвенных лезвий. С тяжелыми веками и плывущей головой Нил подошел к кроватке и взял Коннора, у которого горел лоб, грудь тяжело вздымалась, а дыхание было затрудненным. В руке он крепко сжимал пустышку, и даже движение не смогло его разбудить. Нил гораздо больше беспокоился о здоровье Коннора, чем о своем собственном, и не колебался ни секунды. Он переоделся, завернул сына в спальный конверт и в мгновение ока донес его до машины. По дороге к врачу Нил позвонил в главный офис и объяснил Ваймаку, что ему нужно взять еще один выходной. Ваймак понимал его проблему, но не скрывал, насколько неудачной вышла ситуация, поскольку он рассчитывал на то, что Нил поедет в Нью-Йорк. К счастью, Мэтт предложил его подменить, но деньги, в которых они с Коннором так нуждались, пошли прахом. В приемной было полно матерей с малышами, которые хныкали, гремели игрушками, и все было слишком громким, громким, громким. Ко всему прочему, из-за криков и плача других детей Коннор тоже расплакался через несколько минут, а пульсирующая от боли голова Нила была на грани взрыва к тому моменту, когда они наконец смогли войти в кабинет врача. — Мистер Джостен, Коннор, — поприветствовала их женщина лет пятидесяти, пожав руку Нила и маленькую ножку Коннора, которая высовывалась из теперь уже открытого спального мешка. — Чем я могу вам помочь? — Я проснулся, и у него оказался жар, — прохрипел Нил и закашлялся, его голова раскалывалась. — Он плакал вчера, но ел и пил, а сегодня у него поднялась температура, и он даже толком не проснулся, когда я взял его из кроватки и… — Нил был на грани того, чтобы провалиться в приступ паники и невнятную болтовню, чувствуя, что он уже потерпел неудачу как родитель, когда доктор прервала его. — Мистер Джостен, пожалуйста, успокойтесь. Мы проведем обследование, а потом посмотрим, что мы можем сделать, хорошо? — она улыбнулась Нилу и взяла Коннора из его рук, после положив его на смотровой стол. Над головой мальчика свисал цветной попугайчик, которой тут же привлек его внимание. — Да, — пробормотал Нил и потер заросшее щетиной лицо, у него покраснели глаза и был заложен нос. Он нащупал носовой платок, порывшись в сумке с подгузниками, и высморкался, чувствуя себя хуже, чем в ту ночь, когда пуля попала ему в плечо. — Это началось вчера? Нил пробормотал что-то в подтверждение, наблюдая за осмотром доктора. — Понос, рвота? — Нет, насколько я знаю. Я… я всю неделю был в разъездах. Я дальнобойщик. Он был с моими друзьями, так что, может, мне стоит спросить их, если… — Все в порядке. Я пропишу антибиотики, чтобы избежать суперинфекции. Ему нужен постельный режим и лекарства от простуды. Лучше всего кормить его чаем и бульоном, но свежеприготовленным, а не консервированным из магазина. Могу я взглянуть на Вас, мистер Джостен? Наш маленький дружок поправится уже дней через десять. — Я в порядке. — Я позволю себе не согласиться, но решение за Вами. Нил вздохнул и кивнул, позволив ей осмотреть его. Она прописала ему антибиотики и антифебрин, на прощание сжав ножку Коннора. Нил забрал сына обратно в свои объятия и поблагодарил доктора, с энтузиазмом пожав ей руку. Он взял рецепт и сразу же поехал в аптеку, купив все необходимое для Коннора и еще некоторые безрецептурные лекарства для себя. В квартире было тепло и приятно укрыться от бушующей снаружи бури. Нил посадил Коннора на кровать и снова позвонил Ваймаку, чтобы сказать, что он постарается найти кого-нибудь, кто посидит с Коннором, чтобы завтра он мог вернуться на работу. Ваймак в ответ только фыркнул, но сказал, что может предложить ему небольшой рейс в Атланту, и Нил сразу же согласился. С ноющими конечностями и слипающимися глазами Нил лег рядом с Коннором и позвонил Мэтту и Дэн, спросив, сможет ли Дэн посмотреть за Коннором завтра, пока он будет в отъезде. Конечно же, Дэн согласилась — она была его спасительницей. Коннор начал плакать, и Нилу не хотелось ничего, кроме как присоединиться к нему и больше никогда не вставать, что он и сделал, выпуская весь гнев и страх с каждым всхлипом, сотрясающим его грудь, пока не провалился в сон.

~

Проснувшись в воскресенье, Нил был уверен, что мертв. Все тело ломило, он не мог дышать, а луч света, пробивающийся сквозь занавески, причинял боль, словно пучок игл, вонзающихся в глаза. Он прищурился и увидел хнычущего Коннора, который прижался к нему, сжимая в кулачках ткань его влажной футболки. Если антибиотики и повлияли на организм Нила, то только вызвали еще большую боль — теперь уже в желудке. Его рвало всю ночь, и в конце концов он смог уснуть только в четыре утра, проснувшись через пятнадцать минут из-за плача Коннора, который стих только ближе к половине шестого. Они оба свалились на подушки и сразу же заснули. Нил попытался сесть так, чтобы не разбудить Коннора, и трусцой побежал в ванную, чтобы быстро смыть с себя весь пот и надеть свежие спортивные штаны с толстовкой. Он дрожал, но еще был безумно голоден. В холодильнике ничего не осталось, и, учитывая, что вчера Дэн позаботилась о Конноре, теперь настала очередь Нила раздобыть бульон для сына. Ему больше не нужно было звонить Ваймаку, чтобы предупредить о болезни. По дороге из Атланты в Пальметто Нил почувствовал головокружение и усталость. К счастью, никто не пострадал в той небольшой аварии, так как Нил свернул с дороги и врезался в ограждение, но Ваймак был очень зол. Не из-за грузовика, а потому что Нил рисковал своей жизнью ради рейса, едва не лишив Коннора отца. Даже Кевин бросил на него укоризненный взгляд. Нил ушел из офиса с напоминанием не появляться на работе, пока полностью не поправится. То, что он потерял две зарплаты, было наименьшей проблемой в данный момент. Он разбудил Коннора и причесал ему волосы, вытерев вспотевшее личико полотенцем. Коннор снова начал плакать и хрипеть, у него потекло из носа, а глаза покраснели. — Хэй, сынок. Тебе больно? Да, я знаю, это ужасно, — пробормотал Нил и одел Коннора в теплую пижаму, прежде чем отнести его в машину. Конечно, Коннор не перестал плакать, а, наоборот, впал в настоящую истерику. — Надеюсь, у Эндрю есть для тебя немного супа, — сказал Нил скорее себе, чем Коннору, когда завел двигатель и проехал десять минут до закусочной с плачущим ребенком на заднем сидении, молясь Богу, в которого не верил. Нил толкнул входную дверь, не чувствуя запаха блинов и бекона из-за заложенного носа. Их любимый столик был свободен, а Эндрю работал у плиты. Это было похоже на возвращение домой. Нил устроился на мягком виниловом сидении и посадил Коннора к себе на колени, напевая «This Is The Way The Ladies Ride»* и покачивая малыша. Воспоминания подкрались в его сознание и перенесли Нила в то время, когда ему было шесть лет. Он подслушал один из разговоров своего отца. Увидев Нила, Натан схватил утюг с гладильной доски и прижал его к плечу сына, из-за чего тот заплакал и закричал. Мама не издала ни звука, а просто прижала Нила к груди и отнесла его наверх, в комнату. Рана обжигала, и Нил был уверен, что никогда прежде не испытывал такой сильной боли. Пока он сидел на коленях Мэри, плача и крича, она обнимала его за талию и прижимала спиной к своей груди, мягко покачивая и напевая «This Is The Way The Ladies Ride». Нил даже не заметил, как она приложила холодный пакет к его ожогу. В такие дни, как сегодня, он ужасно скучал по своей маме, но ее больше не было, как и Обри, как и всех остальных из его прежней жизни, кроме Стюарта. И теперь он должен был стать тем, кто создаст счастливые воспоминания для маленькой жизни, сидящей у него на коленях. Все это было слишком, слишком тяжело. Нил чувствовал, как у него покалывает руки и сжимается грудь. Зрение затуманилось, а плечи начали дрожать. И тогда он больше не смог сдерживаться. Первая слезинка упала на Коннора, вторая — ему на колени, и внезапно по щеке потекла струйка горячих слез, сопровождаемых приглушенными всхлипами и икотой. Коннор похлопал его по щекам и вытер руками слезы, голубыми глазами заглядывая в лицо. — Папааа, — протянул он и крепко обнял Нила, словно хотел выжать весь ужас и страх из его тела. Отлично. Сыну пришлось его утешать. Он действительно был никем иным, как неудачником. Теплая рука на шее заставила Нила прийти в себя. Подняв глаза, он увидел слегка нахмурившегося Эндрю — самое эмоциональное выражение лица, которое он когда-либо у него видел. — Эй, — произнес Эндрю и присел на корточки, взяв Нила за подбородок большим и указательным пальцами. — Что случилось? Нил покраснел, осознав, что потерял контроль прямо в закусочной Эндрю, и теперь тот видел, как он плачет. Нил вытер нос рукавом толстовки и прижал Коннора к груди, запустив дрожащие пальцы в его кудри. — Я — я в порядке, — пробормотал Нил и уткнулся носом в шею Коннора. — Не ври мне, Джостен. Рассказывай, — казалось, миллион эмоций пронизывали голос Эндрю, он звучал одновременно резко и мягко. Нил посмотрел на него. Если бы он не знал Эндрю так хорошо, то сказал бы, что тот беспокоится. Может быть, так оно и было. Все, что он знал наверняка, так это то, что Эндрю не позволит ему уйти от ответа. Он вздохнул и рассказал обо всем. — Коннор болеет, у меня тоже грипп, и вчера я пошел на работу, потому что нам нужны деньги, а потом врезался на грузовике в ограждение. Теперь я потеряю две зарплаты, не смогу оплатить аренду за квартиру с соседями, которые постоянно пытаются то ли убить, то ли затащить друг друга в постель, и все, о чем я могу думать, это то, какой я ужасный отец для ребенка, которого я, блять, никогда не хотел, Эндрю, но которого я люблю больше всего на свете, — Нил тяжело дышал, и еще одна слезинка скатилась по его лицу, когда он вздохнул и опустил голову. — Нил, — сказал Эндрю и повторил: — Нил, посмотри на меня. Нилу понадобилось некоторое время, чтобы собраться с силами и посмотреть в лицо человеку, который первым услышал его признание в том, что он никогда не хотел иметь ребенка. — Я имею в виду… Это не то, что я хотел сказать, понимаешь? Я хочу его. Я люблю его больше, чем себя. Я бы сделал для него все, что угодно, но моя жизнь не должна была быть такой. Я не должен был становиться отцом. Ни один мужчина из моей семьи не должен был становиться отцом, черт возьми. — Нил, прекрати, — Эндрю сел на сиденье напротив и взял Коннора к себе на колени, кругами поглаживая его спину. — Мы не всегда получаем то, что хотим. Такова жизнь. Твои родители были говнюками? Ну, как и мои с Аароном. То, что они потерпели неудачу, не означает, что у тебя тоже все выйдет так. Что бы ни случилось с его мамой или с тобой, как бы он ни попал в этот дерьмовый мир — важно то, что ты пытаешься что-то изменить, и у тебя получается! Этот маленький крабик, — Эндрю взял Коннора за руки и хлопнул его ладошками, — любит тебя. Ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы сделать его жизнь лучше. И дерьмовый родитель не стал бы этого делать. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Ты, — он указал на Нила, — ты, Нил Джостен, не дерьмовый родитель. Ты отличный отец, и, возможно, иногда ты терпишь неудачу, но в большинстве случаев ты со всем справляешься. Эндрю сжал губы в тонкую линию и повернул Коннора на коленях к себе лицом. Он сжал его пухлые щечки и вытер пальцем носик, из-за чего Коннор завизжал. — Сейчас ты поедешь домой и соберешь сумку для себя и малыша. Я заеду за вами через час, а потом вы останетесь у меня дома. Никаких возражений, Джостен, — сказал Эндрю, чтобы прервать слабую попытку Нила запротестовать, и поднялся. — Я принесу бульон, и ты ляжешь спать. Ты выглядишь как ходячий мертвец, — Эндрю фыркнул и вернул Коннора Нилу, взъерошив ему волосы. Затем он пошел обратно к прилавку и позвонил по телефону, оставив Нила одного. А Нил? Нил взял себя в руки, встал и вернулся в машину. Ему нужно было упаковать сумку.