~
К счастью, Коннор позволил ему поспать до восьми, что для маленьких детей было почти как полдень. Он разбудил Эндрю, сунув ему в руку свою слюнявую пустышку. Эндрю открыл глаза и посмотрел на улыбающегося малыша. Не самый худший способ проснуться, но далеко и не лучший. Коннор подполз к нему и влажно поцеловал в щеку. Эндрю притянул его к себе и обнял. — Спасибо, малыш. Коннор засмеялся так ярко, как могут смеяться только дети, когда щетина Эндрю коснулась его лица, так что он потерся щекой о щеку Коннора еще раз и еще, пока тот не начал визжать от радости. В этот момент в дверном проеме появился Нил, улыбаясь и потирая заспанные глаза. Он подошел к кровати и наклонился над обнимающейся парой, поцеловав Коннора в волосы. Малыш закричал и рассмеялся, вырываясь из рук Эндрю и падая в объятия Нила. Любящий отец поймал его и развернул к себе. — Неплохой звук, чтобы проснуться, — сказал Нил и осторожно бросил Коннора на кровать. Смех снова наполнил комнату, достаточно заразительный, чтобы Нил тоже присоединился, а Эндрю позволил себе короткий смешок. Коннор подполз к Нилу и поднял руки, так что тот взял его и снова подбросил. Эндрю сел и стал наблюдать за тем, как отец и сын играют на его кровати. На мгновение он представил себе мир, в котором для него это могло бы быть обычное утро. Просыпаться от слюнявых детских поцелуев и смеха. Нет, подумал он, не его обычное утро, а Аарона. Это более правильно. Скоро Аарон будет просыпаться от детских поцелуев в двойном количестве, и смеха тоже будет вдвое больше. Эндрю не был завистливым человеком, но в этот момент он был близок к этому чувству. Все трое вместе спустились вниз, где Эндрю приготовил завтрак, в то время как остальные играли на кухонном полу. Коннор был одет в комбинезон с длинными рукавами, и Нил оставил его в нем после того, как сменил ему подгузник. Эндрю это нравилось, поскольку в этой одежде Коннор казался младше, чем был на самом деле. Это давало возможность лучше представить его в младенчестве, представить, как он помогает ему учиться ползать и стоять. Коннор подошел к тому месту, где сидел Нил, и похлопал его по руке одной ладошкой, а другой указал на вершину когтеточки. — Кот, — четко произнес Нил. — Кот, — повторил Коннор. Широко раскрыв глаза, Нил переводил взгляд с Коннора на Эндрю. Эндрю никогда раньше не слышал, чтобы Коннор произносил это слово, и Нил, очевидно, тоже. — Коннор, скажи это еще раз, — умолял Нил. Коннор топнул ножкой и показал на кошку указательным пальцем. — Что ты хочешь, Коннор? — спросил Эндрю. Он подошел ближе к мальчику, чтобы лучше видеть. — Кот, — заныл Коннор, снова топая ножкой. Эндрю подошел к когтеточке и осторожно поднял кошку. Сэр легко раздражалась, но редко царапалась, и Эндрю был уверен, что она не набросится на ребенка. Он сел перед Нилом, в то время как тот посадил Коннора к себе на колени. — Нежно, Коннор, нежно, — сказал Нил, когда Коннор потянулся вперед, чтобы прикоснуться к ней. После того, как он несколько раз погладил ее по голове, Эндрю мягко взял его за руку и провел ладошкой от головы до хвоста. Коннор завизжал от восторга, и кошка рванула с места так быстро, как только могла. Малыш бросился обратно к груди Нила и заплакал. Нил поднял его и погладил по спине, в то время как Коннор продолжал рыдать, уткнувшись ему в шею. — Все хорошо, малыш. Все хорошо. Кошечка напугала тебя? За завтраком Эндрю спросил Нила, сколько слов может сказать Коннор. — Папа, вверх, нет, да, мое, машина, Эндю, Мэтт, Дэн, еще, вниз, — Нил на секунду отвел взгляд и закрыл глаза, считая на пальцах, — а теперь еще кот. Итого двенадцать слов. Он немного отстает, но доктора это не беспокоит. К тому же, он знает много звуков животных, и я чувствую, что это тоже имеет значение. Эндрю кивнул, он уже слышал, как Коннор произносил все эти слова раньше. Нил поднял ребенка со стульчика и поставил его на пол, указав в сторону гостиной. — Эй, не мог бы ты принести мне уточку из гостиной? Коннор выбежал из кухни, как можно шустрее двигая босыми ножками, и быстро вернулся, неся пластиковую утку. — Спасибо! — Нил поднял его и поцеловал в щечку. — Он многое понимает и заговорит, когда будет готов. После завтрака все трое направились в гостиную, пока Нил пытался уговорить Эндрю пойти погулять в парке в паре кварталов от дома. Потребовалось много аргументов, и Нил дважды пообещал сказать, если устанет, прежде чем Эндрю сдался. Эндрю боялся, что все повторится, и Нил будет выглядеть так же ужасно, как накануне, когда вернулся домой из магазина. Нилу потребовалось больше времени, чтобы переодеться и одеть Коннора, чем Эндрю, поэтому он вытащил коляску из гаража и проверил заранее упакованную сумку для подгузников, пока ждал их. Нил остановился на полпути, спускаясь по лестнице, и указал на коляску. — Что это? Эндрю посмотрел на него и приподнял бровь. — Коляска. — Даже у меня нет коляски, зачем она тебе? — Нил выглядел немного раздраженным или, возможно, каким-то обиженным? — Я абсолютно уверен, что говорил тебе, что у моего брата скоро будут дети, — ответил Эндрю, пытаясь понять, что имел в виду Нил. — И я достаточно часто присматриваю за Коннором, чтобы это было полезным. Поездка в парк вышла приятной. Нил оставался на скамейке, в то время как Эндрю ходил за Коннором каждый раз, когда тот убегал. Однако Эндрю продолжал думать о том, что могло расстроить Нила, когда тот увидел коляску. Насколько он знал, это было обычной частью жизни с маленьким ребенком. К тому времени, когда они пришли домой, все вернулось к норме. Эндрю закончил работать с документами, пока остальные двое дремали, а потом они вместе приготовили ужин. Совместное трехразовое питание было приятным времяпровождением. Эндрю всегда ненавидел это, когда был ребенком, потому что ему приходилось молча сидеть, пока взрослые разговаривали, и так происходило почти во всех его приемных семьях. В любое другое время ложиться спать одновременно с Коннором было бы слишком рано, но после шести дней заботы о нем и о Ниле, Эндрю тоже был измотан.~
Нил проснулся в привычное время и потянулся к Коннору, только после этого вспомнив, что прошлым вечером уложил его спать в кроватку. Благодаря помощи Эндрю Коннор привык к полноценному ночному сну без перерывов, и Нил боялся, что случится с его режимом, когда они вернутся домой. И Мэтт с Дэн, и Эндрю говорили, что у них дома он обычно спал всю ночь, когда оставался в отдельной комнате, а не в их, но с Нилом он регулярно просыпался посреди ночи. Скорее всего так было из-за того, что они по-прежнему жили в одной комнате, и Нил делал что-то, что будило его, да и шумные соседи здесь никак не помогали. Не имея возможности изменить это в ближайшее время, Нил старался почаще брать Коннора спать рядом с собой в кровати. В доме было тихо, когда он вышел из комнаты, что дало ему возможность медленно проснуться. Он спустился вниз и начал готовить завтрак, используя несколько приемов, которым научился, наблюдая за Эндрю, чтобы сделать яичницу вкуснее. Пока Нил готовил, он услышал плач Коннора, доносящийся из радионяни на кухонной стойке. Он уже собирался подняться и пойти к нему, как услышал голос Эндрю. — Доброе утро, — сказал Эндрю. Он говорил все громче, скорее всего из-за того, что приближался к динамику, подумал Нил. — Как спалось? Я почти не могу поверить, что твой папа оставил тебя спать одного… О, спасибо, я люблю слюнявые поцелуи сразу как проснусь. Как ты узнал? Нил усмехнулся; он знал, какими влажными могут быть эти поцелуи. Ему было неловко подслушивать, но Эндрю знал, что радионяня стоит там, так что он должен был понимать, что его могут услышать. — Пойдем посмотрим, что мы можем приготовить на завтрак, а, енотик? Делай ставки прямо сейчас, твой папа все еще в постели или уже внизу? Я думаю, что первое, но скоро увидим. Кофеварка запищала, и Нил налил себе чашку. Услышав их разговор, он почувствовал, как что-то сжимается в груди. Люди называли его только отцом Коннора, но он никогда не слышал, чтобы кто-то говорил об этом настолько просто и обращаясь к самому мальчику. Он отец Коннора, он знал это — его сын был его точной копией, так же, как и он — копией своего отца, — но Эндрю сказал «твой папа» так, будто это значило что-то другое. Когда он сказал это, он не имел в виду донора спермы. Это означало опекун, защитник и друг. Возможно, эти слова* просто имели для Нила разное значение, но он не думал, что дело было только в этом. Скорее в том, как именно Эндрю произнес это, от выбора слов до его тона. Впервые Нил смог представить себя тем, кто подразумевался под словом «отец». Представить, как он будет провожать Коннора в школу в его первый учебный день с рюкзачком в одной руке и рожком — в другой, с гордостью отправляя сына в первый класс. Как он будет успокаивать его, когда у Коннора впервые будет разбито сердце или когда он упадет с велосипеда. Это было то, что он никогда не мог представить себе раньше, но что заставило его почувствовать тепло и гордость, и внезапно быть отцом стало казаться не пугающим, а захватывающим — тем, чего он ждал с нетерпением. И каким-то образом Эндрю постоянно был частью этой картинки. Это пугало, потому что Нил знал, что так не будет, и то, что у них есть сейчас, так или иначе должно было закончиться. Тем не менее, Нил улыбнулся им, когда они появились на кухне, и показал тарелку с завтраком, который он приготовил. Эндрю отдал ему ребенка взамен на яичницу и попробовал ее. — Ты становишься лучше, — сказал Эндрю, предлагая Коннору кусочек. Они вместе позавтракали и поиграли на заднем дворе. Нилу нравилось смотреть, как Эндрю играет с Коннором. Между ними, казалось, была настоящая связь — Эндрю мог успокоить Коннора быстрее, чем кто-либо другой, включая его самого, а Коннор смягчал грубые стороны Эндрю. Днем Эндрю нашел время, чтобы научить Нила готовить правильный бульон, пока малыш спал, и они вместе читали, когда тот проснулся. У Нила появилось больше воспоминаний о болезни сына, чем за месяцы, прошедшие после смерти Обри. Как бы ему ни хотелось признаваться в этом себе, он был рад, что Ваймак уговорил его взять отпуск, а Эндрю заставил немного притормозить и расслабиться. Потерять еще одну зарплату было тяжело, но деньги для него не так важны, как связь с сыном. К тому же, Ваймак выдал ему аванс, так что плата за аренду сейчас не была проблемой. В этот же вечер, когда они смотрели телевизор, Коннор лежал в объятиях Нила и пил чай из бутылочки. Нил не обращал внимания на передачу, вместо этого смотря вниз в яркие глаза Коннора. Он наблюдал за тем, как его ребенок начинает медленно засыпать. — Черт, — прошептал Нил, немного прослезившись. — Я и забыл, как это мило. — Хмм? — спросил Эндрю, выключая телевизор. — Он больше никогда так не делает. Ему всегда хочется сидеть вместо того, чтобы его держали, как младенца. Обри говорила, что это ее любимая часть дня, но я никогда не понимал этого по-настоящему, пока он не перестал. Просто есть что-то такое успокаивающее в том, чтобы смотреть ему в глаза, когда он засыпает, — Нил улыбнулся при этих воспоминаниях. — Обри? — спросил Эндрю. — Что? А, его мама, — сказал Нил. Раньше он никогда не упоминал ее имени, потому что обычно отмахивался от любых вопросов о матери Коннора. — Вы двое были?.. Нил нахмурился, но потом улыбнулся. — Парой? Нет, я… У меня не было к ней таких чувств, понимаешь? Никогда. — Тебе не нравятся женщины? — Я думаю, мне могут нравиться все. Я не склоняюсь ни в какую сторону. По крайней мере, у меня просто не было такого опыта. Эндрю кивнул. — Ты скучаешь по ней? — Уххх… это сложный вопрос… — Нил сделал паузу, чтобы подумать. К счастью, Эндрю промолчал и позволил ему собраться с мыслями. — Я не… Мы никогда не были вместе, поэтому я не скучаю по ней как по партнерше, понимаешь? Но как по маме Коннора, думаю, что да. Она всегда знала, что ему нужно, еще до того, как он расстраивался. Для нее это было как инстинкт. У меня не получается так даже сейчас, после почти двух лет практики. Эндрю снова кивнул. — Я понимаю. — Да, — Нил вытер глаза, раздраженный тем, что Эндрю снова увидел его плачущим. — Она не была моим человеком, но она была личностью, и она не заслужила того, что с ней случилось… — Нил встал, чтобы убрать пустую бутылочку, и крепче прижал Коннора к груди. — Я пойду уложу его в кровать. Спокойной ночи, Эндрю. Нил осторожно поднялся наверх, не желая снова будить сына. Эндрю не пытался утешить его, и он был ему за это благодарен. Нил не был уверен, почему именно он плакал. Потому что его сыну пришлось расти без матери? Из-за того, что ее смерть была связана с насилием? Или потому что она была человеком, у которого забрали жизнь только за то, что она родила ребенка? Нил оставил Коннора спать в своей кровати, потому что хотел быть рядом с ним, пока чувствовал себя таким опустошенным. Сын прижался к нему, и он уснул со слезами на глазах.~
После беспокойной ночи Нил вылез из постели и осторожно перенес Коннора в кроватку, чтобы встать. Сначала Нил убрал все игрушки, которые находил разбросанными по дому, затем вытер холодильник и помыл кухню. Внезапно он понял, что сидит на шее у Эндрю и захотел сделать все, что было в его силах, чтобы ему отплатить. Когда Коннор и Эндрю проснулись, Нил занялся стиркой и пропылесосил гостиную. Эндрю сказал, чтобы он больше не переутомлялся, но в конце концов оставил выбор за ним. Когда Коннор уснул, Нил задремал вместе с ним, уставший после утренней уборки. Эндрю заставил его успокоиться днем и показал, как приготовить запеченный картофель. Пока они готовили, Сэр спала на диване, и Коннору удалось подойти к ней и погладить. Она проснулась, но не убежала, за что получила одобрительный взгляд от Эндрю, который Нил заметил краем глаза. Нил похвалил Коннора за то, что он был ласковым и добрым с кошкой. Коннор забрался на диван и посидел с ней несколько минут, напоминая Нилу, что в мире есть добро. К тому времени, как его голова коснулась подушки той ночью, он был готов проспать пару дней, но в итоге проснулся в два часа ночи и не смог снова заснуть. Он молча спустился на кухню, чтобы приготовить себе чашку чая, но обнаружил, что Эндрю тоже не спит. — Кошмар? — спросил Эндрю. — Нет, просто не могу уснуть. Я весь день был на взводе, — ответил Нил. Он принял чашку из рук Эндрю, надеясь, что кофе в ней был без кофеина. — Из-за чего? — Я знаю, что ты хороший человек, и что ты делаешь это потому, что тебе не все равно, но, по моему опыту, за доброту приходится платить высокую цену. Я ненавижу полагаться на других людей. Меня с детства учили, что я не могу никому доверять, и от этой привычки трудно избавиться, — со вздохом признался Нил. Он не знал, зачем рассказывает об этом Эндрю, но подсознательно понимал, что тот не сделает ему ничего плохого. Нил знал, что может доверить ему заботу о своем сыне и о себе, пока болеет, но чувство безопасности было сильнее. Оно больше было похоже на то, что Эндрю поймет его и не убежит от правды, и это доверие очень глубоко засело внутри. — У нас у всех было дерьмовое детство, Нил, — Эндрю посмотрел на него и вздохнул. — Рене, Кевин и я — всем нам пришлось научиться принимать доброту, не ожидая последствий. Ты не обязан принимать мою помощь, если не хочешь, но я никогда не попрошу тебя ни о чем взамен. Моя помощь бесплатна, никаких условий. Нил кивнул. — Хорошо, я доверяю тебе, правда доверяю, — он остановился на мгновение и помешал кофе. — Но я не знаю, как тебе верить. Эндрю повернулся, чтобы оставить его одного на кухне и дать возможность подумать о том, что он сказал. Последние слова пронеслись у него в голове. Казалось, что Эндрю может видеть его насквозь, видеть ребенка внутри него, который хотел сбежать при первых признаках проблем. — Эндрю? — Да, Нил. — Ты… Ты спрашивал меня в прошлый раз, нравятся ли мне… женщины. А тебе? Просто я никогда тебя ни с кем не видел, и, ну, только с Рене, так что… — Нил даже не знал, почему ему хотелось об этом знать. Это в любом случае не имело значения, и все же он нервничал. Эндрю сохранял непроницаемое выражение лица, допивая остатки чая. — Рене — моя подруга. Я не интересуюсь женщинами. — О. Значит, ты… — Гей. Да. Эндрю пожал плечами и поспешил подняться по лестнице, закрыв дверь своей спальни. Нил тоже пошел наверх, чтобы вернуться в кровать. По дороге он зашел в детскую, несколько минут понаблюдал за спящим Коннором и понял, что может научиться полагаться на других — если не ради себя, то ради Коннора.~
Эндрю был почти удивлен, проснувшись от плача. Его будильник показывал шесть тридцать утра, когда первые лучи солнца начали проскальзывать сквозь занавески. Он подождал немного, чтобы посмотреть, пойдет ли к нему Нил, а затем вылез из кровати и направился в детскую. Увидев его, Коннор замолчал, его губы все еще дрожали, когда он потянул ручки к Эндрю. Эндрю раздвинул шторы и открыл окно, позволив рассвету окутать комнату золотистым светом. Рыжие кудряшки Коннора отливали медью, резко контрастируя с его голубыми глазами, и Эндрю не мог отделаться от мысли, что хотел бы видеть это каждый гребанный день своей жизни. Он сразу же представил утро не только с Коннором, но и с Нилом. Представил, как он просыпался бы рядом с ним и смотрел на его веснушчатое лицо, обрамленное растрепанными волосами, похожими на пылающий огонь, и ненавидел себя за это. Он ненавидел себя за то, что влюбился. За то, что влюбился в кого-то, кого не мог иметь. Единственное, что ему захотелось за долгое время, было невозможным, и разве это не было похоже на его жизнь? — Ну, ну, маленький крабик. Что случилось? — спросил Эндрю, подходя к креслу-качалке. Они качались больше десяти минут, и Эндрю был уверен, что малыш снова уснул. Когда кресло остановилось, Коннор откинулся назад и посмотрел на Эндрю, вопросительно приподняв брови. Он снова начал покачиваться, и Коннор лег обратно ему на грудь. Должно быть, ему приснился плохой сон, подумал Эндрю, раз он так сильно расстроился. Нила все еще не было видно, но это совсем не удивительно, учитывая, что тот вставал посреди ночи. Эндрю стал напевать мелодию глупой песенки про динозавров, которую Нил использовал, чтобы успокоить Коннора, а затем начал тихо произносить слова, когда Коннор похлопал его по руке. — Я стегозавр, большой как кит, с пластинами на спине и шипами на хвосте, — сказал Эндрю. Он почувствовал на себе взгляд и, подняв глаза, увидел Нила, стоящего прямо в дверях. — Я думал, ты ненавидишь эту песню? — Нил понимающе ухмыльнулся. — Да, но Коннор ее любит, — Эндрю закатил глаза. Услышав свое имя, Коннор сел и положил руки на щеки Эндрю, заставив посмотреть ему в глаза. В какой-то момент за последние несколько минут Коннор потерял свою пустышку, что дало ему возможность крепко целовать Эндрю прямо в губы. Нил засмеялся, в то время как Эндрю едва сдерживал гримасу. Он воспользовался тем, что Коннор отвел взгляд, чтобы прижаться к щеке малыша и пощекотать его щетиной, заставляя смеяться. Все еще хихикая, Коннор потерся о его лицо, щекоча самого себя. Эндрю мог бы привыкнуть к дому, полному смеха. Чем дольше Нил и Коннор оставались у него, тем больше он понимал, что вещи, которые он думал, что ненавидел, оказались не так уж и плохи. Он был не против видеть бардак в своей гостиной, когда этот бардак возникал из-за игрушек Коннора. Был не против просыпаться посреди ночи от плача, когда мог успокоить его одним своим присутствием. Он был не против возвращаться домой к людям, которые ждали его, когда Коннор приветствовал его объятиями и поцелуями. Эндрю не заводил отношений, но эти двое могли это изменить. Позже, когда они играли на заднем дворе, у него зазвонил телефон. Он открыл сообщение и увидел видео с животом Кейтлин, который шевелился так, словно ее били изнутри. Пересматривая запись в третий раз, Эндрю понял, что так оно и есть. Первые два раза ему было слишком противно, чтобы думать об этом, но на самом деле ее ударяли четыре крошечных кулачка и четыре крошечные ножки. Он показал видео Нилу и сказал, что считает это отвратительным. Нил ответил подождать, пока он не почувствует это, потому что так будет еще хуже. Вернувшись в дом, Эндрю приготовил особый ужин. Нил планировал уехать завтра после того, как Коннор вздремнет, и он хотел приготовить еду как можно вкуснее, чтобы Нил понял, что он имел в виду, когда говорил, что его помощь бесплатна. После внутренних споров Эндрю решил приготовить макароны с сыром. Это было не самое изысканное блюдо, но он знал, что Нил это оценит. Нил отправил его наверх искупать Коннора, пока сам он моет посуду. Эндрю утверждал, что все должно быть наоборот, но Нил настоял, что уберет, так как Эндрю готовил. — Я буду скучать по тебе, — сказал Эндрю, наблюдая за тем, как Коннор плещется в ванной. — Я люблю просыпаться от твоих влажных, влажных поцелуев. Без тебя в этом большом доме будет так одиноко. Коннор улыбнулся. Эндрю протянул руку и плеснул на него водой, в результате чего Коннор шлепнул ладошками по воде и устроил гигантский потоп на полу. Нил поднялся к ним сразу после того, как Коннор вышел из ванной, так что тот уже был завернут в полотенце с капюшоном и извивался на руках Эндрю. Эндрю отнес его в детскую и начал натирать лосьоном, пока Нил доставал пижаму и подгузник. Им обоим потребовалось время, чтобы одеть его, потому что Коннор был слишком возбужденным, чтобы сидеть на месте. Эндрю тихо пожелал спокойной ночи и вышел из комнаты, пока Нил укачивал Коннора и читал ему книгу. Он сразу лег в постель, мечтая о другой жизни, где это могло бы длиться вечность.~
Нил провел утро, стирая их одежду. Даже после того, как он дважды постирал вещи в доме Эндрю, большая их часть уже снова была грязной. Коннор неряшливо ел и всегда пачкался, когда они играли на улице, и это означало, что он, как правило, менял три комплекта одежды за день, а у Эндрю было правило не надевать одну и ту же пижаму дважды, что увеличивало количество стирки. Нил также постирал постельное белье из своей комнаты, чтобы подготовить его к следующему разу, когда у Эндрю будут гости, и проигнорировал боль в груди. К тому времени, когда стирка закончилась и кровать была заправлена, Коннору уже пора было поспать. Нил использовал это время, чтобы убрать игрушки и пропылесосить. Эндрю сказал ему этого не делать, но он отказался оставлять дом в худшем состоянии, чем было, когда они пришли. Он даже отнес сумки в машину, чтобы было легче собраться, когда проснется Коннор. Эндрю наблюдал за ним с мрачным выражением лица. Нил спросил, все ли с ним в порядке, но Эндрю проигнорировал его. Убирая, Нил думал о своем отце, который всегда настаивал на том, чтобы их фамильный дом был безупречно чистым. Он делал это не для того, чтобы быть холодным и держать все под контролем, а потому, что это был единственный способ, которым он знал, как сказать «спасибо». Нил так увлекся уборкой, что не заметил, как проснулся Коннор, пока Эндрю не спустился по лестнице, держа его на руках. Малыш положил одну руку на шею Эндрю, а другой сжал в кулачке его рубашку. Нил улыбнулся, увидев это. Он еще раз осмотрел дом, а затем вернулся к ним. — Ладно, думаю, нам пора идти, — Нил глубоко вздохнул. — Правда, Эндрю, спасибо тебе большое. Я не знаю, как бы мы справились с этим без тебя. — Ты сказал «спасибо» семнадцать раз только за сегодняшнее утро, — ответил Эндрю, слегка раздраженный. — Если ты скажешь это еще раз, я тебя убью. Нил засмеялся. — Ладно, ладно, извини. Но я говорю серьезно. — Я знаю. Эндрю открыл дверь и повел его к своей машине. Нил забрался на заднее сиденье и пристегнул Коннора, в то время как Эндрю обошел машину и сел за руль. Пока они ехали, Нил думал о том, что дорога домой была полностью противоположна поездке оттуда. Теперь они с Коннором были здоровы и счастливы благодаря доброте и заботе Эндрю. Коннор заметил, куда они приехали, когда они остановились на подъездной дорожке жилого комплекса, и начал хныкать. После столь долгого пребывания в доме Эндрю их квартира казалась еще более трагичной, чем раньше. Нил мысленно пообещал себе, что сделает все возможное, чтобы к концу года улучшить ситуацию. Коннор заслужил хорошее, чистое и приятное место, в котором он будет расти. Эндрю помог донести сумки и поиграл с Коннором, пока Нил распаковывал вещи. Со стороны Эндрю он не заметил ни одного осуждающего взгляда. Нил подхватил Коннора на руки, и они вместе проводили его на улицу. — Я знаю, ты не хочешь, чтобы я снова говорил тебе «спасибо», так что можно мы вместо этого обнимем тебя? — спросил Нил, прикусив губу, когда Эндрю положил руку на дверцу машины. Эндрю посмотрел на него на мгновение, достаточно долгое, чтобы Нил решил, что он собирается сказать «нет». — Хорошо, — наконец, ответил Эндрю. Нил и Коннор наклонились к нему. Держа ребенка, Нил мог обнять Эндрю только одной рукой, но у них это получилось. Он похлопал его по спине, в то время как Эндрю на секунду обнял их обеими руками, и Коннор поцеловал его в щеку, а затем снова отстранился. Они смотрели, как Эндрю уезжает, махая ему руками, пока машина не скрылась из виду, после чего поднялись наверх в свою слишком пустую и тихую квартиру. Коннор заскулил. Он был не единственным, кто уже соскучился по Эндрю.