Ревнивая луна

Колонка издаёт негромкий звук, оповещая о подключении к телефону, и девочка с улыбкой открывает любимый плейлист. Сколько бы раз она не его переслушивала, а всё равно пальцы сами тянутся к сборнику песен любимых групп. - You're like perfection, some kind of holiday… - поёт девочка вместе со своими кумирами. Подтанцовывая, она поворачивается к стене и примеряет на неё плакат, который держала в руках всё это время. С задумчивым видом она двигает его влево и вправо, но никак не может понять, где он будет лучше смотреться. Пустая белая стена встречает инородный объект каким-то отстранённым безразличием. Девочка вздыхает и опускает взгляд на изображение. Трио группы blink182 смотрят на неё с улыбками, вызывая тёплое чувство внутри. Этот плакат она нашла в лежащем на витрине журнале, когда шла с магазина домой, что повергло её в шок. Найти этот журнал (да ещё с плакатом любимой группы) в её районе Омска – просто какое-то чудо! Она вцепилась в него мёртвой хваткой, уже представляя обновлённый состав группы на белой стене около кровати. Уже месяц она заслушивалась их новым альбомом, а теперь будет смотреть на лица кумиров каждый день. Пришлось отдать последние карманные деньги за это сокровище, но счастье точно того стоит. «Мама, наверное, ругаться будет…» - задумывается девочка и бросает быстрый взгляд в сторону, загораясь идеей. - Don't stop. Doin' what you're doin'… - подбадривает её группа 5 seconds of summer, заставляя решиться на осуществление задуманного плана. Она открывает дверцу шкафа и примеряет плакат с её внутренней стороны. Идеально! И мама точно не будет против. Она радостно подпрыгивает и отрезает розовый скотч, который нашла где-то на полках в коридоре. После нескольких секунд плакат уже плотно прикреплён к деревянной дверце яркими розовыми полосами по всем четырём углам. Девочка делает шаг назад и смотрит на результат проделанной работы так, словно это – дело всей её жизни. Музыка как-то очень быстро стала огромной её частью. Ещё пару лет назад она даже не задумывалась о том, какие жанры ей нравятся: ну, играет по радио попса, пусть играет; включает сестра очередного любимого рэпера, пусть включает. Как-то терялась оценка той музыки, которая чаще всего была просто фоном. Всё изменилось с группы 5 seconds of summer в 2016 году, когда ей было 14. Тогда она впервые услышала песню «You look so perfect», и та попала в маленькое сердечко с самой первой ноты. Нрав такой юной, но уже отважной бунтарки нашёл своё отражение в этих гитарных соло и крышесносных барабанных партиях. Следом пришла песня «Good girls», и маленькая девочка поняла, что влюбилась в этот стиль музыки, который словно олицетворял то озорство, из которого состояла она сама. Чуть позже в её жизнь пришли blink182, добавив ещё больше веселья. Она могла часами слушать музыку этих групп в наушниках и пересматривать сотни раз клип на любимую «Amnesia», представляя, как будет жить точно такой же жизнью: счастливой, беззаботной и вечно молодой. Она знала, что фанатская любовь – это любовь в одну сторону. Как бы близки кумиры ни находились к своей аудитории, они всегда где-то там, далеко наверху. А она здесь, в своей маленькой комнате своего маленького города, глядит на свой маленький плакат с таким огромным восхищением в своём огромном любящем сердце. Она смотрит на внутреннюю дверцу шкафа, и её не интересует больше ничего. Только эти трое на куске глянцевой бумаги, прикреплённой быстро, но аккуратно, - центр её вселенной. Она знала, что не увидит их. Наверное, даже готова была смириться с этим, если бы не… Если бы не эта ужасно мучительная тоска из-за того, что нет абсолютно никакой возможности просто выразить все свои чувства. Не плакату, нет. А этим прекрасным людям, которые даже не знают, сколько раз спасали её. И не нужно даже автографа или фото, не нужно никакого ответа. Просто пусть выслушают эту малышку и её слова такой несоизмеримой ей самой благодарности. Грустно, что они не поймут. Они, наверное, каждый день получают тысячи таких слов. А кто она такая? Просто очередная девочка, фанатеющая с их музыки. Она была для них очередной, когда они стали для неё всем миром. Несмотря на всю печаль ситуации, она не грустила. Их музыка, напротив, давала столько тепла и улыбок, что унывать не приходилось от слова совсем. Благодаря их творчеству она даже начала учиться играть на гитаре. Правда, получалось пока с трудом: упругие струны больно врезались в нежную кожу пальчиков, заставляя брать аккорды через боль и огромные усилия. Мама такое хобби не одобряла. Говорила, что гитара – пустая трата времени. «Лучше бы физику подтянула, у тебя четвёрка за последнюю контрольную», - ворчала она, когда девочка с горящими глазами рассказывала о новой выученной мелодии. О собственной гитаре она могла только мечтать, поэтому приходилось оставаться после уроков в классе музыки и врать маме о дополнительных по биологии. Приятного было мало, зато, когда удавалось сыграть хотя бы пару аккордов из какого-нибудь куплета, жизнь словно обретала новый смысл. Через музыку она чувствовала связь с кумирами. Только находясь в том же виде искусства, что и они, девочка чувствовала, что начинает быть на них похожей, а это было очень ценно. Пусть они никогда не узнают о её существовании, пусть не увидят её прогресса в игре на гитаре или искренних улыбок, когда она втихушку от мамы слушала их песни. Пусть так. Зато сейчас, смотря на эти лица на обратной стенке дверцы шкафа и слушая любимые песни, она была самым счастливым человеком. - Кристина, иди есть! – доносится голос с кухни. От неожиданности девочка резко закрывает дверцу и умудряется прищемить себе палец. - Уже бегу! – кричит она в ответ и зажимает бедный пальчик свободной рукой. Через пару секунд боль уходит, и она потряхивает ручкой, чтобы полностью избавиться от неприятного ощущения. Перед тем, как выйти из комнаты, она ещё раз приоткрывает шкаф и довольно смотрит на плакат. - Они точно того стояли… - одобрительно кивает она и берёт в руки телефон. - Вы следующие, – смотрит она на обложку только что закончившейся песни 5 seconds of summer. Девочка выключает колонку и выходит из комнаты. *** - Не дозовёшься, как обычно, - ворчит мама, нервно нарезая хлеб. - Да ладно тебе, я же сразу пришла, - мягко говорю я, стараясь её не злить. В ответ она лишь мотает головой и выкладывает нарезанные куски на тарелку. Я заглядываю в наполненную супом чашку и морщусь. Ну она же знает, что я не люблю солянку… - Если не нравится, в следующий раз сама будешь готовить, - замечает она моё недовольство. Рина, сидящая рядом, усмиряет меня взглядом, словно умоляя, чтобы я не ляпнула ничего лишнего. Я вздыхаю и беру ложку, облокачивая голову на свободную руку. Что ж, если не поем, будет только хуже… Кухня наполняется звяканьем посуды и хлюпаньем, но из-за отсутствия разговоров кажется, что здесь слишком тихо и пусто. Пусть лучше так, чем крики и ссоры. Сестра тянется за куском хлеба и слегка улыбается мне, когда видит, что я всё ещё недовольна выбором блюда на ужин. Я киваю и улыбаюсь ей в ответ, давая понять, что я смогу с этим смириться. Мама резко бросает ложку, и она с громким звоном ударяется о край тарелки, эхом разносясь по кухне. От неожиданности мы с Риной подскакиваем на месте, и я еле заметно вжимаю голову в плечи, готовясь к очередному скандалу. Что я сделала не так?.. - Ты опять где-то свои плакаты откопала, а? – спрашивает она, и я знаю, что следующая фраза будет гораздо громче. Я опускаю взгляд на руку и замечаю небольшой кусочек скотча, который случайно прилип к ладони. Эх, предатель… – Я тебя спрашиваю, - ядовито добавляет она, сверля меня взглядом. От её интонации мои глаза автоматически наливаются слезами, а в горле всё пересыхает. - Ты просто говорила, что нельзя портить обои, и я… - И ты захотела, чтобы я повторила это ещё раз? – вскрикивает она. Тяжёлая слеза падает на колено, и я срываю злосчастный розовый кусок, держа руки под столом. - Мам, ну ей же только четырнадцать… - заступается за меня Рина. – Пусть повеселится немного. - Чтобы я потом все обои из-за её веселья переклеивала? – продолжает повышать тон мама. - Я на шкаф… - только и успеваю сказать я, пока в горле не пересыхает полностью. - Что на шкаф? – вспыхивает она. - Она на шкаф плакат повесила, поэтому обои не пострадали, - объясняет Рина и незаметно берёт меня за руку, заботливо поглаживая ладонь. - А она сама не может об этом сказать? Или ей обязательно свидетели нужны? – язвит мать. - Мам… - Рина смотрит на маму с немым вопросом. - Что «мам»? Вырастет – никто за неё впрягаться вот так вот не будет, – мама указывает на меня ложкой, и от силы её взмаха на мне остаются капли ненавистной солянки с её тарелки. Я больно сжимаю нижнюю губу зубами, из-за всех сил стараясь не дать больше ни одной слезинки упасть с ресниц. Жирные капли супа на одежде и коже отпечатываются унизительным плевком в душу. Больше никогда не буду есть супы. - А может, и будет, - мягко улыбается сестра. - Кто? Ты, что ли? – мама зачёрпывает полную ложку. - Даже если и не я, - Рина поворачивает голову ко мне и приободрительно улыбается. - Ой, не смеши меня, - машет рукой мать. – Кому она вообще будет нужна? Ей только эти парни на плакатах и интересны, а реальная жизнь – она тут, за их пределами. Если это – моя реальность, то не удивительно, что я так хочу отсюда исчезнуть. - А лучше бы вместо плакатов таблицу Менделеева повесила. Полезнее было бы, - говорит она, пережёвывая хлеб, и кладёт в рот ещё одну полную ложку. Я смотрю на неё и чувствую отвращение к этому жующему надменному выражению лица, к этой таблице Менделеева и к этой чёртовой солянке. - А то по химии мы тоже скатились, да? – продолжает она давить на больное. - Не нравится мне химия, - тихо говорю я и шмыгаю носом. - А мне тоже многое не нравится! – вскрикивает она, и я снова подпрыгиваю на месте. - Например, плакаты с твоими этими… У меня даже язык не поворачивается их пацанами назвать! У одного волосы крашенные, у другого серьга в ухе... Как девки, ей Богу! Это разве пацаны? - Какая разница, как они выглядят? – тихо спрашиваю я и хмурюсь, глядя на колени. Рина немного сжимает мою руку, давая понять, что я не должна была этого говорить. - Большая! – кричит мама. – Давай, иди к этим своим… кумирам! Они же больше тебе помогли, конечно. Не сравнятся с родной матерью! Не тот суп приготовили для нашей Кристиночки, посмотрите-ка! Не нравится – шуруй в комнату к своим плакатам и сиди там голодной! От напряжения губы начинают дрожать, и я подрываюсь из-за стола, летя в комнату. Туда, где чувствую себя в безопасности. Туда, где я не одна. Из кухни доносятся два голоса: один – шумный и завывающий, как включённый пылесос – мамы, второй – спокойный и рассудительный, как шум ритмичных волн – Рины. Я закрываюсь в комнате и распахиваю дверь шкафа, заглядывая в лица на плакате. Я никогда вас не брошу, не волнуйтесь. Я никогда не перестану вас слушать, никогда не предам вас, никогда не дам в обиду. Пусть в моих слезах сейчас только боль и огорчение, зато глубоко внутри них есть целый космос, наполненный любовью. Пусть меня не поддерживают, пусть осуждают. Зато я точно знаю, что я не одна. Я смотрю на плакат и чувствую, как меня переполняет гордость за то, что я отстояла этот жалкий и такой драгоценный для меня кусок бумаги на обратной стороне дверцы шкафа. ***

Только не уходи —

Шёпотом попросил.

Снова твои шаги

Услышу…

Почему музыка так тонко передаёт чувства? Казалось бы, всего одно четверостишие, положенное на несколько нот, а в результате – песня, отражающая всё моё душевное состояние. Внутри одно разочарование да тоска по несбывшимся надеждам.

Но я не смог сказать,

Что я тебя любил.

И друг без друга мы

Не дышим…

В последнее время всё, что я слушаю, словно соприкасается с моей душой. Раньше я чувствовала что-то подобное, но если тогда песни помогали мне найти себя, то сейчас я сама нахожу себя в них. Смотрю в окно. Серые тяжёлые тучи превратили небо в одну сплошную монохромную натянутую мембрану, не давая просочиться даже крохотному лучику света. Мерзкий пронизывающий до самых костей холодный ветер срывает с деревьев несчастные багровые листья и уносит их куда-то высоко-высоко над землёй, над лужами и над всеми неприятностями. Вот бы и мне так… Улететь бы отсюда и не видеть никаких проблем. Вздыхаю и плотнее прижимаю наушник.

Осень уже в пятнадцатый раз,

А ты ещё не любила…

Бывает, что находишь такие вот песни и думаешь, как кто-то другой смог описать твои чувства лучше, чем ты сама? В какой-то момент я заслушала группу Китай настолько, что мне начало казаться, словно я сама написала все их тексты. Каждая их строчка про меня: за окном осень, мне пятнадцать, а искренняя любовь была только к лицам на плакатах, и та – невзаимная… - Китова! – чуть вскрикивает Валентина Ивановна. – То, что это дополнительные занятия по математике, а не основные, ещё не даёт тебе право так наплевательски относиться к материалу. Я только киваю и убираю наушники в портфель. Ничего, ребята, послушаю вас после школы, обещаю. Валентина Ивановна отводит взгляд к доске, у которой стоит мой одноклассник и смущённо переминается с ноги на ногу. - Семёнов, я уже сто раз тебе это объясняла! Я что, на каком-то другом языке говорю? – возмущается она. Я опускаю глаза в лист с заданиями и тяжело вздыхаю. Кому вообще нужны эти цифры? С буквами ведь куда проще. Несколько лет назад мой одноклассник пытался придумать новый кодовый язык, пользуясь одними только числами. Писал мне «7» и ждал, когда я спрошу, что это значит. Чтобы его не обижать, я задавала ожидаемый вопрос, и он с улыбкой говорил, что «7» означает «привет». Не от большого ума он это делал, оно и понятно. Стоит вот теперь у доски перед Валентиной Ивановной и двух слов связать не может. Не будет же он отвечать, что квадратное уравнение с семёркой просто с ним поздоровалось. Глупости всё это… Другое дело – буквы и слова. Они-то сейчас Семёнову не помешали бы. С помощью слов можно выразить самые глубокие чувства, как в песнях. Буквально несколько строчек, и вся душа вывернута наизнанку. А что за польза от этих глупых чисел и этой глупой математики? Или это я глупая?.. Буквы и цифры на листе начинают плыть и смешиваться между собой, когда я смотрю как будто сквозь них, куда-то вглубь листа. Может, настоящее искусство – это сочетание цифр и букв? А, б, нули и единицы… Никогда об этом не думала… - Китова, – зовёт учительница, вырывая меня из размышлений. – Закончили мы уже, сдавай свою выстраданную работу. Я поднимаюсь с места и несу листы к учительскому столу. - Так ты же давно закончила, почему не ушла сразу, как всё решила? – она непонимающе переводит взгляд с меня на мою работу и обратно. Я пожимаю плечами и улыбаюсь, поправляя лямку рюкзака. - Математику люблю, – отшучиваюсь я. – Цифры – моё всё. - Ясно всё с тобой… - многозначительно вздыхает она, пытаясь скрыть улыбку. – Иди уже, любительница математики, - машет она головой. Я хихикаю и направляюсь к выходу из кабинета. Ярко-розовые резиновые ботинки бесстрашно топают по лужам, и я снова плотно засовываю наушники в уши, включая музыку. В последнее время меня больше интересует электрогитара, чем акустическая, но даже попробовать поиграть на ней нет никакой возможности. Мама даже обычную не поддерживает, что уж говорить про электро… Неосознанно подстраиваясь под ритм песни, я начинаю шагать быстрее, но в какой-то момент замечаю это и замедляюсь. Не хочу домой. Ссоры с мамой стали уже постоянными, и даже Рина перестала справляться с их напором. Она до последнего старалась сохранять нейтралитет, решая всё мирно и выгораживая меня всеми возможными способами, но, как сказала когда-то мама, во взрослой жизни за меня действительно некому будет «впрягаться», некому будет меня защищать. Пройдёт ещё годик, и только я останусь у себя. Я, музыка и буквы. Стою перед подъездом ещё несколько минут. Были бы у меня друзья, у которых можно оставаться на ночёвки, я бы вообще перестала появляться дома. Если бы меня пускали… А пока вместо них у меня только дополнительные по всем предметам, на которые я стала оставаться, чтобы не встречаться с мамой как можно дольше. Она эту идею приняла с восторгом, твердя о повышении успеваемости и золотой медали. Бесшумно проникаю в комнату и закрываю дверь. - Привет, – улыбается Рина, сидя на диване. – Устала? - Привет, - вздыхаю я и падаю рядом с ней. – Да, наверное. Спать хочется. - Ещё бы. Столько времени в школе проводить… я бы с ума сошла. Как ты вообще справляешься? - Не знаю... Может, я уже сошла? – улыбаюсь я и облокачиваю голову ей на плечо. Она смеётся и кладёт свою голову поверх моей. Пока сестра залипает в телефон, я смотрю на стену напротив. В очередной раз, когда мы поссорились с мамой, я наклеила плакат с 5 seconds of summer прямо в центре стены, хотя знала, что это табу. К тому моменту она уже смирилась с постером Tokio Hotel на двери, но обои были для неё чем-то священным. Я позволила себе нарушить это правило и нарезала куски розового скотча, плотно прижимая ими уголки бумаги к белоснежной стене. С мамой тогда чуть ли не случился удар… Зато после этого она как будто забила на это, поняв, что игнорирование «моего ужасно неблагодарного поведения» пойдёт ей только на пользу. С тех пор я почувствовала себя чуть более свободной, отвоевав одну стенку в собственной комнате, и это место стало ещё более моим. - Новости последние слышала? – аккуратно спрашивает Рина и блокирует телефон. - Нет, а что такое? – напряжённо спрашиваю я и сажусь на рабочее кресло, понимая, что сейчас будет важный разговор. Сестра нервно кусает губу и теребит торчащую из клетчатой рубашки нитку. - Это пока только мои догадки… В общем… Походу у мамы кто-то появился. Внутри что-то обрывается. Как так… Как она может дарить кому-то любовь, если не может даже… А как же мы с Риной? А как же я? - Я, конечно, не уверена… но просто всё указывает на то, что он какой-то иностранец, – она хмурится и поднимает взгляд на меня. – Я слышала, как она думает над тем, чтобы уехать. Как-то так… - Если это не Трэвис Баркер, я отказываюсь принимать его в нашу семью, – шучу я, с трудом произнося последнее слово. - Не плачь только, - обеспокоенно говорит Рина, чувствуя фальшь в моём голосе. Я через силу улыбаюсь, но из-за напряжения получается какой-то искусственный оскал. Напрягаю скулы и судорожно вздыхаю, чувствуя, как глаза наполняются слезами. - А я и не плачу, - твёрдо говорю я и чувствую, как по щеке катится слеза. - Кристина, ты уже пришла? – кричит мама с кухни. – Иди есть. - Я в школе поела, мам, – вру я, стараясь не обращать внимание на голод. Рина сочувственно поджимает губы и поднимается с места. Она гладит меня по плечу и закрывает за собой дверь. Я с силой вытираю слёзы рукавом и шмыгаю. Вы меня не сломаете. Не получится. Достаю учебник по литературе и стараюсь с головой погрузиться в заданный на дом параграф. В комнате только я. Я, музыка и буквы. ***

Take me, I'm alive,

Never was a girl with a wicked mind…

Начинается любимый трек, и я делаю ещё громче, наплевав на мнение соседей. Нарезаю кусочки розового скотча, прилепляя плакат The Pretty Reckless рядом со Slipknot. - But everything looks better, when the sun goes down… - подпеваю я, с лёгкостью доставая низкие ноты. - Ты что, издеваешься?! – орёт мама, залетая в комнату. Я продолжаю клеить плакат и улыбаюсь, радуясь тому, что за эти годы выработала иммунитет к её эмоциям. - Я с кем разговариваю?! – кричит она, стоя у меня за спиной. - Не знаю. Может, со своим эго? – усмехаюсь я и поворачиваюсь к ней. - Это что ещё за фразочки? Ты как с матерью разговариваешь? – закипает она. - А ты как разговариваешь со мной? – спокойно, но громко задаю я встречный вопрос, пытаясь перекричать музыку. - Ты у этих своих нахваталась, да? – указывает она на пёструю стену. – Ходишь во всём чёрном, как смерть, да ещё и дерзишь мне! Посмотрим, останутся ли твои кумиры с тобой, когда… - Останутся, не переживай, - уверенно отвечаю я, воспользовавшись замедлением в музыке. – Всегда оставались. Мама хочет что-то сказать и гневно набирает воздух в лёгкие, но громкое начало припева не даёт ей этого сделать. - You make me wanna die. I'll never be good enough. You make me wanna die… - пою я с улыбкой прямо ей в лицо, зная, что она не понимает английский. - Истеричка! – вскрикивает она и вылетает из комнаты, хлопнув дверью. Я громко смеюсь её неадекватному поведению и начинаю танцевать, качая головой в такт музыки. - And everything you love will burn up in the light. Every time I look inside your eyes… Make me wanna die... - громко пою я. Во время гитарного соло я представляю, что стою на сцене и играю его сама. Звук барабанов смешивается с криком мамы. Я смеюсь от приятного чувства адреналина в крови, но почему мои щёки становятся мокрыми?.. *** Девушка закидывает ноги на стол и вальяжно откидывается на спинку кресла. Вопросы о внешнем виде постепенно перестают её волновать, как и любые другие вопросы в её адрес. Её перестаёт волновать вообще всё… Светлые волосы до поясницы часто спутаны или заплетены в две небрежные косички, длинные ногти с матовым или глянцевым чёрным лаком, а на ногах – грубые ботинки и обязательно колготки в сетку. Майка или футболка, сидящие на хрупкой фигуре подобно платью, делают образ юной шестнадцатилетней девушки совсем похожим на Тейлор Момсен. Окружение долгое время пыталось с этим бороться: её не пускали в школу из-за чёрных теней и подводки, вызывали к директору и проводили бесчисленное количество бесед на тему её внешнего вида. Однако сами учителя понимали, что Кристина – умная девочка, не вредящая никому своим прилежным поведением, а отстранение её от занятий не приведёт ни к чему хорошему. И будущее ей загубят, и школу медалистки лишат. По этой причине на неё косо (но молча) смотрели все учителя и одноклассники, пока она смело шагала по коридору с гордо поднятой головой в растянутой футболке и чулках. Сверстники часто шутили между собой на её счёт, но её характер был слишком закалён, чтобы поддаваться на их жалкие перешёптывания. По крайней мере, ей так казалось… Кристина откидывает длинную косу назад и выдувает розовый пузырь из жвачки, уткнувшись в решебник по русскому языку, пока стены содрогаются от басов из колонки. Учёба часто была её спасением. Любимые буквы, к которым она так прикипела из-за текстов песен, начали нравиться ей и отдельно от музыки. ЕГЭ ждало её только через два года, но она уже знала, что идёт только на бюджет. Другого варианта у неё не было… Подготовка была не такой сложной. Конечно, ночами она сидела над учебниками под светом настольной лампы, мешая Рине спать. Но все те слёзы, которыми были пропитаны страницы книг, проливались совсем не из-за гранита науки. Стресс, копившийся годами, начал смешиваться с жесточайшей переработкой в школе и частым отказом от еды. Кристина засиживалась в школе и трудилась там практически полный рабочий день, приходя к восьми утра и уходя после шести вечера. Иногда она оставалась в музыкальном классе между дополнительными по физике и биологии и играла на гитаре, с трудом зажимая аккорды из-за длинных ногтей. Молодой учитель музыки только вздыхал, жалея девушку и таская ей пирожки из школьной столовой, когда она просила ключ от класса, чтобы «побрынчать там всего пару минуточек». Кристина удивлялась каждому пирожку, как первому, и от души благодарила учителя, грея тонкие пальцы о горячее тесто. Она прятала булки в рюкзак, а потом отдавала кому-то из младших классов, успокаивая себя тем, что вообще-то делает доброе дело. При виде жующих лиц она вспоминала то выражение лица мамы и горячие капли солянки, обжигающие кожу и оставляя ожог на чувстве собственного достоинства. Она всегда кого-то любила, и порой ей казалось, что её не любит никто. Кристина сверяет свои ответы варианта ЕГЭ с ключами в конце решебника и не находит ни одной ошибки. Все ответы верны. Весь тест. Она запрокидывает голову назад, чувствуя, как тушь и чёрные тени стекают по лицу. Мысли смешиваются между собой, и она улыбается, шёпотом подпевая выученные наизусть слова орущей из колонки песни.

Oh, I'll never kill myself to save my soul

I was gone, but how was I to know?

I didn't come this far to sink so low

I'm finally holding on to letting go

Как бы плохо ей ни было, она всегда знала, что делает всё правильно. Пусть окружение никогда её не поддерживало, зато с ней была музыка. - I'm just weathering a rough patch… - шепчет она, пока из колонки доносится гроулинг солиста. - Кристин! – громко зовёт Рина, заходя в комнату. Кристина делает музыку чуть тише и радостно смотрит на сестру. Её сумасшедшая улыбка, растрёпанные пшеничные волосы и чёткие вертикальные следы от потёкшей туши на белоснежной коже на фоне песни металл-группы заставляют сестру вздрогнуть. - Иногда ты меня пугаешь… - хмурится она и садится на диван. - А что плохого? – продолжает улыбаться младшая и поднимает руки вверх, потягиваясь. Рина поднимает ноги к себе, обнимая их, и выглядит маленьким напуганным котёнком. - Мне тоже тяжело после её уезда… - начинает она, преодолевая хрипоту. - Почему «тоже»? – дерзко спрашивает Кристина и кладёт решебник на стол. - Кристина, я же знаю… - Крис, - перебивает её та. - Перестань. Кристина – это твоё имя. Прекрати его стесняться. - Это имя, которое дала мне она. Именно по этой причине я Крис, - сурово говорит девушка. - Не одной тебе тяжело. Я и так с ума схожу, а ещё ты тут со своими прихотями… - Мне не тяжело, Рин, - улыбается Крис. – С чего ты взяла? Мне просто прекрасно! – она издаёт нервный смешок. – Я просто счастлива, что она укатила со своим этим иностранцем куда глаза глядят! Я хоть наконец-то свободной себя почувствовала! – не выдерживает она.

Did you think you could win? And fill me in?

Did you think you could do it again? I'm not your sin

- Да как ты можешь так говорить? – так же повышает голос сестра. – Она не всегда была права, но она – твоя мать! Мне тоже сейчас нелегко, а ты делаешь мне мозги со своим юношеским максимализмом! Хоть бы обо мне подумала… - Юношеским максимализмом? – вскидывает брови Крис. – Да она всю жизнь мне свободно вздохнуть не давала, а теперь пусть катится куда подальше! Она меня бросила, бросила! Нас бросила! Я никогда не была ей нужна… А теперь она не нужна мне.

I was all that you wanted and more, but you didn't want me

I was more than you thought I could be

So I'm setting you free, I'm setting you free

- Я не узнаю тебя… - машет головой сестра. – Я отказываюсь тебя узнавать. Ты просто… безумная… - Тогда посмотри в эти безумные глаза, - говорит Крис и скидывает ноги со стола, разворачиваясь к сестре и наклоняясь вперёд. – Это глаза человека, которого сделала наша мать. Которого она сломала… Чёрные капли продолжают катится по щекам, уже достигая подбородка. Рина испуганно поднимается с места, собираясь уйти в свою комнату, которая когда-то была комнатой мамы. - Хоть раз подумай о ком-то, кроме себя, – говорит она. - Хоть раз… - усмехается Крис. – Хоть раз?! Я всегда думала обо всех, кроме себя! Думала о ёбаных чувствах мамаши! – срывается она на крик. – И где сейчас она? Ой, кажется, сбежала при первой же возможности от своих дочек, которые были единственными близкими для неё людьми, которые терпели её шизанутый характер. - Просто будь благодарна… - начинает Рина. - За что? Мне не за что её благодарить. И, знаешь, мне так жаль, что порой ты напоминаешь мне её… - Ты тоже её напоминаешь… когда кричишь вот так… - тихо говорит Рина, пытаясь не заплакать, и выходит из комнаты. Крис увеличивает звук на максимум и снова закидывает худые ноги на стол.

You've killed the saint in me

How dare you martyr me?

You've killed the saint in me

*** - Ой, Крис, здравствуй, - приветствует учитель музыки и поправляет очки за переносицу. - Здравствуйте, - улыбается девушка, радуясь, что он использовал правильную форму её имени. - Тебе ключик, да? – спрашивает он и начинает копаться в карманах брюк. - Если можно, - она кивает. - Да-да, конечно, сейчас, - будто волнуясь, отвечает он. – У меня уроков сегодня больше не будет, так что можешь оставаться там до вечера, - тараторит он, ныряя ладонью поочерёдно в каждый карман. Крис слегка посмеивается с его забавного вида. Учитель наконец-то находит ключи и протягивает их девушке. - Я тебе там плюшку с творогом на столе оставил… - смущённо говорит он и кашляет в кулак. - Спасибо, Дмитрий Сергеевич, не стоило, - улыбается Крис и берёт ключи у учителя. - Стоило-стоило, - настаивает он и снова поправляет очки. – А то ты совсем уже исхудала. Если бы не мои пирожки, от тебя бы уже места живого не осталось, - с участием говорит он. - Что бы я делала без Вас, - нервно улыбается она и прячет онемевшие руки под длинными рукавами тонкого полосатого свитера. Дрожащие пальцы постепенно перестают слушаться, и зажимать аккорды становится практически невозможно. Она психует, отставляет гитару и достаёт наушники, включая Placebo.

The sea's evaporating

Though it comes as no surprise

These clouds we're seein

They're explosions in the sky

It seems it's written

But we can't read between the lines

Внутренний огонь, который был с ней в девятом классе, постепенно начал остывать, а проблемы с едой заставляли мёрзнуть всё больше. Маек и футболок она больше не носила – слишком много было вопросов – их заменили кофты и худи, которые всё равно не позволяли окончательно согреться и выдавали болезненную худобу. Десятый класс стал для Крис особенно тяжёлым. Мама уехала со своим мужем (называть его отчимом не хотелось от слова совсем) из России, толком не поговорив с ней, а Рина переехала в Питер, найдя себе там работу после окончания университета. Теперь Крис точно одна. Окончательно и бесповоротно.

Hush…

It's ok.

Dry your eye.

Soulmate dry your eye

Вообще это не особо правильно с точки зрения закона, но через пару месяцев Крис уже станет совершеннолетней, поэтому проблем быть не должно. А пока остаётся привыкать к самостоятельной и одинокой жизни. Плюсы у этого тоже, конечно, есть. Во-первых, дома стало гораздо тише. Единственное, что периодически раздражало соседей, - громкая музыка. Но даже она стала куда тише и спокойнее с уездом мамы. Во-вторых, больше нет того страха, что был раньше, когда она возвращалась домой со школы. Теперь её никто не наругает из-за плакатов и четвёрок за контрольные. В-третьих, никакой необходимости прятаться. Полная свобода. Последние пару лет она сидела в своей комнате и боялась появляться на кухне, а комната мамы была вообще какой-то нетронутой территорией. Несомненно, было тяжело. С тревожностью помогали справиться асмр-ролики, которые успокаивали и дарили чувство безопасности перед сном. Крис пришлось как-то резко повзрослеть и начать планировать своё будущее на несколько лет вперёд. Она ещё глубже окунулась в учёбу, понимая, что коммерцию в университете никто оплачивать ей не собирается. А учиться хотелось, даже очень. Несмотря на жизненные обстоятельства, из-за которых она могла забросить учёбу и закрыться в себе, балуясь сигаретами, алкоголем или чем-то посерьёзнее, Крис выбрала другой путь. Она выбрала себя. В её юной, но уже смышлёной голове появился чёткий план: закончить школу с медалью, поступить на бюджет и переехать в новую квартиру, подальше от старых воспоминаний. Старую двухкомнатную она бы сдавала, и на эти деньги снимала бы какую-нибудь однушку рядом с универом. План звучал просто прекрасно, и она делала всё, чтобы чётко ему следовать, невзирая на выгорание и другие трудности. Телефон вибрирует, показывая оповещение. МандаРинка: "Привет, Крис < 3 Я тебе деньги скинула, видела?" Крис: "Да, спасибо большое. Хорошего дня!!" МандаРинка: "И тебе!!" Обеим сёстрам было нелегко, и обе это понимали. Они любили и уважали друг друга, но не могли общаться близко из-за кардинально разных взглядов на жизнь. Младшая понесла слишком большие моральные потери, которые на тот момент казались ей невосполнимыми, и поселила в сердце огромную обиду на мать. Старшая же, проводя с мамой массу времени, переняла многие её черты и стала чем-то её напоминать. Как бы вторая ни старалась выгораживать и защищать маму, это вызывало только защитную реакцию первой, что заканчивалось новыми ссорами. Чтобы такого не допускать, они поняли, что нужно сохранять положительный нейтралитет по отношению друг к другу. Рина старалась много работать и отправлять деньги сестре. Вскоре после переезда у неё появился молодой человек, который очень помогал ей в финансовом плане, поэтому младшая жила почти на полную зарплату старшей сестры. Мама присылала только половину, и ту делила на обеих дочерей. Крис много откладывала. Она жила рядом со школой, поэтому денег на транспорт не требовалось. На еду она тоже практически не тратилась. В ней медленно начала зарождаться мечта о стримах и асмр, оборудование на которые стояли немало, поэтому основной процент уходил на сбережения. Асмр очень помогал ей, и она мечтала, что когда-нибудь сможет так же помогать другим. Через год отложенных денег хватит на самое необходимое, и она запустит свой первый стрим, когда будет учиться в выпускном классе. Аудитория поможет ей постепенно раскрыться и накопить на всё, что нужно. Дохода с донатов и квартирантов в старой двушке хватит, чтобы снять уютную студию. Только на первом курсе она сделает первый шаг в психотерапию и начнёт разбираться со всеми заборами её внутреннего лабиринта, который так долго воздвигала её мать. Как жаль, что порой мы обязаны расплачиваться не за свои ошибки… *** После дополнительных по алгебре хочется рухнуть на кровать и больше не вставать. Я кидаю рюкзак рядом с рабочим столом и замечаю плакаты, которые не успела повесить сегодня утром. Любимые Green day и My Chemical Romance… Сколько слёз было пролито под их песни. Я с улыбкой беру один из плакатов и отрезаю неизменный розовый скотч. Рулон неожиданно обрывается. Поворачиваюсь к стене. Вот она – вся моя жизнь. Прямо здесь, как на ладони. В какой-то момент постеров стало настолько много, что их пришлось вешать в несколько слоёв, накладывая один на другой. Я провожу пальцами по многоуровневой конструкции из бумаги и скотча, не желая верить в то, что уже через год мне придётся попрощаться с этим, когда я начну готовиться к поступлению и переезду. Что бы я делала, не будь я фанаткой до глубины души? Эти ребята были со мной тогда, когда было сложно и больно, когда я чувствовала счастье и восторг, когда больше никого не было. Я замечаю старый отклеивающийся кусочек скотча и слегка отодвигаю плакаты, чтобы посмотреть, какой из них нужно закрепить сильнее. Взгляд падает на тот самый… Глаза наливаются слезами. 5 seconds of summer. Четверо счастливых и улыбающихся ребят выделяются на фоне депрессивных плакатов последних пары лет. Я судорожно вздыхаю, вспоминая, какой резвой и открытой малышкой была тогда. Прошло всего ничего, а по ощущениям… словно целая вечность. Слёзы катятся по щекам, а я улыбаюсь. Тогда я была совсем другим человеком… Но одно не изменилось точно: я всё так же люблю всех этих талантливых музыкантов, какими бы разными они ни были. Каждый из них приходил в мою жизнь ровно в тот момент, когда это было мне необходимо. Надеюсь, и в будущем, когда я поступлю, в мою жизнь люди будут приходить тогда, когда это будет нужно. Моя любовь всегда была искренней, только вот всегда – в одну сторону. Может, когда-нибудь меня тоже кто-нибудь полюбит? Я глупо смеюсь и вытираю слёзы рукавом. Спасибо, что всегда были рядом.

Soulmate dry your eyes

Cause soulmates never die

Soulmates never die

Never die