Ничего особенного в кафе «Райдо»

      Очередь казалась бесконечной. Что к психиатру, что за бесплатными таблетками. Слишком много людей, слишком много разговоров. Непонятно, кто за кем. Всё мешалось в голове.       Аптека у дома закрылась, а карта осталась. Пришлось тащиться на автобусе, который, как назло, не приезжал минут где-то десять. Кто-то в толпе отдавил ногу. От толкотни, тряски и духоты почти тошнило.       Ещё и Муха играть просился… Что за день. Ни минуты покоя. Делать не хотелось абсолютно ничего. Игорь только собирался вздремнуть, а на часах уже без двадцати шесть. Пора в «Райдо». Чёрт бы побрал эти выкрутасы с родственными душами! Хотя, стоит отдать Олегу должное: спится после их встреч куда лучше.       В этот раз Олег пришёл чуть позже. Глотнул таблетку и сел ближе к краю дивана. Поздоровался, закатал рукав. Он выбрал что-то крепкое, но не американо. Кажется, флэт уайт. Глотнул, прижался спиной к мягкой вышитой спинке дивана.       Игорь чувствовал приятное тепло, знакомым жестом взяв Олега за руку. Тот лишь вздохнул и снова отпил кофе. Затем сжал пальцы так, что проступили костяшки.  — Тебе больно? — спросил Игорь из вежливости.  — Да, — буркнул Олег. — Очень.  — Не помогает?  — Нихуя. Вообще не чувствую.  — Суррогат пьёшь?  — Почти перестал. Хуже. Ты?  — Высыпаюсь. В кои-то веки без снов.  — Рад за тебя. И давно?  — Вторую ночь.       Игорь залпом отхлебнул свой кофе. Вечер был тихий, будний. Казалось, будто они в кафе одни. Перебросившись ещё парой фраз про погоду и дела, снова смолкли. Говорить не хотелось. Да и о чём разговаривать? У каждого были свои проблемы, и слушать про чужие не особенно хотелось. Игорь вскоре совершенно забыл, о чём же они беседовали.       В кафе было уютно, а от тёплого кофе и сытного сэндвича слипались глаза. Игорь не помнил, как положил голову Олегу на плечо и прикрыл глаза. Все мысли о неловкости, стыде и прочем ушли на второй план. День был муторный и тяжёлый, и вопрос приличия волновал меньше всего. Да и кому есть до него дело? Олег разбудит, если надо. Может, выругает или подзатыльник даст… Будто он по морде мало получал? А другие… Плевать, всё равно они двое садятся подальше ото всех.       Чёрный обтягивающий свитер был невероятно мягкий. Игорь закрыл глаза и прижался щекой к Олегову плечу. Никакой реакции. Либо на него просто не хотели обращать внимание. Раз так, то можно было закрыть глаза и забыться. Сквозь сон Игорь почувствовал, как его бережно поглаживали по руке. Да, его гладил мужик, но это был Олег. И то, наверное, ради связи. К тому же, он так давно не чувствовал ничьих прикосновений…       Да и вообще, Олег неплохой, в сущности, мужик. Зла ему не желает, прошлое не припоминает. Хотя мог бы. Серёга ведь в тюрьме по его, Грома, милости оказался. А потом в дурке помер. Тоже ведь у Вениамина Самуиловича лечился. Сколько лет назад это было? Два года, три? Или все четыре?       Ну, и знаете, приятно, когда хоть кому-то ты нужен. Когда тебя ждут. Пусть ты даже усталый и больной, всё равно есть тот, кому не плевать. Хотя бы потому, что иначе ему самому будет херово. Мелочь, а приятно.       В кафе играла какая-то баллада, было тепло, а Олег никак не реагировал. Игорь воспринял это как согласие и закрыл глаза. Когда он проваливался в глубокий сон, всё вокруг стало тёмной, мутной засасывающей на дно водой. Игорь будто задыхался в этой тьме, тонул во сне.       Снилось что-то такое же мрачное, тягучее и душное. Мерзкое. Во сне воняло кровью, а мёртвые, его мёртвые шли по пятам. Те, кого он любил и не сумел сберечь. Те, в чьей гибели он виноват. В толпе этих гниющих, призрачных, тянущих к нему руки фигур он заметил одну. Рыжую, с золотыми серёжками в виде молний.       Юля. От одного её вида защемило сердце. Он хотел бы умолять её простить его, но знал: не услышит, не поймёт. Его невеста пустыми глазницами уставилась на него. Вот и всё, что осталось от той, кого он так любил. Той, кто была рядом в горе и радости. Он так и не сказал ей о своей любви. Не сумел. Он вообще не умел в разговоры о чувствах, а просто любил.       Сердце защемило. Юля всё так же пялилась на него. Без неё жизнь превратилась в существование. Зачем всё это, когда её нет? Почему он жив, а она нет? Почему её соулмейтом оказался, чёрт его дери, Сергей Разумовский? Игорь подошёл к ней на пару шагов ближе и прижал к груди. Так крепко, насколько мог. Это всё ещё его любимая Юля, пусть и воняет немного. Да, плоть ошмётками слезает с костей, нос провалился, а от больших добрых карих глаз не осталось и следа. Её костлявые руки легли было на его талию, как вдруг заиграла громкая и бойкая мелодия.       Было обидно до глубины души. Зачем Игоря вытянули из сна? Зачем опять просыпаться? Там была Юля, а тут никого. Лишь существование. Когда всё, как чужое. Город. Дом. Жизнь. Соулмейт. Сон неумолимо уходил, ускользал, но просыпаться не хотелось совсем. Кому надо, чтоб он проснулся?       Вдруг Олег по-другому коснулся его метки. Перестал держать руку, переплетая пальцы, а бережно проводил большим пальцем по витиеватому узору. Надо же, какие руки мягкие. Тёплые и в то же время сильные. Небось, кремом мажет. Игорь давно подумывал, что Олег, наверно, пидор. Ну не будет нормальный мужик в свитерах в обтигон ходить! Да и вообще, если он с Разумовским был близок, то точно пидорас. Ну сто процентов. Как вообще можно быть натуралом, когда твой друг ходит в халатах на голое тело и мужиков лапает?       С чего это его на ласку пробило? Давно не трахался? Ну он же говорил, что без этого всего! А вроде… Хер с ним. Гладит и гладит. Всё же свой, как-никак. Да и… Странные были ощущения, непривычные. В груди отчего-то так тепло было, а по руке так нежно проводили. Горячо вдруг стало с непривычки. А Олег руку поднял и к метке губами…       Игоря аж в дрожь пробрало, и он проснулся. Действительно, Олег поцеловал метку. Мало того, что губами коснулся, так ещё и языком! Вот же пидор! Хочется руку отнять, а она не отнимается. Никак. По метке будто миллион тоненьких иголочек прошёлся, сердце забилось так часто, что биение отдавалось в ушах, а в брюках стало до неприличия тесно.       «Волков, ты охуел там!» — рявкнул Игорь, когда Олег всё же отпустил его руку. Уля обернулась и шикнула из-за стойки. В смысле? Его тут лапают, а возмутишься — виноват он? Он молча допил кофе и злобно зыркнул на Олега. Сукин сын.  — Хули голос повышаешь, противоречие ходячее. То «давай без пидорасни», то на плече спишь, — с нескрываемым безразличием в глазах бросил Олег.  — Ты тоже хорош. Мог бы и сказать, что я берега попутал. Или что, планы на мою жопу были? Больно ты мне нужен со своими выебонами.  — Тогда какого хера ты каждый вечер сюда ходишь?  — Будто ты не знаешь. Или таблетки последние мозги растворили?  — Блять… Ты не вдупляешь, что сам себе противоречишь? То я тебе нахуй не всрался, то ты ради меня сюда ездишь. Определись уже.  — Определюсь, не бойся. Все равно нихера не помогает, — осклабился Олег.  — В смысле — не помогает? — Игорь тут же встревожился. Вся злоба отошла на второй план.  — Вот так, блять. Едешь за три пизды, с парковкой трахаешься, терпишь психованного мудилу целый час, а нихуя. Ноль эффекта. Врачу не говорил пока, к нему хуй запишешься, — Олег потупил взгляд и достал из кармана телефон, «лопату» с покоцанным экраном. Открыл «ЕМИАС», затем вглянул на время. — Только через две недели получится. Время ни свет ни заря, ещё и ехать далеко. Там ведь не припаркуешься ещё.  — Всё так же больно?  — На обезболе сижу. Сильнодействующие лекарства никто пока не выписал, перебиваюсь ибупрофеном. Суррогат экономлю на случай, если совсем невмоготу будет.  — Ты ведь не чувствуешь связь, получается?  — Чувствую. С гулькин хер, конечно. Но чувствую. Толку от этого нет особо, правда.  — И зачем же ты ездишь? Мы ведь даже толком не знаем друг друга.  — Хуй меня знает, — Олег достал телефон. — Час прошёл. Ну, бывай.