***
— Закрой глаза и скажи «А». Я покосился на Панацею: — Знаете, доктор, по моему скромному мнению, операция по уменьшению первичных половых признаков должна проходить как-то иначе. — Будешь ворчать, уйду, — хмыкнула веснушчатая егоза. — Кофе там сделаю, погуляю, отдохну… Недельку-другую. А ты ходи, как хочешь. — Звучит как угроза. — А будешь выёживаться, проснёшься девочкой-волшебницей! — Панацея тряхнула гривой вьющихся волос, явно стараясь по привычке скрыть алеющие щёки кудряшками. — Вот это уже звучит как угроза. Прикинув варианты, предпочёл всё же подчиниться нашему Айболиту — лучше уж сказать «А», чем стать мечтой педобира. — Ладно, договорились. Что-то ещё? Эми, в кокетливой задумчивости прижав указательный палец к губам, подняла глаза к потолку: — Хм… Я разве не сказала? Раздевайся и ложись на кушетку.***
Несмотря на гораздо более совершенное новое тело, а так же корректировку Системой гормонального и эмоционального фона, мне хотелось закутаться в одеяло и, вооружившись ложкой и ведёрком мороженого вдовесок к коньяку, провести традиционный ритуал психокоррекции с куклой, имитирующей вменяемого мужика, или, если упростить, то просто бухнуть напару с нормальным собутыльником-собеседником. Причины были: меня откровенно домогалась малолетка. Хорошенькая, с ладной фигуркой и фантастическими способностями, но — малолетка. Понимаю, что поспособствовал справиться с фоновым воздействием Властелина, подтолкнул к смене установок и приоритетов, буквально сам спровоцировал разрыв с матемачехой, которая в Эми принципиально не хотела видеть создание, способное чувствовать и переживать, и, в целом, стал инициатором глубокой смены психофона на что-то более положительное… Но как теперь от импринтинга избавиться? С другой стороны, немногие уцелевшие кусочки родного клона распиханы по куче холодильников, и не только в Броктон Бэй, и гормоны нового тела не так сильно давят на мозг; к тому же Панацея биологический возраст приподняла, теперь я даже чуть старше сводной сестры. Правда, пока что к Эбертам не заявишься — не поймут внезапного воскрешения. Особенно — возвращения с того света подростка, расплескавшегося на их глазах кусочками подгоревшего мясного рагу по площади в пару сотен квадратных метров. Неприятно, конечно, да и болевой и сенсорный шок от экстренного переноса сознания никуда не делись, но хотя бы подготовиться успел, и на том спасибо. То, что именно меня возьмут в разработку, было не столь очевидно, но с достаточной степенью достоверности вероятно. Завалить приёмного пацана, непрозрачно намекнув, что у дневного лидера Докеров осталась ещё родная дочка, да и народ в подчинении почти поголовно обременён семьями, — много ума не надо, хватит и примитивного статанализа. А вот распутать цепочку до конца так и не получилось. Технарскую бомбу уволокли из-под носа Бакуды, — это она, захлёбываясь слезами, давясь зубной крошкой, поведала Дэнни, пытаясь сжаться в комок и прикрыться сломанными конечностями. Кто уволок, торчок из Барыг не знал, заказчик был здоровенным, в толстовке оверсайз и глухим капюшоном. Тот просто дал дозу какой-то совершенно чумовой дури и предложил ещё полсотни доз за то, что тот уронит пакет с пустой бутылкой из-под вискаря и прикреплённым к её дну маленьким дополнением рядом с указанным на фото подростком. Естественно, новые дозы торчка радовали недолго, а после того, как он раскололся и рассказал вообще всё, что ещё оставалось в его голове, включая первый испачканный памперс, и вовсе радовать перестали. Надо будет как-нибудь сказать Дэнни, чтобы хоть немного контролировал удары. Гравикинетик в состоянии стресса — это страшно. Наркомана размазало в абстрактный мурал по всей стене многоэтажки, не то, что кости в порошок растёрло — кровь от скорости и давления вскипела и превратилась в минеральный краситель. Здоровяка было достаточно сложно выследить, но Полковник сумел. Используя минимум технических средств и посредников, полагаясь на собственные мозги и чуйку. Мужик работал «серым» курьером: и официально мог доставить груз, и неофициально — с сопутствующим членовредительством, условными взрывами вертолётов и вполне реальными горами трупов. Обретался он в Бостоне, кейпом не был, но с ними дела имел. На специализированном закрытом форуме он значился под ником «Золотая пятка», там же был нанят не менее анонимным заказчиком с ником «УкушуЗаБороду». После того, как были обговорены условия, он получил чек на предъявителя с авансом и координаты схронов, первый — с бомбой, второй — с наркотой для найма одноразовой шестёрки из броктонбеевских отморозков или совсем уж конченных членов Барыг. Какими там старыми связями тряс Адам, я не знаю, всё же армейские алгоритмы шифрования местами могут дать лютую фору даже моему «продвинутому» родному миру почти вставших на уровень государства корпоратов и олигократов, но факт есть факт: буквально через сутки субтильного вида дамочка возрастом слегка за сорок сидела в сарае в глуши, затерянной в глубинах штата. Яркий свет, ничем не скрываемые лица, богатый набор юного инквизитора, заботливо разложенный на подтащенной поближе этажерке и коллекция шприцов с подозрительными жидкостями и угрожающими названиями на ничего не говорящей ей латыни подталкивали Элен Гольц, известную так же под ником УкушуЗаБороду, к закономерному выводу: живой ей отсюда не уйти. Первая фаза допроса базировалась на выборе, умирать ей в муках и очень долго, или же практически мгновенно и без боли. Вопреки ожиданиям, в Мальчиша-Кибальчиша она играть не стала, стоило только надавить, и она раскололась до самой задницы. Увы, сказать ей было совершенно нечего: недавно перед ней открылся портал, оттуда вышел гуманоид в броне и шлеме, и прилепил на лоб опешившей женщине какой-то прибор. Боль и яркий свет выжигали ей череп изнутри, а когда она пришла в себя, то портала и пришельца уже не было, но в голове имелся план дальнейших действий, координаты схронов, данные для доступа к банковским счетам и список кандидатов для исполнения задачи. И невозможность отказаться. Любая мысль подобного толка приводила к приступам сильнейшей мигрени. А ещё она в своём сознании обнаружила сведения о призах за выполнение возложенной на неё миссии. Наказание за провал — смерть. Без лекарств, без паллиативной помощи, в безлюдной, совершенно безжизненной пустыне. Награда за выполнение — полное излечение от неоперабельного рака и бесплодия, и круглая сумма на счету. Полковник, выслушав исповедь, только и приказал приступить к фазе четвёртой, минуя вторую и третью. Женщине ввели мощнейший амнезиак, напрочь стёрший память на месяц назад. На самом деле вкололи ей обычный витаминизованный физраствор, маркированный для контракта, успешно использованного ещё в приснопамятном ресторане. Клякса просто откатила прогресс нейронных связей на два месяца назад, затирая цепочки условными нулями, буквально изъяв из сознания все воспоминания, созданные ранее последних шестидесяти дней. Месяц стирался стопроцентно, но я решил подстраховаться, удвоив срок гарантированно безвозвратной амнезии. Можно было бы, конечно, её на монетки пустить, или совсем по-простому — пулю в лоб, тело в пакет, пакет в бетон, бетон — в воду. Но я как-то не привык валить наглухо тех, кто был физически лишён свободы выбора. Ещё несколько уколов из области не совсем легальной фармакологии, пара профессионально поставленных ударов, немного экспериментальной обработки кляксами… Через несколько недель она должна будет выйти из комы в провинциальном госпитале. Дождь, плохая видимость, ещё более плохая дорога… Типичная авария, вызванная превышением скорости и закономерным аквапланированием. В конце концов, даже Полковник не был конченным отморозком. Но это не помешало Адаму Кенту вновь тряхнуть армейские связи, напрячь должников — чтобы найти хоть какую-то зацепку по поводу кейпов, делающих порталы, и тинкертеха, неприятно напоминающего чипы майндконтроля моего бывшего мира. Не стоило исключать и вмешательство Властелина, замаскированное под технарское поделие. Полковник был зол. Дэнни был в состоянии перманентной холодной ярости. Тэйлор, как ни странно, тоже достаточно тяжело переживала мою смерть, высказывая временами Панацее много ласковых. Эми держала маску задолбанного жизнью человека, живущего под девизом «Не было никогда хорошо, нечего и начинать», для которой трупом меньше, трупом больше — уже нет никакой особой разницы. И Тейлор же и подбросила идею Эберту-старшему. — Лиза может, посмотрев на человека или предмет, выдать глобальный анализ. Сильно сжатый, но, опираясь на него, можно достоверно предсказать недалёкое будущее предмета, — однажды сказала она, с состраданием глядя на красноглазых, угрюмых от постоянного недосыпа отца и мистера Кента. Тайна гражданских личностей Неформалов тайной для них не являлась уже долгое время, так что играть в шпионские игры Тейлор не видела никакого смысла. — Как понимаю, её сила — один из вариантов прекогностики? — уточнил Полковник. — Верно, — кивнула сестра. — Логика подсказывает… — Если есть преког, — звучно хлопнул себя по коленке Дэнни (по столешнице стучать от отучился очень быстро: хватило всего пары раздавленных в сантиметровый стой столов), — должен быть и кейп-постког. Я прав, совёнок? — Прав… Папа.***
— Ну вот, всё готово, — Амелия, устало вздохнув, забралась с ногами на стул. Прошлёпав к зеркалу, результатом осмотра остался доволен. Худощавый, поджарый, достаточно высокий. Форма скул, веки, нос — ничто не напоминало в новом теле меня-прошлого. Биоматериала, если что, вполне хватит для выращивания предыдущего клона, но это отложим на перспективу. Тело совершенно другое. Иная ДНК, отличающийся набор шрамов и застарелых ран, изменённые моторика и проводимость нервов. Рефлексы только исправить надо, у многих слишком хорошая память, а раскрываться раньше времени я совсем не хочу. Ну и вариант с девочкой-волшебницей… Крайне не хотелось бы, но как резервный способ смены личности — оставить всё же придётся. Надеюсь, не придётся им воспользоваться никогда. — План легализации, надеюсь, у тебя уже есть? Я кивнул: — Эндрю Лебовски, выходец из семьи русских эмигрантов, отсюда и акцент… — С акцентом Яна схож сильно, — внесла важную ремарку Эми. — СССР занимал одну шестую часть суши, радость моя, — хмыкнув, я привычным движением потянулся было пригладить волосы… и, изменив траекторию, почесал щёку. Рефлексы… — Включая значительный кусок Европы. — Окей, принято, — хмыкнула Панцея, косясь на термос с кофе. — Ещё что-то, что мне можно знать? Я пожал плечами: — Ты знаешь больше, чем кто-либо ещё в текущий момент, не считая меня. Так что не вижу смысла скрывать: юный мистер Лебовски — обычный человек, не кейп, с хорошей предрасположенностью к технике и компьютерным системам. Эмансипирован по причине гибели родителей во время нападения Левиафана на Рио, туда они выбрались впервые за долгие годы тяжёлой болезни матери — отдохнуть, восстановиться. Родственников нет. В Броктон Бэй приглашён сокурсником, Адрианом Агрестом, на выполнение подряда по разработке и развёртке масштабного комплекса распределённых вычислений для профсоюза Докеров. Неофициально — пал жертвой разборок между Зубами и СКП в Бостоне, от тела осталась только пыль. Идентификация останков невозможна. О том, каким образом, когда и где я разжился его ДНК, рассказывать, пожалуй, не буду, хватит с девчонки и той жести, с которой она ежедневно сталкивается в госпитале. Многозначительно хмыкнув, Панацея, покинув облюбованный стул, вновь налила по кружке кофе. — А с личной жизнью что? — Из серьёзных отношений — только любовь к компам. Вручив мне кружку, Эми неторопливо обошла вокруг меня: — Высокий, видный, без веснушек, — девушка задумчиво цокнула языком. — Расхватают на сувениры, опомниться не успеешь. Вот над этим аспектом я и не подумал. Всё же биографию подбирал из расчёта на то, что новая личина — социофобушек до мозга костей. Что, увы, с собственной подачей окружающим несколько не увязывалось. Я похлопал себя по внутренней стороне бёдер: — Без этой конской колбасы список кандидаток сильно сократится, — и, заметив скептическую ухмылку Амелии, не преминул поприветствовать девушку в лучших романских традициях, дважды стукнув кулаком в грудь и воздев его к небу: — Ave Panacea medicus! Ave Amy deam! Фыркнув в кулачок, девушка внезапно обняла меня: — Дурачок… Место теперь занято. — Да?.. — Ну, если только кандидатка будет симпатичная и умная — тогда я подумаю… Не увести ли её у тебя. Обняв девушку в ответ, внезапно понял: несмотря на груз прожитой жизни, ощущал я себя всё равно едва ли двадцатилетним молокососом. Может, всё же стоит немного расслабиться? — Эми? — Да… Эндрю? — А ты та ещё заноза. — Знаю, — тихо усмехнулась Панацея. И только сильнее сжала объятия.