Больны и голодны

      Цзинь Лин, выйдя из комнаты, далеко не ушел. Он спустился по лестнице и уселся на нижних ступенях. Фея тут же оказалась рядом, подставляя ему голову для того, чтобы ее почесали за ушком. Наверное, можно было бы подслушать дядю с этим Мо, но совесть и так рыдала кровавыми слезами, выжимая сердце, как тряпку. Он снова был виноват. Из-за него Сюаньюй попался дяде, а тот не знает пощады, если дело касается темного пути. Но и с дядей Цзинь Лин поступил нехорошо, хотя бы потому что соврал ему, испугавшись рассказать правду. И вроде бы он оправдывал свое вранье тем, что заботился о дядиных нервах — меньше знает, лучше спит. Но все равно совесть кричала ему, что ложь — это ложь, как ее не приправляй. Он снова повел себя как дурак. Почему не послушался дядю и поперся на этот хребет? Зачем, найдя крепость, не подождал старших, а полез внутрь один? Вот погибни он там, кому бы стало от этого лучше? Отчего он не мог, подобно Лань Сычжую на кладбище горы Дафань, сдержать свои амбиции? Хорошо хоть свидетелем этого позора Сычжуй не был, а то А-Лин потерял бы всякую надежду на его расположение в дальнейшем.       «М-да уж… Чуть не умер, закопав себя заживо в стену жуткой крепости в лесу, а переживаешь, как бы Лань Сычжуй не узнал о том, как ты опозорился. Что с тобой не так, Цзинь Лин?»       Погрузившись в свои невеселые мысли, наследник великих Орденов Цзинь и Цзян в одном лице даже не заметил, как хлопнула дверь наверху. — Цзинь Лин, Цзинь Лин… твое чудовище не даст мне пройти, — раздался задушенный всхлип позади него.       Мальчишка развернулся и удивленными глазами уставился на Сюаньюя. — Ты? — он потрепал Фею по ее большим ушам и кивнул на дверь, чтобы она вышла. — Какой же ты жалкий, а? Фея только выглядит грозно, но на самом деле она никогда не укусит. Неужели же ты думаешь, что она невоспитанная? Да Фея лучшая собака-оборотень, натасканная на тварей, а не на типов вроде тебя. — Как ты назвал этого монстра? — Фея. Это ее имя. Когда она была маленькой, я ее звал Феечкой, ну а теперь она взрослая, и я зову ее Феей. — Нет, нет, нет! Дело вовсе не в том, маленькая она или большая!.. Кто тебя надоумил так называть собак?! Хотя я, кажется, знаю ответ… Твой дядя просто неисправим, вот что. — Мм, — нахмурился Цзинь Лин, поднимаясь со ступенек и разворачиваясь к собеседнику лицом, — насчет этого… Он отпустил тебя? — Думаешь, если бы это было не так, я бы вышел оттуда живым? — усмехнулся придурочный Мо. — В том то и дело, что нет. Но он никого и никогда не отпускал, — покачал головой Цзинь Лин. — Ну ты ведь попросил, — пожал Мо плечами. — А ты в курсе, за что он вообще схватил меня? — Ага, дядя считает, ты встал на темный путь, Мо Сюаньюй. Ему попались твои талисманы, и они вроде как не совсем обычные. А уж Саньду Шэншоу что-то в этом понимает! — высокомерно заявил мальчишка. — И от него последователи того-самого Старейшины живыми не уходят. — А что ты сам думаешь по этому поводу? — А что мне думать? Ты спас меня в этой крепости, и я в долгу перед тобой, поэтому попросил за тебя дядю. Но если ты действительно используешь темный путь, то… лучше тебе этого не делать, хорошо такое не закончится, — очень грустно выдохнул Цзинь Лин. — И еще, я не знаю, что происходит, но держись от моего дяди подальше. Он, в отличие от Ляньфань-цзуня, не такой понимающий. Посмеешь криво глянуть на него, и ты — труп, а то и просто горка пепла. Так что лучше бы тебе оставаться подле Ханьгуан-цзюня, раз уж он отчего-то к тебе благоволит. — Ого, да ты как-никак проявил ко мне заботу? — улыбнулся сумасшедший Мо. — Неужели я тебе все же нравлюсь? Цзинь Лин тут же начал отплёвываться: — Тьфу, тьфу, тьфу на тебя. Придурок! Сумасшедший… Я тебе, — замахнулся А-Лин. — Ладно тебе, я пошутил, — он наконец-то спустился с лестницы и поравнялся с мальчишкой. Тот был ниже ростом, но у него все еще было впереди, да и наследственность располагала к тому, что Цзинь Лин еще вытянется. — Просто не смей путаться ни с кем из моих кланов, и на том, так и быть, я забуду о твоих глупостях! — сложив руки на груди, мелкий повторюшка снова копировал своего дядю. В исполнении Цзян Чэна эта поза выглядела высокомерной и вызывающей, а у А-Лина она получалась такой… милой. Усянь просто умилялся этим мальчиком, пытаясь припомнить, так ли выглядел Цзян Чэн в его возрасте, или все же Цзинь Лин действительно мягче, и потому от каждого его жеста хочется улыбаться. — Да что ты так уставился-то на меня? Почему все еще не уходишь? Или ждешь, что мой дядя передумает и снова схватит тебя? Так послушай, не воображай, что я снова буду просить за тебя, одного раза вполне достаточно, чтобы отплатить. Или ты рассчитываешь, что я рассыплюсь в благодарностях за своё спасение? И тем более не надейся, что я начну подобострастно распинаться перед тобой самыми тошнотворными словечками.       Мо Сюаньюй поморщился, как будто сказанное Цзинь Лином сделало ему больно, но все-таки положил руку на плечо мальчишке. Тот даже не дернулся, видимо перестал бояться поползновений в свою сторону. — Юноша, — очень серьезно проговорил он, — в этой жизни есть два тошнотворных слова, которые человек должен научиться говорить, несмотря ни на что. Иначе рано или поздно тебе придется произносить их в слезах. — Что за слова такие? — «Прости» и «спасибо», — и, предвосхитив ядовитую фразу, что уже зрела на языке А-Лина, Сюаньюй продолжил. — Так что спасибо тебе за то, что заступился за меня перед дядей. И прости за то, что сказал тебе на горе Дафань.       Цзинь Лин в момент вспыхнул и замахал руками, пытаясь скрыть смущение: — Не страшно, ведь у меня действительно нет матери, чтобы воспитать меня. Но это не значит, что я хуже кого бы то ни было! Я раскрою глаза и тебе, и остальным, и докажу, что я гораздо сильнее всех вас вместе взятых! Дядя еще будет гордиться мной. — Знаешь, мне кажется, ему-то тебе доказывать точно ничего не нужно. Но может ты послушаешься моего совета — не обманывай своего дядю. Потеряв его доверие однажды, ты потеряешь слишком много, — кивнув, как показалось Цзинь Лину, самому себе, Мо Сюаньюй направился наконец-то на выход.       А-Лин подождал, пока он выйдет и, услышав вскрик, видимо от новой встречи с Феей, улыбнулся, но только на секунду. Потом серьезно глянув на лестницу, тяжело вздохнул и поднялся наверх. Помявшись некоторое время у двери, он постучался и услышал самое спокойное из всех, которые слышал: «Заходи».       Дядя стоял у окна, привалившись к косяку и сложив руки на груди. Что-то было во всей этой позе, в положении головы и даже в хмуром лице — необычное. Цзян Ваньинь выглядел не так, как всегда, да и говорил не так, как всегда. Еще раз вздохнув, Цзинь Лин резко плюхнулся на колени и, опустив голову, выпалил: — Прости меня, дядя!       Цзян Чэн легко оттолкнулся от стены и подошел к племяннику: — Рассказывай, А-Лин. Все рассказывай, как есть.       Цзинь Лин посмотрел на дядю и снова удивился, тот возвышался над ним, поджав губы и глядя очень строго, но ни злости, ни гнева в нем как будто бы и не было. — Я сбежал, чтобы найти крепость-людоед. Хотел сначала опросить жителей, найти свидетелей и может даже родственников жертв, родителей пропавших детей. Ну хоть какие-то доказательства, что она существует. — Разумный план, и что же тебе помешало? — Я встретил Мо Сюаньюя на рынке и хотел попугать его, но Ханьгуан-цзюнь оказался поблизости, и нам с Феей пришлось уносить ноги. В общем, я решил без предварительного расследования пойти на хребет Синлу. — Я в тебе не сомневался, — тяжело вздохнул Цзян Чэн и уже в который раз подошел к чайному столику, — вставай, давай, с колен и иди сюда. Так что там был за лабиринт? — Ну, вообще, очень серьезный, я блуждал достаточно по времени, пока не понял, что хожу по кругу, и, если бы не Фея, я бы точно не смог пробраться в его центр. Внутри оказалась крепость, только странная. Все форты и строения были без окон и дверей, одни лишь каменные стены. И… в… общем… — Ну-ну, давай, — дядя подвинул ему чабэй, Цзинь Лина передернуло, тот действительно был слишком спокоен, — за свои поступки надо отвечать, так что имей смелость признаться, что сделал.       Племянник сделал глоток, а потом выпалил: — С помощью талисмана я проделал дыру в стене одной из построек, — договорив, он втянул голову в плечи, прямо как черепаха в панцирь, — и вошел внутрь. А Фея не смогла зайти. И я уже не смог выйти. — И ты пошел искать другой выход? — Нет, я потерял контроль над своим телом и… в общем, дядя, я зарыл сам себя в стену или что-то такое. Там было темно и ничего не видно, но я точно чувствовал, что сначала сам вырыл в стене себе углубление и сам же себя там закопал. Уже с жизнью попрощался. А вытащил меня оттуда Мо Сюаньюй.       На Цзян Чэна мальчишка уже не поднимал глаз, хватало фиолетовых искр от Цзыдянь. — Цзинь Лин, ну как, скажи ты мне, можно быть таким идиотом? — прорычал Цзян Чэн.       И А-Лин аж разулыбался, вот такая реакция дяди была привычной, кричать, оскорблять, ругаться — это было абсолютно нормально для них. — Ноги переломаешь? — не выдержал он, хмыкнув. — Ты там совсем умом тронулся? Я однозначно накажу тебя, помяни мое слово, когда-нибудь доиграешься, выпорю на виду у всей Пристани Лотоса.       О, это была особенная угроза. В детстве Цзинь Лин ужасно этого боялся. Такое унижение он просто бы не перенес, умер бы от стыда на месте. И Цзян Чэн, зная гордый нрав своего племянника, запугивал его прилюдной поркой. Только вот к четырнадцати-то годам стало понятно, что ни за одной угрозой реального дела не последует, и это для Цзинь Лина было свидетельством того, насколько он все-таки любим. Его берегли даже от заслуженного наказания. — И на неделю отправишь в храм предков стоять на коленях? — и тоже обычная угроза, потому что дольше трех дней дядя не выдерживал, приходил и отпускал. — Не в храм предков Цзян, а в храм предков Цзинь. Объясняй сам своим родителям, почему ты настолько не бережешь свою жизнь.       Цзинь Лин сразу помрачнел: — Я не подумал… — Вот именно, и я уже начинаю сомневаться, научился ли ты вообще думать. Допил свой чай? — получив утвердительный кивок, дядя встал. — Хорошо, тогда пошли в гостиницу, тебе еще отмываться.       Покинув наконец-то чайную, к радости ее владельца, глава ордена Цзян с племянником как раз направились к самой роскошной гостинице Цинхэ, когда к главе подошел один из адептов, которых Цзян Чэн отправлял исследовать лабиринт. — Доложись, — кивнул ему глава, при этом удерживая племянника рядом за плечо, видимо, чтоб снова не удрал. — Мы не успели продвинуться даже в лес, нас остановили заклинатели ордена Не, заявив, что это их земли и мы не имеем права тут охотиться. На вопросы про лабиринт они сослались на своего главу, так что мы посчитали, что лучше удалиться и получить от вас указания. — Никаких указаний не будет, просто оставьте это дело. — Но дядя, — хотел было возмутиться Цзинь Лин. — А ты вообще помалкивай. Как видишь, глава великого Ордена Не явил себя, и мы действительно на его земле. Прояви уважение. Или ты хочешь, чтобы в лесах вокруг Пристани Лотоса охотились заклинатели из других орденов? И рыскали в поисках секретов вокруг Башни Кои? Учись думать, Цзинь Лин, наперед. А, главное, оценивать ситуацию и последствия своих действий. Ты наследник двух великих орденов, и ты обязан взвешивать каждый свой шаг. — Хорошо, хорошо. Как скажешь, дядя, — снова поник Цзинь Лин.       Ободрять его Цзян Чэн вовсе не собирался, пускай помучается совестью снова. Все же мальчишка натворил дел, и хорошо, что Вэй Усянь со своим Ланем оказались рядом. Что ж, теперь Цзян Чэн им должен, это раздражало невероятно, но он был благодарен. Думать о том, что было бы, не окажись они там, было более чем страшно. Вот серьезно, Цзинь Лина хотелось запереть дома, обложить подушками и, вообще, никуда не отпускать. Это ж надо быть такой ходячей приманкой для проблем. Но и эти мысли стоило отложить.       А вот подумать над происходящим вокруг было необходимо.

***

      В Нечистой Юдоли в покоях главы расхаживал, огибая мебель, его старший помощник — Не Чжоухэн. А все дело было в том, что сам глава куда-то исчез. Нет, ну действительно, переживать о жизни этого человека не приходилось, но вот его изобретательность, будь она не ладна. Что уж мог учудить Не Хуайсан и куда втянуть себя и свой Орден, его помощник боялся даже предполагать.       Чжоухэн уже и так серьезно переживал, чем им аукнется вся эта история с воскрешением Старейшины Илина. Особенно если вскроются все подробности. Как бы Цзинь Гуанъяо не переиграл их, ведь тогда главе Не однозначно не сносить головы.       А теперь еще и ситуация с некрополем. Тайным, между прочим, некрополем клана Не! И вот нате вам, адепты Юньмэн Цзян пытаются добраться до него. Не ровен час, и к ним в резиденцию заявится сам Цзян Ваньинь узнавать подробности, с него станется требовать объяснений того, что ему никто объяснять не должен. Было дело, Не Чжоухэн пересекался с этим человеком по делам Ордена, и впечатления остались неоднозначными. С одной стороны, как глава он вызывал уважение, а с другой, лишних встреч с этим ядовитым и высокомерным мужчиной хотелось всячески избегать, даже при том, что Не Хуайсан на деле к нему был расположен. В общем, при таком раскладе очень скоро некрополь станет тайной, о которой все знают. Но не мог же глава не предполагать такого развития событий, а раз предполагал… Не этого ли хотел добиться?       На самом деле, с Хуайсаном нужно было быть готовым ко всему, и в то же время никогда не пытаться спрогнозировать или предугадать его действия. И раз уж он так решил, то помощнику стоило просто помогать. Понадобится совет — Не Хуайсан спросит.       Не Чжоухэн, задумавшись над этим всем, сам не заметил, как присел на низкую кушетку, но распахнувшиеся двери заставили его вскочить с места. — Глава Не, — выдохнул с облегчением мужчина. — Чжоухэн? — Хуайсан обмахнулся веером. — И что же ты делаешь в одиночестве в моих покоях так поздно? — Вас дожидаюсь, глава. Где вы были? — В плену, — трагично откинув голову вбок, глава великого ордена Не исполненный грации и изящества уселся на то самое место, что минутой ранее занимал его помощник, — конечно. — В плену? — переспросил его Чжоухэн, прекрасно зная, что именно этого от него и ожидают. — Да-да, представляешь, Ханьгуан-цзюнь схватил меня и силой удерживал в гостиничной комнате. Это было ужасно! У нас в гостиницах Цинхэ подают хороший чай в дешёвой глине. Что за безвкусица? Я страдал, — раздраженно цокая языком, Хуайсан закатил глаза, — и, кстати, мой роскошный наряд испорчен, — глава продемонстрировал порванный чан. — Ханьгуан-цзюнь порвал вашу одежду? — вот тут помощник, пожалуй, действительно удивился. — Знаешь насколько это двусмысленно прозвучало? Ванцзи-сюн не трогал моего одеяния, если тебе это важно. Меня просто поймала собака! — Племянника главы Цзян? — Да-да, она самая. Прямо возле некрополя схватила, зараза, — снова цыкнул Хуайсан, — и, вообще, мальчишка дел там натворил, теперь придется завтра с утра закладывать стену. Ты, кстати, выставил оцепление? Сейчас в некрополе опасно как никогда. — Все как было оговорено. Адепты Юньмэн Цзян были остановлены, но я боюсь, что их глава придет за разъяснениями. — Придет, конечно, придет. Его племянничек чуть не похоронил сам себя, и если бы не Вэй Усянь с Лань Ванцзи, то освобождать его пришлось бы мне, и тогда, я полагаю, Цзян-сюн убил бы меня на месте. — Не похоронил? Что молодой господин Цзинь вообще сделал с некрополем? Что ж, ладно, если мне нужно это узнать, я узнаю, — отмахнулся привычный ко всему помощник. — Есть проблемы поважнее. Стоит ожидать главу Цзян завтра для вашего убийства? — Нет, я думаю он за ночь подрастеряет злобу и завтра убивать меня не станет, разве что захочет покалечить, ноги сломать, руки вырвать или еще что-нибудь такое незначительное, — посмеялся Хуайсан, — короче, не бери в голову. Я разберусь. — Когда вы так говорите, становится только страшнее. — Ерунда. Лучше вели подать ужин и вина, у меня был очень тяжелый день. — Как пожелаете. — На двоих. У тебя он полагаю был не легче, так что ужинать будешь со мной, а заодно выслушаешь все мои жалобы. — Как пожелаете.       А день у Не Хуайсана и правда вышел насыщенный. Не успел глава великого Ордена разомкнуть свои веки, так неугомонные подчиненные набежали с докладами. С одной стороны до Цинхэ добрались Усянь с Ванцзи, с другой — пожаловал золотой ребенок, правда без дяди. Дядя видимо потерялся в пути, но сомнений в том, что он прибудет вслед за своим сокровищем, не было.       И чего им всем понадобилось заявиться с самого утра, выбирающий наряд на сегодня, глава Не совершенно не понимал. Ладно еще Ланю не спалось, режим и все такое, но остальным-то что? Правда, возможно, ответ был на ладони, ведь понятие утра у Хуайсана было собственным, некоторые могли бы назвать его утро полуднем. А прибыть куда-то после полудня уже не кажется таким уж неуместным.       Цзинь Лина, согласно плану, всю дорогу на всех базарах и рыночных площадях, которые он посещал, отделавшись от дяди, развлекали историями про крепость-людоед. И, конечно же, она не могла не заинтересовать его. Наверняка в мечтах своих он уже мнил себя тем, кто, несмотря на молодость и неопытность, расследует такое запутанное дельце. Ох уж эта цзиньская гордость, ох уж эта цзянская горячность. Но, вообще, и то и другое было на руку Хуайсану, ведь и на том, и на другом можно было всегда сыграть. Как и было задумано, мальчишка отправился на хребет Синлу гулять по лабиринту, правда, раз уж с ним была его собака-оборотень, не приходилось сомневаться, что из лабиринта он выберется, обнаружит некрополь и, не найдя входа, побежит докладываться дяде. Если тот уже не будет в курсе всего от своих шпионов. Конечно, Хуайсан знал о том, что они есть, и, конечно, теперь представилась возможность узнать, кто они. Происходящее действительно можно было прекрасно использовать себе во благо. А на случай нашествия адептов Юньмэн Цзян, глава ордена Не отдал приказ выставить оцепление и заворачивать всех под угрозой дипломатического скандала, даже главу Цзян. Хотя в его случае с оговоркой.       «Если Цзян-сюн начнет размахивать Цзыдянь — пропускайте, гуй с ним, и тут же докладывайте мне, где бы я не был. Все, что разрушит до моего появления, все сам же потом и восстановит за свой счет».       Главе Не показалось, что на этом этапе он все самое важное учел.       Ванцзи с Усянем будут заняты своими делами, продвижение которых так важно самому Хуайсану. А Цзян Чэн тем временем будет бегать за своим золотцем, который, в свою очередь, будет весь захвачен крепостью-людоедом. И в конце концов Цзинь Лин и Цзян Ваньинь заявятся к нему сами за нужными им ответами, которые он с радостью и не без пользы для себя даст.       Не Хуайсан давно уже хотел сбросить со своих плеч ярмо некрополя и духов сабель. Почему бы и не поставить в известность о нем всех глав великих Орденов, и как бы тем самым ответственность распределить между ними. В конце концов искать и собирать трупы будет легче, если главы будут в курсе, да и, честно сказать, держать тайну в сохранности при нынешнем развитии шпионских сетей становится все сложнее. Так отчего бы ей не поделиться, сделав ее общей?       Да, предки Хуайсана были бы недовольны, узнай, как именно он управляется с их секретами, но что ему до их недовольства? Они мертвы, и в смерти своей частично виноваты были сами, так что не им, если честно, учить его жить. Будь жив дагэ, тогда другое дело. Но дагэ мертв! И умер он в том числе благодаря семейным тайнам. Не Хуайсан не только не желал такого себе, он не желал этого и всем своим потомкам, если они будут. А потому с их семейным проклятием следовало разобраться сразу после свершения мести. Но почву-то можно было подготовить и теперь, раз уж случай подвернулся.       В последнее время в крепости происходило что-то не совсем нормальное. Хотя кого обманывал Хуайсан, там вообще никогда и ничего нормального не происходило, просто в последнее время равновесие то и дело нарушалось, и виной тому была Бася. Сабля брата после того, как ее поместили в некрополь, первое время вела себя, как и остальные. Получив свою долю подношений, она успокоилась, денно и нощно сражаясь с пожертвованными ей мертвецами. А потом что-то случилось, и сабля пришла в ярость. Число недопреображенных мертвецов в стенах вокруг ее гроба пришлось увеличить, но до конца упокоить Басю не получалось даже так. Хуайсан подозревал, что сабля, связанная с душой брата, впадала в неистовство именно из-за того, что сотворили с этой самой душой, а заодно и с телом Минцзюэ. Потому для ее сдерживания он использовал еще несколько печатей, и все равно то и дело Бася показывала свой крутой нрав. Именно из-за нее пришлось распространять сплетни о крепости-людоеде, потому что нет-нет, но она притягивала тварей к некрополю, тянула их на себя, а иметь такой магнит недалеко от огромного города так себе. Да и низкоуровневых цзоуши расположили в лесу не только для того, чтобы отгонять простачков, но и чтобы понимать, что сабля снова выходит из-под контроля. Если они ушли с тропы и гуляют вокруг форта крепости, ну, значит надо проверять печати.       Вот и сегодня Глава Не начал с этого. Он посетил некрополь, проверил печати Баси, равновесие сил, убедился, что никакой угрозы не будет, даже если Цзинь Лин пройдет лабиринт. Вход в некрополь был спрятан в узкой горной расщелине, которая была окружена охранными печатями почище самого некрополя. Это был все тот же форт в виде перевернутой пиалы со скрытой дверью, за ней начинался ход в подземные залы. Выйдя оттуда, Не Хуайсан в приподнятом расположении духа направился к наземным постройкам некрополя. В общем-то, он рассчитывал стать сторонним наблюдателем этого представления, ровно до того момента, пока не явится или не вмешается Цзян Ваньинь. Но случилось непредвиденное.       Хуайсан услышал надрывный лай собаки-оборотня, такое могло свидетельствовать лишь о том, что что-то случилось. Может быть, он не заметил, как Бася все же притянула какую-то опасную тварь на территорию некрополя, и теперь на нее нарвался Цзинь Лин? Но не мог же он быть настолько невнимательным, он точно все проверил. Но собака действительно надрывалась лаем, и это был призыв на помощь. В сражении против твари Хуайсан так себе помощник, хорошим заклинателем он не был, но собака была тренирована рвать тварей, и, вполне вероятно, что помощь нужна не в битве, а потому что мальчишка либо ранен, либо потерял сознание. В этом случае медлить не стоило.       Глава Не поспешил. Но его опередили. И не кто-нибудь, а Вэй Усянь и Лань Ванцзи. Что ж, это было замечательно и теперь решало проблему Хуайсана. Собака тянула Вэй-сюна куда-то, тот шел, едва переставляя ноги от страха. Старейшина Илина, которым пугали детей с колыбелей, боялся собаки.       Самому Незнайке стало страшно в тот момент, когда он увидел дыру в стене форта. Что ж, видимо племянничек Саньду Шэншоу обладал не меньшей силой, чем его именитые предки, будь то сам Цзян Ваньинь или Цзинь Цзысюань. В неполные пятнадцать лет воспользоваться взрывающимся талисманом, ну, так бы смог не каждый. Мальчишка, конечно, молодец, но какого ж лысого гуля он полез внутрь, а? Безрассудный какой ребенок! Наверное, в такие моменты Не Хуайсан отчасти радовался, что у него племянника нет, хотя, если бы был, он, наверное, был счастливее. Сложная дилемма между иметь или не иметь, такая же сложная, как и вмешаться сейчас или пускай Ванцзи с Усянем справляются сами. Ханьгуан-цзюнь и Ушансе-цзунь, нет, ну серьезно, будет очень смешно, если им двоим действительно нужна будет помощь Хуайсана. Нелепо.       Хуайсан решил дать им шанс, дождаться их. Он слышал разбуженный некрополь даже с того места, на котором стоял. Голоса не до конца преобразившихся мертвецов завыли и зашептали, а сабли принялись за них в полную силу своей ярости. Кровь главы Не закипала вместе с древней силой этого места, он был связан с ним, как связан с душами своих предков. В какой-то момент волнение усилилось, и Хуайсан понял, что-то происходит внутри, теперь уж точно стоило вмешаться. Он направился прямо к пролому, но неожиданно из-за угла на него набросилась собака-оборотень. Ну вот как он мог о ней забыть? Вот совершенно точно это все влияние дурацкого некрополя.       Главе Не пришлось удирать и от собаки, и от Лань Ванцзи, который бросился за ним следом, ну, если против собаки у него шансы были только от того, что та не стала далеко отходить от места нахождения своего хозяина, то от Ханьгуан-цзюня убежать было не реально. Конечно, тот его поймал, хоть и к гордости самого Хуайсана не сразу, а после отконвоировал в гостиницу. — Ханьгуан-цзюнь, — лепетал ему Хуайсан, — я правда ничего не знаю. Ничего не знаю. Но это ведь была собака, которую своему племяннику подарил саньгэ? Что же с ним случилось? — Он оказался замурованным в стене, — строго ответил Лань Ванцзи, затаскивая Хуайсана в нанятую комнату, — ждите тут, глава ордена Не.       О, глава Не прекрасно знал, как люди в некрополе оказываются замурованными, они делают это сами под гнетом воли сабель. Такие случаи уже были, правда давно. Но, видимо, своим вторжением Цзинь Лин напомнил саблям ту историю, ну, или снова Бася бушевала. Хуайсану однозначно нужно будет завтра отправляться в некрополь и разобраться с этим. Главное, чтоб Чжоухэн выставил оцепление. — Ну, Ханьгуан-цзюнь, вы точно взяли не того, я же сказал, что ничего не знаю. — Ждите тут, — снова повторил он, явно не собираясь ничего слушать. — Но с мальчиком все в порядке? — крикнул в спину Ланю Хуайсан. — Мгм.       На том и вышел, оставив главу Не дожидаться его за чаем, хорошим между прочим чаем, только вот подаваемом в какой-то больно уж дешевой посуде. И вот так в Цинхэ теперь принимают прославленного заклинателя? Нет, ну совершенно точно надо кончать с Гуанъяо и приниматься наводить порядок, а то даже стыдно.