Больны и голодны

      Вэй Усянь проснулся, чувствуя себя немного разбитым, хотя он не назвал бы свое пробуждение неприятным. В воздухе пахло летним разнотравьем, над головой шелестела листва, где-то в ней щебетала ночная птичка, а еще тихо, мерно и мирно пели струны гуциня под умелыми пальцами музыканта. Эту мелодию и этого исполнителя он узнал бы из миллионов других, ничье больше Умиротворение не было похоже на воды Холодного источника Облачных Глубин. Таким кристально чистым был только Лань Чжань.       Вэй Ин, конечно, знал о нем многое и прекрасно понимал, что Лань Ванцзи на деле просто живой человек, но в то же время это был совершенно особенный человек. Даже его глупые выходки были какими-то особенными, к примеру, тот памятный поцелуй. Тогда он сразу же узнал Лань Чжаня. По вечно окружающему его аромату сандала, по бесшумным шагам настоящего крадущегося хищника, по легкому шороху его шелковых одежд, по тихому дыханию. Лань Чжань был словно сотканный из облаков, он сам был белым-белым облаком. Конечно, Вэй Усянь узнал его. Разве можно было перепутать с кем-то обладателя этих сильных рук? Но что тогда действительно Вэй Ина поразило, это мягкость горячих губ. Отчего-то казалось, что поцелуй кого-то столь нравственного и чистого должен быть бесстрастным и простым, но на самом деле это было не так. Поцелуй был… Он был… отчаянным и каким-то надломленным. Бедный-бедный Лань Чжань! Такой открытый, такой ранимый, такой запутавшийся. Вэй Ин не смог его ни остановить, ни оттолкнуть, наоборот, он ответил. Только вот Лань Чжань сбежал. И когда Вэй Ин нашел его, тот был в ужасном состоянии. Пришлось тогда успокаивать беднягу и убеждать, что это ничего не значит.       «Использовать Бичэнь для рубки деревьев — преступление!» — заявил тогда Вэй Ин. А в ответ получил признание, от которого все внутри похолодело. Эх, они могли бы быть вместе, могли бы утешить друг друга, могли бы, наверное, пройти жизнь вот так, рука об руку, смирившись, покорившись, перестав желать невозможного. Да только жизнью ли это было бы?        Тогда ему казалось, точно нет!       «Вэй Ин, а разве нет?» — спросил его теперь Лань Чжань.       Конечно нет. Он и теперь не мыслит свою жизнь без… Без Пристани Лотоса. И об этом лучше было не думать прямо сейчас. — Лань Чжань! — Вэй Ин улыбнулся, поднимаясь, и заметил, как с него скатывается белый бэйцзы Ханьгуан-цзюня, укрывавший его от вечерней росы, — я уже в порядке, спасибо за заботу обо мне. — Мгм.       Пока Лань Ванцзи убирал свой гуцинь, заворачивая его в специальное полотно, Вэй Ин решил напиться воды, горло саднило, и першение никак не проходило сколько его не прочищай. Осушив бамбуковую флягу, он натужно откашлялся, но лучше все равно не стало. Лань Ванцзи подошел и, присев рядом, взялся за его запястье, прощупывая пульс. — Лань Чжань, — Вэй Ин снова прочистил горло, — со мной правда все в порядке.       Тот строго посмотрел и выдохнул обычное свое: — Не болтай!       И некоторое время Вэй Усяню действительно пришлось посидеть и помолчать, иначе, он был уверен, на него наложили бы то самое ужасное заклинание, а этого не хотелось. Когда Лань Ванцзи закончил с его пульсом и удовлетворенно кивнул, Вэй Ин наконец-то поднялся на ноги. — А с горлом-то моим что? Неужели я так сильно кричал?       Лань Ванцзи опустил глаза, слегка нахмурившись: — Ты не кричал, ты звал…       Кого он звал уточнять, конечно, не нужно было.       И почему ему так не везет с припадками? Находясь с Лань Чжанем, он зовет А-Чэна, находясь с Цзян Чэном, он зовет Лань Чжаня… Вот все-таки безумие совершенно не подходит для нормальной жизни, надо было с этим заканчивать. Тренироваться что ли больше или медитировать чаще? В общем, надо было разбираться с этим поскорее, иначе все станет только хуже. — Знаешь, Лань Чжань, я просто… — Не нужно объяснять сейчас, — Ванцзи прервал его на полуслове, — расскажешь после, если захочешь. Сейчас у нас есть дела.       Вэй Ин наконец-то выглянул из-за дерева, под которым он отдыхал, и рассмотрел местность. Через заросший луг и весьма запущенную дорогу открывался вид на стены и ворота изысканного поместья. Судя по размерам, оно было не большим, максимум на два двора, не чета ни огромной Пристани Лотоса, ни ярусным Облачным Глубинам, но все-таки даже с его места были видны узорчатые коньки черепичных крыш, да и сами стены были украшены резьбой как и ворота что некогда были красными. Чуть покосившаяся надпись гласила «Юэян Чан». — Я не чувствую ни полей, ни печатей, — разочарованно поделился Вэй Ин, как только они вышли на дорогу. — Потому что их тут нет, — кивнул Лань Чжань. — Тогда тут не может быть нашего дражайшего друга, его ведь следовало бы укрыть надежно, запечатать… Лань Чжань, а где похоронены члены клана Чан? — На семейном кладбище. — О, и мне отчего-то кажется, что там как раз печатей и полей предостаточно, чтобы сдержать энергию обиды стольких жестоко убитых людей. — Да, ты прав. Там установили даже несколько защитных обелисков, потому как после погребения убитых оттуда стали доноситься звуки очень похожие на те, что слышали из поместья Чан в ночь гибели клана. Как будто кто-то барабанил по деревянным воротам, пытаясь выбраться. Могилы не стали тревожить, понадеявшись, что природная ци этих мест и обелиски со временем справятся с этим, так что кладбище запечатали и всячески огородили живых от мертвых. — Защитные обелиски? Им наверняка под силу удерживать и часть нашего друга.       Спутники двинулись в обход поместья по дороге, слегка уходящей в горы, и не ошиблись, вскоре набредя на кладбище. У восточных ворот их действительно встречал обелиск, похожий на колонну, ствол которой, как искусной резьбой, был покрыт письменам. А забор, которым был обнесен погост по периметру, был весь испещрен защитными печатями. И все равно в округе явно ощущалось давление темной энергии.       Стоило им зайти на кладбищенскую территорию, как Вэй Усянь сразу же почувствовал себя не лучше, чем в некрополе клана Не. Кругом он слышал голоса, они стонали и выли, шептались, зазывали, приглашали… Это отвлекало, и потому, когда Лань Чжань резко остановился, Вэй Ин врезался в него со всего маха, громко ойкнув.       Где-то сбоку промелькнула тень, и сразу же в их сторону полетела сеть, наверняка то была сеть божественного плетения. Будь Вэй Ин сегодня один, возможно, он бы и попался, но с ним был Лань Ванцзи. Так что, рассекая и сеть и ночную темноту, в сторону тени устремился Бичэнь. В его голубом свечении эта самая тень обрела человеческое очертание. Только вот с лицом было что-то не то.       Пока Вэй Усянь пытался разобраться, за каким таким причудливым заклинанием спрятался этот человек, тот резко выбросил несколько талисманов вперед, ослепляя мужчин. Вэй Ин пригнулся, прячась за могильной плитой, а Лань Ванцзи сложил печать, вновь посылая Бичэнь в бой. Он прекрасно мог ориентироваться и без зрения хотя бы по звукам. Атака была превосходной, только вот соперник оказался не так прост, судя по его движениям, он будто бы предугадывал действия Лань Ванцзи. Вихрь мечей пронесся мимо укрытия Вэй Усяня, и до него начало доходить — этот человек не предугадывал, ему были знакомы не только стиль владения мечом клана Гусу Лань, но и личный стиль Ханьгуан-цзюня.       Лань Ванцзи отозвал Бичэнь и крепко сжал в руке, видимо сделав те же выводы. Первый же его выпад почти достиг цели, лишь в последнее мгновение его противник увильнул от удара, следующим ударом они скрестили мечи, опытному в таких делах Вэй Ину стало понятно, что Лань Ванцзи гораздо сильнее и намного искуснее. Да, его противник был не слаб, и его меч определенно заслуживал внимания, если бы, как и лицо, не был скрыт плотной дымной завесой, но все же до Лань Чжаня ему было очень далеко. Волнения были излишни. Результат этого боя был предсказуем.       Рывок, удар, скрежет духовного оружия, выпад, снова столкновение, выбивающее из мечей искры, похожие на фейерверк. Лань Ванцзи в своем бэйцзы был похож на белую птицу, может быть на озерную чайку, резко пикирующую с высоты в водную гладь за добычей. Удар, еще удар. Белые рукава, словно крылья, смертоносный Бичэнь, как острый клюв. Только вот чайки жутко крикливые, а Лань Ванцзи был очень тих.       «Неправильная ты чайка, Лань Чжань, совсем не правильная!» — подумал Вэй Усянь и, пригнувшись, чтоб укрыться за надгробными плитами, поспешил убраться от них подальше. Его участие в бою явно было лишним, а, как сказал ему Лань Чжань, у них еще было дело. Так что пусть развлекаются без него.       Если хорошо подумать, то самое большое скопление силы всех сдерживающих печатей и знаков приходилось на центр кладбища туда, где перекрестком сходились две основных дорожки. И главный охранный обелиск должны были расположить там же. А значит прятать столь мощное темное существо, как часть их дражайшего друга, следовало бы прямиком под этим обелиском. Так что быстро определив стороны света, Вэй Ин направился к центру. Голоса донимали, хотелось прикрикнуть на них, чтоб перестали так шуметь. Но делать этого было никак нельзя. И даже не потому, что нельзя было подать голос, а потому, что нельзя было вновь обращаться во тьму. Тут даже перекрытая всеми охранными обелисками, сдерживающими печатями и защитным полем тяжелая энергия инь, порожденная страхом, обидой и жаждой мести убитых заклинателей клана Чан, создала достаточно мощный очаг вредоносной ци, той самой пресловутой темной энергии. И теперь она взывала к нему, как к родному. Рук то и дело касалось ее ледяное дыхание, как будто он походя погружал их в воды горного источника. Темная энергия заигрывала с ним. Он, некогда так тесно связавший себя с ней, нарушил внутренний баланс не только собственного тела, но и разорванной в мелкие клочья души, а теперь пожинал плоды принятых им решений прошлой жизни. Не то чтобы он жалел об этом. Не то чтобы он об этом не жалел. Но, если у него была возможность не ступать на этот путь, значит ступать не следовало.       Добравшись к центральному обелиску кладбища, Вэй Усянь обнаружил разрытую могилу, а рядом прямо на дорожке лежало тело. Улыбнувшись своей догадливости, он было устремился к находке проверить. Но не успел и присесть перед телом, как был откинут мощным потоком воздуха к одной из могильных плит, о которую недурно приложился головой. Больно было ужасно, на глаза набежали слезы. И тогда в расплывающемся перед глазами мареве, попутанном от удара сознании и в гуле зовущих голосов Вэй Ину освещенная голубым сиянием Бичэня предстала одна из жутчайших картин его жизни. В эту секунду его страшное прошлое и настоящие сплелись воедино. Человек взвалил себе на спину тело. Длинные руки и ноги того тела буквально повисли как плети, будто и не живым был он, а мертвым. А Вэй Усянь не на кладбище сейчас оказался, а под стенами захваченной вэньскими псами Пристани Лотоса. В том страшном моменте, когда он почти поверил, что может спасти Цзян Чэна, а увидел в серебряном свете луны безжизненное тело его на спине Вэнь Нина. Он даже Лань Ванцзи, атакующего этих двоих, не заметил. Потому что все, абсолютно все не имело смысла, мгновение осело пылью и пеплом на губах, болью в груди, будто бы стянутой железными цепями — не вдохнуть, не выдохнуть. «Цзян Чэн! Цзян Чэн! Цзян Чэн…»       В руках несущего темно-синей энергией налился талисман перемещения. Вот сейчас возьмут и заберут его уже навсегда, и никогда больше не увидеть, никогда не дотронуться, даже не попрощаться.       Ледяное отчаяние пробежало по телу, обжигая холодом меридианы, покрывая инеем даньтьяны, вырываясь отчаянным воплем: — Верни его!       Вырывая буквально из-под земли то единственное, пусть и запретное оружие, что у него было, он ударил. Всплеск темной энергии был столь мощный, что разбились в мелкие осколки все охранные обелиски, а защитные знаки на заборе выгорели и растрескались. Одновременно с этим черная волна ударила и по похитителю, несшему тело, отбрасывая его в сторону. Вэй Усянь, неизвестно как оказавшийся рядом, силой, никак не присущей телу Мо Сюаньюя, буквально вырвал у него желанную добычу. Взметнулось в небо голубое пламя Перемещения, в нем исчез похититель. А горе спасатель осел на землю вместе с телом. И секунды то не прошло, как над кладбищем раздалось глухое и мощное «Бум!», идущее из-под земли.       «Бум! Бум! Бум!»       Как будто все погибшие клана Чан забарабанили по крышкам своих гробов.       Вэй Ин не выдержал, ударив в землю кулаком, он выкрикнул: — Потише там! Раз умерли, так и лежите спокойно!       Мертвые послушались, притихли. Зато Лань Ванцзи навис над ним белой угрозой, сложив руки на груди, заставляя незадачливого темного заклинателя поежиться. — Я запаниковал! — попытался оправдаться он, но по взгляду своего попутчика понял, что такое как причину не примут. — Хорошо-хорошо, у меня в голове помутилось. Я ударился сильно, — Вэй Ин потер затылок, — и все перепуталось. Перед глазами Вэнь Нин с Цзян Чэном на спине встал, а я тогда действительно подумал, что он мертв. И сейчас так подумал. Будто этот расхититель могил Цзян Чэна мертвого сейчас утащит, талисман то я заметил. Вот и все. Так что это мы еще легко отделались, всего-то парой сломанных обелисков. Доволен? — огрызнулся.       Лань Чжань протянул руку, снова хватая Вэй Усяня за запястье и подсчитывая пульс, а потом и вовсе принялся ощупывать его шею и, покачав головой, заключил: — Шан-хань.       Он из рукава достал бутылек и передал пострадавшему приятелю. — Да не так все серьезно, чтобы лекарства пить… — Не выпьешь, разобьет лихорадкой, ты забываешь, что у тебя недостаточно сильное тело, чтобы справится самостоятельно.       Вэй Ин, надув губы, забрал эликсир и выпил залпом травяную смесь. — Ну и гадость же! Почему вы в вашем Гусу Лань не научились делать вкусных лекарств? — Потому что лекарства не для вкуса, а ты взрослый человек и потерпеть можешь.       Лань Ванцзи осмотрелся вокруг: — На долго ты их успокоил? — Нет, ну, в лучшем случае до рассвета помолчат, но скорее всего снова начнут, как только я отсюда уберусь. — Сможешь поставить печать на время или что-то подобное? — Тут, если честно, не печати нужно ставить, а ритуалы очищения проводить, еще пара десятков лет и место станет притягивать темных тварей, встанет городской погост, начнут болеть дети. Если все оставить как есть, это место отравит природную ци, она тут не справляется, возможно виной тому дражайший друг. Но дело уже пошло, и никакие обелиски теперь не справятся, лишь замедлят неизбежное. Так что, как учил твой дядя — упокоение, усмирение, уничтожение. Если усмирить мертвецов клана Чан не получится, то придется уничтожать и ровнять тут все с землей, иначе Юэян обречен. — Понятно. — Лань Чжань, но ты же не заставишь нас теперь спать на кладбище? Давай переночуем в городе, а завтра с утра вернемся. Я займусь печатями, ты исполнишь «Покой» или что там надо. Это на время послужит щитом Юэяну, а потом уж пускай разбираются ордена и кланы. — Сначала проверим тело.       В этот раз им даже повезло, сшиты были не останки разных людей, а к торсу, который, судя во всему, и принадлежал их дражайшему другу, были пришиты конечности и голова, сделанные из мешковины, набитой соломой. Осмотрев торс, они его упаковали в цянькунь. А после Лань Ванцзи поднял их на Бичэне и очень быстро доставил в Юэян.       Время уже было позднее, однако же комната для гостей нашлась, и даже воды для умывания раздобыть удалось, пускай и холодной.       Едва коснувшись головой подушки, Лань Чжань уснул, а вот к Вэй Усяню сон совсем не шел. Вернее, он, конечно, мог бы заснуть, только вот стоило сознанию лишь слегка угаснуть, смениться полудремой, а картинки начали в голову лезть такие, что спать расхотелось навсегда.       Стоило отвлечься, насущными проблемами занять голову.       Вэй Усянь, конечно, догадывался, что руку им подбросили не так просто, и что тело приведет их в итоге к чему-то или к кому-то. И видимо этот кто-то был именно, что целью Вэй Усяня. Интересно, этот расхититель могил, что им встретился сегодня, он тот самый человек? Или он подручный того самого человека?       А ведь однозначно, что этому расхитителю страсть как хотелось помериться силой с Лань Ванцзи. Он выкопал тело, но не ушел, он сидел и ждал, когда придет Лань Чжань, чтобы напасть. А на случай неудачи при себе имел талисман перемещения. Каков хитрец! Если бы все получилось, таскаться бы им за этим могильщиком со своею рукой по всей Поднебесной, пока не выпало бы случая изловить. И, кто знает, может быть еще придется потаскаться. В отличии от них, он точно знает, где спрятаны части тела, и ничего ему не мешает после отдыха и восстановления сил забрать вторую руку или голову и поводить их хвостом за собой. Или нет?       Вэй Ин достал из-за пазухи колокольчик ясности. Положив его возле себя на подушку, он аккуратно погладил пальцем его бок и улыбнулся грустно так, а после все же сжал его в ладони. Вещица была не простой, заклятое духовной силой серебро не так уж легко повредить, поэтому и сжать можно было со всей силы, пока гравировка не отпечатается на ладони и даже еще сильнее.       Цзян Чэн оставил ему свой колокольчик. Сам разрешил его забрать с собой. Конечно, можно было бы посчитать, что вещь, побывавшая в руках Старейшины Илина, больше не нужна Цзян Чэну, и эта мысль в его голове всплывала, но лишь как сомнение, мимолетно. А в основном он был уверен, что колокольчик ему именно что оставили, будто скрепили обещание печатью.       Интересно, понимал ли А-Чэн, как на самом деле Вэй Ину это было необходимо? Его единственная мечта под конец его жизни — возможность объясниться. Когда-то, перед самой своей смертью, он выдумывал для себя способы сделать это, представлял, фантазировал и прекрасно знал, что все его планы окажутся не исполненными. Никакому шелку и бумаге, никакому бамбуку он бы не доверил своих тайн, не раскрыл бы и рта об этом на склонах Луаньцзан, да и вообще зачем было оставлять такой груз на плечах Цзян Чэна. Вэй Усяню суждено было умереть, и он умер, промолчав, не отказав себе лишь в последнем взгляде в глаза своего А-Чэна. Это было все, чего он от него хотел — последний взгляд. А после Цзян Чэн должен был откинуть Чэньцин, сломать ее, растоптать, да что угодно сделать и пойти жить дальше, больше не заботясь о Вэй Ине. «Интересно, что же стало с Чэньцин?» — подумалось ему, прежде чем его все-таки забрало сном, в котором не было ни боли, ни смерти, ни Луаньцзан, а только серебряный колокольчик на пурпурном шнурке и заливистый смех, разливающийся над лотосовыми озерами. — Лови, А-Чэн! — через солнце и брызги воды. — Что ты делаешь? — Пытаюсь намочить твою одежду! — Зачем это еще? — Да чтобы тебе пришлось ее снять, конечно! — Убью! — Сначала придется догнать, — и через борт лодки спиною в воду… — А-Сянь!       И Вэй Ин проснулся с улыбкой. Это был хороший сон. Или хорошее воспоминание. Сколько у него их было, таких вот солнечных и теплых — просто не сосчитать. И каждое безмерно ценное. Они давали силы жить. Всегда и вопреки всему. Даже на склонах Луаньцзан, что в первый, что во второй раз. Даже когда боль и одиночество окружали, сдавливая грудь, а отчаяние разъедало душу, даже тогда у него были эти летние дни. И теперь есть. Он справится, он сможет, а потом вернется в Пристань Лотоса к Цзян Чэну. И отчего-то он проснулся с ощущением уверенности, что ему позволено будет объясниться. Цзян Чэн хотел его выслушать, там в Цинхэ хотел… Серебряный колокольчик, зажатый в руке, именно это и означал — его не вышвырнули на совсем, ему дадут вернуться, виноватому абсолютно во всем, в чем только можно, но позволят прийти домой, чтобы свое наказание понести там, где ему самое место.       Если честно, это делало Вэй Ина абсолютно счастливым.       Встав с кровати и потянувшись, он нашел воду для умывания, на которую заботливый Лань Чжань прилепил талисман, чтобы она не остыла к пробуждению Вэй Ина. Это было очень мило с его стороны. Все же Лань Чжань был невозможно милым человеком. Жаль, что рассмотреть это мог далеко не каждый.       Когда Лань Ванцзи вернулся, Вэй Ин медитировал, сегодня ему явно были противопоказаны физические упражнения, разгоняющие энергию по меридианам, приходилось признать, что вчерашняя его выходка обошлась его слабому телу не дешево. Но медитация как раз подходила для восстановления. Прерывать Вэй Ина Лань Ванцзи не стал, дождался, пока он закончит.       После, как они и договаривались, отправились обратно на кладбище клана Юэян Чан, где занялись печатями и упокоением. Вэй Ин рисовал знаки, Бичэнь поверх красок резал камень, чтобы печати были долговечными. Потом был «Покой», повторенный бесчисленное множество раз. Вэй Ин за флейту так и не взялся.       Работы им хватило до самого заката, но зато теперь они были уверены, что ничего не вырвется с этого погоста в ближайшее время, а нужные письма и предупреждения Лань Ванцзи успел отправить еще с утра, пока Вэй Ин отсыпался. Оставшись довольными проделанной работой, они снова вернулись в Юэян. По общей договоренности решили еще одну ночь провести там, и только после, отойдя на достаточное расстояние, вновь играть призыв, чтобы рука указала на следующее место. Они знали, что рискуют, теряя время, но в то же время здесь манипуляции с рукой могли нанести еще больше вреда. Все же некрополь клана Не был местом уравновешенным, там темная энергия вступала в схватку с энергией сабель, баланс поддерживался, за ним строго следили, а тут… Тут могло произойти что угодно, поэтому их промедление было оправдано.       Пока они шли к городу, Лань Ванцзи потратил огромное количество духовных сил и лететь на мече сейчас было бы тяжело даже для него, Вэй Ин спросил: — Ты не думаешь, что следующим местом может быть что-то вроде Безночного Города? — Нет, — спокойно ответил ему Лань Ванцзи. — Почему нет? — Потому что сейчас Безночный Город и его окрестности — проклятые земли. Если бы части тела прятали бы в проклятых землях, мы бы не в некрополе клана Не и не на кладбище Юэян Чан нашли их, а на Луаньцзан. Тот, кто прятал это тело, не собирался ему позволять стать еще более опасной тварью, он хотел удержать его, усмирить, затем и расчленили, чтобы если уж и вырвется, то частью, а не целиком. — Думаешь, он идет за своим убийцей? — Мгм. — И, думаешь, что тот, кому я должен отомстить, и есть этот убийца? — Очень вероятно. — Было бы легче, если бы Мо Сюаньюй все же назвал бы мне его имя.       Лань Ванцзи прикрыл глаза, и это не ускользнуло от Вэй Усяня. — О… Я вижу, что у тебя есть подозрения? — Ничего конкретного, слишком рано, чтобы рассуждать об этом вслух.       Вэй Ин закатил глаза, правила клана Лань из этого человека ничем не выбить. — Лань Чжань, скажи, а стиль фехтования могильщика не показался тебе знакомым? — Не показался. — Ты не можешь предположить, кто этот человек и откуда? — Не могу. — Хорошо. Если ты так говоришь, то, конечно, я тебе верю. Есть только один человек, о ком бы ты не сказал, ради кого бы обманул, но что-то мне подсказывает, будь это он, побили бы тебя, — рассмеялся Вэй Усянь. Лань Ванцзи отвернулся и пробубнил: — Не побили бы. — О… Что я слышу? Ты хвастаешься, Лань Чжань? Ты серьезно хвастаешься? — Нет. — Ха… Конечно да! Любой, кто утверждает, что его бы не побил Цзэу-цзюнь, если он не Чифэн-цзунь — хвастун, ты сам так говорил. — Это было давно. — И что? Теперь все поменялось, и Лань Ванцзи сильнее Лань Сичэня? — Брат не стал бы нападать на меня! — возмутился Лань Ванцзи, конечно, столь яркое проявление эмоций не ускользнуло от его оппонента.       Вэй Ин наконец-то нашел этот самый рычажок, чтобы дразнить Лань Чжаня. Боги услышали его молитвы! Блистательного Ханьгуан-цзюня все еще можно было смутить и превратить в ворчуна, которого Вэй Усянь помнил со времен обучения в Облачных Глубинах. — Ха-ха-ха-ха… Лань Чжань, а Цзэу-цзюнь называет тебя диди? Цзи-ди, Чжань-эр? Или может А-Чжанем?       Уши Лань Ванцзи буквально покраснели, но лицо почти не изменилось, разве что взглядом Вэй Усяня раза три уже проткнули насквозь, вместо Бичэня. — О, я знаю… Сяо-Чжань! — Убожество!       Со стороны легкая и спокойная походка Ханьгуан-цзюня осталась прежней, но теперь Вэй Усяню пришлось за ним практически бежать. — А ты его хоть раз назвал гэгэ? Ну же! Сичэнь-гэ! Сичэнь-эр, Хуань-эр? Хуань-гэ… А-Хуань?       Лань Ванцзи резко развернулся, белые полы и рука взметнулись, волосы разлетелись, а из светлых глаз разве что всполохи огня не разлетались: — Замолчи, Вэй Ин! — ……       Вэй Ин потерял дар речи, это однозначно было великолепное зрелище. Доведенный до предела Лань Ванцзи был захватывающе красив на самом-то деле, но сердце радовалось не виду, а чудесной мести за «вкус чистой реки». Не выдержав и нескольких секунд тишины, Вэй Усянь разразился смехом будто бы умалишенный и смеялся, задыхаясь буквально до слез, сгибаясь пополам. Естественно, Лань Ванцзи не стал смотреть на это представление, а снова продолжил путь к городу, и Вэй Усяню пришлось его догонять. — Нет, правда… Замолчи? За-мол-чи? Не заткнись? И даже не пошел прочь, как раньше? Лань Чжань, тебя ничто не портит! Ты стал еще благовоспитанней, чем в юности!       Дорога до города так и прошла в заливистом смехе Вэй Усяня и гордой тишине от Лань Ванцзи, который, казалось, решил игнорировать своего назойливого спутника совершенно, но, надо отдать ему должное, заклинания молчания так и не применил.       Тем было удивительнее увидеть поднос, который достопочтенный второй Нефрит сам принес к ужину, кроме закусок, весьма недурных, ранее принесенных служанками, на подносе Лань Ванцзи красовался кувшин с вином. — Что это, Лань Чжань? Вино? Настоящее вино? — естественно, Вэй Ин был возбужден, да он в этот кувшин был готов целиком залезть, а не только понюхать содержимое и заглянуть в горлышко одним глазом. — Мгм. Это твоя награда. — Награда? За что? — Ты хорошо постарался. — О, ну, если ты так говоришь… Значит я и правда молодец, и меня есть за что награждать.       И только Вэй Усянь хотел выпить вина прямо из кувшина, как Лань Ванцзи выхватил его и аккуратно налил в цзюбэй, а после полный грации подал ее Вэй Усяню. Тот поспешил выпить, как будто Лань Ванцзи мог передумать и отобрать только что поднесенное вино.       Следующую цзюбэй он стал наполнять только после того, как Вэй Ин приступил к ужину. Сам Лань Ванцзи, как обычно, ограничивался рисом и овощами, но, к удовольствию Вэй Ина, на столе были и рыба, и мясо. — Лань Чжань, выпей со мной! — заканючил Вэй Усянь после следующей же чаши. — Одному не так интересно пить! — А вдвоем интересно? — Гораздо-гораздо интереснее, — подтвердил он. — И что мне за это будет? — А? — удивление Вэй Усяня достигло предела. — Ты торгуешься со мной? — Мгм. — Ох… но, как же так? Ханьгуан-цзюнь, такому благородному господину как ты не престало… — Тогда и пить не буду.       Вэй разочарованно замычал. — Ну хорошо, хорошо… Чего ты хочешь от меня? — Ответ на свой вопрос. — Про золотое ядро? — Мгм…       Вэй Ин посмотрел на Лань Ванцзи, на стол, на вино, снова на Лань Ванцзи. — Я хотел три кувшина вина! — Ты торгуешься со мной? — вернул Лань Чжань ему его же фразу. — Именно! Хочу три кувшина вина и тебя в собутыльники, тогда расскажу, — посмеялся. — Два кувшина принесут чуть позже, когда станут убирать посуду, а я выпью после того, как ты мне расскажешь. — Айя! Лань Чжань! Ты все спланировал! — Ты всегда можешь отказаться. — Конечно не могу, ты ведь сказал, что мне положен лишь кувшин вина, а значит два других я получу только если начну говорить. — Мгм. — Невероятный ты человек! Хорошо. Я согласен. Но ты обещаешь мне, что выпьешь со мной? — Обещаю выпить с Вэй Ином, — послушно повторил Лань Ванцзи прикрывая глаза. — Хорошо, рассказывай, до чего додумался, а я поправлю, где ты ошибешься.       Вэй Усянь все-таки взял кувшин и опрокинул остатки вина себе в рот. — Во время падения Пристани Лотоса в руки к Вэням ведь попал не ты, а Цзян Ваньинь? — Вэй Ин кивнул. — Вэнь Нин помог вам выбраться, раз уж ты вспомнил бессознательное тело Цзян Ваньиня на его плечах, — продолжил Лань Ванцзи и снова получил кивок, — и видимо золотое ядро потерял он, — на это Вэй Усянь, соглашаясь, прикрыл глаза и закачал головой. — И я сказал ему, что Саньжэнь Баошань может восстановить его ядро, потому что он превратился в тень себя, от него как будто ничего не осталось, и это был единственный для нас шанс. — Ты знал, где живет Саньжэнь Баошань? — Нет, конечно, все это было ложью. Ты ведь знаешь, что Вэнь Цин изучала искажение ци? Она спасла несколько человек на стадии, когда уже ничего не могло бы помочь. Секретом этого спасения было прекращение циркуляции ци в теле, если случай был запущенный, и восстановить правильную циркуляцию не получалось, оставался единственный выход — избавиться от золотого ядра. Эта теория возникла у нее на основании наблюдения за Вэнь Чжулю. Только, в отличии от него, уничтожающего ядро и наносящего непоправимый ущерб, она пыталась найти способ сделать это так, чтобы потом заклинатель мог бы восстановиться. Только вот к моменту захвата Пристани Лотоса ее познаний хватало лишь на то, чтобы ядро извлечь. Остальное все было теорией. К примеру, она считала, что извлеченное ядро можно было бы вживить в новое тело, особенно если в теле уже были открыты чудесные меридианы. Вэнь Цин рассказала мне об этом, когда я уже потерял всякую надежду найти способ помочь Цзян Чэну. Но ей и в голову не пришло, что я захочу стать тем, кто отдаст ядро. Вэнь Цин была уверена, что я кинусь искать кого-то на грани искажения ци, но я решил, что золотое ядро нужно Цзян Чэну сейчас, а я справлюсь пока и так. Ведь если у меня был Цзян Чэн, мне было зачем жить. — Ты отдал ему свое золотое ядро? — по лицу Лань Ванцзи было не понять его эмоций, и Вэй Ин сейчас жалел об этом, ему бы хотелось знать, о чем думает теперь его друг. — Да, отдал, изобразив все так, что отвел его к Саньжэнь Баошань, он должен был спуститься с гор и найти меня, только вот Вэнь Чжао нашел первым. Без ядра я оказался на Луаньцзан, а дальше ты знаешь. — У тебя не было выбора… — Выбор есть всегда, Лань Чжань. Я мог бы просто умереть, но не сделал этого. И посмотри к чему это все привело? Я все равно умер, погубив еще и шицзе с Цзысюанем. — Почему не сказал никому? — Потому что защищал А-Чэна. Вернее думал, что защищаю. — Но… — Лань Чжань, я не мог рассказать никому ни о чем. Скажи я, что Чжулю сжег мое ядро, и Цзян Чэн всю оставшуюся жизнь винил бы себя, что занял мое место. Я не мог. Тем более это ведь привязало бы его ко мне. Я жертва, и он мне был бы обязан. А я ведь хотел совсем не этого. В общем, это было… Было и прошло! — Вэй Усянь потер лицо руками и закачался. — А, знаешь, мне как-то даже легче от того, что теперь я рассказал тебе, в прошлый раз не смог, а сейчас, пожалуйста. Смотри-ка. Может это все целительная сила вина? — Вэй Ин… — Ничего не говори! Теперь твоя очередь соблюдать сделку!       Он вскочил и выбежал из комнаты, вернувшись с двумя кувшинами в руках как когда-то в день их первой встречи. Точнее, в вечер их первой встречи.       Плюхаясь за стол, Вэй Усянь потер руки: — Я увижу пьяного Лань Чжаня!       Лань Ванцзи тяжело вздохнул, но раз обещал, значит обещал.

***

      Перед Не Хуайсаном на столе был развернут свиток дорогой бумаги. Закусив нижнюю губу и не дыша, он резкими движениями руки рисовал стебель бамбука. Раз, два, три… Кисть ложилась ровно так, как требовалось, оставляя на бумаге четкие росчерки. Не Хуайсан наконец-то выдохнул, улыбнулся и отложил кисть. — Я слушаю тебя, Не Чжоухэн. — Глава, все готово. — Лань Ванцзи и Мо Сюаньюй? — В пути! — Достопочтенный Цзинь Сиан? — Начал действовать. — Сичэнь-гэ? — Направляется на юг. — Цзинь Лин? — Уже объединился с другими наследниками, как и запланировал Цзинь Сиан. — Прекрасно. Этот старый идиот в своем желании власти выполнит за нас всю грязную работу, вконец расшатает нервы Гуанъяо, заставит его подозревать своих старейшин и действовать опрометчиво, ну и выбьет почву из-под Цзян-сюна, толкнет его прямо в мои руки. Кстати о нем, что там? — эти самые руки Не Хуайсан разве что не потирал от предвкушения. — Не могу дать однозначного ответа, Пристань Лотоса сейчас подобна неприступной крепости, адепты и в подпитии ничего не говорят. Цзян Яоцзу, тот что вырезал темным заклинателям глаза, недавно был похоронен, и, судя по всему, люди напуганы. Но, по официальным заявлениям, глава работает. Однако Цзян Шоушан не покидал резиденции все эти дни даже чтобы навестить своего отца, и именно он принимает просителей, не глава. — Что же, видимо Цзян Чэн тоже в пути. Это хорошо. — Я могу спросить? — Конечно, можешь, когда я тебе отказывал в ответах? — Видимо, когда я на самом деле не хотел знать этих ответов. — Ну вот, видишь… Я отвечу на твой вопрос, если посчитаю, что ты готов узнать ответ. Спрашивай. — Вы открылись главе Цзян, хотя мне казалось, что ваш замысел вы желаете держать в секрете. Неужели настолько доверяете ему?       Не Хуайсан рассмеялся: — Ты звучишь как ревнивая жена, Чжоухэн. — Простите этого недостойного, глава… — Оставь ты это, мне, знаешь ли, приятно, что ты настолько ценишь мое доверие, — легкомысленно взмахнул рукой Хуайсан. — И, нет, я не доверяю Цзян-сюну. Мне выгодно его участие в этой истории. Изначально я хотел втянуть его после совета глав кланов, когда мне нужно будет открыть преступления Цзинь Гуанъяо. Такие страшные, что кровь застынет в венах всего мира заклинателей — убийство отца, убийство сына, и если он решится, то убийство его жены. В этот момент саньгэ уже будет в отчаянии и, я надеюсь, начнет совершать ошибки, тут-то мне бы и хорошо заиметь союзников. Я хотел воспользоваться отчаяньем Цзян-сюна и его злостью, потому что после покушения на племянника, удачного или нет, он будет в таком гневе, что представить даже сложно. Естественно, что в отместку за мальчишку он бы стер Гуанъяо в порошок, а если бы я дал ему возможность сделать это без развязывания войны… В общем, он был бы на моей стороне. Но из-за горы Дафань, Цзян-сюн втянулся в это дело раньше срока. Так почему бы не дать ему возможности сыграть в увлекательную игру? Я подбросил ему мысль о том, что Цзинь Гуанъяо замыслит убить Цзинь Лина, но он мне не поверит, естественно. Цзян-сюн трезво и взвешенно рассудит, что если чья-то смерть сейчас на руку саньгэ, то это смерть Цинь Су. Ему до судьбы Цинь Су дела нет никакого. Однако же это натолкнет его на другие рассуждения и смелые решения. Уверен, узнав истории Сы-сы и Бицао, он захочет получить выгоду для себя и поприжать меня в моих стремлениях и планах. Бицао и Сы-сы перекочуют в Пристань Лотоса, а мне выдвинут условия, и, знаешь, я подчинюсь. Ах, Цзян-сюн, что же мне делать? Разве же я могу не пойти на твои условия, раз уж ты так просишь, — излишне наигранно изобразил беспомощность Не Хуайсан, его помощник поморщился, прекрасно понимая, что, когда дойдет до дела, все это будет выглядеть куда как реалистичнее. — Тогда я получу поддержку от Цзян-сюна, причем он сделает все, что я от него буду ждать и даже больше. — Но что он с вас потребует? — Не ошибусь, если предположу, что у него не так много желаний, которые он не смог бы исполнить сам. Первое я выполнил — вернул ему его Вэй Ина. Не без пользы для себя, естественно, но это можно вычеркнуть из списка. Второе его желание — наследник. Не Чжоухэн подавился. — У вас нет сестер, — откашливаясь, заявил он. — Ммм… Уверен? Мало ли. Отец то у меня был хоть куда мужчина и после смерти моей матери вполне мог пошалить. — Глава…. — жалобным голосом выдавил из себя Чжоухэн. — Ладно-ладно, нет у меня сестер, и мой отец, как и брат, были честными людьми и незаконных детей не прижили. О чем я иногда жалею! Мне бы хотелось иметь племянника, чтобы рос похожим на Минцзюэ. Я бы плел ему косы… — И учили бы расписывать веера, конечно. А, увидев с саблей, ругались бы. — Ну, может быть и не ругался, но не поощрял. Так вот, про племянников. Цзян-сюн, захочет сделать своего племянника своим наследником. — И как вы это устроите? — О, сейчас не бери этого в голову. Но у меня есть план! — Конечно. — Да, и хороший план. Загвоздка лишь в том, что теперь Цзинь Лин обязан выжить в той ловушке, куда его заведет достопочтенный Цзинь Сиан. Так что ты должен проследить, чтобы мальчишки оказались там не раньше, чем Мо Сюаньюй с Ханьгуан-цзюнем. Сделаешь? — Сделаю. Но вы уверены, что он не пострадает? — О… Я воскресил самого сильного темного заклинателя, чтобы он облажался? Серьезно? Вэй Усянь погибнет прежде, чем кто-либо коснется сына его драгоценной шицзе. Так что, если Цзинь Лин пострадает, это будет провал, и нам в любом случае уже не выкарабкаться, так какая разница тогда? Ты, кстати, как собрался погибнуть, если что? — Буду сражаться до конца! — Как истинный Не. Молодец! Я предпочту безболезненный яд, он готов, если что, и тело мое сожжешь, а прах развеешь. Какое уж тут посмертие, если даже отомстить не смог? — Вы уверены, глава? — Уверен… Наша судьба будет решена в битве двух темных заклинателей, Сюэ Яна и Вэй Усяня. Я азартен, знаешь ли… И хотя Вэй Усянь сильнее и искуснее, подлый подонок Сюэ Ян уже однажды ушел от меня. — Вы сомневаетесь в исходе битвы? — Сомнения всегда должны присутствовать. Если Вэй Усянь не справится, если они все погибнут в этой ловушке, останется последний козырь в рукаве, но эта карта непредсказуема. — Глава Лань? — Сичэнь-гэ, да. Его расследование должно привести его к верным выводам о дорогом его друге, о Тигриной Печати Тьмы, обо всем том, чем бредил дагэ в последние месяцы своей жизни. Только вот все же для меня это все равно будет проигрышем. Лань Сичэнь не станет плясать под мою дудку, он все сделает сам, и это уже будет его местью. Предпочту не дожить до развязки в таком случае.