Больны и голодны

      Вэй Усянь прекрасно понимал, кого видит сейчас перед собой, но образ одержимого убийцы никак не вязался с этим реальным человеком. У ворот во двор похоронного дома стоял милый юноша с яркой, озорной улыбкой, и это несомненно был тот самый Сюэ Ян, что за одну ночь убил более полсотни человек в поместье Чан, бесновался по всей Поднебесной и практически превратил город И в проклятые земли. — Мо Сюаньюй, Мо Сюаньюй, — он шире улыбнулся, обнажая заостренные клычки, делающие его еще более миловидным, — а ты сильно изменился за то время, что мы не виделись. Я бы сказал, стал другим человеком… Не так ли? — Сюэ Ян! — взревел Цзян Юймин и тут же бросился на темного заклинателя с мечом.       Что-то было не так, что-то совершенно точно было не так. Тут в этом похоронном доме Сюэ Ян должен был быть так же беззащитен, как и сам Вэй Усянь. Тут невозможно было бы воспользоваться темной энергией извне, и даже таким мощным артефактом, как Чэньцин, текущую тут ци не удалось бы развернуть в противоположном направлении. И Сюэ Ян несомненно это знал, но даже не попытался отклониться от удара Цзян Юймина. Наоборот, он встречал его открытой грудью, и только в самый последний миг Вэй Усянь заметил в глазах Сюэ Яна торжество, предшествующее подозрительному движению рукой. Ночная темень озарилась ярким серебряным светом, в воздух метнулась алая струя свежей крови, Цзян Юймин как подкошенный почти было повалился на землю, но с легкого разворота Сюэ Яна оказался выброшен за ворота похоронного дома. Его болезненный стон заглох сразу же, как тело скрылось за завесой подступившего к воротам тумана.       Цзинь Лин атаковал стремительно, его не успели перехватить ни Вэй Усянь, что ни капли не удивляло, в таком-то теле, ни Лань Сычжуй, что уже в свою очередь было примечательным, ведь именно он считался первым из их поколения. Но Сюэ Ян был вовсе не настроен на честный поединок ни с одним из них, по касательной приняв удар Суйхуа, выбивший серебряные и золотые искры из мечей, он заступил Цзинь Лину за спину и повесил на него талисман. Снова почти тот же трюк. Мальчишка рухнул мгновенно, и к его шее прижалось лезвие меча. — Всем замереть на месте, если, конечно, дорожите своим юным приятелем.       Естественно, и Лань Сычжуй, и Оуян Цзычжэнь, что оказались ближе всех к Сюэ Яну с Цзинь Лином, замерли. — Ты! — рычал с земли Цзинь Лин. — Бесчестный выродок! Мразь… — Я всегда считал, что вы, воспитанные люди благородного происхождения, не умеете ругаться. Но у тебя, молодой господин, есть потенциал. Когда-то даочжан Сун, — Сюэ Ян кивнул в сторону гуев, которые явно хотели бы броситься на него, но, видимо, не могли, сдерживаемые, возможно, даже еще одним защитным талисманом только теперь на самом заклинателе, — выразил свое негодование фразой — ты животное, хуже животного… Очень глупо, как по мне. А ты молодец! — Да ты… Ни чести, ни достоинства! Использовать такие грязные методы, что еще ожидать от такой твари…       Меч, предостерегая от дальнейших разговоров, сильнее вдавили в шею Цзинь Лина, раня кожу, пуская кровь. — А-Лин, — отчаянье в тихом то ли полувсхлипе, то ли полувздохе Лань Сычжуя явственно ощущалось.       Лань Цзинъи рядом с Вэй Усянем шипел не хуже змеи. А сам Вэй Ин пытался сориентироваться, что предпринять сейчас. — Ну-ну, бесчестные методы дают свои результаты, ты на земле, твои друзья не могут пошевелиться, зато я могу получить необходимое. Конкретно за этот метод мне стоит поблагодарить Старейшину Илина, правда пришлось немного поработать над всем этим, но это действительно действует.       Цзинь Лин, услышав ненавистное прозвище, так и вовсе стал отплевываться и поносить уже обоих темных заклинателей. — Чего ты хочешь? — а Вэй Усяню не нужен был более прозрачный намек, чтобы понять, что Сюэ Ян тут по его душу. — Хм… Что ж, если ты хочешь спасти этого мальца, можешь занять его место. Для начала. — Хорошо, я согласен. Что мне нужно делать? — Сюда подойди, только руки на виду держи! И без глупостей, мне будет очень жаль, если придется убить подающего такие надежды молодого господина.       Цзинь Лин все еще пытался ругаться на Сюэ Яна, но с клинком у горла особенно не побрыкаешься, так что, кроме брани, сделать он не мог ничего. Лань Сычжуй и Оуян Цзычжэнь выглядели напряженными, когда Вэй Усянь с вытянутыми вперед руками проходил мимо них. — Сычжуй, ничего не делайте, не рискуйте! — предупредил он, и Сюэ Ян кивнул, подтверждая его слова. — Правильно, слушайтесь старших, детки.       Как только Вэй Усянь подошел достаточно близко, клинок с шеи Цзинь Лина переместился к его шее. — А теперь, — посмеялся за его спиной Сюэ Ян, — я предлагаю тебе прогуляться по городу, покажу тебе достопримечательности, познакомлю с местными… — Хм, сомнительное удовольствие, но, отчего-то мне кажется, отказа ты не примешь, не так ли? — Конечно, не приму, я не из тех, кто станет мириться с отказами. — Сычжуй, ты за старшего, оставайтесь здесь, будьте благоразумны, — оставлял распоряжения Вэй Усянь, пока Сюэ Ян медленно пятился назад, все еще держа меч у его шеи, — даочжан Сун, если сможете, приведите наших спутников сюда…       Примерно на этих словах они и вышли за ворота похоронного дома, туман отгородил их дымкой, куда как более плотной, чем в тот момент, когда они пришли сюда. Но все же еще не настолько плотной, чтобы Вэй Усянь не различил широкий кровавый след на мощенной булыжником дороге под своими ногами. Судя по количеству крови, Цзян Юймина в живых уже не было. Силуэты мальчишек еще различались, и они явно подлетели к Цзинь Лину, пытаясь помочь ему подняться. Это будет не так просто сделать, если Вэй Усянь правильно понял талисман, что использовал Сюэ Ян. Эта вещь была действительно бесчеловечно ужасающей, если так подумать. Но времени на размышления о талисмане не было.       Сюэ Ян отшвырнул его резко вперед, и пока Вэй Усянь старался восстановить равновесие, а заодно выхватить свою флейту, Сюэ Ян успел достать второй меч. И если первый был великолепным образцом духовного оружия заклинателя, то второй был не менее великолепным темным артефактом. Цзянцзай, а это несомненно он, был выкован из темной стали, к тому же отливал сумрачным и угрюмым сиянием, а при взмахе словно оставлял за собой невесомую дымку, резко разнящуюся с серебряным ореолом первого меча.       Сюэ Ян усмехнулся, разрубая воздух Цзянцзаем, при этом туман, окружающий их, становился гуще. В этом тумане исчезали все остальные звуки, но режущий воздух взмах слышно было отчетливо. — Я посоветовал бы тебе даже не пытаться использовать флейту. Цзянцзай, возможно, и не такое хитрое оружие, как вся эта мудреная музыка, но зато быстр и надежен! Ты не успеешь сыграть и пары нот, прежде чем я нанесу удар. — А ты в себе весьма уверен… — Не на пустом же месте! Полагаю, под такой завесой нас теперь почти не слышно, но я все же уверен, ты не хотел бы, чтобы эти детки подслушали наш с тобой дальнейший разговор, поэтому, прошу, вперед, — он указал направление, убирая серебряный клинок обратно в рукав, — отказов, как ты помнишь, я не принимаю, а, разобравшись с тобой, мне ничего не будет стоит вернуться в похоронный дом и разобраться с твоими подопечными. Так что будь добр и не противься.       Вэй Усянь двинулся в том направлении, куда указывал ему своем острием Цзянцзай. Даже если он считал, что шансы в битве с Сюэ Яном у него все же были, делать это возле похоронного дома не хотелось. Он решил дать время Сун Ланю привести Лань Чжаня, чтобы, даже если он действительно не сможет выстоять в своей битве, младшие были защищены. — Что это был за меч? — идти в тишине было глупо, и к тому же разговоры могли несколько ослабить бдительность Сюэ Яна. — Не помню, чтобы мне встречался подобный ни в одном каталоге, а он явно заслуживает место в лучших из них. — Шуанхуа — действительно прекрасный меч, и, конечно, ты о нем не слышал. Это меч Сяо Синчэня, а он спустился со своей горы уже после твоей смерти, Старейшина Илина Вэй Усянь. И можешь даже не пытаться мне солгать. Я знал Мо Сюаньюя, мы с ним почти ровесники, не помню даже, кто из нас шисюн, а кто шиди, зато помню день, когда его приняли в Ланьлин Цзинь — дрожащее ничтожество! Слабак и размазня. И даже если бы он встал на темный путь, то держался бы от меня так далеко, как только смог бы. Да и потом, так ловко развернуть удар Цзянцзая… Не думал, что такое вообще возможно. — Ну, хорошо, ты раскрыл меня, не стану отпираться. Быть может, ты все же расскажешь, чего ты хочешь от меня? — А что, я разве не могу захотеть пообщаться с основателем темного пути? Ты ведь наверняка знаешь куда больше, чем оставил в записях, не так ли? — А ты, значит, получил доступ к моим записям? — Получил, но ты ужасно их вел — никакой системы! Я еле разобрался… — Однако Цзянцзай ты создал без моих записей, ведь ничего такого я не писал. — Да-да… Но все же у меня было подспорье. Один старый ганьшижэнь поведал Последователям историю своей жизни, а заодно и рассказал про темный артефакт. Он, конечно, был просто человеком, и все его познания о темном пути были так себе, прямо скажем. А артефакт его, ну… Это был медный гонг погонщика. Дух в нем пробудился в результате несчастного случая, при котором и погиб первый владелец. Там были восставшие мертвецы, смерти и, в итоге, сожженный похоронный дом. Чэньцин, созданная в проклятых землях, медный гонг, ставший темным артефактом в месте бушующей темной энергии. В общем, до меня дошло, что если пробудить дух в предмете с помощью темной энергии, то он каким-то образом сможет помочь в управлении ею. На это я потратил год, как помню, — он снова с помощью меча указал Вэй Усяню направление, — тут направо. Так что я признаю твое передо мной превосходство. Ты создал Чэньцин намного быстрее. — Я был старше, если все верно понимаю, и мои знания о природе вещей и духовных силах были обширнее, так что наше положение изначально было не равным. — Что ж, ты прав. Мне было четырнадцать лет, когда удалось пробудить дух Цзянцзая, выковали его за год до этого. — То есть, когда ты принимал решение об артефакте, тебе было тринадцать? Тогда я понимаю, почему это меч. Кто же в этом возрасте не мечтает о собственном духовном мече? — Странно от тебя такое слышать, если вспомнить судьбу Суйбяня. — Его не было со мной на Луаньцзан… Да и мне все же было больше тринадцати. — Ну да, ну да. А после пробуждения Чэньцин и по сравнению с ней Суйбянь оказался почти бесполезным, так ведь? — Можно и так сказать, — подтвердил Вэй Усянь, не особенно желая останавливаться на теме своего меча, — однако мне рассказывали, будто ты так и не сформировал золотого ядра, но тебе хватает духовных сил использовать Шуанхуа и, что-то подсказывает мне, это свидетельство того, что тебе это все же удалось. — Я хоть и сообразительный, но предпочитаю опираться на опыт старших. Пока учителя были так себе, и результаты были не слишком выдающимися, твое нынешнее тело — хорошее подтверждение моим впечатлениям об обучении в Ланьлин Цзинь. А как нашелся тот, кто готов был учить по-настоящему, ну так вот и итог… — Если ты хочешь от меня информации о Тигриной печати… — О, нет, — перебил Сюэ Ян, — с этим я тоже разобрался. Не сразу, и, если быть честным, мне очень повезло. Но я знаю, что и тебе тоже просто повезло найти тот меч, что ты переплавил в печать. И найденное мной не идет ни в какое сравнение с найденным тобой. Так что у меня все же остались вопросы о печати, ответишь? Как старший младшему! — Сюэ Ян вел разговор, задорно подразнивая, и все же немного заискивающе, так мог бы говорить шиди со своим шисюном, пытаясь вроде как уломать того помочь с заданием или даже с практикой. — Тут, кстати, снова направо. — Полагаю, я бы сначала хотел услышать о твоей находке. — Проверяешь? Что ж… Это ты прав, на слово верить никому нельзя. Хорошо. Я уже рассказал тебе про старого ганьшижэня и его медный гонг. Так вот, он передал его своему сыну, а тот во время войны сгинул вместе с гонгом. И, знаешь, мне удалось найти его. Не сына, а гонг, конечно. Я думаю, ты даже сможешь вспомнить… Небольшая деревушка недалеко от горы Гуаньмяо, не помнишь? — Хм… С моей-то памятью… Хотя наверное… — Вэй Усянь задумался, пытаясь стряхнуть пыль со своих воспоминаний, перепутанных в голове Мо Сюаньюя, — хм… А, знаешь, да, я могу сказать, что неподалеку от Гуаньмяо, я как-то раз наткнулся на вэньский отряд, они несколько увлеклись, пытаясь вытрясти из местных провизию. Вырезали всю деревню. Это было как раз сразу после того, как мы с Цзян Чэном взяли Цзянлин. — Могу представить, что ты там устроил! Наверняка даже не понял, с чем столкнулся и, пылая яростью, — Сюэ Ян усмехнулся, — просто снес все преграды, обрушив на головы Вэней невероятную мощь Чэньцин. А там между прочим при одном из заклинателей был тот самый медный гонг, слабенький, но все же темный артефакт. Скорее всего его припрятали, решив не сдавать командующим, а попозже выяснить, что же это за вещь, и, может, даже продать его по окончании войны. Но им не повезло встретить тебя, а гонгу схлестнуться с Чэньцин. Когда до меня дошли слухи, что в том районе есть место явного скопления темной энергии, я решил проверить. Отправился к Гуаньмяо и был действительно удивлен. Казалось бы мест применения печати тьмы всего два, и проклятые земли не возникают с ничего, а ведь у Гуаньмяо естественный фэншуй просто-таки превосходный, не даром там возведен храм. Но я чувствовал источник темной энергии. И нашел его — тот самый гонг. Едва моя рука коснулась гонга, как в голове раздался пронзительный крик сотен жертв, а тело обдало холодом тьмы, пришлось доставать Цзянцзай, иначе мне с ним было не сладить без потерь для себя самого. — И как ты понял, что нашел? — О, я же сказал, сначала я не понял, а просто решил, что эта вещица может оказаться полезной, и перепрятал ее. Ты помнишь Цветочную деву и сад в Таньчжоу? К сожалению, она и ее сад не пережили соседство с этим гонгом. Уже обосновавшись здесь, получив достаточно знаний о духовных силах, природе вещей, течениях ци… — Сформировав собственное золотое ядро, — перебил его Вэй Ин. — Подловил! Да! Сформировал золотое ядро я именно тут. А еще провел ряд экспериментов с духами яогуаев и выяснил интересную закономерность. Духовные силы в бою полные ярким ян могут развеять природный дух, уничтожив тело, а священные мантры кои богаты возвышенным ян небесным могут дух развеять, тело не уничтожая. Темная энергия разрушает материальное тело и заставляет дух переходить в природную инь, остающуюся холодной и неподвижной. Но если тело оставить не тронутым, а с помощью темной энергии разбить сам дух, что тогда? А если нагнать столько темной энергии, что ее так сразу и не развеет ветрами? А ведь там, где все противно естеству, инь и ян не взаимодействуют едино. Не имея доступа хоть к какому-либо янскому началу, осколки духа не смогут покинуть собственного вместилища и перейти в инь. И тогда они останутся в предмете, искалеченные, одним своим существованием рождая темную энергию. Круг замкнется. Я провел множество опытов тут, в городе И, и наконец понял, что случилось с гонгом, разбитым силой Чэньцин, что случилось с железным мечом, найденным тобой в панцире Черепахи-Губительницы. Ведь это скорее всего был меч заклинателя, когда-то обладающий сильным духом и попавший в плен отравленного тьмой божественного зверя. Так ведь? — Ты прав, ты прав! — согласился Вэй Ин, внутренне содрогаясь от мысли, что новая Печать Тьмы скорее всего уже изготовлена, Сюэ Ян слишком уверенно говорил, и это явно были не просто слова. — И очень умен, как я посмотрю. Да, это был заклинательский меч, его дух повредили гнев и обида, страх и боль поглощаемых Черепахой-Губительницей людей, не выдержав такого, он был разрушен, прямо там, внутри собственного вместилища, без возможности его покинуть. — Как до тебя дошло разъединить разбитые части? — поинтересовался Сюэ Ян. — Я бы не додумался до такого сам, если бы не знал, что ты складывал печать из двух половин. — Как догадался? Просто пришло в голову, что можно попробовать, главное ведь уравновесить разъемные части, с этим было труднее. Так ты все же сделал печать? — Да, но гонг был так себе артефактом, вот и печать вышла так себе, но, да, она есть, — несколько разочаровано подтвердил Сюэ Ян. — А как ты думал, кто составляет сейчас компанию этому твоему Ханьгуан-цзюню? И чем они там развлекаются без меня? — Хм… и действительно! Могильщиком ты быть не можешь, комплекция не та! Значит у тебя и напарник имеется, которому ты делегировал печать. — Могильщиком? — заинтересовался Сюэ Ян. — В Юэяне на кладбище семейства Чан нам встретился тип, разрывший там могилу, — пояснил Вэй Усянь, — сначала я прозвал его Расхитителем могил, но вскоре сократил до Могильщика. А ведь сразу понятно, что он отчего-то очень даже желает помериться силами именно с Лань Чжанем, но куда ему… Даже с Печатью. — Могильщик… — посмеялся Сюэ Ян. — Он пришел бы в бешенство, узнай о таком прозвище. И, если честно, я тоже не думаю, что ему по силам победить. Как я понял, этот Лань противостоял тебе, сложившему печать, в Безночном Городе и выжил. А тут совсем не тот размах. Кстати, я не назвал бы Могильщика своим напарником, скорее уж вынужденным сообщником. — Лань Чжань очень силен, ты прав! Так что, разобравшись с твоим приятелем, он и за тобой явится. — Силен, говоришь… И еще, наверняка, благороден и честен, а значит всегда есть то, ради чего он пожертвует собственной жизнью… Интересно, к чьему горлу нужно будет приставить меч, чтобы он свой опустил? — А ты, значит, коварен, и нет ничего такого, за что ты готов отдать свою жизнь? — И снова подловил! Конечно же и у меня есть цели, ради исполнения которых я умру, однако они не так возвышены как, например, твои. Сдаться самому, чтобы спасти кого-то… Нет уж. Но я был готов пожертвовать собственной шкурой ради мести клану Чан! Мы пришли, остановись.       Сюэ Ян вновь резко взмахнул мечом, и туман расступился перед ними, открывая вид на покосившиеся ворота небольшого городского дворика. — Ты вперед, старший, — все же Сюэ Ян умело использовал образ шиди, и Вэй Ин, если бы не знал, что вырос он на улицах Куйчжоу, вполне поверил бы, что тот действительно воспитывался в клане, окруженный соучениками. — Что тут? — Ничего, просто двор. Заходи!       Во дворе, сидя на невысокой лавочке, вычесывала рами пожилая женщина, от взгляда которой Вэй Усяня кинуло в пот. Она, несомненно, была мертва. Бледное лицо, синюшные губы, темные вены по щекам и шее, явно не слишком подвижные пальцы, но в то же время ее глаза были нормального цвета, ее радужка и зрачки были обычного цвета. У цзоуши и цзянши белые глаза, у сюнши могут быть и черными, но обычными глазами восставший мертвец смотреть просто не может. — Иди в дом, — ледяным голосом приказал Сюэ Ян, и это был совершенно иной человек чем тот, что, дурачась, говорил с Вэй Усянем, — займись другой работой.       Женщина встала и пошла, даже не оглянувшись. — Ее глаза, — озвучил то, что крутилось у него на языке Вэй Усянь. — Они нормальные, — подтвердил с улыбкой Сюэ Ян. — Но это значит, что ее душа не покинула тела, — Вэй Ин потряс головой, он и раньше слышал о таком, если человек умирал незаметно для самого себя. Обычно это были люди, чем-то сильно занятые, или те, кому надо было что-то успеть к определенному времени. Они действительно могли умереть и, не заметив собственной смерти, продолжать дальше работу. Правда душа все же покидала тело, когда нужное было совершено. — Точно! Она результат моих долгих изысканий. — Изысканий? Ты нашел способ заточить душу в мертвом теле? Зачем это? — В собственном мертвом теле, заметь, это важно. Например, я не уверен, что можно твою душу запечатать в теле Сюаньюя, не нарушив память или что-то еще, и поэтому ты жив. Будь я уверен, убил бы и заставил подчиняться. А так, приходится с тобою говорить. Так становится понятнее зачем?       Сюэ Ян прошел к колодцу и оперся боком о верстак, стоящий рядом с ним. Наверняка тут раньше стояли ведра и кадки, а теперь же не было ничего. Мертвые не пьют. — Я разглядел талисман, которым ты припечатал Цзинь Лина. Бумага явно не собственное тело. — О, это были первые шаги… И, знаешь, я не думаю, что такие запечатывания проходят бесследно для этих душ. Несомненно, такое наносит вред и, вероятно, впоследствии множит голодных духов. Но вещь полезная, особенно если в талисман заточить интересного гуя. Я использовал описанную тобой технику бумажного воплощения и пришел к тому, что привязать к бумажному телу можно не только свою душу, но и чужую. Конечно, я на этом не остановился. Пробовал разные вместилища и разные условия. И, видишь… Преуспел. Эта женщина все помнит и все понимает. А, самое забавное, ослушаться она меня не может. — Как я уже говорил, ты умен, Сюэ Ян, и талантлив. Но то, как ты используешь свои ум и талант — это поистине ужасно. — Я не ищу признания, и мне не нужны пустые комплименты, меня волнует только результат.       Они, кажется, подходили к самому главному. Вэй Усянь собрался, теперь каждое действие, любая секунда могли разрешить происходящее. — Так что тебе нужно от меня?       Сюэ Ян полез рукой под ворот своего темного шэньи и достал мешочек для ловли духов, который положил на верстак. — Прошу!       Вэй Усянь положил руку на мешочек и некоторое время ощупывал его, словно прослушивая пульс, а затем спросил: — Эта душа разбита вдребезги, тут никакой клей не поможет. Жизнь едва-едва теплится в ней. — Ну если бы ее было так просто восстановить, разве я бы обратился к тебе? — Ты переоценил меня. Мне способ собрать разорванную душу не известен. К тому же этот человек скорее всего желал умереть. Возможно, он покончил жизнь самоубийством. Разве тебе не известно, что когда дело касается душ, нет ничего более важного, чем последнее желание? — Ничего мне не известно! — Сюэ Ян буквально вырвал мешочек из-под руки Вэй Усяня, было слишком очевидно, что для него эта душа представляет ценность. — И мне плевать, чего он там желал. А вот тебе придётся помочь мне, даже не желая того. Или ты уже запамятовал, что твои детки там, в похоронном доме, надеются на то, что у тебя хватит сил со мною совладать, и я не вернусь за ними. — И все же сейчас мои знания в этой области могут и уступать твоим. Мне не приходилось иметь дело с такой тонкой материей, как душа. А тут, если моя догадка верна, и это душа Сяо Синчэня, не просто самоубийство, это жертва. Его последнее желание — умереть, и он точно не захочет возвращаться. — Что ж… Если ты не знаешь, как собрать воедино разбитую душу, как же ты сам вернулся? Кажется, ты тоже покончил с собой, и, кажется, это тоже была жертва, к тому же, разве твоя душа не была в худшем состоянии, чем та, что перед тобой? — Меня вернули к жизни темным ритуалом, чего ты хочешь? Вполне вероятно, что это его побочное действие… — Ложь! — очень зло оборвал его Сюэ Ян. — Если ты про Подношение тела, Жертвенный ритуал или как там его еще называют, то как раз сам факт, что тебя смогли вернуть к жизни с помощью него, свидетельство того, что душу можно восстановить, Вэй Усянь. Когда ритуал проводили первый раз, ты не откликнулся, ровно так же как и на любой Призыв. Так что нет, это не Ритуал. — Возможно, в первый раз что-то было сделано не верно… — О, нет, все было сделано верно, и предмет, принадлежащий тебе, был, и знак был точный, да и время было выбрано идеальное. Но ты не ответил. А через какое-то время Мо Сюаньюю удалось то, что не удалось Последователям Старейшины Илина. — Ты так уверен, будто был… Ты ведь был там? — Был, и даже больше, я собирался пожертвовать своей жизнью, лишь бы моя месть была совершена. Но разговор не о том. Меня интересует только способ, с помощью которого была восстановлена твоя душа!       Вэй Усянь прекрасно понимал, что их разговор подходит к концу, тянуть его дальше не выйдет. Сюэ Ян дал свои ответы и задал главный вопрос, теперь уже полный нетерпения он либо получит желаемое, либо убьет от разочарования. Ответа Вэй Усянь действительно не знал, а знал бы — все равно не сказал. Было совершенно ясно, что Сюэ Яну не просто так нужно восстановить душу Сяо Синчэня, он собрался заточить ее в мертвое тело и заставить подчиняться.       Вэй Усянь нанес удар первым. Зацепив мыском ножку верстака и вложив в удар свои не такие уж большие духовные силы, он отправил верстак в Сюэ Яна. Тот, конечно же, разрубил его надвое, но времени как раз хватило на то, чтобы выхватить флейту и поднести ее к губам. Первые ноты прозвучали как раз одновременно с ударом туманной волны, разрезая ее, заставляя обогнуть Вэй Усяня. — Ты хорош, бесспорно хорош… И, будь в твоих руках Чэньцин, я бы и не надеялся одержать над тобой верх, — Сюэ Ян нападал не только с помощью темной энергии, но и атакуя мечом одновременно.       Вэй Усянь успевал уворачиваться от физических атак, спасибо неусыпному контролю Лань Чжаня над его тренировками, и одновременно перенаправлять удары темной энергией, спасибо своей памяти, которая в экстремальные моменты не подводила. И все же, будь Сюэ Ян чуть более искусным фехтовальщиком, то в этом теле у Вэй Усяня шансов могло бы и не быть. Но, благо, в главных козырях этого бродяжки из Куйчжоу значилась не искусность, а подлые, бесчестные приемы, коих сам Вэй Усянь знавал немало. Однако все же следовало отдать должное, скорость и проворство Сюэ Яна вкупе с использованием темной энергии действительно могли доставить проблем и лучшим заклинателям их времени. Даже против Лань Чжаня он смотрелся бы куда как более серьезным противником, нежели тот же Могильщик на кладбище семьи Чан.       Сюэ Ян рассмеялся, резко останавливаясь. И так же резко снова нападая, меняя направление удара. Он будто бы играл с Вэй Усянем, загонял его и изводил, а не сражался. — Но ты же сам был дураком и отдал свою жизнь ради других, а свое главное оружие своему врагу!       Пускай не фраза зацепила, а только лишь слово «враг», но оно больно полоснуло по его потрепанному сердцу. Можно сказать, он пропустил удар. И это было опасно. Когда вокруг бушует темная энергия, нельзя терять контроль, нельзя поддаваться на такие провокации, нельзя допускать ни боли, ни отчаянья, ни обиды.       Легкие ноги Сюэ Яна позволяли ему взлетать над стенами и ходить по крышам, ловкое тело двигалось с кошачьей прытью, темная энергия была на его стороне, тут все было его стихией. Преимущество, несомненно, было за ним. А Вэй Усянь мог лишь защищаться, надеясь на то, что враг ошибется. Надеясь на то, что он выдаст свои слабые места. Трель флейты не смолкала, разворачивая темную энергию, давая возможность избегать ударов и немного тормозя разгоняющегося Сюэ Яна. Удар за ударом. Шаг за шагом. Разворот за разворотом. Двор за двором. В какой-то момент Вэй Усянь начал замечать, что ему становиться тяжелей дышать. Ноги начали гореть в икрах. А руки попросту немели в плечах. Он уставал.       А Сюэ Ян смеялся. — Теперь ты видишь, какой напрасной была твоя жертва? Кого ты смог спасти? Несколько жалких Вэней, что покинули гору? Так может они и уйти то далеко не смогли! Больные, жалкие, голодные… Ха!       «А-Юань! А-Юань жив, — уговаривал сам себя Вэй Усянь, не давая подняться боли в своем сердце, — здоров и вырос чудесным юношей!»       Он сначала очень испугался, чуть не назвав Лань Сычжуя Вэнь Нином в похоронном доме. Пока искал талисманы, погрузившись в свои мысли, он буквально снова почувствовал себя в том времени, когда охотился со своим робким другом в Илине. Вэнь Нин всегда был тих и спокоен. Эти легкие шаги и тихий голос, вежливая речь и робкая улыбка, изящная фигура, маячившая в дверном проеме — все было так привычно. А огромные темные глаза? На самом деле, как же он не смог увидеть сходства раньше? Как не понял? Ну, конечно же, Лань Чжань пусть и не был при осаде Луаньцзан, но обещание свое сдержал. Он спас А-Юаня! Нашел и забрал, вырастил, воспитал. И пускай улыбается А-Юань, скорее уж, как Лань Сичэнь, а не как Вэнь Нин, но все же, раз удалось сохранить хотя бы эту, одну единственную жизнь, то все случившиеся было не напрасно.       Абсолютно не напрасно! — А твой безумный шиди? Саньду Шэншоу, мать его! Тот самый, кому ты оставил Чэньцин… Как же он ненавидит тебя! Ты знаешь? Ты в курсе, что с твоей смерти и пары лун не прошло, как он бросился выискивать твоих последователей? И не просто выискивать, он казнил их, пытая перед смертью. Говорят, никому не удалось покинуть Пристань Лотоса живым. А мертвых он запрещал хоронить, развеивая их прах над полями. Вставших на темный путь он и за людей не держит, они отбросы, не заслуживающие ни прощения, ни жизни, ни даже погребения! Темный путь в его глазах — это грязь! Даже твои записи, попавшие к нему, он отправил в Облачные Глубины. Вышвырнул их, будто мусор. Ты и сам для него лишь мусор. Слышишь? Как ты думаешь, в какой выгребной яме сгнили обломки твоей флейты?       Колокольчик Цзинь Лина встал перед глазами Вэй Усяня, защищая его от жестоких слов Сюэ Яна. Потому что… Потому что, если Цзян Чэн позволил Цзинь Лину носить этот колокольчик, значит все не так, как говорит Сюэ Ян. Может быть его шиди и избавился от записей Старейшины Илина, может быть Чэньцин действительно сгнила в выгребной яме, но на поясе Цзинь Лина висел колокольчик, к созданию которого Вэй Усянь приложил свою руку. Пускай это и не тот самый талисман, что он выковал для сына шицзе на его первую луну, однако это вещь, над которой он экспериментировал, чтобы защитить адептов Юньмэн Цзян от воздействия темной энергии в будущем. Вэй Усянь подсунул этот колокольчик Цзян Чэну за некоторое время до охоты на Байфэн, в лаковой коробочке и с хвастливой запиской в придачу. Где, конечно, отмечалось, как велик, умен, талантлив и недооценен своим шиди Вэй Усянь. Только вот до охоты Цзян Чэн был измотан работой и подготовкой, и вряд ли смог актефакт проверить. А после все так завертелось. Цзян Чэн его стал избегать. О колокольчике до происшествия на тропе Цюнци поговорить так и не удалось, а после было уже поздно. И он, видимо, с этой глупой запиской остался лежать и ждать, пока ему не найдут применение.       И Цзян Чэн нашел самое лучшее применение, как будто исполнил одно из заветных желаний Вэй Усяня. Как и с «Лесом Улыбок». Ведь это он, смеясь до слез, зачитывал до дыр свой экземпляр первого цзюаня этого сборника. И предлагал в Пристани Лотоса собрать свою лучшую библиотеку, но только не такую скучную, как в Облачных Глубинах, а состоящую из поучительных, но веселых книг. Такую библиотеку, в которую учеников, не наказывая, будут заставлять ходить, а разрешать сидеть там в награду за успехи! И вот, пожалуйста, даже младшие Лани просят Цзинь Лина о разрешении увидеть сокровища, собранные в Пристани Лотоса… Цзян Чэн, возможно, и вышвырнул из своей жизни Старейшину Илина, но Вэй Усяня он в ней оставил!       Разум его все еще мог защищаться! А вот тело сдавало, и сдавало серьезно. Вэй Ин уже два раз почти было промахнулся с коньком крыши и чуть не приземлился вместо него на черепичный скат. Потеря равновесия была опаснее даже потери скорости, хотя и это совсем скоро грозило ему проигрышем. Вэй Усяню очень не хватало прежних силы и выносливости. — Какие же вы идиоты благородные! Спешащие туда, куда вас не просили нос совать! Справедливые, честные. Дураки и простофили. Жертвами своими ничего так и не исправившие, только умершие ни за что! Кто вообще так делает?       Сюэ Ян снова смеялся. Только в этом смехе его было слышно, что теперь он и сам пропустил удар. Свой по себе же. Уставшему и теряющему скорость Вэй Усяню только этого и требовалось, чтобы решить, как быть дальше. Что же, тут видимо была своя тайна, и по Сюэ Яну явно била жертва Сяо Синчэня, сильно била. Обрывки фраз, ответы Сун Ланя, эксперименты Сюэ Яна — все складывалось в пусть не полную, но все же картинку. Вэй Усянь знал теперь, как будет действовать.       Он резко замер на месте, опустив флейту и расставив руки. Полмгновения не прошло, как лезвие Цзянцзая замерло у его горла. — И? — улыбаясь, спросил Сюэ Ян. — Это мне тебя стоит спросить! И что дальше? Хорошо, вот ты поймал меня, но как тебе это поможет узнать то, что ты хочешь знать? — Я могу быть убедительным! — Если ты о пытках, так я могу быть терпеливым. Даже если тело слабое, уверяю, решимости мне все равно не занимать. — Так ты отказываешься мне помогать? — Я не отказываюсь, но дело в том, что я не знаю ответа на твой вопрос, даже если мне самому он был бы интересен.       Сюэ Ян угрожающе повел мечом, и Вэй Усяню пришлось отступать на пол шага. — Не теряй моего времени, если не знаешь ответа сейчас, не значит, что не вспомнишь его в будущем или не придумаешь способа. Но раз так, то у меня сейчас есть дела и посерьезнее, а с тобой я закончу позже. — Подожди! — пришлось отступать еще на один шаг. — Если вырубишь меня и решишь закончить тут все, то на сделку я не пойду. — Тогда предлагай свои условия, а не тяни время! — Сюэ Ян злился, сильно злился. И это было хорошо. — Я могу тебе предложить заглянуть в мои воспоминания, попытаться отыскать то, что тебе нужно. — Хм… Что это за техника и в чем твоя выгода? — Техника сродни Сопереживанию, но несколько сложнее. Посредством его на время мы установим связь душ и сможем, как при Сопереживании, увидеть те воспоминания, которые были самыми яркими. Тебе придется ухватиться за мою смерть, попытаться увидеть, что было после нее, и до того, как я был призван Подношением тела. — Это мне подходит, но я так и не услышал, в чем твоя выгода? — Я увижу твои воспоминания, а значит твои слабые места. — Не смог победить меня физически и решил попробовать продавить мой контроль? — Не без этого!       Что-то безумное горело во взгляде Сюэ Яна в этот момент. Он изображал сомнение, но Вэй Усянь точно знал, что он согласится. Ведь, как он сам признался, даже у него были цели, ради которых он готов был умереть.