Больны и голодны

      Лань Ванцзи понимал, что они отстали. В плотном тумане, сражаясь с неисчислимыми яогуаями и восставшими мертвецами, у них не было шанса нагнать ушедших вперед. Вэй Ин увел за собою младших. Но тем было лучше. С ним ученики в безопасности настолько, насколько это возможно в таком месте. Одной проблемой меньше.       Теперь же Лань Ванцзи следовало сориентироваться и решить, как действовать дальше. У него все еще была цель — обнаружить Могильщика и забрать у него очередную недостающую часть тела, а в идеале, конечно, следовало бы раскрыть личность этого человека и того, что стоял за ним. Они с Вэй Ином придумали некий план, но теперь Лань Ванцзи придется провернуть его в одиночестве.       Подспорье из адептов Юньмэн Цзян сейчас было очень кстати, к тому же эти люди оказались весьма надежные. Ничего удивительного, что не выпускающий из виду своего племянника Цзян Ваньинь был спокоен, когда Цзинь Лин находился под их защитой. Стоило признать, что отряд был вышколен и обучен действительно прекрасно, люди в происходящем ориентировались просто безупречно. Командование Ханьгуан-цзюня над собой приняли в мгновение ока, не сомневаясь, приоритеты расставляли точно, действовали слаженно и незамедлительно. Несомненно, с таким требовательным главой, как Саньду Шэншоу, им приходилось несладко, и пускай Лань Ванцзи не одобрял самого Цзян Ваньиня, но готов был согласиться, что его методы воспитания адептов работали, как нужно. Было и еще кое-что, бросающееся в глаза, адепты Юньмэн Цзян явно были заточены под битвы не просто с тварями, но и с темными заклинателями, этих тварей контролирующими. — Их двое, — в какой-то момент сделал вывод Цзян Шанли, — один, что встречал нас, он контролирует туман и сюнши, темная энергия города И — его рук дело. Второй был тут с вами, Ханьгуан-цзюнь, он использует яогуаев, подчиняя их. — Он пробуждает яогуаев, — поправил его Лань Ванцзи.       Битва была в самом разгаре, стоя плотным кольцом, заклинатели прикрывали друг другу спины, отбиваясь от всевозможных тварей города И. В ход, кроме мечей, шли талисманы и заклятия, то и дело в несколько голосов читались мантры очищения земли, а туман разгонялся мощными аккордами гуциня. — Пробуждает? — переспросил его Цзян Шанли во время небольшого затишья, когда отряд вновь смог несколько продвинуться вперед. Он был явно поражен этой догадкой, что, в общем-то, не было удивительным. — Мгм, — выдохнул Лань Ванцзи, разрубая напополам выскочившее на них из тумана нечто, что раньше, скорее всего, было скамейкой, а теперь обратилось в весьма неприятного могуайа, наверняка, присев на такую скамью, за раз лишишься всех духовных сил, а то и заснешь беспробудным сном.       Их передышка подошла к концу. За скамьей потянулись побеги какого-то плюща, хорошо, если не ядовитого, зазвенел металлический колокол, буквально заставляя кровоточить уши, а вперед и вовсе вырвался черный петух, смотреть на которого было нельзя под страхом лишиться души. — Обратите внимание на то, с чем мы бьемся. — Хм, — нахмурился старший из адептов Цзян, — садовая утварь, мертвый домашний скот и птицы, похоронные принадлежности, это, если не считать цзянши и сюнши. Как будто кто-то… — он не успел окончить фразы, потому как сверху на него как раз спикировала крупная птица, ну, вернее тварь, что некогда была крупной птицей. — Заходит во двор и пробуждает там все, что способно пробудиться, — закончил за него Лань Ванцзи. — Но это ведь… невозможно! Природный дух не возникает вот так, по чьему-то желанию. Такое могла лишь Тигриная Печать того-самого-Старейшины, а она была уничтожена вместе с ним! А даже если бы и нет, примени ее кто-либо, и она накрыла бы пространство куда более широкое, чем один двор, куда более широкое, чем весь город И. Безночный Город один вмещал в себя с десяток районов, не уступающих по размеру городу И! — Значит это другой артефакт, — спокойно ответил Лань Ванцзи, отправляя Бичэнь по дуге вправо, — не такой мощный, но подобной природы.       Он не любил высказывать предположений и подозрений, однако сейчас это было буквально вопросом жизни и смерти. То, с чем они столкнулись, могло быть куда опаснее толпы нападающих на них яогуаев, и им следовало быть готовыми к такому повороту. — Ханьгуан-цзюнь, вы действительно думаете, что мы имеем дело с новой Печатью Тьмы? Это может быть правдой? — Мгм. — Тогда… тогда почему он медлит? — один из адептов Цзян явно был обеспокоен перспективой. — Потому что пытается ослабить нас, — пояснил своим людям Цзян Шанли, — во время компании Выстрел в солнце Старейшина Илина применил Печать лишь однажды, но также, как и сейчас, это не было началом битвы. Мы должны быть ослаблены, израсходовать достаточно своих духовных сил, и, когда мы будем уязвимы к темной энергии, печать применят к нам.       Справившись с очередным наплывом монстров, заклинатели бросились в ворота одного из рядом находящихся дворов. Им нужно было время и возможность обсудить дальнейшие действия, а сделать это за стенами было проще. Отбиваться от тварей, лезущих через двери и окна, все же полегче, чем отбиваться на открытом пространстве. — Вы заметили, что в последней волне остались только яогуаи? — спросил кто-то из адептов. — Да, и это означает, что тот, кто контролирует сюнши, ушел, видимо, за младшими. — Мо Сюаньюй справится с этим, — спокойно сказал Лань Ванцзи, — главное, что обладатель Печати с нами. — А как с ним справимся мы? — Заставим выйти из тени раньше, чем он рассчитывал.       Лань Ванцзи знал, что Могильщик не был темным заклинателем, иначе бы на кладбище Чан битва была бы совершенно иной, и если считать, что сообщников двое, а остался тот, кто с Печатью, значит им противостоял именно Могильщик. Все складывалось как нельзя лучше — у Могильщика было то, что нужно Лань Ванцзи, у Лань Ванцзи было то, что нужно Могильщику.       Теперь было важно не ошибиться. У Могильщика мог быть с собой и, скорее всего, был талисман Перемещения. Если дать ему уйти, то все повторится вновь, и кто еще может оказаться в новой ловушке, было тем еще вопросом.       Как раз во время обсуждения дальнейшей стратегии с Цзян Шанли, Лань Ванцзи скорее даже почувствовал, чем услышал, как что-то передвигается по крыше. Это не было шагом в прямом смысле, но Лань Ванцзи назвал про себя этот звук парой шагов, а потом крыша под существом или, может все же, тварью резко провалилась вниз. Двигалось существо с высокой скоростью, глазам удалось уловить только вихрь черной ткани. Голубая вспышка Бичэня, оттененная красной меча Цзян Шанли, метнулись в сторону этого вихря и оказались отбитыми одним очень уверенным фехтовальным движением. Адепты Юньмэн Цзян вновь не подвели, сразу же в тварь полетели талисманы, но и они не достигли цели, а были рассечены мечом.       Новая атака тоже не принесла результатов, гуй был быстр и как будто точно знал, что станут делать заклинатели. Правда, сам он не нападал, только защищался. Тем более, еще тогда, когда они пошли за стуком бамбукового шеста, Лань Ванцзи показалось, будто их сопровождает кто-то, как раз в черном, будто бы охраняя их. — Стоп! — скомандовал он.       Оружие все держали наготове, но по приказу остановились.       Остановился и гуй, замерев с опущенным в пол мечом. — Даочжан Сун?! — вдруг проговорил Цзян Шанли.       Гуй вежливо поклонился. — Но… Вы…умерли?       Даочжан ничего не ответил, но посмотрел на Цзян Шанли таким говорящим взглядом, что тот явно смутился. — Даочжан Сун, — Лань Ванцзи вступил в разговор, — это ведь вы сопровождали наших младших, когда они следовали за гуем слепой девушки?       Сун Лань кивнул. — Вы пришли, чтобы проводить нас к ним?       И снова кивок. — Что-то случилось?       И хотя Сун Лань и подтвердил это предположение, но в голове Лань Ванцзи и так сложилась картинка. Если за Вэй Ином и младшими пошел темный заклинатель, то, несомненно, Вэй Ин отвлек его на себя, уводя подальше, а заодно послал за помощью младшим. Лань Ванцзи был уверен, что Вэй Ин справится. Сомневаться в том, кому доверяешь свою спину — последнее дело, а значит и он сам все еще не мог бросить свои задачи и цели, чтобы не подвести того, кто доверил свою спину ему. — Цзян Шанли, я отвлеку на себя нашего преследователя, а вы отправитесь за даочжаном на помощь к младшим. — Ханьгуан-цзюнь, вы уверены, что вам не нужна помощь? — Уверен. Тем более, что у вас есть своя задача — молодой господин Цзинь ведь должен выбраться отсюда живым и невредимым, так что я лишь попрошу вместе с ним защитить и учеников Ордена Лань.       Цзян Шанли кивнул. — Мы выйдем все вместе во двор, но, как только я активирую поисковый талисман, вы можете уходить. — Но поисковый талисман не для живых, — кто-то из юньменцев явно очень удивился. — Это не важно, — сообщил Лань Ванцзи, у них с Вэй Ином был план, но посвящать в него остальных не имело никакого смысла. — Ханьгуан-цзюнь… Поисковый талисман может и не сработать в таком месте, как город И, — уточнил один из адептов Юньмэн Цзян. — Вас не было при штурме Луаньцзан, и, возможно, вы не в курсе, но там они оказались бессильны.       Поисковый талисман был одним из изобретений Вэй Ина, тот начертил его еще во время войны. Для поиска живых он не подходил, но зато с его помощью всегда можно было найти мертвого. Так на полях боев родственники искали своих пропавших без вести. Талисман мог связать кровных родственников. Или соратники собирали оторванные части тел погибших, чтобы потом захоронить мертвеца целым. В таком случае нить талисмана протягивалась от наличествующего тела к потерянной части. В начале «Выстрела в солнце» все это было проблемой. Часто семьям возвращали тела с чужими конечностями. Или еще хуже, не могли вернуть ничего. Но Вэй Ин нашел способ, и постепенно поисковые талисманы стали носить с собой все. Правда от качества начертания многое зависело, и потому иногда устраивались настоящие торги за те, что были начертанный самим Вэй Ином. Такие, конечно, были только у адептов Юньмэн Цзян, но если уж они перекочевывали в другие руки, то всякое бывало. После страшных боев за такой талисман и золотом можно было выспросить. Лань Ванцзи не раз видел, как павших заклинателей в пурпуре обыскивали на предмет наличия неиспользованных талисманов. А потом выгодно их продавали. Мародерство — вечный спутник войны. С этим трудно было что-то сделать.       В мирное же время поисковые талисманы почти вышли из обращения, но адепты Юньмэн Цзян все еще иногда использовали их в ночных охотах, например, если нужно было найти тело бедокурящего гуя и справить ему погребение по всем правилам, правда, это было возможно только в тех случаях, если кровные родственники неупокоенного были живы. Вообще заморачиваться с поиском и захоронением тел никто не любил, но у Цзян Ваньиня была какая-то зацикленность на этом. Единственные, кого он показательно не давал хоронить — темные заклинатели. Остальным же, по возможности, его адепты устраивали погребение. Лань Ванцзи никогда особенно не понимал Цзян Ваньиня, да и никогда не хотел понимать его, если быть честным. Для него он не был ни другом, ни врагом, никем он не был. Точнее, он был человеком, не умеющим ценить то, что имеет, и всегда стремящимся получить больше, чем возможно. Осуждал ли его Лань Ванцзи? Осуждал, без сомнения, пускай и не имел на это никаких прав, пускай брат порой и упрекал за это, но все равно в глубине души, Лань Ванцзи осуждал Цзян Ваньиня за все то, что случилось с Вэй Ином. А теперь поводов у него только прибавилось. Хотя и себя он теперь тоже осуждал гораздо сильнее, чем прежде. Только сейчас эти мысли были явно лишними… И не к месту!       Хм… Лань Ванцзи, поймав себя на этом, сделал вывод, что печать к ним все ближе, и действовать надо сейчас. — Это тоже неважно, — спокойно ответил он.       Как и договорились, они покинули дом, вместе выходя попарно во двор, попутно разбираясь с последней волной яогуаев. Оказавшись во дворе, адепты Юньмэн Цзян окружили Лань Ванцзи, который, чуть ли не показательно повесив мешочек цянькунь на пояс, активировал поисковый талисман. Белая призрачная нить, созданная талисманом, начала движение по кругу, пытаясь связать мешочек цянькунь с чем-нибудь в тумане. В то же мгновение, как загорелась эта нить, на двор будто бы упала тень, хотя на улице и без того была ночь, но стало еще темнее. И тише. Тишина навалилась такая, что собственное дыхание показалось шумным. — Уходим! — скомандовал Цзян Шанли, и все адепты в пурпуре бросились за ним.       Могильщик не стал мудрствовать, он напал сразу, резко вынырнув из тумана, в попытке одним ударом срезать цянькунь с пояса Лань Ванцзи. Сияние его меча скрывал темный дым, так же, как и на кладбище клана Юэян Чан, а потому его движений в тумане было не видно. Но чувствительность к потокам энергии и, уж тем более, слух Лань Ванцзи были острее зрения, к тому же он был готов, так что удар пришелся строго в блок мгновенно выхваченного Бичэня.       Выверенными годами битв и тренировок движениями Лань Ванцзи перешел в активную защиту, подпуская Могильщика к себе достаточно близко. Сокрытый туманами тот все же имел еще одно, кроме очевидного, преимущество, но, чем ближе он оказывался, тем преимуществ было меньше.       «Пытаешься чашкой воды потушишь загоревшийся воз дров, Лань Чжань?» — раздался в его голове голос Вэй Ина. Не теперешнего — прошлого, прямиком из Безночного Города, сходящего с ума, теряющего контроль. Безумного Вэй Ина. Пугающего. Страшного. Больного…       Все внутри Лань Ванцзи содрогнулось от воспоминаний, отчаяние поднялось откуда-то из глубин его души, давно пережитое и забытое, оно все же еще имело над ним власть. Оно тянуло за собой другие, куда как более весомые сомнения и печали. Его боль становилась куда ощутимей. Так на него действовала печать и раньше.       Только вот теперь против любой тьмы у него был с собой солнечный свет:       «Ханьгуан-цзюнь может справиться со всем!»       Лань Ванцзи выровнял дыхание. Никаких сомнений ни в себе, ни в том, что он делал, допускать было нельзя. Никакого страха, никакого отчаяния — все это пища для темной энергии, прорехи в обороне, через которые она проникает в сердце и разрушает изнутри. Лань Ванцзи точно знал, зачем он тут, он точно понимал, к чему стремился. Печать Тьмы в руках Старейшины Илина не сломила его духа, так куда ее подобию в руках какого-то Могильщика?       И все же он позволил себе чуть замешкаться и даже слегка сбиться с шага. Могильщик снова атаковал, в этот раз намного увереннее, от того, что посчитал, будто Лань Ванцзи слабеет под воздействием печати. Это была длинная атака с прямой рукой и открытым корпусом. Пусть Лань Ванцзи не мог делать предположений о его стиле и формах, но все же есть вещи незыблемые для любого мечника — атакуя, будь готов к защите. А из такой позиции собственную грудь Могильщик мог прикрыть разве что ножнами в левой руке.       Лань Ванцзи в последний момент ушел от атаки, меч Могильщика прошел над его левым плечом. Сложив печать, он сам нанес удар Бичэнем справа, так, чтобы соперник вынужден был защищаться, ставя блок. И в то же мгновение он сам очень резво поднырнул под блокирующую Бичэнь руку, оказавшись практически вплотную к напавшему на него человеку.       У Могильщика были узкие рукава под наручами, а потому оставалось единственное место, где бы мог быть спрятан мешочек цянькунь с той частью тела, что была у него. Вот Лань Ванцзи одним пускай не слишком отточенным, но уверенным движением и забрался ему под ворот шэньи. Никто и никогда не мог бы ожидать от благородного Ханьгуан-цзюня подобного.       Но если он чему и научился у Вэй Ина за время их путешествия, то это разнообразным способам вытащить у человека кошелек. Нет, ну действительно, бывший страшный и ужасный неназываемый старейшина, даже в не самом ловком теле Мо Сюаньюя, преуспел в этом деле изрядно — кошелек Лань Ванцзи то и дело оказывался в его руках. И вот теперь эти знания пригодились.       Как только мешочек оказался в его руке, Лань Ванцзи ударил Могильщика в грудь. В удар было вложено достаточно духовных сил, чтобы того отбросило на несколько чжаней. А в следующее мгновение в руках Лань Ванцзи оказался его гуцинь. Один мощнейший аккорд развеял туман достаточно для того, чтобы он мог увидеть своего противника.       Могильщик стоял с рукой под собственным воротником в поисках своей пропажи. А еще он отхаркнул кровью. Так что внутренние повреждения своим ударом Лань Ванцзи нанес ему немалые.       Да и первую часть своего задания он выполнил.       Азарт легко давшейся победы несколько вскружил его голову. Теперь ему нужна была печать, а еще сам Могильщик. И он, не сомневаясь в своих возможностях, тут же напал. Бичэнь танцевал в руках владельца, голубыми вспышками духовной энергии озаряя улицу вокруг сражающихся.       Могильщик больше не атаковал, только оборонялся, пытаясь заставить Лань Ванцзи совершить ошибку.       Но разве такое было возможно? Сколько битв прошел Ханьгуан-цзюнь! И из каждой он вышел победителем… Память под влиянием темной энергии и печати мгновенно подбросила ему образ Вэй Ина, пошатываясь уходящего с места бойни в Безночном городе.       «И все же я не проиграл!»       Лань Ванцзи с полуоборота вновь попытался сбить Могильщика с шага, да и удар нанес очень хитрый снизу, направленный на то, чтобы выбить чужое оружие из рук. Могильщик явно ожидал такого, он уклонялся, а не встречал Бичэнь своим мечом. Но Лань Ванцзи не сомневался в своей победе. Он шел напролом, двигался все быстрее, удары наносил резче, сильнее, жестче. Внутри него разгоралось пламя. Шаг, второй, третий, поворот, выпад, снова шаг. Он гнал Могильщика по улице, вновь заступая в туман, но не отпускал достаточно далеко, чтобы потерять.       Огонь, зажегшийся в его животе, поднимался все выше, сначала в легкие, а затем и в горло. Могильщик все отступал, и отступал, и отступал, не рискуя сразиться, но и не убегая. Дразнил и изводил! Лань Ванцзи был быстрее, сильнее, на голову выше во всем, и все же ему никак не удавалось достать этого человека — это неимоверно раздражало. А раздражение питало внутреннее пламя, которое становилось только сильнее и сильнее с каждым шагом, с каждым ударом, с каждым оборотом. Все набирая и набирая силы.        Лань Ванцзи показалось, что он, подобно дракону, сможет извергнуть дым из ноздрей и огонь из пасти. Только вот пламени не было, на следующем выдохе, со следующим шагом тело его сотрясло от натужного кашля, горлом пошла кровь, которую пришлось сплюнуть. Атака была прервана, Лань Ванцзи оступился в этот раз по-настоящему.       И Могильщик воспользовался этим шансом, из обороны тут же бросившись в нападение.       В этот раз отступать и обороняться пришлось уже самому Лань Ванцзи. К тому же ему никак не удавалось выровнять течение энергии в своем теле. Тут и там в меридианах образовывались застои, а любая попытка направить энергию через них провоцировала бунтующий поток, и, как следствие, новые приступы кровавого кашля.       Он пропустил удар и впустил темную энергию в собственное тело.       Но ведь он не мог проиграть, не мог!       Лань Ванцзи собрал все свои силы, даже в таком ослабленном состоянии он был куда сильнее Могильщика, куда искуснее его. Где-то на задворках сознания кричал Лань Сичэнь: «Остановись, Ванцзи!»       «А-Чжань, хватит!»       «Не слишком ли ты много на себя берешь, Лань Чжань? Отступи…» — смеялся Старейшина Илина.       А вокруг все горело и пылало, как когда-то в Облачных Глубинах. Скалился Вэнь Сюй! Недоступный, защищенный множеством солдат.       «Ты проиграл, второй молодой господин Лань… Сдавайся!»       «Сдавайся!»       «Отступи!»       «Остановись!»       «Хватит!»       Нет! Нет!!!       Он никогда не сдавался, никогда не уступал, он всегда был силен! Что ему какой-то Могильщик? Что ему Печать? Старейшина Илина или Вэнь Сюй? Разве его можно остановить кровотечением из носа или сломанной ногой? Он и после дисциплинарного кнута будет жить!       Он не уступит никогда!       Лань Ванцзи в резком развороте, заступив за спину противнику, вновь атаковал, уже и сам не видел кого, а перед глазами мелькали: то черный чжаошань Вэй Ина, то солнцем расшитые одежды Вэней, то белые родного ордена, то снова он не видел ничего, кроме Могильщика, укрытого темной пеленой дыма. Бичэнь вспорол чужое тело, удар пришелся по левой руке, запахло свежей не отравленной темной энергией кровью. И все вокруг горело в пламени, да и внутри все горело совершенно невозможно.       Он снова оступился, сплюнул кровь… Много крови. Бичэнь уже не реагировал на печати, только находясь в руке, меч отзывался Лань Ванцзи. А Могильщик наращивал темп, отходя в туман и нападая неожиданно, бесшумно. Теперь с его стороны на Лань Ванцзи обрушились немилосердные удары. Могильщик все же прекрасно владел мечом, хорошо двигался, обладал силой. Возможно, его стиль не был столь искусен, чтобы называться мастером или заслужить себе этим имя, но он несомненно был отличным мечником.       Лань Ванцзи отразил несколько достаточно опасных нападений, прежде чем заметил, что туман рассеялся. Вернее не так. Он не рассеялся, он отхлынул, открывая глазам вид на заброшенные улицы города И, как морской отлив оголяет дно. Прятаться у Могильщика возможности больше не было, но тем отчаяние он бросился на Лань Ванцзи, ударом снизу пытаясь пробить его защиту. Лань Ванцзи отклонился снова, не парируя атаку, как сделал бы обычно, но зато на исходе своего движения успел вспороть бок неудачно открывшемуся Могильщику. Кровь этого человека снова хлынула на землю. Но и Лань Ванцзи снова захлебнулся кашлем, согнувшись пополам, что не дало ему ни схватить своего соперника, ни обездвижить. На печати ему уже не хватало сил, а бросить талисман он просто не смог.       Могильщик, придерживая распоротый бок одной рукой, а в другой он победным жестом вскинул мешочек цянькунь, который ему удалось-таки сорвать с пояса Лань Ванцзи, пускай и ценой нового ранения. Недолго посмаковав свою победу, он сунул цянькунь себе за ворот и, выудив из-под наручня талисман, скрылся в синем пламени.       Лань Ванцзи рухнул на колени, выронив Бичэнь на землю. Кровь текла уже не только из его носа и рта, кровили глаза, да и по шее что-то стекало, наверняка кровь пошла и через уши.       Как он мог проиграть?       И кому?       Его душу выжигало гневом и обидой.       Почему снова он? Почему так всегда?       Почему сгорели Облачные Глубины? Отчего он не смог защитить библиотеку? Почему все, что ему оставалось, — это ждать известия о смерти отца? Почему ему пришлось терпеть все унижение обучения в ордене Цишань Вэнь? Почему он был вынужден смотреть, как Вэй Ин свернул с верного пути, бессильный что-либо с этим сделать? И отчего за желание помочь и спасти он чуть не поплатился собственной жизнью…       Образы врагов и друзей перемешались, скалясь ему из яркого пламени. Он горел и сгорал…       Искажение ци?!       Лань Ванцзи вскинул голову, устремив взглядом в небо. Оно светлело прямо на глазах. Рассеявшийся туман открыл вид на горный рассвет.       «Вернись! Вернись, Ванцзи!» — просил и просил его дядя.       Вдох и выдох. Вдох и выдох. Лань Ванцзи через боль заставлял себя дышать.       Розовые лучи уже облизывали пики черных гор, но в то же время на самом небе яркими красками заиграли облака. Так красиво!       «Ханьгуан-цзюнь может справиться со всем! Он сильнее всех, и я в него верю!» — убеждал А-Юань.        И Ханьгуан-цзюнь потянулся к своему золотуму ядру через все застои и преграды собственного тела.       Солнце выглядывало из-за далеких гор, ослепляя своим ярким светом.       «Не оставляй меня. Ты мне нужен… Я не смогу без тебя!» — звал Сичэнь.       Ночная тьма сдавала свои позиции, наступал светлый день. Скоро в Облачных Глубинах зазвенит колокол, и каждому живущему в резиденции должно будет встать и заняться делами. Вот и Лань Ванцзи пора было вставать. Вернее, сесть в позу для медитации, расправив плечи, смирившись со своим положением. Он человек, он проиграл. Никто не может быть идеальным. У всех есть слабости, и каждый может совершать ошибки. Гнев рассеивался, тьма отступала, сдавая позиции перед его солнцем, перед яркими облаками и стальным несгибаемым контролем. Лань Ванцзи любил… Лань Ванцзи любили!