Вернуть всё

Карета не спеша стремилась в даль по лесной дороге. Аманда скучающим взглядом провожала каждое дерево из тех, что окружали их со всех сторон. Погода будто была против того, чтобы Ружевская прибыла в поместье Мироновых. Иначе как объяснить резкие смены настроения матушки природы? Холодный ветер срывал листья, а капли дождя барабанили по стёклам. Серое небо затянуто свинцовыми тучами. От этого было так уныло и тоскливо на душе. Аманда устало вздохнула, мысленно проклиная частичную зависимость настроения от погоды. — А что будет, если задействовать больше маны? — раздался звонкий мальчишеский голос. Ружевская косо взглянула в сторону источника звука. Мелисса и Джек весело проводили время с отцом. Они расспрашивали его о магии и других необычных вещах после того, как он раскрыл им одну из тайн семейства Мироновых. Арнольд на все вопросы отвечал, не торопясь, выражаясь понятным для детей языком. «Как хорошо, что я предупредила о своих сменах настроения, и меня не трогают… А то быстро бы разозлилась и сорвалась на кого-нибудь…» — пронеслось в голове Аманды, и она снова перевела взор в окно. Однообразие пейзажа продолжалось недолго, и вскоре леса потихоньку стали сменять поля. Их было много, и на каждом росло что-то своё. Через пару мгновений к ним добавились фруктовые сады и небольшая деревушка. Среди всего этого сильно выделялось одно здание. Каменное трёхэтажное строение, огороженное чугунным забором, наводило тревожность и беспокойство своим внешним видом. Ружевской стало неуютно, и она нервно передёрнула плечами. Чем ближе экипаж подъезжал к особняку, тем сильнее замедлялся. Сомнений нет, это — поместье Мироновых. Через пару минут карета окончательно остановилась перед вратами. — Мы приехали домой! — радостно воскликнула Мелисса и, открыв дверцу кареты, выбежала на улицу под дождь. Джек последовал её примеру. — Ох уж эти дети, — покачал головой Арнольд. — Никогда не задумываются о последствиях. — А так даже лучше, — негромко произнесла Аманда, глядя Мелиссе и Джеку вслед. — Когда ты ребёнок, знаешь мало причин задумываться о том, что произойдёт после. Ведь так можно упустить всё веселье. Маркиз и бывшая графиня вышли из кареты и неспешными шагами направились к парадному входу. Дверь в поместье была распахнута настежь благодаря детям, что радостно ворвались в родной дом. — Ты такая странная. — Что? — удивилась Ружевская, немного сбавив темп. — Тебя довольно сложно понять. Вроде и графиня, и знаешь официальный язык королевства, однако… Создаётся ощущение, будто тебе пришлось повидать то, что другим не снилось в худших кошмарах. Ты говоришь много правильных вещей, но и ещё больше странных. — Мы не обязаны понимать всех без исключения. Кого-то можно прочесть, словно раскрытую книгу, а кого-то нельзя, — с полуулыбкой дала свой ответ Аманда. — К слову, в одном вы правы. Я много чего повидала, поэтому, если не хотите ранней седины, не копайтесь в моём прошлом, — последние слова прозвучали как предупреждение. После того, как они переступили порог, Ружевская осмотрела зал. Помещение не было украшено дорогими элементами, что можно было увидеть в каждом особняке, но сделано всё со вкусом. Стены были покрыты панелями из тёмного дуба, паркет тоже тёмный, несколько столиков у окон и в тени растений, что висели над полом в плетеных корзинках. Лестница, ведущая на второй этаж в жилые комнаты, тоже была изготовлена из твёрдой древесины. Над лестничной площадкой, от которой отходили ступени в две стороны, был повешен портрет. На тёмном фоне была изображена молодая красавица. Её лицо озаряла грустная полуулыбка и смертельная бледность. Ярко-фиолетовые глаза, словно аметисты, заплетённые в косу чёрные волосы, спускавшиеся к талии — по крайней мере так казалось. Портрет висел в позолоченной раме, на углу которой была небольшая чёрная лента. Аманде было не сложно догадаться, что на портрете Мария Миронова, погибшая супруга Арнольда и мать Мелиссы и Джека. — Господин? — раздался изумлённый возглас, а после звук торопливых шагов. Ружевская выглянула из-за маркиза и взглянула на подошедших. Это были женщина лет сорока, от силы тридцати пяти, и девушка, скорее всего ровесница няни. Если судить по одежде, то они обе горничные, а более зрелая незнакомка — главная. Пока женщина что-то бормотала Миронову, взгляд ровесницы приковался к Аманде так, что бывшей графине стало неуютно. Пшеничный локон, что выбивался из-под чепчика, глаза цвета лазури, неловкая улыбка, немного пухлое тело — так можно было описать её. — …всё в порядке, господин, честно говоря, мы волновались за вас. Вас не было довольно долго, а после вы прибыли в непогоду с… — речь главной горничной оборвалась, и она взглянула на Ружевскую. — С мисс Амандой, — закончил за неё Арнольд. — С этого момента она будет няней моих детей, миссис Рене. Женщина насторожено кивнула — видимо, с новичками здесь дела плохи… Или может потому, что много врагов и шпионов пытаются проникнуть в поместье?.. — Люси, ты же одна проживаешь в комнате? Не будешь против, если Аманда поживёт с тобой? «Так… Она пытается меня проверить на прочность? Даже среди простолюдинов игнорирование человека считается хамством. А аристократы… Они бы такой скандал учинили… Ну, да ладно, я человек, привыкший подстраиваться под обстоятельства. Единственное, чего я не выдержу, это если Люси практикует хождение во сне. А так, пусть хоть в ухо вопить будет или в трубу дуть, мне всё равно.» Люси кивнула и молча поманила Ружевскую за собой. Они вместе покинули зал путём, которым появились миссис Рене и её подопечная. Когда разговор, доносившийся оттуда, уже невозможно было расслышать, Люси резко выдохнула. — Что-то не так? — спросила Аманда. — Да… То есть нет! Конечно, нет! Я просто… Да ничего, забудь! — испуганно затараторила девушка и пошла ещё быстрее. — Эй… Я, конечно, понимаю, если вы относитесь к новичкам строго и остерегаетесь их, но… — Нет-нет-нет! У нас с ними все хорошо! Правда! — продолжила тараторить Люси и вдруг начала шептать: — Просто миссис Рене страшная женщина, мы тут все как на иголках. А с детьми господина очень трудно поладить. — Серьёзно? Я такой черты за ними не заметила, — нахмурилась Ружевская. — Значит, у тебя большой опыт няни? — поинтересовалась горничная, открывая одну из дверей. — Честно говоря, нет. Была няней всего лишь у нескольких детей. Люси обернулась и растерянно оглядела бывшую графиню, а после, покачав головой, произнесла: — Тяжело тебе тогда будет. В этом доме бывали разные няни — и профессионалы, и не очень, но никто из них не смог найти общий язык с детьми. А если и получалось — то ненадолго. Кстати, — девушка решила резко перевести тему, — мы пришли, эта комната наша. Аманда оглядела помещение, в которое они только что вошли. Комната была небольшой, однако содержала в себе всё самое необходимое: две заправленные кровати, платяной шкаф внушительных размеров, две прикроватные тумбочки, окно со шторами кремового цвета, на подоконнике стояли цветы в горшочках.   — Какая часть комнаты твоя? — задала вопрос Ружевская, взглянув на свою соседку.   — А? Ох! Эта, — Люси махнула рукой вправо. — Кстати, тебе надо завтра будет зайти к Маргарет.   — Маргарет? — переспросила бывшая графиня.   — Да. Она тебе выдаст униформу, а после я тебе проведу экскурсию по поместью, и ты сможешь приступить к своим обязанностям. И… Ещё… — горничная замолчала.   — Что-то не так?   — Да… Ты же аристократка, да? Тебя господин назвал «мисс», я сейчас подумала, что довольно грубо поступила, обращаясь к тебе на «ты»…   — Нет-нет! — тут же поспешила её успокоить Аманда. — Всё в порядке, правда. Да, я — аристократка, но лучше разговаривай со мной как пару минут назад. Так будет проще.   — Могу я поинтересоваться, какой у вас… нет, у тебя титул? Жена рыцаря? Баронесса? Виконтесса?   — Бывшая графиня, — опередила её няня, выделив голосом слово «бывшая». — Аманда Ружевская.   Люси кивнула, а на её лице ясно выражались растерянность и шок. Аманда дотронулась до плеча знакомой и проговорила:   — Слушай, Люси. У вас ещё остались дела? Может с чем-нибудь помочь?   — Нет. Мы в это время уже готовимся ко сну. Маргарет уже уложила детей господина, она до этого выполняла небольшие обязанности няни и пока не знает о тебе. Так что спокойной ночи?..   — Угу. Спокойной ночи, Люси.