Вернуть всё

Арнольд разглядывал напряжённую няню. Определённо, этот секрет она сильно хотела сохранить, и в какой-то момент ему даже стало её жаль, но… Пора было поставить все точки над «i». — Если я вам расскажу, что вы будете делать с полученной информацией? Ружевская подняла голову и злобно взглянула на маркиза. — Мисс Аманда, всё зависит от того, какую информацию вы мне предоставите и с какой долей правды, — вкрадчиво произнёс Миронов. — Я не исключаю того случая, что вам дастся наш разговор нелегко, и постараюсь вас понять. К слову… Вы не считаете нужным вскрыть все свои карты? — Вы намекаете на то, что обсуждали с тем мужчиной? — недовольно поинтересовалась бывшая графиня. — И это тоже. Вероятно, разговор будет долгим, поэтому присядьте. Ружевская выполнила его просьбу, или же приказ, было сложно понять по неоднозначной интонации. — С чего вы хотите, чтобы я начала рассказ? — С вашего дебютирования, но прежде ответьте на несколько вопросов, — увидев неохотный кивок, Арнольд продолжил: — Вам знаком этот портрет? Он пододвинул его к няне и стал следить за выражением лица. — Да… Знаком… — скривившись, протянула Аманда. — Графиня и граф Ружевские вместе со мной. Что с того? — Тогда почему же у вас разного оттенка волосы? — Волосы как волосы, — пробормотала бывшая графиня. — Такой процесс со всеми случается рано или поздно. Что-то не устраивает? — Хотите сказать, что вы поседели? Не слишком ли рано? — Разве седина образуется только от старения организма? — с едва заметной ухмылкой поинтересовалась Ружевская. — Предположим, что это так. Что за отношения у вас были с родителями? — Просто омерзительные отношения. Они слишком многого требовали от шестилетнего ребёнка. А также считали, что предоставление мне многих знаний заменит родительскую ласку. На седьмой день рождения от меня отказались, как от мусора, за неплохую сумму денег. Ведь тогда мы были чуть ли не на мели. Что-то ещё хотите узнать? — Так что там с вашим «приютом»? Для чего он? — Этот тайный особняк был построен давным-давно далёким предком семьи Грассо, а после много раз реставрировался. Я лишь продолжаю дело Аделаиды, моей наставницы, которое ей досталось от матери… Думаю, цепочку мне продолжать не стоит. — Что за дело? — Миронов нахмурился. Тон бывшей графини не предвещал ничего хорошего. — Давать деньги за детей. Столетиями девушки рода Грассо покупали ребятишек у людей. Занятие, конечно, не из приятных, но что уж тут поделать. — Как же вы оказались замешаны в это? — Аделаида была последней из рода Грассо и, как выяснилось, не могла иметь собственных детей, поэтому обязанности она передала мне. — И вы продолжили это дело? — в голосе мелькнули нотки раздражения. Аманда слегка улыбнулась этой реакции, заправив выбившийся локон за ухо. — Ну, вот. Наш сложный разговор только начался, а вы уже раздражены. А это только цветочки горькой правды. Поэтому я спрошу на всякий случай: вы хотите продолжить сию беседу? Маркиз окинул холодным взглядом Ружевскую. Теперь он точно не понимал, что она чувствует. Минуту назад она была зла на то, что ей придётся рассказать всю правду, а теперь улыбается, будто сам разговор и реакции собеседника доставляют ей неподдельное удовольствие. Возможно, у неё раздвоение личности или она относится к такому типу людей, которые резко вспыхивают, как спичка, и так же быстро затухают? — Да, мне необходимо знать правду, ведь по моим предположениям она связана с недавними убийствами. Аманда удивлённо округлила глаза и демонстративно склонила голову на бок. — С чего им взяться? У вас ведь нет информации, что подтверждает существование связи, — не дожидаясь очевидного ответа на свои слова, бывшая графиня снова улыбнулась. — А, впрочем, вы в чём-то правы. Возможно и связано. — Так вы не ответили на вопрос. Вы продолжили дело семьи Грассо? — Да. — Почему? Вы ведь не относитесь к их роду. Для чего вам это нужно? — Миронов нахмурился. — Мне? Мне ничего не нужно… — покачала головой Ружевская. — Я просто исполняю обязанности, которые мне поручили. К сожалению или к счастью, я не из тех людей, кто всегда идёт против течения, и не из тех, кто постоянно ему доверяется. Просто посудите: у вас многовековые обязанности, которые передаются из поколения в поколения, и приходит момент, когда их приходится передать совершенно чужому человеку. А он вместо их поддержания вдруг начинает менять или уничтожать. Вам бы понравилось будь вы на их месте, ваше сиятельство? — она снова не позволила ему что-либо сказать и продолжила: — Думаю, нет. К тому же в этих обязанностях нет ничего ужасающего. Аделаида растила детей, что ей приносили, давала им образование и, когда им исполнялось шестнадцать, отпускала. К семье, на дебютирование или в любое другое место, тут уже по обстоятельствам. Поэтому не стоит сгущать краски в своём взбудораженном сознании. Арнольд устало вздохнул, видимо, ему было необходимо время, чтобы разобраться в полученной информации. Аманда поняла это и, немного нервничая, сжимая и разжимая руки на подоле платья, произнесла: — Возможно, вам нужно время, чтобы подготовиться к продолжению нашей беседы. Думаю, разговор лучше перенести на позднее время, чтобы нам не помешали ни моя работа, ни лишний шум, ни что другое. Мне пора уходить, — произнесла бывшая графиня, поднимаясь со стула, склонив голову. — Буду ждать вас в десять вечера в саду.

***

Поздний вечер того же дня. Когда старые настенные часы оповестили о времени, Миронов бесшумно покинул свою комнату. В полной темноте, нарушаемой лишь редкими лучами холодной луны, он медленно брёл по коврам, что в ночи принимали цвет запёкшейся крови. До назначенного времени оставалось около пятнадцати минут, поэтому маркиз не торопился. Наоборот, Арнольд шёл медленно, ибо в темноте было сложно разглядеть очертания предметов, а подсвечник или даже самую обыкновенную свечу он не взял. Преодолев такое препятствие, как лестница, Миронов заметил приоткрытую дверь, которая вела прямиком в сад. Он направился туда, с каждым его шагом он сильнее чувствовал запах тех цветов, что ещё цвели. Осенние цветы — так их обобщённо любили называть — были редкими гостями в королевстве Ридл, ведь у них другая родина, и найти для них пригодную здесь землю не представлялось простым занятием. Со сколькими воспоминаниями были связаны эти цветы, в которых ярко фигурировала лишь одна фигура — Мария. Жительница другого королевства, иностранка, что прибыла в их королевство вместе с семьёй с началом перемирия. Этой прилежной любительнице цветов и всего, что с ними связано, оказалось тяжело влиться в совершенно иное для неё общество. Арнольд помнил, как она много рассказывала о своей необычной учительнице, которой была Аделаида Грассо, и помнил, как Мария произнесла: «Вчера у нас был последний урок. Теперь я полностью владею всем нужным минимумом знаний о вашем королевстве. Наставница поистине очень странный человек, она отличается ото всех вас. И… Напоследок она мне сказала: «Не бойся, что твои взгляды будут отличаться от чужих. Пройдёт время, и ты найдёшь единомышленников. Тех, кто, как и ты, смогут отличить человека от привычного нашему взгляду аристократа». — Вы пришли раньше назначенного времени, — тихий голос вырвал маркиза из воспоминаний, заставляя вернуться к реальности. Миронов огляделся и увидел Аманду. Бывшая графиня сидела на скамейке за кустом хризантем, её волосы отливали серебром в редких лунных лучах, как в их первую встречу, а глаза, казалось, слегка сверкали в темноте. Лишь шелест листьев мог нарушить тишину, что повисла между ними, пока Арнольд не подошёл к ней по шуршащему ковру из недавно опавшей листвы. — У вас остались вопросы ко мне прежде, чем я начну свой долгий рассказ? — Даже если они и остались, я надеюсь, что они найдут себе ответ в вашей истории. — Тогда постарайтесь их не забыть, свои вопросы, ведь их ряды могут заметно пополниться благодаря моим словам. Ибо рассказчица из меня ещё та, — грустно усмехнулась Ружевская и, отбросив все эмоции на второй план, тихо заговорила: — Тогда прошу вас, мой дорогой слушатель, устроится поудобнее и постараться понять всё, что натворил глупый подросток, окунувшись в новый мир, о котором он смел только грезить долгими безлунными ночами. Понять все его ошибки и беды, какие он навлёк не только на свою дурную голову, а также простить его грехи…