В риал ворлд!

      — Милана! — прозвучал надо мной грозный голос, по всей видимости, женщины преклонных лет, вырывая меня из пучины сладостного сна.       Подняв голову, я не удержалась и нахмурилась. Надо мной нависла незнакомая старуха, смотревшая злобно и презрительно. Мне она была крайне неприятна.       — Чё? — небрежно бросила я, не понимая, что происходит.       Я не понимала, где нахожусь, и почему эта странная старая женщина назвала меня Миланой. Она совсем не была похожа на обычную японку.       — Щас начёкаешься у меня! Я тут веду урок, распинаюсь перед ней, а она дрыхнет, посмотрите на неё! — продолжила старуха.       Точно, я же теперь вынуждена быть пятилетней девочкой! А это женщина — моя воспитательница! Всё встало на свои места.       — А на тихом часе начнётся: «Не хочу, не буду спать!» — сказала воспитательница и ушла на своё место.       Я понимала, насколько мне не повезло. У параллели были хорошие воспитательницы, а у нас ей являлась истеричная женщина! Да в её возрасте вообще нельзя нервничать. Но больше всего мне было жалко детей. В прошлой жизни я, как старшеклассница, уже навидалась и хороших, и плохих учителей. Мне легче стерпеть их крики, постоять за себя тоже могу, а им всего по пять! Это может отрицательно отразиться на их психике, и кто потом будет искать виноватого, когда дело дойдёт до страшного? Сам ребёнок и будет виноват.       Но я ничего не могла с этим поделать. Если снова буду вести себя не как пятилетняя девочка, меня сдадут в психбольницу, или того хуже! Но в тоже время я не могла смотреть на мучения этих детей! Как мне поступить? Ладно, пока что буду вести себя, как ребёнок, но это обязательно просто так не оставлю!       Ну вот, прошёл урок и наступила… эм, перемена? Ну, наверное, это всё же здесь так называется. Ко мне подошла моя соседка по парте.       — Ну, Ирина Михайловна сегодня и раскришалась! — непривычно «прошипела» девочка, и я сразу поняла, что у неё проблемы с речью. Впрочем, как и у многих детей. — Ты как? Не расстроилась?       — Н-нет, спасибо… — смутилась я посторонней заботе от незнакомого мне человека, пускай и ребёнка.       — Вот и хорошо! — сказала она. Видимо, Милана, то есть я, дружила с ней. — О, тошно, шуть не забыла! У тебя же сегодня свидание!       Я немного выпала из реальности. Что? Какое свидание в пять лет?       — Свидание?! С кем? — испуганно спросила я, нервничая.       — Ну, как? Ты што, не помнишь? Тебе вчера Гоша в любви признался! Ты согласилась, и сегодня у вас первое свидание! — сказала девочка.       Я выпала в осадок. Свидание? В пять лет? У меня в семнадцать ни разу свидания не было, а тут в пять. Видимо, в России всё немного по-другому работает. Долго же мне привыкать.       Моя подруга повела меня в противоположный угол детсада. Там уже на коврике сидел, как я понимаю, Георгий. Или Григорий… в общем, Гоша. Выглядел он не очень хорошо. Сразу стало понятно, что он не только из бедной, так ещё и из не благополучной семьи. Я оглянулась: на зрелище собрались все девочки из группы. Они, в силу своего возраста, ещё не знали, что свидания проводят максимум с лучшим другом/подругой, но обычно без посторонних.       — Вот, я привела Милану на ваше первое свидание! — словно совершив героический поступок, произнесла подруга.       Я села на пол напротив Гоши, удивлённо разглядывая его.       — Привет, о, моя дорогая Милана! Я так рад, что ты присла сегодня! — в сердцах воскликнул мальчик, «просвистев».       Пошли шептания у девочек: «Они так мило смотрятся вместе!», «Это так романтично!», «У них прям любовь-любовь!», «Завидую Милане», «Я тоже хочу парня!». А у меня в голове крутился вопрос: «Как бы ему повежливей ответить?»       — Эм… Гоша… не пойми меня неплавильно, но…       — Да, моя принцесса? — сказал, всё же думаю, Георгий.       Все девочки в один голос произнесли протяжное: «Оооо». Да это невозможно! Скажу что-то — обижу его! Ладно, ладно, надо хотя бы попытаться! Соберись, Моника! Ты же хорошо умеешь общаться с людьми! У тебя всё получится!       — Гоша, плости, но я тебя не люблю, — коротко бросила я.       Зрительницы тревожно воскликнули.       — П-почему? — спросил мальчик.       О нет, я точно его обижу! Ладно, раз начала, так продолжай!       — Понимаешь, дело не в тебе, дело во мне. Я не смогу потянуть такую ношу, как любовь. Я очень замкнутый человек, мне банально будет сложно каждый день с тобой общаться. Я сказала тогда «да» потому, что видела твоё волнение и знала, что ты с собой сделаешь, если я скажу «нет». Плости, но пока, — сказала я.       Неплохая речь. Не зря я в детстве от нечего делать смотрела с бабушкой сопливые дорамы.       — Но я приму тебя такой, какая ты есть!       Нужно было сразу об этом думать — дети очень упёртые. Тогда план «Б»: понапихаю разные слова, которые он не знает.       — Не всё так плосто, ведь интловелт и экстлавелт несовместимы, так как всегда один из них будет доставлять другому недомогание. Площай.       Похоже, получилось. Он не просил вернуться. Я ушла в другой угол детсада и услышали звуки плача Гоши. Ну, что поделать? Я пыталась избежать его слёз — не вышло. Не мои проблемы.       — Так вот как, тебе было его просто жалко. Ты бы мне сказала — я бы попылась отговорить его от свидания, — сказала моя подруга, оказавшись рядом. — Что ж, пойдём играть в куклы!       Девочка повела меня к розовому домику. В этот момент я услышала оры Ирины на Георгия. Прости, Гош, я не знала, что всё придёт к этому. Через неделю-две такого больше не повторится. Я обещаю.       Подруга взяла одну из кукол, я тоже взяла куклу. Что ж, а теперь мне предстоит перетерпеть самое наискучнейшее — игра в куклы. Я посмотрела на свою куклу: у неё были длинные русые волосы, заплетённые в хвост. Моей же подруге досталась Барби.       — Привет, меня зовут Саша, а тебя как? — играючи спросила девочка, тряся куклу.       — Меня… а м-меня Моника, — горячо выпалила я.       А почему бы и нет? Хотя бы куклу-то я могу назвать своим настоящим именем.       — Приятно познокомится, Моника, — сказала подруга и тепло улыбнулась.       Я прочувствовала все её эмоции на себе и тоже улыбнулась.       — А чем ты занимаешься?       — Я учусь в сталшой школе, — уже увереннее стала говорить я, втягиваясь в процесс.       — Я тоже ушусь в старшей школе! В самом старшем классе! — обрадовалась подруга.       — А после школы я люблю иглать на пианино! — попыталась сказать я что-то похожее на манеру речи пятилетки.       Глаза подруги загорелись интересом       — О, а я… А я… А я люблю обниматься! Давай обнимемся, Моника! — воскликнула она, и Барби обняла Монику.       — Ну и шем мы с тобой займёмся, Моника? — спросила девочка.       Я задумалась.       — Хм, как насчёт вступить в мой клуб? — предложила я.       — Какой клуб?       — Лителатулный!       — А што такое литературный? — не поняла подруга.       — Лителатулный, ну… это… Короче, в этом клубе надо книжки читать, — на простом языке объяснила я.       Подруга озадачилась. Кажется, ей не очень-то хотелось что-то там читать. Ну да, дети. Небрежные невежды, отвергающие знания, пока им по голове не настучат. Проблемы, например.       — Книжки? А ещё што-нибудь можно делать? — скорчив рожицу, спросила девочка.       «Так я и думала. Как же мне будет тяжело…»       — Да… н-наплимел, писать стихи!       — О, стихи! Я люблю писать стихи! Я такая писательница! Так стихи напишу!       Мне удалось заинтересовать свою подругу, которая уже готова была сесть и писать стихи до тех пор, пока на руках не появятся мозоли.       — Ну, для таких писацельнец клуб и создан, — усмехнулась я, а потом забеспокоилась, не выглядело ли это слишком по-взрослому?       Впрочем, подруга даже не обратила на это внимание.       — Тогда ты меня принимаешь? — её взгляд стал напоминать щенячий, такой молящий и беспощадно милый.       — Конечно!       — Ура!       Будто бы вернувшись в родную стезю, я и забыла о том, что нахожусь в теле пятилетнего ребёнка.       — Итак, как плезидент лителатулного клуба объявляю тебя членом своего клуба! — торжественно произнесла я.       В голове вспыхнули воспоминания прошлой жизни, лицо родных мне девочек, классной комнаты, в который мы проводили собрания. Всего это больше не было и никогда не будет. От мыслей об этом, сердце болезненно сжалось в тиски.       — О, ты президент? — удивилась подруга. — А можно я тогда буду вторым президентом?       — Холошо, тогда я объявляю тебя вице… — сказала я, но резко осеклась. Мне ведь ей потом ещё объеснять, что означает «вице-президент», лучше буду играть по её правилам. — В-втолым плезидентом!       — Ура, теперь мы будем писать стихи вместе! — обрадовалась девочка.       — И читать книжки! — напомнила я.       И снова эта озадаченность на лице.       — А если какая-то книжка не понравится, можно будет об этом сказать? — спросила она.       — Конечно! В нашем клубе полная свобода слова!       — Свобода слова? То есть, слово свободным стало? — совсем уж буквально поняла подруга.       — Да, — ответила я.       Как поняла, так и поняла. Она ребёнок, к чему исправлять её? К тому же, я сама ещё ребёнок. Выдам себя — примут за вундеркинда и расстащут по разным шоу. «Пятилетняя девочка, играющая Баха и Моцарта», «Девочка пяти лет сочинила поэму», «Ещё совсем ребёнок, а уже умеет читать книги и знает значение многих слов! — кричали мне заголовки разных статей. Брр, ну уж нет.       — А кто его в клетке запер? — вывел меня из задумчивости голос подруги.       — Злые капиталисты! — не удержалась я.       Ну, а что? Оно ведь прям напрашивалось! Я тихо захохотала.       — А кто такие капиталисты? — очень сильно удивилась девочка.       — Это очень плохие дяди, — с важным видом произнесла я.       Сначала глаза подруги стали большими от страха, но потом она нахмурилась, стиснула маленькие ручки в кулачки, и я немного испугалась, подумав, что меня сейчас побью. Минимум, пригрозят.       — А, ну тогда мы будем бороться против капиталистов! — самоуверенно воскликнула девочка.       Я чуть не упала со смеху. Всё же, мне начинает это нравиться.       — Если мы будем болоться плотив злых капиталистов, наш клуб долже немного по другому называться, — через смех сказала я.       — А как он должен называться? — померила пыл подруга.       — Тебе этого не надо знать…       — Ну, расскажи, пожалуйста!       Девочка вцепилась в меня и снова посмотрела на меня этими щенячьими глазками. Нет, Моника, ты выше этого. Мужайся!       — Потом, в школе на улоках истолии узнаешь, — постаралась выкрутиться я.       — Ээ, злюка! — обиженно бросила моя подруга.       Прозвенел звонок, и, судя по столам с супами, на обед. Я села за свой стул и начала заниматься чревоугодием.