Delusion

      Той ночью Алина почти не спала, слишком много впечатлений. И встреча с Дарклингом была далеко не последним из них.       Лежа в темноте, она играла со светом в своих руках, призывая те немногие крупицы, что были рассеянны в чернильной темноте ночи новолуния. Алина создала цепочку мелких переливающихся шариков, выстроила их под потолком в круг, заставив кружиться, подобно диковиной игрушке, соединила их в сверкающую цепь, свила в упругий смертоносный хлыст, который рассек тьму в комнате да и пропал, покорный воле Заклинательницы.       Виктор говорил, что свет создан не только для красоты, что он может быть безжалостен и смертоносен, и к своим девятнадцати годам Алина отлично использовала свой дар в качестве оружия. Иногда она думала, как могла бы послужить Равке, идеально обученная, смертоносная. Она могла бы сражаться с братом на поле боя. Или ее никто не пустил бы в саму гущу сражения, учитывая ее ценность? Дарклинг не отпустил бы.       Алина помрачнела, вспомнив встречу с генералом. Вспомнила его темные глаза, глядевшие на нее с небрежной внимательностью. Теперь-то Алина понимала, что в его взгляде не было и толики равнодушия, просто он отлично умел держать лицо. Стало как-то неуютно. Он на всех так смотрит? Или что-то подозревает?       Алина громко фыркнула, садясь на кровати. Чушь! Не мог он ничего подозревать! Ее ведь тестировали. И не обнаружили в ней гриша.       Алина помнила тот день, десять лет назад, когда к ним в поместье приехали гриши. Алкем, сердцебит и проливная. Алина во все глаза смотрела на их кафтаны, брат красовался в таком же. Это было на исходе лета, душным августовским днем, уже не летним, но еще и не холодным по-осеннему. Вокруг разливался запах яблок и осенних цветов, а еще чая с чабрецом и мятой, что они с Катериной вырастили сами. Алина помнила, как в возбуждении переминался с ноги на ногу Дмитрий, уверенный, что его сестра тоже гриш. Тогда он еще не знал, родители считали, что он слишком мал для того, чтобы сохранить секрет, не выдать его случайно или под давлением. Дима надеялся, что в Малый дворец они с Алиной уедут вместе.       Он тогда приехал домой на целых два месяца и только и говорил о тестировании, рассуждал о том, каким гришом может оказаться Алина. Девочка кивала и молчала. Ей было горько от того, что она не может поведать брату правду, но каждый раз, когда она хотела рассказать, ведь Дмитрий был самым близким ей человеком, обманывать его было нехорошо, да и похвастаться хотелось, продемонстрировать то, что умеет, ей напоминали о необходимости молчать.       - Я лгу ему! – горячилась девочка, топая ножкой. - Ты всего лишь ничего не говоришь, - пожимал плечами Виктор и приказывал, - еще раз. И она еще раз создавала шары из света, освещала комнату, плела солнечные узоры и пускала солнечных зайчиков. Свет вспыхивал на ее ладонях чередой ярких вспышек. Она училась мгновенно призывать свет и так же мгновенно скрывать его. Виктор одобрительно кивал. Алина все больше замыкалась в себе.       В то утро она проснулась раньше всех, уверенная, что не сумеет сдержать себя, что провалит испытание, что поставит под угрозу благополучие целой страны, ведь об этом вели речь ее отец и наставник. Она сама оделась, аккуратно причесалась и спустилась вниз, прошла в классную комнату, куда приходили учителя.       Отец, который хотел отправить ее в закрытый пансион в Ос Альте, поближе к брату, теперь, конечно, отказался от этой идеи. Объясняя всем любопытным соседям такое решение слабым здоровьем Алины, он пригласил в их дом самых лучших учителей для дочери.       Алина вошла внутрь, нашла альбом с плотной бумагой, карандаш и принялась рисовать. За окном занимался рассвет, розовело небо, пробуждая землю, зашуршали на кухни служанки. Алина всей коже чувствовала свет, едва подавляя желание светиться самой, дар ее рвался наружу, царапал кожу изнутри, причиняя боль. В сердце поселился ужас. Она не справится. Она не сдержится, не сможет.       - Ух ты! Это олень? – раздался над ее ухом голос брата, заставив Алину подпрыгнуть от неожиданности и выронить карандаш. - Ты совсем дурак – так пугать?! – подскочила девочка. Дмитрий только очаровательно улыбнулся ей, протянул карандаш. - Не сердись, я не нарочно.       В свои одиннадцать он вдруг стал таким высоким, ужасно худым, изящным, тонким с гибкими пальцами, которые могли складываться в смертоносные пасы. А еще ловко играли на фортепиано. Но Алина подозревала, что первое все же бывало чаще, чем второе. - Да, олень, - с каким-то удивлением произнесла Алина, посмотрев на лист перед собой.       Она так задумалась, настолько погрузилась в свои размышления и страхи, что даже не заметила, что именно нарисовала.       Огромный красивый олень смотрел на нее грустно, обреченно, его ветвистые рога складывались в причудливый узор. Что-то неправильное было в рисунке. Алина могла бы сказать, что пропорции или перспектива, но нет, все было, как надо. И все же тянущее ощущение в груди никак не проходило, только усиливалось при взгляде в печальные глаза.       Да она же сама нарисовала это животное! Она не могла нарисовать таких глаз! У животных не бывает такого взгляда! - Очень красиво, - похвалил ее брат, - ты такая талантливая. Конечно, в Малом дворце у тебя будет мало времени рисовать, но оно того стоит, - он рассуждал так серьезно, что в любой другой день Алина подразнила бы его, что своей интонацией он подражает Виктору, которым восхищался, но не сегодня. - Сыграй мне, - попросила Алина, откладывая рисунок. - Ты что, еще так рано. Мы всех разбудим. - Сыграй мне, - повторила Алина, - наверху почти не слышно фортепиано. А папа все равно встает рано. Давай! У тебя ведь, наверное, тоже очень мало времени в Малом дворце для игры, - подначила она. - Это верно, - печально вздохнул мальчик. - Идем же! – Алина схватила брата за руку и потащила в гостиную, где стояло фортепиано.       Он забрался на стул, Алина уселась рядом. Она тоже немного умела играть, но, конечно, не так здорово, как ее брат. Мальчик вздохнул, а потом заиграл, что-то ненавязчивое и веселое, словно чувствуя, что Алине это сейчас необходимо. Впрочем, он всегда ее чувствовал, как и она его, несмотря на то, что теперь большую часть года они проводили вдали друг от друга. Алина писала брату длинные письма едва ли не каждую неделю, а то и чаще, он отвечал ей гораздо реже. Девочка сердилась и ревновала его к новой жизни. Отец и Катерина терпеливо объясняли ей, что у Дмитрия много дел. - Я тоже тренируюсь, - надувала губы Алина, - но я нахожу время, чтобы ему написать! На это родителям обычно было нечего возразить.       Сейчас, когда брат, был рядом, когда он пах чем-то теплым и домашним, Алина не могла на него злиться. Она прислонилась к его плечу, иногда ударяя пальцем по клавише, иногда удачно, иногда сбивая всю мелодию. Брат ворчал, но продолжал играть. «Что если я окажусь не гришом, хотя гриш?» - хотелось спросить Алине. Она молчала, только ударяла и ударяла по клавише, мелодия не спасала ее от грустных мыслей.       - Я чувствую, как бьется твое сердце, - оборвал мелодию Дмитрий, - ты волнуешься. Глупо было отрицать, но волновалась Алина не потому, что могла оказаться гришом, она и так им была. И снова это зудящее чувство возникло под кожей, потребность рассказать все самому близкому на свете человеку, так рвался наружу ее свет. Солнечный лучик попал Алине в глаза, заставив прищуриться. Сердце ее колотилось. - Волнуюсь, - медленно произнесла она. Дмитрий ждал продолжения. Алине вспомнились бесконечные часы разговоров с отцом, с Катериной, с Виктором. «Полуправда – это не ложь», - говорил наставник.       С годами Алина в полной мере прочувствует всю суть этой фразы, поймет, как ею правильно пользоваться к своей выгоде. А сейчас была ее первая проба пера. Скажи что-то, что будет правдой, переплети с ложью, дозируй умеренно, выгляди искренней. Она волновалась, но совсем не о том, о чем думал ее любимый брат. - Если я окажусь не гришом, ты меня разлюбишь? – тихонько спросила Алина. Дмитрий вздрогнул, развернулся к ней так круто, что Алине пришлось отпрянуть, она едва со стула не слетела, посмотрела на брата недовольно. - Никогда, - он смотрел на нее со всей серьезностью, - но я уверен, - он широко улыбнулся, и зеленые глаза его сверкнули, - что ты гриш. Я это чувствую, я это знаю.       Он, конечно, оказался прав, но узнал об этом только три года спустя. А тогда Алине кусок в горло не лез за завтраком, хотя она всегда отличалась завидным аппетитом. После ее увел Виктор.       Они сидели в классной комнате, наставник вертел в руках ее рисунок с оленем и хмурился. Алина тогда еще не знала почему. Девочка смотрела в окно, сжимала в волнении руки. - Все получится, - произнес Виктор, его синие глаза смотрели, казалось, ей в душу. - Ты будешь рядом? – с надеждой спросила Алина. - Я буду неподалеку, - отозвался мужчина, потянулся вперед, сжал руки девочки, заглянул в глаза, - Алина, - у него был мягкий успокаивающий голос, - все получится. Ты прекрасно себя контролируешь. По правде сказать, я еще ни разу не видел такого самоконтроля у девятилетнего гриша, а повидал их немало. На кону стоит не только жизнь страны, но и жизнь твоей семьи в первую очередь. Твоя жизнь. Моя жизнь. Нельзя, чтобы нас обнаружили, чтобы тебя обнаружили. - Но почему? – воскликнула девочка, - вы все это говорите, но никто не рассказывает, почему! Ей хотелось топнуть ногой. - Это нечестно! Я могла бы учиться вместе с Дмитрием! Поехать в Ос Альту! В Малый дворец! Увидеть Дарклинга! Виктор сильнее сжал ее руки, глаза его потемнели, в углу рта образовалась горькая складка. - Нет, - произнес он твердо, - нельзя. Я обещаю тебе все объяснить. Как только ты пройдешь, а точнее не пройдешь тестирование, я все тебе расскажу. Это будет достаточно честно? Алина закусила губу, скосила глаза на рисунок. Олень смотрел на нее печально и понимающе. Перевела взгляд на наставника, в его синих глазах ничего нельзя было прочесть. - Хорошо, - кивнула девочка, - это будет честно.       За окном послышался стук копыт, шуршание колес, в ворота дома въехала карета. Алина нервно сглотнула, сердце заколотилось безумно быстро, болезненно, разгоняя кровь по телу, заставляя Алину дрожать. - Тише, - Виктор мягко повел рукой, сердце Алины замедлилось, - тише, все будет хорошо, солнышко.       Девочка почувствовала себя спокойнее, на нее снизошла уверенность, которой не было до этого. Конечно, это было влияние дара Виктора, конечно, это было ненастоящее спокойствие, но Алине тогда этого было достаточно.       К гришам она вышла без тени сомнений. Одна. Но знала, что за спиной у нее есть любимый наставник, что прямо на нее с надеждой смотрит отец и со страхом Катерина, которая сомневалась в ней до последнего. Алина говорила себе, что умеет контролировать себя, Алина говорила себе, что все получится. Алина повторяла про себя чужие слова о судьбе Равки, безопасности ее семьи, о важности сдержанности и контроля.       И когда ее руки коснулась острая, тонкая игла, причиняя боль, когда свет рванулся наружу, девочка усилием воли удержала его. «Тише, тише», - сказала она, - «не сейчас». И свет, подобно опасному, но покорному зверю улегся у ее ног, спрятался до поры до времени, затаился под кожей. - Не гриш, - равнодушно произнесла проливная. Губы Алины едва заметно дрогнули в торжествующей улыбке, которая тут же погасла, стоило девочке увидеть разочарованное лицо своего брата. Его взгляд был уязвленным, обиженным и расстроенным. Ей захотелось переиграть, ей захотелось закричать, что они ошиблись, призвать свет, показать, что она гриш, в перспективе сильнейший, быть может, но уж точно уникальный, единственный в своем роде. Детская сказка, легенда, сошедшая со страниц книжек. Алина кинула быстрый взгляд в коридор, где мелькнула фигура ее наставника. И промолчала. Лишь отошла к родителям, обняла отца, который выдохнул судорожно, потрепал девочку по голове. Постепенно расслаблялась Катерина. Вот только Дмитрий замкнулся, но не отстранился, когда через пару часов, после обеда, на котором присутствовали и гриши, Алина обняла его на прощание. - Ты говорил, что все равно будешь любить меня, - шепнула брату девочка. - Я все равно люблю тебя, - отозвался брат, прижимая ее к себе.       Алина чувствовала себя отвратительной маленькой лгуньей, и это чувство еще не раз будет сопровождать ее.       Впрочем, с братом она была откровенна почти полностью. Алина покосилась на левую руку. Ну только не рассказала ему о Морском хлысте. А еще не расскажет об интригах Николая, потому что Дмитрий точно не позволит ей впутываться в это.       А Старкова поняла, что хочет этого. Хочет побывать при дворе, хочет пожить другой жизнью, тем более, что это большая честь для любой знатной девушки. Алина поняла, что хочет служить царице и узнать, зачем же принцу следить за собственной матерью. Все это вызывало какое-то нездоровое возбуждение в ней. Она долгие двенадцать лет пряталась и сдерживала себя, а теперь у нее появился шанс вырваться на свободу. Пусть не обнаружить свой дар, но оказаться в иных стенах, нежели поместье Старковых.       Едва ли ее одобрил бы Виктор, но его здесь нет, а Алина уже давно не та маленькая девочка, солнышко, которое покорно шло за своим наставником. Она слушалась его во всем многие годы, он до сих пор был для девушки непререкаемым авторитетом. Она любила Виктора Воронцова как второго отца, он многое дал ей. Он научил ее не бояться. Он научил ее принимать решения. И от того, что Алина сейчас решение приняла, ей стало вдруг так легко и радостно, что девушка рассмеялась.       Ее не запугает никакой Дарклинг с его взглядом, полным подозрения. Нет! Она ведь Алина Старкова, Заклинательница Солнца! Она может все! ***       Через пару дней вернувшись с примерки, на которой портниха и ее помощницы вымотали ей всю душу, Алина еще в прихожей услышала звуки фортепиано.       Она на цыпочках прокралась в гостиную, останавливаясь в дверях так, что сидевший к ней спиной брат не увидел ее. Знаком показала родителям молчать.       Дима играл с душой, с чувством, Алине нравилось, как брат преображался, стоило ему сесть за фортепиано. В другой жизни он мог бы стать прославленным пианистом.       Девушка приблизилась, нажала клавишу, сбивая и дополняя мелодию. Брат едва заметно улыбнулся, перестраиваясь, начиная наигрывать незамысловатую мелодию. Алина вновь ударила по клавише, еще раз, еще, подключила вторую руку. Они играли в четыре руки, как когда-то давно, в детстве, чувствуя друг друга, зная, что и когда сделает второй. Мелодия лилась, окутывая все кругом, мчалась по коридорам особняка, неслась по лестнице на второй этаж, рвалась из окон к небу. Алина улыбалась, пальцы ее все быстрее и быстрее бегали по клавишам, Дмитрий не отставал. Улыбка девушки освещала все вокруг. И когда они закончили, Алина тяжело дышала, словно они не на фортепиано играли, а тренировались.       - Ух! – переступила с ноги на ногу Алина, - это было отлично, - она потрепала брата по волосам, - как это тебя отпустили сюда? Разве ты не должен быть у ног своего генерала? В другое время это прозвучало бы иронично или зло, но в этот раз вышло как-то по-доброму, мягко и весело. - Мой генерал приглашает тебя в Малый дворец, - улыбнулся в ответ брат. Уголки губ Алины тут же опустились вниз, она оглянулась на родителей. Отец хмурился, Катерина поджала губы и спросила: - Зачем? - Ну, - несколько смутился Дима, - в прошлый раз мы не смогли с Алиной нормально погулять, я показал ей не все, потому что генерал отправил меня с поручением. Вот он и сказал, что это было невежливо.       Алина поджала губы. Ей казалось, что такому человеку как Дарклинг и дела нет до вежливости. Тем более вежливости в отношении какой-то отказницы. - Это, - Алина помедлила, - не может быть… ловушкой? Он что-то подозревает? Дмитрий в ответ закатил глаза, схватил сестру за руку и потряс ее. - Перестань, Алина! Это обычная вежливость! – и попросил тихо, - не отказывай мне. Скоро ты будешь при царице, а я отправлюсь на южный фронт. Мы можем очень долго не увидеться. - Ты отправляешься на войну? – воскликнула позади нее Катерина. Дмитрий вздохнул, поморщился досадливо. - Я солдат, это неизбежно. - Но ты только что вернулся! – в голосе мачехи был страх. - Катерина, - негромко произнес отец, - он служит Равке. Позволь ему выполнять свой долг без ненужных причитаний. Княгиня поджала губы, стиснула руки на коленях. Алина знала, как она переживала за Дмитрия, как не спала ночами, вознося молитвы Святым, прося оградить и защитить ее пасынка, которого всегда любила, как родного сына. - Все будет в порядке, - твердо произнес Дмитрий, поднялся и, подойдя к Катерине, поцеловал ее в щеку, склонившись, - все будет хорошо. Она лишь кивнула ему. - Так ты собираешься? – обернулся к Алине брат и добавил, - поехали верхом.       Девушка помчалась наверх. В поместье она ездила на лошади в мужском костюме, но в столице едва ли бы это оценили. Поэтому Алина быстро облачилась в темно-коричневую амазонку, даже шляпку приколола к прическе и надела плотные перчатки.       Алина не очень любила кататься на лошади, часто падала в детстве, пару раз ломала руки и ноги. Но девице ее круга необходимо было быть хорошей всадницей. Хорошей Алина так и не стала, но с годами держаться в седле стала увереннее. Или делала вид. - Будь проклят тот, кто придумал женское седло, - процедила Алина, отнюдь неизящно забравшись на смирную серую кобылку. Дмитрий – великолепный наездник – только хохотнул. Он не уставал подначивать сестру на этот счет, подбивал ее на конные прогулки, безжалостно обгонял. А в детстве даже был причиной парочки падений девочки, когда она мчалась за ним, не желая уступать, и в итоге оказывалась на земле, когда не могла справиться с лошадью. Те дни были далеко позади. Но Алина посмотрела на брата уязвленно. - Поехали уже, - проворчала, трогая поводья.       Они проехали по улицам Ос Альты, по мосту через реку и вскоре оказались на территории Малого дворца. Оставив лошадей в конюшне, отправились гулять по территории. И вновь Алина была восхищена тем, что видела, размахом и тем, как продумано все было здесь для уютной жизни и суровой тренировки.       Они остановились неподалеку от тренировочной площади, двое гришей сошлись в рукопашной. Алина изо всех сил стиснула руку брата, затаив дыхание наблюдала, узнавая те приемы, которым учил ее Виктор. Ее тело напряглось, она рвалась туда, на площадку, усыпанную песком, где суровый шуханец покрикивал то грозно, то одобрительно на дерущихся. Непроизвольно Алина подтащила брата ближе, кусала губы, так ей хотелось тоже потренироваться.       Гриши, наконец, разошлись. - А! Юный Старков! – окликнул шуханец Дмитрия, - пришел потренироваться и покрасоваться перед девушкой? - Боюсь, эта девушка сама может покрасоваться перед кем угодно, мастер Боткин, - рассмеялся Дмитрий. - Неужели? – улыбнулся Боткин, пристально разглядывая Алину, - может быть, ты покажешь нам свои умения? – обратился он к ней.       Алина замешкалась, не зная, будет ли это правильно. Понимая, что это будет неправильно, но как же ей хотелось размяться, как это называл Виктор. «Пошли разминаться», - говорил наставник. Как правило, после у нее болело все тело, и дрожали колени, ныла каждая мышца, каждая косточка, а на всем теле красовались синяки. - Но, мастер Боткин, она отказница! – прекрасная Зоя, а кто же еще, скривила губы, глядя на Алину недружелюбно. - Боткин тоже отказник, госпожа Назяленская, - ответил ей мастер.       И этот выпад решил все. Алина отпустила руку брата, не обращая внимания на его предостерегающее шипение позади себя. - Я с удовольствием покажу свои умения, - произнесла Алина, глядя с вызовом в глаза Назяленской, - я немного тренировалась. Это было явным преуменьшением. Виктор гонял ее безжалостно, но он же говорил, что пусть противник считает тебя слабее, чем ты есть. Хитрость на поле боя не менее важна, чем сила. - Смелая девушка! – похвалил Боткин. - Моя сестра, - негромко произнес позади нее Дмитрий, Алина предпочла не оборачиваться, подозревала, какую выволочку она потом получит от брата, но не позволила себе отступиться. Ни за что! Не перед этой ослепительно красивой шквальной, рядом с которой Алина чувствовала себя настоящей замарашкой. - О! Все Старковы безрассудно смелые! – одобрительно кивнул мастер и продолжил, - выбирай любого в качестве противника, - он повел рукой, обводя гришей, которые смотрели кто с любопытством, кто с жалостью, кто с откровенным презрением. - Ее, - ткнула пальцем в Зою Алина. - Зоя Назяленская – серьезный противник, - одобрительно кивнул Боткин.       Алина же скинула верх от амазонки прямо на землю, оставаясь в одной рубашке, к амазонке отправился шейный платок, за ним шляпка. Старкова повертела в руках шляпную булавку, украшенную жемчужиной, а потом, раззадорившись, метнула ее в ближайшее дерево.       Алина отвратительно стреляла, но уж с ножами управлялась великолепно. По рядам гришей пронесся слитный вздох, когда булавка вошла в ствол дерева и задрожала, вибрируя.       - Ого! Придется потрудиться тебе, Зоя! – весело произнесла девушка в кафтане инферна, а потом подмигнула Алине. - Заткнись, Мария! – процедила Назяленская.       Алина ступила на песок, досадуя на то, что юбка, хоть под ней и скрывались брюки и высокие сапоги, была узкой, неудобной для спарринга. Девушка сделала пару шагов, примеряясь, пытаясь понять, как ей двигаться в неудобной одежде, а потом замерла, ожидая нападения от Зои.       Бывало, что она нападала первой, бывало, что Виктор требовал от нее ждать атаки. Второй вариант Алине нравился больше. И сейчас она ждала, расслабившись, глядя на Зою, которая начала медленно двигаться в сторону. Гриши притихли, Алина чувствовала, как колотится ее сердце, по шее сползла капля пота, скрипнула кожа сапог Зои, кто-то тихонько вздохнул, какая-то птица вскрикнула надсадно, а потом Назяленская напала.       Она была прекрасным противником, в другой жизни, в других обстоятельствах Алина порадовалась бы такому партнеру для спарринга. Но это не было дружеским поединком, Зоя сразу обозначила всю серьезность своих намерений, когда в челюсть Алине прилетел удар крепкого кулачка. Впрочем, Старкова в долгу не осталась, проведя атаку, в которой ребра ее противницы значительно пострадали. Они кружили друг напротив друга, то сходились, то расходились, не уступая, не давая преимущества. Пару раз Алина оступилась, едва не полетела в песок, удержалась в последний момент.       Гриши возбужденно переговаривались, кто-то даже присвистнул, когда Алине почти удалось сбить Зою с ног, но только почти. Ей послышалось, что кто-то даже начал делать ставки. Пару раз перед глазами мелькнуло недовольное лицо брата. На мгновение Алина отвлеклась и оказалась на земле, но, падая, утянула за собой Зою, вцепившись в ее кафтан. Сама ударилась со всей дури спиной о землю.       Какое-то время они боролись на земле. Песок забился в волосы, попал в рот, заставив Алину отплевываться. Зоя прижала Старкову к земле, ухмыляясь гнусно. - Сдаешься? И получила в ответ удар в живот, от которого охнула, отшатнулась. - Ни за что! – процедила Алина, встать не успела, когда Зоя снова ринулась в атаку с твердым намерением если не задушить, то выцарапать глаза наглой отказнице. - Хватит! Довольно! – раздался голос Боткина, - ничья!       Зоя отстранилась, поднялась, дыша недовольно. Алина лежала на земле, пытаясь отдышаться. - Зоя, - велел Боткин, - подай ей руку, она достойный противник. В ответ Назяленская только упрямо скрестила руки на груди. Алина хмыкнула и с трудом поднялась сама.       Ныли бока, куда пришлось несколько особенно чувствительных ударов Зои, во рту стоял вкус крови и песка, кажется, ей разбили губу. Хороша она будет перед царицей! Только сейчас до нее это дошло. Все волькры Каньона! Если тело можно скрыть платьем, то чем скрыть лицо?       Алина едва не застонала обреченно. Какая же она дура! Повелась на откровенную провокацию! На брата она вообще смотреть боялась. Вот он ей устроит!       А потом вдруг возбужденно переговаривающиеся гриши притихли, на лице Боткина расцвела широкая улыбка, а позади Алина раздались ленивые хлопки. Алина стремительно обернулась, холодея, уже зная, кто стоит за спиной, словно чувствуя этого человека. - Великолепно, госпожа Старкова, - лениво произнес Дарклинг, окидывая ее насмешливым взглядом с ног до головы, - мне стоит пересмотреть систему тренировок моих гришей, раз уж их может побить отказница, - взор его обратился на Зою.       Алина бросила опасливый взгляд на Назяленскую, в глазах которой вспыхнула неконтролируемая ненависть. И прежде чем Алина смогла хоть как-то себя защитить, даже подумать о защите, Зоя с яростным рыком вскинула руки.       Алину подняло в воздух и швырнуло в стену зала для тренировок с такой силой, что из груди вышибло весь дух, она ударилась затылком. И, очевидно, на какое-то время потеряла сознание, потому что очнулась, когда к ней подлетел брат.       Где-то на заднем плане гомонили гриши, Боткин отчитывал Зою, а Дмитрий смотрел на Алину с тревогой и страхом. - Алина! - Все, - прошептала она, - в порядке, - но когда попыталась сесть, ребра пронзила острая боль, а голова закружилась, перед глазами все поплыло. Она не могла толком вздохнуть, от того, что болели ребра, виновато улыбнулась брату. - Отнеси ее в корпус целителей, - раздался рядом спокойный голос. В поле зрения Алины попали черные сапоги и пола черного кафтана. Она застонала в голос, когда Дмитрий поднял ее на руки. - Все-все, тише, солнышко, - шептал Дмитрий, - тише, сейчас все будет хорошо. - Больно, - бессвязно пробормотала Алина, снова отключаясь, балансируя на грани болезненного сна и яви, где Дарклинг холодно попросил Зою пойти с ним.       Окончательно пришла в себя Алина на койке в палате целителей. Здесь было прохладно, пахло свежестью и травами. Алина сделала осторожный вдох, ребра больше не болели, села на кровати, виновато глядя на Дмитрия, сидевшего в кресле. Брат вертел в руках ее шляпную булавку. - Я думал, что Зоя проткнет тебя ею, - вздохнул Дмитрий, протягивая вещицу Алине, - что за неуместное позерство? Алина закусила губу, взяла булавку и уже сама начала бесцельно вертеть ее в руках. - Дарклинга очень заинтересовало, откуда ты знаешь приемы борьбы гришей, - произнес негромко брат.       Алина похолодела, укололась булавкой, ойкнула и потянула палец, на котором выступила кровь, в рот. Вот об этом она не подумала вообще. В своем желании доказать… что? Кому? Зачем? Святые! - Успокойся, - поморщился Дмитрий, - сказал, что это я научил тебя. Алина застыла, медленно вынула палец изо рта, вглядывалась в лицо брата. - Очень недоволен? Тебя накажут?       Взгляд брата заскользил по палате. У Алины защемило сердце. Она не думала, что подставит брата. Кто же знал, волькра задери, что спарринг увидит Дарклинг?! - Прости, - прошептала, - прости меня, пожалуйста, - она потянулась к брату, накрыла его руку своей, - я не подумала. - Вот именно! – резко ответил ей брат, глаза сверкнули темной зеленью, - пора бы научиться думать, Алина! Это не поместье! Здесь все иначе! Во дворце все будет иначе! Ты должна думать о безопасности не только своей, но и твоей семьи! Алина поджала губы. - Вообще-то я только о ней и думаю все эти годы! – повысила голос в ответ. Дмитрий скептически поджал губы. - Все чаще я думаю, что скрыть тебя было ошибкой, - выдал брат. У Алины замерло сердце. Она, в отличие от брата, не сомневалась никогда. Да и Дмитрию до недавнего времени были чужды сомнения. Но теперь он на личной службе у Дарклинга, теперь он мыслит иначе. Не станет ли поступать иначе? Теперь Алина не всегда знала, как отреагирует брат. - Ты не прав! – произнесла горячо, - Дима! Ты же знаешь, что…       Открылась дверь, впуская в палату Дарклинга с целительницей. Алина осеклась, откинулась на подушки, уставилась на злополучную булавку. - О! Вы пришли в себя, госпожа Старкова, - тепло улыбнулась ей целительница. Алина несмело улыбнулась в ответ. - Да, спасибо. Видимо, вашими стараниями. - Пустяки! – отмахнулась целительница, строго посмотрела на Дмитрия, - а вам, молодой человек, стоит больше беречь сестру. Она такая хрупкая!       Едва ли Алина была хрупкой, и спарринг с Зоей это только доказал, но брат поспешно кивнул. Целительница удалилась, а вот Дарклинг остался. Какое-то время задумчиво смотрел на Алину, которая все вертела в руках булавку, не зная, куда деться от накатившего на нее смущения и… страха.       Насколько сурово Дарклинг накажет теперь ее брата? Ах, если бы можно было повернуть время вспять! Не соглашаться на спарринг, не отвечать вызовом на злые слова Зои. Но даже гришам не подвластно повелевать временем.       - Брат хорошо натренировал вас, Алина, - мягко произнес Дарклинг. Девушка вздрогнула. Не от самой фразы, от того, как он произнес ее имя, мягко, почти нежно. Но от этого стало жутко. - Вы показали великолепную сцену боя, - продолжал тем временем генерал. - Мне жаль, - выпалила Алина и вскинула голову недоуменно, когда услышала мягкий смех. - Вам говорили, что вы отвратительная лгунья, Алина? – хмыкнул мужчина. Алина покраснела, закусила губу, но, наконец, смело посмотрела в темные глаза, в глубине которых разгорался интерес. Опасно. Опасно было привлекать его внимание! И она уже это сделала! Безумная! - И не раз, - произнесла Алина и выдала, - вам следует не пересмотреть систему тренировок ваших гришей, а научить их держать язык за зубами! Улыбка генерала превратилась в оскал. - А кто научит держать язык за зубами вас? Поверьте мне, фрейлины царицы не имеют права голоса при дворе. А монаршие особы не любят, когда им перечат.       Алина вздрогнула, вжимаясь в спинку кровати, бросила быстрый взгляд на брата, который побледнел. Святые! Кто же тянул ее за язык?! И откуда Дарклинг знает о том, что она претендует на место фрейлины?       Алина неловко пошевелилась, снова укололась булавкой и с раздражением отложила злополучную вещь. Кириган проследил за ее движением, потом снова посмотрел в глаза. - В любом случае мне жаль, Алина, что вы пострадали на территории Малого дворца. Гриши не очень-то гостеприимны к отказникам, но вы и не обычная отказница, верно? – он прищурился.       Все ее самообладание, все искусство притворяться, тщательно воспитываемое в себе годами, понадобилось Алине, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. - Самая обычная, генерал, - и вновь раззадорившись, она произнесла, - извинения приняты. Дмитрий только украдкой вздохнул в ответ на ее несомненную дерзость.