Delusion

      Охота сочетала в себе три вещи, которые Алина не любила и которые у нее плохо получались: стрельба, верховая езда и убийство животных. Последнее было отвратительно княжне.       Но Алина с интересом разглядывала толпу пышно разодетых придворных, приглашенных купцов, иностранных гостей и послов. Многие дамы были одеты в мужской костюм. Но царица решила, что ее фрейлины будут одеты в традиционные женские костюмы для верховой езды.       Поэтому сейчас Старкова сидела в женском седле, в котором держалась еще хуже, чем в мужском, проклиная неудобный костюм, большую ей верхнюю накидку, стилизованную под кафтан гриша, только ярко-голубого цвета, и без конца поправляла вензель царицы, боясь, что дорогая вещь просто не удержится во время поездки. Впрочем, Алина собиралась держаться, как можно, дальше от центра событий, лишь делая вид, что ей нравится происходящее.       В голубом небе сияло ослепительно яркое солнце, солнечный свет был везде, он искрился на первом снегу, обнимал голые деревья, сиял, отражаясь в стеклах Большого дворца. Алина ежилась от легкого морозца под неудобной и нисколько не теплой накидкой и остро чувствовала, каждый лучик, каждый блик. Ей так хотелось собрать весь свет в своих ладонях, засиять ярче солнца, выпустить дар наружу, дать ему волю и вздохнуть, наконец, полной грудью. Она так давно не призывала свет в полную силу, что сейчас чувствовала себя почти больной, слабой и никчемной.       - Привет, маленькое стихийное бедствие! – раздалось вдруг откуда-то сбоку, - почему грустишь одна? - Антон! – Алина широко улыбнулась, на этот раз искренне, - а ты что здесь делаешь? - Ну кто-то же должен будет приготовить убитую дичь, - резонно ответил повар, кивая в сторону целого обоза, где находились слуги, лакеи, конюхи и повара. Старкова кивнула понимающе. - А если мы никого не убьем? – спросила Алина. - Алина, - закатил глаза повар, - это царская охота. Здесь все сделано так, чтобы даже те, кто оружие в руках толком держать не умеет, справились, - с этими словами он кивнул в сторону Василия и его свиты. Алины прыснула со смеху, хотя цесаревич и его друзья поглядывали на нее недобро.       После той истории в коридоре старший принц не цеплялся к Алине настолько открыто, но не отказывал себе в удовольствии пройтись на тему ее происхождения при царице, намеренно толкал, задевал плечом, шипел гадости на ухо, когда никто не видел и больно хватал за руки. Алина старалась не оставаться с ним наедине, понимая, что только вопрос времени, когда Василий решит отомстить. И угораздило же ее обрести врага именно в лице цесаревича!       - А ты умеешь стрелять? – спросил Антон. - Плохо, - призналась Алина, - и мне это… не в радость. А ты? Ответить Антон не успел, лицо его внезапно оживилось, он посмотрел куда-то за спину Алины. Девушка с трудом развернулась лошадь, чтобы встретиться взглядом с Дарклингом. - Генерал! – радостно воскликнул Антон, - рад видеть! - Здравствуй, Антон, - кивнул ему Кириган, а потом вновь перевел взгляд на Алину, - доброе утро, княжна.       И снова этот взгляд, вспарывающий, выворачивающий наизнанку, желающий проникнуть под кожу, вскрыть, обнажить, добраться до сути. Алина закусила губу, привычно скользнула взглядом за плечо генерала. Но с ним был лишь его неулыбчивый сердцебит, глядевший на Алину враждебно. Девушка, надеявшаяся перемолвиться с братом, которого не видела вот уже две недели, хоть парой слов, расстроилась, вмиг перестав улыбаться. - Доброе утро, генерал, - поприветствовала, стараясь не встречаться взглядом с фигурой в черном, рассердившись вдруг, хотя кого брать в сопровождающие генерал, конечно, решал сам, но вспомнив все то, что говорил ей о Дарклинге наставник, почувствовала почти ненависть.       Алина нахмурилась, понимая, что ей следует хоть пару слов еще сказать, что невежливо вот так молчать и отводить взгляд, и не могла выдавить из себя ни слова.       От необходимости разговора ее спасла Женя. - Алина! – она подъехала к девушке, кивнула генералу и его сердцебиту, - государыня желает, чтобы ты ехала поблизости. Старкова только вздохнула, помрачнев еще больше. Как бы ей ни хотелось, оказаться подальше от эпицентра увеселений, себе Алина не принадлежала сейчас. - Как пожелает ее величество, - ответила Алина, направляя лошадь к свите царицы.       Она чувствовала, как чужой темный взгляд прожигает дырки в ее спине, невольно повела плечами, выпрямляясь, вновь ощущая гнев.       Какой волькры они все время, словно по закону подлости, сталкиваются с Дарклингом? Словно чья-то злая воля вновь и вновь сводит их, проверяя выдержку Алины на прочность! Девушка вновь скользнула взглядом по толпе, Николай широко улыбнулся ей и нахально подмигнул. Алина не могла не улыбнуться в ответ.       Она заняла свое место рядом с царицей, прозвучал звук рога, с громким лаем сорвались с поводков псы, раздался звонкий смех какой-то дамы, кто-то залихватски свистнул. Царская охота началась.       Алина направила лошадь вслед за кобылой царицы, которая оживленно переговаривалась с послом Фьерды. Алина хорошо знала керчийский, ведь именно он считался языком торговли, и отец настаивал, чтобы она умела свободно говорить на этом языке. Фьерданский же ограничивался для девушки набором стандартных фраз. А посол и царица разговаривали сейчас именно на языке северного соседа Равки. Алина бросила на царицу взгляд украдкой, на лице государыни застыло выражение среднее между страхом и решимостью, посол – высокий, статный мужчина, - что-то горячо доказывал ее величеству. Алина насторожилась, напрягла слух, пытаясь различить хотя бы отдельные слова чужой речи.. Посол что-то говорил о гришах, пару раз прозвучало презрительное «дрюсье», а также имя Дарклинга, что-то о военных действиях и поставках оружия через Каньон. Дальше Алина не могла различить, вокруг царили шум и гам, посол и царица говорили негромко. Старкова задумалась: поставки через Каньон? Но при чем тут Каньон? Поставки кому? И какое отношение ко всему этому имеет Дарклинг? Девушка вновь нашла взглядом Николая, который что-то рассказывал целой компании придворных, они слушали его с горящими глазами, смеялись и громко восклицали, выражая свое одобрение его рассказом. На Алину принц не смотрел. Девушка тряхнула головой, пообещав себе, что непременно должна поговорить с младшим Ланцовым в ближайшее время. Они углубились в лес шумной толпой, которая, по мнению Алины, если и была на что-то способна, то только распугать дичь, но никак не завершить охоту успехом. Управлять лошадью в таких условиях было все сложнее, Алина раздражалась, дергала за поводья и, кажется, только больше нервировала бедное животное.       - Олень! – внезапно раздался крик. Алина вздрогнула. Ей вспомнились вдруг ее детские рисунки, на которых она изображала оленя, еще не зная, почему он ей снится. Виктор говорил, что усилители Морозова предназначены Алине, что надев на себя один, она, непременно, отыщет и другие два, ведь они захотят собраться вместе. Подобное притягивает подобное.       Привычным движением Алина размяла левое запястье, ощущая силу под кожей, ведь ясный зимний день словно насмехался над Заклинательницей, дразнил солнечным светом, который так и льнул к девушке.       Царица хлестнула лошадь, помчавшись вперед, чтобы первой успеть к тому месту, где видели оленя, за ней ринулся Василий со свитой, его обгонял Николай. Каждый хотел получить трофей.       Алина попыталась не отставать, но резкие звуки рога, пронзительный визг одной из собак, очевидно, напугали ее кобылу. Она шарахнулась куда-то в сторону, заставив Алину вскрикнуть, вцепиться в поводья судорожно в попытке удержать лошадь, ничего не вышло. Кобыла неслась вперед, все набирая скорость, перепрыгивая через поваленные деревья и овраги, ветка хлестнула Алину по лицу, другая сорвала с нее накидку. Мгновенно стало холодно, мороз пробрался под амазонку, сковал кожу, девушка все пыталась остановить лошадь. Ладони неприятно вспотели, сердце колотилось в районе горла, мимо проносился лес, а лошадь под ней хрипела и рвалась вперед, желая сбросить с себя горе-наездницу. Они вылетели к обрыву, где внизу шумела река, превращаясь здесь в узкий ручеек со смертоносными порогами. Алина завизжала от ужаса, лошадь встала на дыбы, и девушка, не удержавшись в седле, полетела вниз, заваливаясь на бок, ударяясь левой рукой. Лошадь заржала пронзительно, ударила копытами о землю, поднимая тучи снега, и умчалась куда-то.       Руку Алины пронзила чудовищная боль, от которой потемнело в глазах. Девушке показалось, что она отчетливо слышала хруст кости, на глазах выступили слезы, покатились по лицу, неприятно стягивая кожу, осели солеными каплями на губах. Алина жалко всхлипнула, с трудом села, потом перевернулась, упираясь, коленями в землю, стараясь не шевелить левой рукой, которая пульсировала от боли, повиснув безвольной плетью. Наконец, упираясь в землю правой ладонью, Алина кое-как встала, обернулась и ахнула, почти отпрыгивая назад, запинаясь о какую-то ветку и снова падая.       В паре сантиметров был обрыв, каким-то чудом Старкова не слетела вниз. Полет был бы коротким и смертельным, она бы просто разбилась о камни внизу. Девушка снова всхлипнула, на этот раз от ужаса, ее затрясло от боли, страха и холода. Холодный снег мгновенно пропитал амазонку, заставляя Алину трястись во влажной одежде, пара минут ушла на жалость к себе, потом девушка отерла лицо, с ужасом понимая, что ей вновь надо вставать, а потом как-то выбираться отсюда. Старкова с трудом поднялась, огляделась и прислушалась.       В другой раз она восхитилась бы красотой зимнего леса, темными и стройными деревьями, яркими елями на фоне голубого неба, белым нетронутым снегом, который лежал на ветках, как на какой-то картине, и тишиной. Вокруг царило абсолютное безмолвие. Как далеко она от охоты? Очевидно, далеко, ведь в тихом зимнем лесу звуки разносятся на многие мили. Это все так живо напомнило Алине ту ночь, когда она обнаружила свой дар, что ее затрясло еще сильнее. Она ведь сейчас не в поместье, и Виктор не придет ей на помощь. Ей вообще никто на помощь не придет. Придется выбираться самой.       Рука, если ей не шевелить, почти не болела, только пульсировала нудно, а еще отекла и наливалась багрянцем. Алина пару мгновений разглядывала узкий рукав амазонки, который сдавливал поврежденную конечность. Если она снимет его, то мгновенно замерзнет, если оставит, рискует остаться без руки. Девушка вытащила правую руку из рукава, а потом с величайшей осторожностью, шипя и плача от боли освободила и левую руку. Постояла пару минут, пытаясь прийти в себя, дыша глубоко, стараясь забыть о боли, что, казалось, распространилась теперь на всю левую половину тела. А потом призвала солнце, согревая себя, чувствуя, как свет привычно спешит на ее зов, чувствуя, как даже боль отступила на мгновение.       Алина двинулась вперед, накинув верх от амазонки на плечи, не рискуя давать разгуляться дару в полную силу, чувствуя, все равно неприятную дрожь во всем теле. Снег скрипел под ногами, ели покачивали своими ветвями, поднимался ветер, на солнце набежали тучи. Старкова напряженно вслушивалась в тишину леса, пытаясь понять, куда ей двигаться. Сделала, шаг, другой, чтобы просто не стоять на месте, чтобы идти. И услышав фырканье лошади, тут же погасила свет, хотя и надеялась, что это ее кобыла. Но из леса в сопровождении своего сердцебита выехал Дарклинг.       Алина мысленно застонала, увидев фигуру в черном. Почему из всех придворных именно он? С губ сорвался истерический смешок. - Княжна? – он изменился в лице, увидев ее, спешился. Алина остановилась, чувствуя, как холод пробирается под тонкую рубашку, опутывая тело, сковывая его. - Упала с лошади, - сочла нужным пояснить Алина, глядя ему в глаза, - и сломала руку, как мне кажется.       Она машинально пошевелила левой рукой, словно пытаясь показать, как именно сломала, и задохнулась от накатившей боли, на глазах выступили слезы. Алину передернуло.       А потом Дарклинг снял свой плащ и накинул ей на плечи. Алина замерла на мгновение, ошарашено глядя на мужчину. Ее окутало его запахом: свежесть мяты и мороза, горечь полыни, что-то опасное запретное, будоражащее. Алина испуганно посмотрела на Дарклинга. - Вы замерзнете, Алина, - мягко произнес он, - заболеете. «Гриши не болеют», - чуть было машинально не ответила девушка, но вовремя прикусила язык. Она не гриш. Сейчас она не гриш. - Спасибо, - хрипло ответила Алина, - охота умчалась далеко? - Хотите пешком последовать за государыней? – усмехнулся Дарклинг, - она вряд ли оценит ваш внешний вид. Оценит или нет, но выговор Алину ждет суровый. Где это видано, фрейлина после прямого приказала государыни оставила ее. Старкова прикрыла глаза, готовясь к выволочке и недовольству, быть может, наказанию. - Я отвратительная наездница, - вырвалось у девушки. Дарклинг хмыкнул, Алина открыла глаза, мужчина смотрел с мягкой усмешкой. - Я это понял. Алина поджала губы, задохнувшись от возмущения. Одно дело, когда она сама это признавала, другое – когда говорили другие. Тем более, Дарклинг! Девушка посмотрела недовольно, даже не скрывая этого. - В любом случае, охота для вас окончена, Алина, вам нужна помощь врача. Но я предложу вам кое-что получше. Иван, - он кивнул в сторону своего сердцебита, который разглядывал девушку с откровенной неприязнью, глядя на нее, как на досадную помеху, нелепое, никчемное и абсолютно бесполезное существо, - уменьшит боль. И мы отвезем вас к целителям в Малый дворец. Алина посмотрела недоверчиво, подумала мгновение, а потом все же решилась спросить. - С чего бы это такая милость к отказнице? – в голос все равно прорвалась ирония, едкая подозрительность.       Она ведь помнила, что говорил о Дарклинге Виктор, о том, что генерал не очень-то жалует отказников, а тут такое приглашение, уже второе по счету. А если считать разрешение для Дмитрия показать ей Малый дворец, то и третье.       Искорки в глазах генерала погасли, взгляд стал не читаем и в то же время слишком внимателен. Алина тут же пожалела, что ляпнула это, она даже невольно подалась назад, глядя на Дарклинга с опаской. - Идемте, княжна, - сухо произнес мужчина, направляясь к своей лошади, - если не хотите замерзнуть тут насмерть, плутая в попытках выйти из леса. Полагаю, что ориентируетесь вы на местности еще хуже, чем ездите на лошади.       Алина громко фыркнула, бросила взгляд на Ивана, который, казалось, вместо того, чтобы уменьшить ее боль, готов был эту самую боль возвести в абсолют за то, что она дерзила его суверенному. Впрочем, Алина и сама ощущала себя неблагодарной девицей без манер.       Она не думала, что это будет так тяжело. Сидя в поместье, слушая наставника, Алина всегда представляла, как будет грубо и зло, дерзко разговаривать с Дарклингом. На деле оказалось, что это не так-то просто, ведь были правила приличия и элементарная вежливость. А еще в данном случае Алине просто стоило поблагодарить Киригана за его участие к ней, а не вскидываться на пустом месте.       Они подошли к лошади, Алина с опаской смотрела за грозного черного зверя, который фыркнул недовольно, глядя на Старкову, несомненно, ощущая ее страх. - Поедете со мной, - произнес над ухом Дарклинг. Алина стремительно обернулась и замерла, осознав, насколько близко стоял к ней мужчина, глядящий на нее с пристальным интересом, препарирующий ее взглядом. Она чувствовала его тепло, вдыхала его запах, понимала, что он не должен стоять так близко, она должна держать дистанцию. Это было, в конце концов, просто неприлично! Но отодвинуться было некуда, хотя сердце стучало, как безумное, то ли от страха, то ли от смущения, который окрасил румянцем щеки.       Дарклинг хмыкнул, а потом сам подался назад, помог ей забраться на лошадь и сел сзади. И они оказались в еще более компрометирующем положении, когда Алине пришлось невольно прижаться спиной к его груди, чтобы не сорваться с лошади, когда его руки взяли поводья, заключая девушку почти в объятия. Неловкость заставила Алину кусать губы всю дорогу и молиться, чтобы их никто не увидел.       Рука почти не болела, быть может, Алина и не нравилась Ивану, но даром своим он владел прекрасно, с ювелирной точностью воздействовал на организм Алины, убирая боль.       В корпусе целителей их появление произвело фурор, заставляя Алину краснеть еще больше. Им вслед оборачивались, шептались за спиной, приветствовали Дарклинга и удивленно поглядывали на нее саму. Старковой хотелось сжаться и исчезнуть, ситуация была максимально неловкой. Отказница в корпусе целителей в сопровождении Дарклинга да еще в его накидке, которая волочилась за ней по полу, как изысканная мантия королевской особы. И проклятый аромат мяты и полыни окутывал Алину с ног до головы, его не перебивали даже запахи трав и лекарств, что висели в воздухе, от него у Алины кружилась голова.       - Лара! – позвал Дарклинг, отвлекая ту саму молодую целительницу, которая говорила Дмитрию быть бережнее с сестрой. - Мой суверенный, - обернулась она, поклонилась, скользнула удивленным взглядом по фигуре Алины, - княжна Старкова! Удивительно, но она запомнила ее. - Княжне нужна помощь, - произнес Дарклинг. - Сломала руку, - виновато улыбнулась Алина, спуская накидку с одного плеча. Расставаться с теплой вещью отчаянно не хотелось, в комнате было прохладно. Или все дело было в мокрой одежде, что противно липла к коже. Лара цепким взглядом окинула ее руку, коротко кивнула. - Идемте, княжна.       Алина сделала пару шагов, а потом, спохватившись, обернулась. - Спасибо, генерал, - произнесла тихо, посмотрела на его сердцебита, - спасибо, Иван. Как бы она ни относилась к Дарклингу, как бы его телохранитель ни относился к ней, они помогли ей, не бросили в лесу, привезли сюда. - Не за что, - произнес Дарклинг, шагнув ближе.       А потом произошло это. Он взял ее за руку, склоняясь в вежливом жесте поцелуя, не касаясь кожи губами, только лишь опаляя дыханием. Но не это заставило Алину вздрогнуть, широко раскрыть глаза, до боли закусив губу.       Ее свет рванулся вдруг навстречу мужчине, покорный властному и безапелляционному зову, резкому приказу. Алина задышала глубоко, пытаясь удержать свет. Но он царапал изнутри кожу, стремился наружу, на свободу, желая быть обнаруженным.       В глазах Алины мелькнул страх, панический ужас. Она с самого детства не ощущала себя такой беспомощной перед своим даром, словно это не она управляет им, а он полностью контролирует ее.       На мгновение Алине почудилась яркая вспышка, осветившая корпус целителей. На лбу выступила испарина, пот потек по спине, неприятно щекоча кожу, рука Алины напряглась.       И… ничего не произошло. Только в темных глазах Дарклинга, который выпрямился, отпустив ее руку, Алине почудился яркий отсвет. Но не более того. Напряжение постепенно отпускало девушку, она осознавала, что справилась, удержала свет в себе. Но что это было?       В смятении Алина смотрела на мужчину, в глазах Дарклинга мелькнуло разочарование, впрочем, он быстро взял себя в руки, так быстро, что Алина решила, что ей почудилось. - Доброго дня, княжна, - нейтрально произнес мужчина и перевел взгляд на застывшую за спиной Алины целительницу, - позаботься о княжне, Лара. - Мой суверенный, - откликнулась женщина.       Дарклинг развернулся, Иван, бросив на Алину хмурый взгляд, последовал за своим генералом. Алина вдруг осознала, что он ведь чувствовал ее состояние, слышал, как бешено колотится ее сердце, ощущал каждую клеточку в ее организме. И что подумал? Что он скажет Дарклингу? Святые! Что это, волькра раздери все на свете, было?!       - Княжна? – позвала ее целительница. Девушка обернулась и попыталась улыбнуться. - Алина, - произнесла она, - если вы не против, обойдемся без формальностей. Лара улыбнулась в ответ. - Конечно, - она поманила девушку за собой. Алина прошла в палату, с удивлением обнаружив здесь и других пациентов. - А я думала, что гриши не болеют, - протянула, садясь на кровать, оглядываясь, ловя на себе любопытные взгляды. - Получают травмы, - ответила Лара, садясь рядом, аккуратно беря руку Алины в свою, осматривая и качая головой. Взгляд целительницы упал на запястье, она нахмурилась, Старкова замерла, невольно задержав дыхание. - Уже не в первый раз ломаешь руку? – спросила женщина. - Я плохо езжу на лошади, - отозвалась Алина, - но обязана это делать, так что… порой травмирую себя. - Если хочешь, мы могли бы попробовать вылечить и запястье, - предложила Лара. - Нет! – Алина дернула рукой и застонала от боли, целительница посмотрела недоуменно, заставив Старкову покраснеть, - не надо, - добавила Алина уже тише, понимая, что ведет себя странно, - некоторые вещи должны служить напоминанием, - пояснила, неловко улыбаясь. Лара только головой покачала. - Хорошо, давай попробуем тебя починить, - улыбнулась мягко. - Лара, можно мне попробовать? – раздалось сбоку. Алина и Лара обернулись. Рядом стоял высокий и очень худой парень, Алина дала бы ему лет пятнадцать-шестнадцать, светло-голубые глаза оглядывали руку Алины с цепким любопытством. - Максим, ее светлость – гостья Дарклинга, - ответила Лара, чуть нахмурившись, - но если она не против… - Я не против, - живо отозвалась Алина, дружелюбно улыбнувшись, - пусть попробует. Целительница поднялась, кивнула парню. Он сел рядом, аккуратно взял руку Алины в свои, его прохладные пальцы дарили облегчение, но вместе с тем малейшее прикосновение причиняло боль. Алина даже невольно дыхание задержала. - Вот, - Лара протянула ей стакан с чем-то ароматным и теплым, - выпей, станет легче. Алина принюхалась. - Пей смело, - произнесла целительница. - Кора ивы и мак? – спросила Алина, отпивая, - и еще что-то… - Имбирь, - удивленно посмотрела на нее Лара, - разбираешься в травах? - Немного, - ответила Старкова, - моя мачеха выращивает лекарственные растения. Мы с ней частенько лечили наших арендаторов. Не думала, что гриши используют традиционные лекарства. - Некоторые целительские процедуры неприятны, а то и болезненны, особенно для… - Лара поколебалась, но все же закончила, - отказников. Вы такие хрупкие.       Алина громко фыркнула в чашку с отваром, а потом охнула, почувствовав, как Максим воздействует на ее руку, убирая отек, сращивая кости, врачуя мягкие ткани. Ощущение действительно было не очень приятным, Старкова поспешно отпила еще отвар, хоть он и был малоприятен на вкус. Прохладные пальцы ловко и со знанием дела ощупали ее руку, остановились на запястье. Алина повернулась к парню, он вопросительно посмотрел на девушку. - Я могу попробовать исправить запястье, - предложил Максим. - Не надо, - покачала головой Алина, мягко убирая руку, - спасибо! - Не за что! – просиял парень, вскочив, чуть покраснел, глядя на Старкову, потом бросил быстрый взгляд на Лару, - ну… - Иди, - мягко кивнула целительница. - Надеюсь увидеть вас снова, княжна, - произнес Максим, быстро поклонился, краснея еще больше, и поспешил прочь.       Лара с мягкой улыбкой смотрела ему вслед, Алина с задумчивым видом разминала левую руку, отмечая, что нет вообще никаких неприятных ощущений. - Ты могла бы приходить, - вдруг произнесла Лара. Алина посмотрела удивленно, вопросительно вскинула бровь. - Если тебе интересно целительство, ты могла бы приходить, - повторила женщина, - я показала бы тебе наши теплицы, мы тоже сами выращиваем лекарственные растения. - Но, - растерялась Алина, - я же отказница. И генерал Кириган едва ли разрешит. - Я поговорю с ним, - оживилась Лара, - мне было бы интересно послушать тебя и дать что-то взамен. А еще, - она поколебалась, - мы помогаем в госпитале Ос Альты для бедных, я бы хотела, чтобы ты как-нибудь пошла со мной. - Почему? – тихо спросила Алина, удивленная и тронутая таким порывом. Она никак не думала, что гриши помогают отказникам. - Видишь ли, - тяжело вздохнула целительница, - мы помогаем, но мы… гриши, мы другие, нас многие боятся. Если рядом с нами будет отказница, тем более красивая, располагающая к себе девушка, будет легче помочь. Многие ведь отказываются от лечения из страха, из… неприязни, почти ненависти. Мне кажется, что ты могла бы помочь.       Алина закусила губу, призналась себе, что да, ей не хватает помощи другим, ей всегда нравилось и целительское, и аптекарское ремесло, ей нравилось помогать людям. Да, она скучала по этому чувству, когда делаешь чью-то жизнь лучше, меняешь что-то. Был период, когда девушка остро жалела, что она не целитель. Это было бы даже забавно: брат и сестра, сердцебит и целитель. Но не срослось.       И теперь от предложения Лары перехватило дух, с каждым мгновением целительница была все более симпатична девушке. - Не знаю, позволит ли мне государыня, - с сомнением ответила Алина. - Но ведь свои выходные ты можешь проводить, как захочешь, и не обязана отчитываться, - хитро посмотрела на нее Лара. Алина рассмеялась, прищурилась лукаво. - Но только в обмен на экскурсию по вашим теплицам. - Экскурсию? – фыркнула Лара, - я намерена максимально использовать твой труд! ***       - Ты уверена? - Да!       Николай, сидящий на краю стола, нервно забарабанил пальцами по столу. В этом маленьком кабинете, почти каморке, царил творческий беспорядок, как его называл принц, и ориентировался во всем этом хаосе только сам младший Ланцов, безошибочно и быстро находя все интересующие его бумаги. Алина могла только посочувствовать служанкам, которым приходилось здесь убираться. - Не понимаю, - пробормотал Николай, - какие поставки оружия через Каньон. Кому? Зачем?       Алина закусила губу, прошлась туда-сюда по кабинету, выглянула в окно, увидела, как его величество что-то наставительно говорит Василию, подняв палец и покраснев от натуги, поморщилась и развернулась к Николаю. - У меня есть предположения, - произнесла. - Неужели? – удивленно вскинул брови парень, - поделись. Алина снова прошлась по кабинету, села в кресло, сложив руки на коленях, как примерная ученица перед строгим учителем. - Возможно, Фьерда поддерживает Западную Равку в ее желании отделиться? Не секрет, что там давно зреют мятежные настроения, которые только усиливаются из года в год. А в последнее время на северном фронте Джерхольм терпит поражение за поражением, если отвлечь нас на внутренние распри, можно переломить ход войны, захватить северные территории Равки, на которые так давно претендует Фьерда, говоря, что исторически это была их земля. Николай посмотрел на девушку задумчиво, потом тряхнул головой, взъерошил волосы. -Ты не устаешь поражать меня, Алина! – протянул парень, - откуда ты все это знаешь? Слишком много разговоров с братом? - При чем тут Дмитрий! – раздосадовано поморщилась Старкова, - он ничего мне не рассказывает ни о войне, ни о государственных тайнах, в которые посвящен. Да и когда мы видимся, а происходит это крайне редко, поверь, мы можем найти более приятные темы для разговора, чем зреющая революция! - Эй! – вскинул руки Николай, - не сердись! Мне, правда, интересно. Просто интересно. Ты чего такая злая в последнее время? – парень приблизился, присел на корточки перед девушкой, - ну? – приподнял за подбородок, посмотрел в глаза. Алина и сама не знала, почему злится. Списывала на то, что из-за постоянного ограничения своего дара, чувствовала себя порой совсем больной. А еще на то, что выволочка от государыни, а потом и от Жени за охоту была малоприятной, как малоприятными были и последующие сплетни, полетевшие по Большому дворцу. И, казалось бы, Старкова должна была уже привыкнуть за все это время к злословию за своей спиной, но все равно это было обидно. Какая глупость! На последний вопрос Алина решила не отвечать, лишь мягко отстранилась от Николая, который хмыкнул весело и поднялся на ноги, мгновение смотрел на девушку сверху вниз, а потом отошел к окну. - Я выросла под Цемной, - сочла нужным пояснить Алина, - на границе с Каньоном. Там порой торговцев из Западной Равки было больше, чем из Восточной. Впрочем, это работает и наоборот. По ту сторону Каньона много людей с Востока. - Ты пересекала Каньон? – на лице обернувшегося к ней принца был написан живейший интерес. - Очевидно, - пожала плечами Алина, на лицо ее набежала тень, когда она вспомнила то путешествие: тьма, кажущаяся осязаемой, живой, крики волькр, испуганный шепот людей, насмешливые взгляды контрабандистов в ее сторону. И собственное липкое чувство сродства со всем этим, чувство, которое заглушало любой страх. Девушка тряхнула головой, отгоняя неприятные воспоминания, и продолжила, - отец никогда не скрывал от меня никаких разговоров. Настроения на Западе влияют на торговлю, а я всегда вникала в дела отца. Мне не унаследовать поместье, потому что я женщина, - Алина поморщилась, - но и Дмитрий не может стать наследником, он гриш. - Прямого закона, запрещающего гришам владеть имуществом, нет, - отозвался Николай. - Нет, - согласилась Алина, - но ты видел многих гришей-помещиков? Николай посмотрел красноречиво. - Вот и я о том, - кивнула девушка, - но дело даже не в этом. Мне кажется, что Диме все это не интересно. Он рад служить своей стране, своему генералу, торговля, интересы арендаторов, прибыль, выгода, банковские операции – это все не для него. - Но для тебя? – прищурился Ланцов. - Я могла бы, - кивнула Алина, - отец учил меня, разрешал с малых лет присутствовать на переговорах, торговых сделках. На меня посматривали с умилением и снисхождением, а я тем временем училась. Но закон остается законом. Я женщина, я не могу унаследовать поместье. Да, я могла бы остаться там в качестве управляющей, например, едва ли Дмитрий был бы против. До определенного момента. Однажды в дом, где я устроила бы все по своему вкусу, он привел бы женщину, и я бы не смогла этого стерпеть. Да и она тоже. Зачем? Нет. Я хочу свое, поэтому я попросила у тебя земли и титул, - Алина помолчала, - но мы отклонились от темы нашего разговора. Поверь, Николай, я очень хорошо знаю о настроениях в Западной Равке, они примут помощь от кого угодно, пойдут на любую сделку только бы обрести независимость. - Ты рисуешь совсем уж не радужную картину, - покачала головой принц, - уверена? - Я сообщила тебе то, что знаю, - пожала плечами Алина, поднимаясь, - твоя задача решать, что делать с этой информацией. Но остается еще имя Дарклинга, которое прозвучало, - продолжила девушка, - возможно, он заодно с Фьердой и Западом? - Нет! – тут же откликнулся Николай. - Почему ты так уверен? – приподняла бровь Алина, вновь чувствуя острое раздражение, ей хотелось обвинить и обличить Дарклинга, сделать его злодеем. Ведь все отлично складывается: его имя в контексте поставок оружия через Каньон для Западной Равки. - Нет, Алина, - повторил принц, - нет никого, кто сильнее Дарклинга, ратовал бы за единую страну, за уничтожение Каньона.       Алина вздрогнула. Он не мог ратовать за уничтожение Каньона, не мог желать уничтожения собственного детища. Нет. Он говорил так, а думал совсем иное. «Каньон – оружие, - говорил ей Виктор, - а ты недостающая деталь».       - Как знаешь, - резко ответила Алина, поднимаясь, - я сообщила тебе то, что слышала. Мне пора, - она присела в небрежном реверансе. Николай только глаза закатил в ответ. - Спешишь в госпиталь? - О! – улыбнулась Алина, - уже донесли? - Об этом судачит весь дворец, - хмыкнул Ланцов. - Пусть судачат, о чем хотят! – махнула рукой Алина. - Правильный ответ, - похвалил Николай, подошел ближе и растрепал ей волосы. - Эй! – возмутила девушка, - ты что делаешь? - Ну как же, - ухмыльнулся парень, - мы же тут с тобой не разговоры разговаривали, ты же помнишь? – он подмигнул ей. Алина только фыркнула в ответ и вышла из кабинета. ***       Сплетен действительно было много. Наивно было полагать, что Алина сумеет скрыть, как проводит свои выходные.       Когда царица узнала, то намеревалась запретить Алине посещать госпиталь и помогать там, да еще и путаться с гришами.       Это не уставало поражать Алину, гриши служили короне, Вторая Армия одерживала победу за победой, на всех царских увеселениях присутствовали гриши, используя свой дар для развлечения царской семьи, но, тем не менее, к ним в лучшем случае относились во дворце с опаской, в худшем с открытой враждебностью. Да, никто не преследовал гришей, как в прошлом, не убивал, не называл злом, но недолюбливали по-прежнему. Признавая пользу Второй Армии, чествуя генерала Киригана за победы, не давали забыть ему о том, что его предок сотворил Тенистый Каньон. Если бы они узнали, что Дарклинг и есть Черный Еретик, точно сожгли бы на костре, как до сих пор делает Фьерда.       На счастье Алины, когда царица собиралась отругать ее за посещение госпиталя, у нее был Апрат, который сказал, что это дело угодное святым, и что это хорошо скажется на репутации государыни. Царица недолго сомневалась, она привыкла прислушиваться к Апрату, а уж выглядеть благодетельницей, не прилагая к этому никаких усилий, кому бы не понравилось. Тем более, напомнил Апрат, помощь раненым в госпиталях на поле боя всегда была почетной обязанностью знатных дам, и царицы, великие княгини и принцессы были первыми в этом нелегком деле. А в мирное время занимались благотворительностью, изыскивая средства в том числе и на городские госпитали, куда не гнушались наносить визиты. И государыня, как и всегда, прислушалась к своему верному духовнику.       Лидия сказала Алине, что она с ума сошла, еще принесет какую-нибудь заразу во дворец. И вообще как можно находиться там, где грязь, страдания и вонь, где смерть и нищета? Зато Вера внезапно предложила помощь. - Хоть что-то полезное сделаю! – заявила Разумовская, - потому что все это, - она обвела рукой их комнату, - вообще не имеет смысла! Со свойственной ей энергией Вера помогала Алине доставать нужные травы, если таковых не было в теплицах гришей, помогала катать бинты, следила за сроками настоек и отваров, изыскивала какие-то деньги и собирала еду и одежду.       Госпиталь финансировался из рук вон плохо. Он был городским, лечились там те, кто не мог позволить себе личного доктора. А таковых в Ос Альте было много. Это место обходили стороной, прикрыв носовым платком лицо. Впрочем, в этом районе города, не так много было тех, у кого были надушенные носовые платки. Да и вообще носовые платки. Здесь было опасно, особенно поздним вечером.       Лара настаивала, чтобы Алина не ходила одна, а Максим и вовсе решил, что он теперь ее личный страж, верный паж, рыцарь и защитник в одном лице. Старкова только фыркала, носила на поясе кинжал, скрытый плащом, хотя отец только головой качал и повадился манипулировать дочерью, говоря, что они скоро уедут, и так ее совсем не видят, а она еще и проводит свои нечастые выходные совсем не дома. На помощь Алине пришла поддержавшая ее Катерина, которая отдала ей свои многочисленные тетради с рецептами различных лекарственных средств, и Алина в свободное время старательно переписывала их. Катерина же помогала Алине ловко лавировать между собственными желаниями и недовольством отца и опасениями брата. - Я не девица в беде, - сердилась Алина, - я могу постоять за себя!       Дмитрий не уставал твердить ей, что это опасно. Девушка только отмахивалась. Ее уже пару раз пытались ограбить, один раз изнасиловать. Пока она с честью выходила их всех передряг, хотя все же старалась приходить и уходить в светлое время суток, что было проблемой, ведь в декабре темнело рано, поэтому она старалась не ходить одна.       Привычно нагруженная свертками и корзинками Алина ворвалась в госпиталь, подобно сияющему солнышку. - Привет! – она обняла Лару, сгрузила свертки на Максима и облачилась в передник, заколола волосы, спрятав под косынку. - Госпоже Юлии хуже, - тихо произнесла Лара.       Алина замерла. Госпожа Юлия была старушкой, подхватившей пневмонию, в эти холодные месяцы многие болели простудными заболеваниями. Старую Юлию любили в ремесленном углу, она была вдовой кожевенных дел мастера, два ее сына погибли на войне, она осталась без средств к существованию, ей, как могли, помогали соседи, но много они и сами дать не могли. Старая женщина оставалась символом ремесленного угла, она всегда была готова помочь советом или делом, но слабела день ото дня, возраст давал о себе знать.       Ее принесли в госпиталь без сознания пару недель назад, прося, умоляя спасти. Алина была уверена, что госпожа Юлия не выживет, но через пару дней той стало лучше. А сейчас вновь наступило ухудшение.       - Разве ты ничего не можешь сделать? – спросила Алина почти с упреком. - Мы можем многое, - ответила Лара, - но наши силы не безграничны. Мы не всесильны, Алина. Я могу подлечить ее, но я не могу вырастить ей новые легкие взамен старых, которые изъедены болезнью.       Алина отвела взгляд. Это было еще одним неприятным жизненным открытием.       Виктор, обучая ее, говорил, что границ нет, что все границы только в ее голове.       Возможно, в вопросах разрушения так и было, но законы созидания работали иначе. Иногда Алине было очень трудно понять Лару и Максима, ведь сама она привыкла разрушать. Она была идеальным солдатом. Границы ее силы действительно могли быть раздвинуты. Нет, Алина не была всесильна, но привыкла считать, что в рамках дара солнечного света границы можно постоянно отодвигать.       С даром целителя все было иначе. Он действовал, как и все, по законам Малой науки. Гриши оперируют материей, тем, что уже есть. Создать новое невозможно. Это территория скверны, а скверна непредсказуема.       - Я пойду к ней, - тихо произнесла Алина, коснувшись руки Лары. Целительница отрывисто кивнула. Алина понимала, что отдавать предпочтение кому-то из пациентов нехорошо, но ничего не могла с собой поделать, поэтому спешила мимо остальных в дальний закуток, где за дырявой шторой скрывалась шаткая старая кровать. Госпожа Юлия кашляла так надсадно, что у Алины сжалось сердце. - Здравствуй, милая, - тем не менее, улыбнулась старушка. Алина только рот открыла, чтобы спросить, как она себя чувствует, но не успела, как госпожа Юлия выставила вперед сухую, морщинистую руку, - не задавай глупых вопросов, милая, - она улыбнулась, - я умираю, мы все это знаем. - Зачем вы так, - расстроилась окончательно Алина, присев на кровать. Госпожа Юлия только пожала плечами в ответ. На лбу ее выступила испарина, она была бледна, губы отливали синевой, а черты лица заострились. - Мы все это знаем, - повторила пожилая женщина, - я не боюсь смерти. Я прожила хорошую жизнь. А ты не сиди со мной, пользы от того не будет. Иди, ты нужнее другим. Заглянешь перед уходом. Иди! Алина не посмела ослушаться.       Несколько часов она промывала и перевязывала раны, накладывала повязки, отпаивала настоями, делала компрессы и накладывала мази. Алина была щедра на улыбки и шутки, для каждого находила ласковое слово и ловко пресекала любые попытки заигрывания, не позволяя опускаться до грубости. Ее приходу всегда были рады пациенты, врачи и медицинские сестры. Максим следовал за ней попятам, считая своим долгом помогать. Женщины только головой качали, глядя на парня, девушки ревниво хмурились, а мужчины понимающе ухмылялись. Алина и сама видела интерес парня к ней и лишь вздыхала, понимая, что станет его несчастной любовью. Ей бы этого, конечно, не хотелось.       Уже совсем стемнело, когда Алина вновь заглянула к Юлии. Та лежала с закрытыми глазами, едва дыша. И без того острые черты лица превратились в восковую маску. Алина аккуратно присела на кровать, боясь потревожить женщину. Но та сразу открыла глаза. - А, вернулась, - она слабо улыбнулась. Алина взяла Юлию за руку, ладонь ее была сухо и холодной. - Прекрати разводить сырость, - тихо произнесла женщина. И Алина поняла, что плачет. - Я прожила достойную жизнь, моя совесть чиста, я никого не предавала, не жила за чужой счет, - она задохнулась, помолчала немного, восстанавливая дыхание, - мне пора к мужу, к детям, - она закашлялась, на губах выступила кровь, - жалею только, что не увижу солнце в последний раз. Так темно и пасмурно все время. Старкова закусила губу, Юлия дышала все реже, рука ее становилась все холоднее, пульс замедлялся. Алина воровато огляделась, а потом призвала свет, создавая маленькое солнце между их ладонями. Глаза Юлии расширились, она пытливо посмотрела в лицо девушки, а потом безумно улыбнулась. - Санкта Алина, ты все же пришла. Она закрыла глаза, Алина погасила свет и расплакалась. За шторку заглянула Лара. - Ох, Алина, - она села рядом, обнимая девушку, и та расплакалась еще горше.       Той ночью, лежа в кровати в родительском доме, вслушиваясь напряженно в тишину, Алина не могла заснуть. Последние слова госпожи Юлии все еще звучали в ушах.       Санкта Алина, ты все же пришла Санкта Алина.       Алина не была святой. Она не хотела быть святой. Она боялась быть чьим-то символом, светочем во мраке. Но что если она могла помочь? Что если она действительно могла что-то сделать для людей Равки?       Алина зажгла солнце, посмотрела на свои ладони, что светились ярким светом, разгоняющим тьму. Ее всю жизнь готовили к войне, готовили разрушать. Но сейчас Алина, как никогда, осознала, что хочет созидать.