Delusion

      - Не уделите мне немного времени, княжна? Алина обернулась и подозрительно посмотрела на Апрата.       Он ей не нравился, было в нем что-то скользкое, лживое. Он имел огромное влияние на царицу, прикрываясь благочестивыми речами, плел свои интриги, говорил о святости, но не порицал государыню за ее веселые пирушки, очень далекие от понятий морали.       Алина старалась держаться от духовника царицы подальше, лично практически никогда не общалась, его тихие речи, пропитанные подобострастным лицемерием, пропускала мимо ушей. Иногда в его глазах она видела фанатичный блеск, который пугал, вот как сейчас, когда мужчина пристально смотрел на княжну.       Вообще Алина спешила в город, в свой выходной не очень-то хотела задерживаться во дворце. В Ос Альте бушевала фьерданская лихорадка, каждые руки в госпитале были на счету. И задерживаться ради разговора с малоприятным человеком, который ее пугал, Алина хотела меньше всего. Но и отказать духовнику царицы она не могла.       - Конечно, - кивнула Алина. Они медленно пошли по дорожкам, двигаясь в направлении конюшен, Алина щурилась, глядя на яркое солнце, мороз расцветил ее щеки румянцем, изо рта вырывалось облачко пара, пальцы на руках замерзли. - Вы знаете легенду о Солнечной Святой? – спросил Апрат. Алина против воли вздрогнула, задержала на мгновение дыхание, а потом аккуратно выдохнула. - Знаю, - кивнула девушка, - я получила хорошее образование, хоть и оставалась в поместье, - не удержалась от выпада девушка. - Считается, - продолжал тем временем Апрат, проигнорировав ее слова, - что она сможет управлять светом и будет носить имя Алина.       Старкова сбилась с шага, снег неприятно скрипнул под подошвой сапога, взгляд девушки скользил по садам, по дворцу, по немногочисленным придворным, что решились на прогулку в такой мороз, кое-где даже мелькали кафтаны гришей. - Вы много помогаете в госпитале в Ос Альте, - произнес мужчина, - вас любят в городе. Некоторые уже говорят о вас как о святой. Алина закусила губу, от вкрадчивого тона духовника ей было не по себе, какой-то липкий страх опутал сердце своими тонкими и цепкими ветвями, в груди заныло. - Я не святая, - покачала головой девушка, стараясь говорить спокойно, но голос все равно сорвался, стал тонким, - и если бы я могла призывать свет, не кажется ли вам, что я была бы не здесь, а там, - она мотнула головой в сторону Малого дворца. - Быть может, - вкрадчиво произнес Апрат, - для всех нас будет лучше, если Солнечная Святая окажется человеком.       На мгновение Алине показалось, что стало еще холоднее, морозный воздух с трудом проталкивался в легкие, заставляя девушку задерживать дыхание. - Вы говорите так, словно гриши не люди, - медленно произнесла Алина, опасаясь смотреть на Апрата. Раздражение и гнев в ней мешались со страхом, предчувствием чего-то ужасного, какой-то беды. - Они другие, княжна, - мягко произнес мужчина, - вы не можете этого отрицать. Алина замерла, ей хотелось прямо спросить Апрата, чего он хочет, но она не решалась. Не уверена была, что и вовсе хочет это знать. - Людям нужен символ, княжна, - продолжал Апрат, - кто-то, в кого можно верить. Сейчас тяжелые времена: война, разговоры о революции и болезнь, холод и голод, экономический кризис. Вы молоды, красивы и умны, милосердны. О ваших душевных качествах многие говорят. Вы могли бы… - Нет! – оборвала Алина и остановилась, повернулась к мужчине, посмотрела прямо ему в глаза, - нет, Апрат. Простите, но я не символ. Я не образец благочестия. Я всего лишь… - она поморщилась, - человек. Я буду делать то, что мне нравится, но я не хочу превращать это в выгоду и в расчет. Простите. Хорошего дня! – она присела в реверансе и поспешила прочь.       Разговор с Апратом оставил неприятный осадок. Алина гадала, чего хочет этот человек. Она не верила в его милосердие и бескорыстие, она не верила ему ни в чем, не желала связываться. Она не хотела становиться святой, мученический венец вовсе не для нее. Алина лишь хотела помогать людям по мере сил и возможностей, делать хоть что-то там, где другие не делали ничего. Неужели ее благородный и искренний порыв обернется ужасом?       Старкова закусила губу, шла быстро, почти бежала к конюшням, надеясь поехать в город в экипаже, добраться до дома родителей, взять лошадь и отправиться уже в госпиталь. - Золотко! – окликнул ее Николай, - куда ты так спешишь?       Алина обернулась, Николай и ее брат приближались к ней неспешным шагом, расслабленные, с улыбками на лицах. Старкова стиснула зубы, почему-то злясь на их беспечность. - Мне нужно в город, - процедила Алина. Молодые люди переглянулись, брат посмотрел на Алину, нахмурившись. - Ты разве не знаешь? – спросил Дмитрий. - О чем? – похолодела Алина, по лицу брата она уже видела, что ей не понравится то, то она услышит. - Если ты хочешь попасть в госпиталь, то не получится, - ответил за брата Николай, - ворота в нижний город закрыли из-за лихорадки. - Что? – прошептала девушка, стремительно бледнея, - нет! Не может быть! - Совет боится распространения заразы, - пояснил принц, - они распорядились прекратить перемещения между районами Ос Альты. - Но там люди! – воскликнула Алина, - им нужна наша помощь! Им нужны лекарства, теплые вещи, еда! Николай! Так нельзя! Дима! – она повернулась к брату. - Лина, правила одинаковы для всех, - откликнулся сердцебит. - А Лара знает? – потребовала ответа девушка. - Я не слежу за орденом целителей, - передернул плечами брат. - Тогда мне нужно увидеться с ней, - решительно заявила Алина. - Тебя проводить? – дружелюбно поинтересовался Николай. - Сама разберусь! – отмахнулась Алина.       Брат аккуратно схватил ее за руку, останавливая, посмотрел серьезно в глаза. - Разберешься, - произнес негромко, - и все же. Алина посмотрела в зеленые глаза, в которых застыл вопрос и просьба: «что происходит? Не закрывайся. Расскажи». Алина не могла рассказать, страх и тревога нарастали в ней. Тревога за людей, которым нужна была их помощь, ее помощь, страх после разговора с Апратом. Собственное бессилие выматывало душу. Алина не могла оставаться на месте, она должна была хоть что-то делать. Хоть как-то помочь. Ни Дмитрий, ни Николай не могли ее понять. Или не хотели. - Мне нужно к Ларе, - тихо ответила Алина, отводя взгляд и отнимая руку. И поспешила прочь.       Целительница сдержала обещание, то ли, правда, поговорила с Дарклингом, то ли как-то устроила все по-другому, но Алина беспрепятственно попадала на территорию Малого дворца и теплиц, где и нашла в этот час Лару.       - Ты уже знаешь? – Алина тяжело дышала, потому что почти бежала к женщине. В теплицах было душно и влажно, девушка скинула теплую накидку, стянула перчатки. - Знаю, - вздохнула целительница, отставляя лейку, отряхнула руки, которые были испачканы землей. - Мы должны что-то делать! – решительно заявила Алина, - так нельзя! Нельзя оставить людей сейчас, когда они нуждаются в нас больше всего! Может быть, мы сможем получить какое-то специальное разрешение? – девушка принялась расхаживать туда-сюда, - я поговорю с царицей. Хотя нет, нельзя. Она пуглива и очень трясется за свое здоровье. Тогда, быть может, его высочество Николай? Да, наверное, он мог бы помочь. Хотя все равно царица прознает! Но ты, - она посмотрела в упор на Лару, - ты могла бы попросить разрешение у генерала! - Боюсь, что он ничем не может помочь, Алина, - покачала головой Лара, - в городе опасно. - Но гриши не болеют! – воскликнула Старкова, - ты ничем не рискуешь! - Опасно, потому что часть людей винит нас в распространении заразы, - ответила целительница, - ведь мы-то не болеем. - Что? – у Алины сел голос, - это нелепо! - Но это так, - отозвалась целительница.       В теплице повисла тишина, Алина стояла в растерянности, слыша, как где-то за окном перекликаются гриши.       Такого Старкова не ожидала. Они помогали, они трудились, не жалея себя, и их же и обвинили. Это была вопиющая неблагодарность! И все же… там были люди, обыкновенные люди, которые умирали десятками, а скоро счет может пойти на сотни. - Глупо запирать людей, надеясь, что эпидемия сойдет на нет, - произнесла Алина, - нам не отгородиться. Однажды болезнь придет и в благополучные районы, во дворец. Нам не спрятаться, не скрыться. Мы должны бороться, если хотим остановить это. Вы гриши, но я – нет, - девушка решительно посмотрела в глаза целительнице, - меня не тронут. - Ты можешь заболеть, Алина! – воскликнула Лара. Старкова закусила губу. Нет, она не может. Объяснить это было невозможно. - Это бесчеловечно, - беспомощно произнесла Алина, - и глупо! - Послушай, солнышко, - целительница шагнула вперед, взяла руки девушки в свои, - ты ничего не сможешь сделать одна. А если вдруг заболеет кто-то во дворце, обвинят во всем тебя. Здесь ведь ничего нельзя скрыть. Ты останешься виновата вне зависимости от того так ли это. Алина закусила губу, отвела взгляд, сжала в ответ руки Лары. - Что же делать? – спросила. - Попробуй поговорить с его высочеством, - посоветовала женщина, - быть может, младший принц сумеет на что-то повлиять. И обязательно приходи ко мне, - она тепло улыбнулась, - я всегда рада тебя видеть. - Конечно, - пробормотала Алина. Улыбнуться в ответ она так и не сумела.       Николай даже не стал ее слушать. Признавая бесчеловечность принятых мер и то, что людей нельзя оставлять без помощи, он был против того, чтобы открыть ворота. - Хорошо, - Алина злилась, - но мы могли бы выйти к ним, помочь. - Алина, - с жалостью посмотрел на нее принц, - никто не согласится. - Я согласна! – выпалила девушка, напарываясь на внимательный, почти удивленный взгляд, - во имя всех Святых! Я согласна! - Золотко, - мягко произнес Ланцов, - ты фрейлина царицы, ты не можешь.       Алина переживала, сердилась и злилась. Особенно, когда отдали распоряжение о том, что придворные не имеют права покидать территорию Большого дворца.       Алина в тот же день попыталась нарушить приказ, чтобы отправиться к Ларе в теплицы, быть может, встретить Дмитрия, и была остановлена стражей. О ее поведении доложили недовольной царице, которая сурово ее отчитала, пригрозив потерей места. Старкова понимала, какой это будет скандал, но еще понимала, что ее семья в городе, и с ума сходила от беспокойства.       - Женя, - как-то вечером без приглашения пришла к портной, - гришам тоже запрещено покидать территорию Малого дворца? - Нет, - Сафина поставила перед Алиной чашку кофе, к которому девушка в последнее время пристрастилась. Она пила его без сахара и сливок, но щедро заедала какой-нибудь сладостью, - но генерал рекомендовал ограничить визиты в город. Ты же знаешь, что уже есть случаи лихорадки и среди аристократии, богатых купцов, зажиточных ремесленников. И среди них тоже витают слухи и причастности к эпидемии гришей. - Мракобесие какое-то! – воскликнула зло Алина, прикрыла глаза, - ты сможешь передать весточку Дмитрию? Кажется, она попала в нужную точку. Портная расцвела, улыбнулась светло и широко, на щеках ее алел нежный румянец, делая ее невозможно прекрасной принцессой из старой сказки. - Я постараюсь, - кивнула.       Женя стала связующим звеном между Алиной и братом, который редко, но все же навещал родителей в городе. И Алина каждый день возносила благодарности Санкта Анастасии за их здоровье.       Тем утром, войдя в покои к царице, помогая ей с туалетом, Алина ловила на себе липкие взгляды Апрата, и каким-то звериным чутьем поняла, что ничем хорошим для нее визит духовника сегодня не обернется.       Девушка подала царице чашку с чаем, присела в реверансе и уже собиралась удалиться на пуф у окна, где лежало ее вышивание, но взмахом руки ее величество остановила девушку. - Алина, вы, несомненно, знаете об эпидемии, что бушует в Ос Альте, - начала государыня, поджала губы, - так ужасно, гибнут десятки людей. «Сотни», - мысленно поправила ее Алина, вспоминая письмо брата, что лежало под подушкой. - Апрат, - женщина ласково улыбнулась духовнику, - говорит, что царская семья должна как-то участвовать в судьбе этих несчастных людей, которые так нам дороги! Ланцовы всегда отличались милосердием, мы ценим жизнь каждого нашего подданного. Вы же часто бывали в городе, помогали этим, - она все же брезгливо скривилась, заставляя Алину задышать чаще, чтобы утишить мгновенно вспыхнувшее в груди раздражение, что рвалось наружу вспышками солнечного света, - людям. Поэтому от моего имени, от имени всех Ланцовых вы отправитесь в Ос Альту, в нижний город, раздадите лекарства и еду, напомните этим… людям, как беспокоится о них царская семья, проявите заботу.       Алина замерла. Еще пару недель назад девушка обрадовалась возможности помочь, но сейчас в ней закипел гнев. Царица, которая только и говорила о предстоящем Зимнем бале, собираясь, несмотря ни на что, провести его с размахом, вдруг вспомнила о своих подданных. Она собиралась бросить им унизительную подачку, да еще использовать для этого свою фрейлину. Алина стиснула зубы. Это было так вопиюще низко, что у девушки перехватило дыхание от злости. Она побледнела, что не укрылось от государыни. - Вы, конечно, боитесь, милая, но так вы окажите мне неоценимую услугу, - царица смотрела ласково, - с вами поедут солдаты, вы будете под защитой. Алина присела в реверансе, склоняя голову, пряча злое выражение лица, пряча свое раздражение, презрение. - Конечно, ваше величество, - произнесла кротко, желая лишь спалить дотла если не весь дворец, то хотя бы покои царицы, - я выполню любой ваш приказ. ***       Сопровождали ее не только солдаты, еще парочка офицеров, а еще гриши, среди которых были Зоя Назяленская и Федор. И все поглядывали на Алину с откровенной неприязнью. Можно подумать, это была ее идея тащить с собой такую свиту!       Старкова хотела одеться скромнее, в одно из тех платьев, в которых бывала, отправляясь в госпиталь, но царица настояла на голубом платье фрейлины, яркой накидке и запретила снимать злополучный вензель, ведь все должны были помнить, кого представляет княжна Алина Старкова, фрейлина ее величества царицы Татьяны Ланцовой.       Еще никогда Алина так не ненавидела свою должность и еще никогда так не жалела о том, что согласилась на тот выход, что далеким осенним днем предложил ей брат.       Ох, как же далек был тот яркий, солнечный и теплый день от нынешнего! Как она сама была далека от себя! Сейчас вокруг царили серость, холод и сырость. Алина зябко куталась в накидку, бездумно – впервые! – управляла лошадью, которая, словно ощущая мрачное настроение наездницы, была покорна малейшему движению кистей девушки, сжимавшей поводья с силой, готовой разорвать прочную кожу.       В городе было тихо, сновали редкие служанки да лакеи, вслед всадникам оборачивались, глазели, переговаривались едва слышно, словно боялись нарушить эту неестественную болезненную тишину. Алине хотелось плюнуть на все, пустить лошадь в галоп и поехать к родителям, увидеть, обнять, убедиться самой, что с ними все в порядке.       Ах, как же жалела Алина, что уговорила их остаться до Зимнего праздника! Они были бы уже дома, под Цемной, в поместье было безопасно. Это ее вина!       Девушка закусила губу, направила лошадь к воротам, сухо кивнула страже и въехала на территорию нижнего города. Здесь царило совершенно иное настроение, было шумно, а в сравнении с тишиной кварталов аристократии этот шум приобретал угрожающий характер.       Им оборачивались вслед, но не с осторожным любопытством, а с враждебной настороженностью, грозящей перерасти в агрессию. Алина заметила захламленные мусором улицы, которые и раньше-то не блистали чистотой, заколоченные окна и двери домов, разоренные мастерские, сожженные здания. Здесь царили запустение, хаос и беззаконие.       Кажется, она видела даже парочку валяющихся прямо на дороге трупов, раздутых, с кровоподтеками.       Алина была уверена, что вмешайся Ланцовы раньше, всего этого можно было бы избежать. Что толку от помощи, которую они окажут сейчас? И что такое эта помощь? Всего лишь капля в море. Жалкая насмешливая подачка. Идея уже не казалась Алине такой хорошей. Все хорошо вовремя. За ними уже следовала небольшая толпа, кое-кто был вооружен: ножи и палки, у кого-то даже был старый ржавый пистолет. Толпа ворчала и никак не реагировала на грозные окрики солдат и офицеров, которые становились все тише. В воздухе была разлита атмосфера опасности, от которой по коже бежали мурашки. Алину то и дело передергивало, не только от холода, но и от страха. Она должна была бы взять себя в руки и подавать пример стойкости, храбрости, ведь уверяла всех и каждого, что этих людей не нужно бояться. Но правда была в том, что страх сковывал движения, горло пересохло, а руки дрожали. Алине казалось, что она в логове хищников такая неуместная в своих ярких одеждах, нелепое пятно в этом сизом мрачном мире, воплощение насмешки. А еще цель и мишень. Яркая и легкодоступная.       К госпиталю они подъехали в скорбном молчании, от смрада можно было задохнуться, Алина, давя рвотные позывы, только вдохнула глубже. Она не будет закрывать лицо, не покажет своего ужаса, которое будет расценено этими людьми как пренебрежение.       - Алина, - к ней подъехал Федор, такой же яркий, как и она. Но он-то был в кафтане гриша, который защитит его и от пули, и от ножа, - я не рекомендовал бы вам спешиваться. - Я здесь не за тем, чтобы кинуть им помощь, как объедки со стола собакам! – резко ответила девушка и спрыгнула с лошади. Подол платья тут же измазался в грязи, Алина сжала руки в кулаки, а потом двинулась вперед. Но не успела сделать и пары шагов, как навстречу ей распахнулась хлипкая дверь. В проеме показался бледный и исхудавший доктор, за ним теснились сестры, горожане, кажется, даже кто-то из тех пациентов, кто мог подняться. Они кашляли, хватаясь за грудь, на бледной тонкой коже расцветали многочисленные кровоизлияния и кровоподтеки. - Княжна? – удивился доктор, он поглядывал с настороженной отчужденностью, скривился при виде солдат и гришей за ее спиной. - Яков, я привезла помощь, - тихо ответила Алина.       Она должна была громко возвестить, что это милость от Ланцовых, что она здесь по поручению царской семьи и представляет царицу. Но не смогла. У нее язык не повернулся сказать это. Среди этого ужаса, среди едкой болезни и разрушающей нищеты, среди холода и сырости, что пробирали до костей, заставляя дрожать, словно у Алины у самой была лихорадка, произносить такие речи было кощунством. - Помощь? – как-то растерянно произнес Яков. - Помощь?! – закричал кто-то из толпы. - Подачка! - От царицы-шлюхи! - От идиота-царя!       Толпа заворчала, сдвигаясь ближе, солдаты тут же ощерились оружием, образуя полукруг. Федор спрыгнул с лошади, мгновенно оказываясь рядом с девушкой, складывая руки в пасс, столь хорошо знакомый Алине. Но скольких людей он успеет остановить прежде, чем им причинят вред? Даже сердцебиты не всесильны. - Ты оставила нас Санкта Алина! – крикнул кто-то. - Ты пришла к нам с оружием! - Ты бросила нас! У Алины закружилась голова, земля под ногами вздыбилась, крики нарастали, толпа сжимала их в полукруг. Бежать было некуда. Алина в ужасе вглядывалась в оскаленные лица. Кто-то бросил комок грязи, он ударил девушку в живот, заставив охнуть. Что-то закричали офицеры, раздались выстрелы. - Нет! – выкрикнула Алина, - не надо! Но ее, конечно, никто не слушал. - Алина, нам надо уходить, - негромко произнес Федор.       Девушка бросила на него взгляд полный отчаяния, между горожанами и солдатами уже вовсю кипела самая настоящая битва, раздавались крики, звуки ударов. Снова выстрел. Алине показалось, что среди всей вони она различает тошнотворную металлическую ноту крови. Кто-то вскрикнул, громко заорал, рычание, вопли лишь отдаленно напоминали человеческие. Девушка рванулась вперед в слепой попытке остановить этот безумие, Федор удержал ее. - Их надо остановить! Нельзя стрелять!       Старкову трясло, она грубо и зло сбросила с себя руки сердцебита, глубоко и часто задышала. Солдаты вновь вскинули ружья. - Нет! – вновь крикнула Алина, разводя руки. Свет рванулся наружу, формируя сияющий щит.       Повисла тишина. В глазах ошарашенного Федора Алина видела отблески яркого белого света, отсветы играли на кафтанах гришей, искажали черты лица солдат и офицеров. - Я сказала: нет, - процедила девушка, удерживая щит, а потом резко опустила его.       В наступившей жуткой тишине можно было различить колокола церкви в верхнем городе, завывал ветер в щелях домов, кто-то едва слышно шептал молитвы. - Санкта Алина! – раздался потрясенный шепот. Кто-то опустился на колени, за ним остальные. Алине стало дурно, она прикрыла глаза, лишь бы не видеть этой картины. Алина не хотела быть символом и святой, но невольно все же стала. ***       Во дворец возвращались в полной тишине, Старкова слушала цокот копыт, чувствуя, как пульсирующая головная боль давит на виски. Двое из гришей поскакали вперед. Несомненно, для того, чтобы предупредить генерала Киригана. Что же теперь будет? Алина должна была бы волноваться, но после пережитого все чувства будто притупились.       Они оставили лекарства, еду и теплые вещи. Их пропустили обратно беспрепятственно, лишь все пытались коснуться Алины, тянули к ней руки, обратили к ней лица, полные надежды. Это был неподъемный груз, к которому девушка не была готова, ответственность, которой она не желала.       - Заклинательница Солнца среди нас, - раздался презрительный голос Зои, - ну надо же! И где ты была все это время, пока другие гибли? Алина обратила на шквальную пустой взгляд, синие глаза Назяленской полыхали гневом. - Очевидно же, - ровным тоном ответила Старкова, - верно служила ее величеству. - Издеваешься? – зашипела Зоя, - да ты… - Зоя, - негромко оборвал Назяленскую Федор, - хватит, - и обернулся к Алине, - Алина… - Да-да, - невесело кивнула Старкова, сама поворачивая лошадь в направлении Малого дворца, - меня, очевидно, ожидают там.       На нее, всю грязную, в истрепанном платье и заляпанных сапогах поглядывали удивленно. Весть о Заклинательнице Солнца еще не разнеслась по обоим дворцам, но уже, несомненно, передавалась из уст в уста в столице. Федор придерживал ее за руку, будто бы в жесте поддержки, но Алина не обманывалась: он контролировал ее, чтобы не сбежала. Как будто она может куда-то сбежать. Девушка невесело фыркнула. В другое время она бы разглядывала убранство Малого дворца с величайшим интересом, но не теперь. Сейчас сердце ее колотилось, а ладони холодели. Страх, но уже иного рода, накатил на нее, подобно приливной волне, что она видела когда-то в Ос Керво. В голове было восхитительно гулко и пусто, словно после бессонной ночи, но все тело дышало силой, ведь использование дара всегда делало гриша сильнее и здоровее.       Перед ними открыли дверь, Федор любезно пропустил девушку внутрь, оставаясь сзади, отрезая путь к отступлению. Как будто ей было куда отступать в самом сердце владений гришей.       Они оказались в шестиугольной комнате, здесь был огромный стол, устланный картой с фигурками войск, по стенам тоже были развешены карты, темные портьеры были раздернуты, тусклый серенький свет освещал хмурые лица собравшихся гришей и военных. Они негромко переговаривались, поглядывали на Алину, кто с недоумением, кто с удивлением и откровенным раздражением, кто-то из офицеров дружелюбно кивнул царской фрейлине, кто-то жалостливо вздохнул, оценив ее потрепанный внешний вид. Равнодушных взглядов не было.       Но интересовали Алину не они. Она смотрела в спину Дарклинга, скользила взглядом по плечам, обтянутым черным кафтаном. И понимала, на каком краю оказалась. Алина не думала, что это произойдет так. Все чаще в последнее время задумывалась, что, как говаривала ее горничная, сколько веревочке ни виться, а конец появится, все тайное однажды становится явным. Но не так! Святые! Не так! Она надеялась, что у нее еще есть немного времени, но оно, очевидно вышло. Игра была окончена. Она подвела Виктора. Не сдержалась и самое страшное и поразительное: не чувствовала глубокого раскаяния. Эта тайна с каждым годом, с каждым месяцем и прожитым днем все сильнее давила на плечи. Но лучше бы было быть вдалеке от столицы, когда Заклинательница Солнца обнаружила бы себя. Лучше бы ее родным быть вдалеке от столицы, ведь Алина подставила и их.       Старкова безошибочно нашла взглядом фигуру брата в красном кафтане, он был бледен до нездоровой серости, только на скулах горели два алых пятна, словно парень сам был болен фьерданской лихорадкой.       Алина оцепенела, чувствуя, как не страх, но ужас захлестывает с головой, грозя потопить, убить. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, и невольно задержала дыхание, когда Дарклинг все же повернулся к ней. В его темных глазах полыхало нечто, чему Алина не могла подобрать название, слишком сложная мешанина эмоций, но лицо оставалось бесстрастным. Он скользнул ленивым взглядом по ее грязной одежде, задержался на покрасневших от холода руках, – где-то по дороге девушка потеряла перчатки, - выше, к шее, где судорожно билась артерия, выдавая волнение Алины с головой, по лицу и, наконец, остановился на глазах.       От прямого взгляда девушке стало не по себе, она сделала крошечный шажок назад, в инстинктивной попытке оказаться, как можно, дальше от Заклинателя Теней, которого, казалась, окружала осязаемая аура опасности.       - Что же вы, княжна, - ласково произнес мужчина, - подойдите ближе. Алина нервно сглотнула, тело превратилось в неповоротливую глыбу, руки были ледяными. Старкова сделала шаг вперед, остановилась, отвела взгляд. - Ближе, - за нарочитым спокойствием скрывался приказ, ласковый тон не мог обмануть никого из присутствующих. Гомон в комнате затих. Алина сделала еще шаг вперед и снова посмотрела в глаза генералу. - Что же, - усмехнулся Кириган, - Заклинательница Солнца под самым моим носом, в непосредственной близости. Как же так произошло? Не поведаете нам, княжна? Алина молчала, от его тона мурашки побежали по телу, в затылок ударилась тупая ноющая боль, заставляя нервно заморгать. - Нет? – Дарклинг оперся бедрами на стол, скрестил руки на груди и спросил, - вы ведь выросли под Цемной, верно? - Да, - кивнула Алина. - Когда вас тестировали? - Мне было девять, - ответила девушка. - И? – приподнял бровь генерал. Алина молчала. Она, право слово, даже не знала, что сказать. Правду? Да, правда была в том, что ее тестировали, не обнаружили в ней дара гриша, но правда была и в том, что она сама этот дар скрыла. Наверное, это звучало безумно, наверное, в это трудно было бы поверить, но вся ситуация, в которой они оказались, выглядела просто дико. - Вынесли вердикт о том, что я отказница, - наконец, выдавила из себя девушка. - Неужели? – приподнял бровь генерал, - тогда, не будете ли вы столь любезны, княжна, пояснить нам, что же произошло сегодня в городе?       Его преувеличенная вежливость, за которой крылась жестокая насмешка, острая, отточенная, как клинок, едва уловимая, проезжалась по натянутым нервам, грозя разрезать их, подобно тому самому клинку.       Алина переступила с ноги на ногу, ощущая себя провинившейся ученицей, нерадивой и никчемной. Она была бы рада смотреть, куда угодно, только не на Дарклинга, но он невольно притягивал ее взгляд. Алина ненавидела себя за этот страх, за эту робость, за лепет, что срывался с ее губ, презирала себя отчаянно и ничего не могла поделать. - Нет? – усмехнулся генерал, он обвел взглядом присутствующих, - кто видел, что произошло? Тишина. - Зоя? - Мы были в городе, - четко и громко произнесла шквальная, - горожане попытались на нас напасть. Завязалась перестрелка. Княжна, - Зоя прервалась на мгновение, словно подбирала слова, - попыталась остановить стычку. И… потом засиял щит из солнечного света. Княжна Старкова была его источником. Она же… погасила его.       В наступившей после этих слов неестественной тишине, Алина слышала собственное хриплое дыхание. Она могла бы солгать, что не понимает, как так вышло. Но последние слова Зои не оставили ей пути к отступлению, ясно было, что она контролирует свой дар, что это не стихийная вспышка.       Девушка нашла взглядом брата, зеленые глаза Дмитрия мерцали в полумраке зала. Алина хотела бы молить брата о помощи, о спасении и поддержке, но она не смела. Это только ее вина. Это только ее выбор. Это только ее ответственность. Она поступила так, как сочла должным. Ей и нести все бремя последствий.       - Занимательный рассказ, - тем временем произнес Дарклинг, привлекая внимание Алины, - не продемонстрируете ли нам ваш дар, княжна? Алина молчала. Наряду с оцепенением и страхом в ней поднималось раздражение. Она тряхнула головой, вскинув подбородок. Она разве похожа на дрессированную обезьянку? Но следующие слова выбили почву из-под ног, заставив задыхаться. - Нет? – покачал головой генерал и посмотрел на ее брата, - быть может, вас стоит мотивировать? Грудь сдавило, расширившимися от ужаса глазами Алина смотрела на бледного Дмитрия. Святые! Нет! Только не он! - Нет! – просипела Алина, - не надо. Я… покажу.       Алина прикрыла глаза на мгновение, а потом сложила руки ковшиком перед собой. Замерла, потянулась к свету, что окружал ее, и дальше, за пределы зала, по коридорам Малого дворца, на улицу, в сад, вокруг теплиц и мастерских, дальше, за ворота, к улицам города. Она собирала свет, и он спешил на зов, покорный воле Заклинательницы. Стало легче дышать, ушла головная боль, усталость растворилась. В ладонях переливался свет, подобный расплавленному золоту, сиял, удерживаемый волей Алины. Краем глаза девушка видела, как переглядываются присутствующие, слышала, как переговариваются возбужденно. Хмыкнув невесело, Алина резко вскинула руки, разводя их в стороны, затапливая этим золотом весь зал, заставляя вскрикнуть присутствующих. Свет лился сплошным потоком, ослепляя. А потом резко исчез, потонув в тенях. Алина вздрогнула, опустила руки, сжалась вся.       В комнате постепенно светлело. Девушка не смела посмотреть вокруг, лишь снова нашла взглядом брата. Он был ее якорем в этом бурном море, ее спасательным кругом. Но ведь его она просто-напросто тянула за собой. Святые! Что же будет теперь?       Рядом возникли две черные тени. Алина вздрогнула, увидев опричников. - Проводите княжну в ее покои, - сухо скомандовал генерал. Алина вскинула взгляд на Дарклинга, по его лицу ничего нельзя было прочесть. - Я ваша пленница, генерал? – вырвалось у Алины. - Что вы, княжна, - по губам Киригана скользнула едва заметная улыбка, - вы моя почетная гостья.