22.
7 апреля 2022 г. в 09:10
Мать Виктора и Люды была талантливым фабрикатором, ювелиром, мастером с большой буквы. Слава о ней шла по всей Равке, знатные дамы и господа порой приезжали лично в небольшую деревеньку рядом с Полизной, чтобы купить готовые изделия или заказать новые. И никто бы никогда не узнал, что она гриш, если бы не случайная доброта, которая, как известно, всегда наказуема. Милана Воронцова приютила двоих беглецов – инферна и шквальную, о чем узнали соседи.
В деревне ее никогда не любили, говорили, что она странная, завидовали ее таланту, который давал стабильный заработок без необходимости работать в поле с утра до ночи. И когда в деревню приехал с проверкой отряд царя мгновенно указали на ее дом – там живет гриш, который укрывает таких же гришей.
Милане и ее новым знакомым пришлось бежать, размеренная жизнь пошла прахом, закончилась, а потом и вовсе превратилась в кошмар, когда их поймали. Их допрашивали, уличая в предательстве своей страны, над ними издевались и грозились сожжением на костре. Пережив насилие, девушка чудом сумела сбежать.
А через девять месяцев на свет появились двойняшки – Виктор и Людмила. Мальчик был всего на пару минут старше сестры. Они никогда не знали своего отца. Сама Милана не знала его имени. Она рассказала уже взрослым детям правду, сухо и спокойно, без прикрас. Юный Виктор злился до слез и хриплого крика, клялся, что уничтожит всех солдат царя, соберет отряд и пойдет против них войной. Людмила насилу успокоила брата. Мать не сказала ни слова. Она вообще всегда была скупа на слова, на проявления любви и нежности, хотя безмерно любила своих детей, пусть момент их зачатия был не актом любви, но сплошным кошмаром, который хотелось забыть и о котором невольно напоминали лица детей, особенно Виктора, который был похож на своего отца. Парень всегда слышал, как заполошно бьется сердце матери, стоит ему приблизиться, ведь с годами рана в душе не затянулась. И старался показываться на глаза матери, как можно, меньше, хотя и очень страдал от этого. Зато был близок с сестрой, считая своим долгом защищать младшую от всего мира. Люда только смеялась, говоря, что пара минут разницы в возрасте вообще мало, что решает. У нее был легкий, яркий характер, слегка наивный, она умела видеть хорошее в людях, она хотела видеть хорошее.
То были суровые для гришей времена, им приходилось скитаться, скрываться даже от себе подобных, которые, к сожалению, нередко оказывались предателями, считавшими, что если они передадут своих же в руки солдат царя, то обеспечат себе если не безбедную, то хотя бы спокойную жизнь. Едва ли официальная власть, которая обещала таким гришам безопасность, хотела действительно им ее дать, скорее призывала к сотрудничеству, с самого начала не собираясь выполнять обещаний. Но, несмотря на обман, гриши снова и снова шли к людям царя. Еще хуже было с отказниками, большинство из которых боялись гришей, считая их злом, ошибкой мироздания, и эти мысли радостно поддерживала правящая царская семья, а также официальная церковь. Впрочем, среди отказников тоже встречались примеры самого настоящего благородства и самоотверженности, не раз и не два скрыться и спрятаться Воронцовым помогали именно отказники, рискуя собственной жизнью. Равка была в те времена разной, но неизменно опасной для тех, кто владел даром.
Виктору и Людмиле было двадцать пять, когда они познакомились с Александром. Воронцовы тогда жили в небольшой деревушке неподалеку от Крибирска, который в те времена только-только начал отстраиваться. И никто не знал, что не более чем через пару десятилетий этот город приобретет стратегическое значение, став перевалочным пунктом для тех, кто захочет рискнуть переправиться через Тенистый Каньон.
Но тогда Каньона еще не было, в этих местах были непроходимые леса, где в лесной чаще, словно в какой-то сказке, спряталось поселение гришей. Воронцовы жили здесь уже несколько лет, мечтали о том, что смогут жить и дальше, в своих фантазиях они жили здесь до самой смерти. Хотя, конечно, понимали: однажды их обнаружат, однажды снова придется бежать и скрываться, привычная жизнь вновь рухнет, и позабытый страх сожмет горло, мешая дышать. Тогда-то в деревню и пришли Багра и ее сын. Они были Заклинателями Теней – огромная редкость, живая легенда. Никто в деревне не встречал им подобных. У Багры были резкие манеры, отрывистая речь и замкнутый характер. Александр же быстро сдружился со своими ровесниками, хотя, как позже узнал Виктор, Заклинатель Теней был старше его на тридцать лет. Но чем сильнее дар гриша, тем дольше он живет, тем дольше остается молодым. Александр обладал большой силой, как и его мать. У Заклинателя Теней были яркая улыбка, приятные манеры и несомненные качества лидера. Люда влюбилась в него без памяти. Он отвечал ей взаимностью. Виктор был за них рад, считая свою сестру и друга хорошей парой. Хотя сам приходил в дом Александра не только из-за Александра, Воронцов внезапно сдружился с Багрой. Нелюдимая женщина отчего-то прониклась симпатией к высокому голубоглазому сердцебиту, всегда привечала его, подсовывала кусочек послаще.
- Ты сын маминой подруги, - фыркал насмешливо Александр, хотя Милана и Багра друзьями не были, - ты во всем лучше меня. Не поверишь, но она ставит тебя мне в пример!
Воронцов только смеялся в ответ, он искал у Багры того материнского тепла, которое не получал от собственной матери, неизменной ласковой, но отстраненной. А еще Багра знала очень многое о природе силы гришей, о мироустройстве, о порядке мироздания, она называла это Малой наукой.
- Мы не создаем, мы лишь манипулируем тем, что есть вокруг нас, - говорила Багра.
- А если создать? – как-то задал вопрос Виктор.
- Глупый мальчишка! – Багра сверкнула темными глазами недовольно, почти зло, - это скверна! А она непредсказуема, никто не знает, как она поведет себя, к каким разрушениям приведет и сколько заберет жизней!
Александр не был так категоричен и с матерью во многом не соглашался. Он умело манипулировал той самой скверной, заставляя Багру бледнеть. От злости или от страха было трудно понять, ведь она любила сына так сильно, что была готова отдать за него жизнь. Это Виктор видел ясно. Как видел и амбиции своего друга. И нельзя сказать, что они не были ему близки.
- Мы могли бы смять их всех, - говорил Александр задумчиво, - мы могли бы уничтожить отказников во главе с их трусливым царем!
- Нас слишком мало, - качал головой Виктор, - мало, Александр. Да, мы сильны, твои тени смертоносны, дар сердцебита – это дар совершенного убийцы, но нас мало. Нас возьмут числом, закуют в наручники и будут пытать до смерти. Показательно сожгут на костре в центре Ос Альты и выставят обгоревшие останки на всеобщее обозрение в назидание другим. Мы можем рисковать собой, но не теми, кого любим, - он многозначительно посмотрел на друга.
Александр лишь улыбнулся в ответ мечтательно, как было всегда, когда в их речах появлялся даже намек на Люду. Люду, которая видела в нем не только тьму, не боялась его теней и готова была следовать за Заклинателем хоть на край света. Это подкупало и заставляло сердце биться чаще.
- А если мы поступим по-другому, - друг круто развернулся к сердцебиту, глаза его горели, - если мы станем полезными?
- Что ты имеешь в виду? – настороженно спросил Виктор, не совсем улавливая ход мысли Заклинателя.
- Мы станем служить царю.
- Невозможно! – тут же откликнулся Воронцов, - Ланцов никогда не согласится. Они боятся нас, ненавидят, считают лишними в этом мире. Они никогда не возьмут нас на службу.
- Они ненавидят нас, боятся и считают лишними, но они понимают, насколько мы сильны, - возразил Александр, - и если получится, то мы станем еще сильнее. Только представь! – мужчина размахивал руками, - только представь – мы сумеем сделать нас незаменимыми, мы сумеем построить место, где будет безопасно, где каждый гриш найдет приют, где никто и никогда не посмеет нас тронуть!
Виктор скептически скривил губы, но отправился вместе с другом прямиком в Ос Альту. Люда грустно смотрела им вслед, мать качала головой, но молчала, а Багра заявила, что они глупые мальчишки, и она не будет оплакивать их, когда они не вернутся.
Им чудом удалось миновать все патрули на пути в столицу, аудиенции у царя они ждали несколько недель, хватаясь в Ос Альте за любую мелкую работу, снимая дрянную комнату в грязном трактире на окраине столицы.
Царь производил впечатление умного человека, по крайней мере, он остановил свою охрану, которая хотела схватить их, как только тронный зал стал наполняться тенями. В светло-карих глазах государя наряду со страхом были и любопытство, и жадность. Он позволил им служить себе. Но пока только им двоим. Так они стали наемными убийцами на службе у короны. Лучшими. Так они постепенно стали приобретать союзников не только в столице, но и за ее пределами. Приятно было обнаружить в Равке здравомыслящих отказников, которые понимали ценность гришей, считали ее не только в золотых монетах, обещанных за голову каждого гриша. Александр собирал сторонников, Воронцов всегда был рядом молчаливой тенью, посвященной во все планы. Он никогда не спорил с другом при посторонних, оставляя все препирательства на потом.
- Мы отстроим целый дворец, - говорил Александр, - настоящую крепость в самом сердце столицы рядом с Большим дворцом.
- Мечтатель, - смеялся Виктор, - это невозможно.
- Вот увидишь! Малому дворцу быть!
Они наведывались и в деревню, ставшую им родной. Нередко на них смотрели подозрительно, а то и со страхом, ожидая, что они, подобно тем гришам, что предавали своих же, приведут в поселение солдат царя. Однажды так и случилось.
Опьяненные открывшимися перспективами, ни Виктор, ни Александр не замечали, как при дворе косо смотрят на их попытки влиться в жизнь страны, быть ей полезными. Они были полезны, эффективны и… опасны. Их по-прежнему боялись и ненавидели. Как только Александр стал набирать силу и сторонников, как только собрал целый отряд для службы царю, как только несколько раз открыто поспорил с государем, Ланцов послал в его деревню карательный отряд, который должен был уничтожить поселение гришей. Никакие заслуги на поле боя не имели значения. Сила гришей по-прежнему пугала, а все обещания безопасности и неприкосновенности оказались пустым звуком. Это была страшная ночь, кровавая ночь. Одни проклинали Александра и Виктора вместе с ним, другие встали с друзьями плечом к плечу.
У солдат царя было требование – выдать Заклинателя Теней живым, его хотели казнить публично на центральной площади Ос Альты. Некоторые из гришей были готовы это сделать, Виктор пообещал лично убить каждого, кто хоть заикнется об этом. За друга он был готов умереть. Не был готов только к тому, что Люду поймают, что будут шантажировать Александра ею. Не был готов к тому, что влюбленный мужчина будет готов сдаться и к тому, что Людмилу убьют у них на глазах. Ведь обещания никогда не выполнялись. У них не было целителя, а Виктор был всего лишь сердцебитом, он мог остановить кровь, он мог замедлить биение сердца, отстрочить неизбежное, но не мог сращивать ткани, не мог удержать жизнь, утекающую словно песок сквозь пальцы. Сестра умерла у Виктора на руках.
- Я уничтожу их всех, - холодно пообещал Александр, - они пожалеют, что на свет родились.
- Одна девчонка не стоит сотен жизней гришей, - бросила тогда в ответ Багра, заставив Виктора, присутствовавшего при этой сцене, вздрогнуть и сжать руки в кулаки, стиснуть зубы. Он был готов голыми руками убивать, мстить за смерть своей сестры. Никогда еще Воронцов не чувствовал такой ярости, такой всепоглощающей разрушающей злобы. Жажда мщения сжимала грудь.
- Уничтожь их, - глядя в глаза другу, произнес Виктор, - уничтожь. А я буду стоять рядом. Всегда.
Это была клятва на крови, которая навсегда их связала.
После создания Каньона страна на десятилетия погрузилась в хаос, Александр же на какое-то время лишился своего дара. Виктор был рядом, как и обещал. Он не обращал внимания на страх в глазах своих же, на грусть в глазах матери, на осуждение на лице Багры. Все это было неважно. Царь не смог удержать власть в руках, и она перешла к его младшему брату. Тот вызвал Заклинателя Теней в столицу.
- Помчишься, как собачонка? – презрительно процедила тогда Багра, глядя на собирающегося сына.
- Встреча будет на нейтральной территории, - сухо проинформировал ее Александр, скрывая под рубашкой следы когтей волькр, страшных чудовищ, поселившихся во тьме Каньона, куда хода Заклинателю Теней не было. Стоило ему ступить на территорию тьмы, как он становился маяком для волькр, слабел, ничего не мог противопоставить. Творение стремилось убить своего создателя.
В этом была злая ирония. Александр хотел использовать скверну как оружие, но она обратилась против него. Виктор досадовал молча. Он тоже был бы рад такому оружию в их руках, ведь тогда они смогли бы диктовать условия Ланцовым. Тогда они смогли бы отомстить за смерть Люды.
Новый царь был более дальновиден, чем его предшественник, а еще более хитер. Он требовал от Александра уничтожения Тенистого Каньона, он не верил, что Заклинателю Теней это неподвластно. Александр не стремился разубеждать Ланцова. На многие годы сказка о том, что Каньон подчиняется Заклинателю Теней, ожидание того, что он вскоре будет уничтожен, стала гарантом их безопасности.
Шли годы. Ланцовы теряли контроль над западными территориями, которые были в более выгодном положении, чем восток страны, имели выход к морю, сохранили торговые связи, наращивали техническую и военную мощь.
Фьерда объявила Равке войну, начала охоту на гришей. В той первой войне, длившейся восемнадцать лет, отряд гришей под командованием Александра показал себя во все красе, не было более безжалостных солдат, более жестоких офицеров, чем они. Под их знамя, на котором было нарисовано солнце в затмении, вставали все новые и новые гриши. Стареющий царь мрачно смотрел в сторону вечно молодого Заклинателя Теней, его ненависть росла, его подозрительность не знала границ.
- Ты должен умереть, - заявил однажды Воронцов, - нас и так все боятся, а если они поймут, что мы еще и обладаем даром очень долгой жизни, нам не дадут спокойно жить.
- Плевать, - холодно ответил Александр, - пусть боятся, потому что если они будут бояться, они нас не тронут.
- Ты не прав, мой друг, - мягко произнес Виктор, - однажды они нас не тронут, верно, но гонения на гришей еще продолжаются, а нас по-прежнему мало. Не стоит раздражать их сверх меры. Пока не стоит.
Так появилась легенда о династии Заклинателей Теней, Дарклингов. Александр принял фамилию Кириган, настоящая его фамилия забылась, как забылось и имя. Остался лишь титул, который он сам для себя создал. Осталась лишь память о первом Заклинателей Теней, о Черном Еретике, который создал Тенистый Каньон, навсегда прокляв страну.
Александр холодно улыбался и делал виноватый вид, говорил, что если бы мог, то исправил бы ущерб нанесенный его предком, но он не может. А может лишь служить своему царю.
На деле Александра заботила лишь безопасность гришей и безопасность Равки. Чем сильнее будет их страна, тем более безопасна она будет для гришей. А остальное не имело значения.
Он все еще экспериментировал со скверной под неодобрительным взглядом Багры и при молчаливой поддержке Виктора. Они вдвоем искали все новые и новые способы контролировать Каньон.
- Заклинатель Солнца, - Александр положил на стол какую-то потрепанную тетрадь, а сам забрал у Виктора чертежи будущего Малого дворца.
- Миф, сказка, легенда, - отозвался Воронцов, откидываясь на спинку стула, потирая уставшие глаза, - его не существует.
- Он просто еще не родился, - пожал плечами Александр, глаза его горели фанатичным огнем, - или он нами еще не найден. Но он есть. Мой дед, - он кивнул на тетрадь, - изучал скверну, он был лучшим. Он пишет о Заклинателе Солнца как о противовесе Заклинателю Теней. Теоретически он может как уничтожить Каньон, так и стать ключом к его контролю.
- Твой дед? – удивился Воронцов, потянулся за тетрадью и отдернул руку, пораженно уставившись на друга, которого знал вот уже более столетия, когда тот ответил, небрежно пожав плечами:
- Илья Морозов.
- И ты молчал все эти годы? – вскинул брови Виктор.
- Ты не спрашивал, - подмигнул Дарклинг.
Он тратил ресурсы на поиск того, чего не существовало, Воронцов идею друга не поддерживал, в существование Заклинателя Солнца не верил, хотя с огромным интересом прочитал дневники Ильи Морозова, поражаясь силе этого гриша.
Годы сменялись десятилетиями, десятилетия перетекали в столетия. Вторая Армия одерживала победу за победой, Шухан начал испытания в своих лабораториях, ставя опыты над гришами, Фьерда тренировала дрюскелей, Керчия расширяла работорговлю. Они не могли успеть везде. Дарклинг злился, становился нетерпимым, обвиняя всех и каждого в неудачах, что неминуемо их настигали.
- Нельзя всегда побеждать, Александр, - устало говорил Воронцов.
- Если мы будем проигрывать, то погибнем, - парировал Заклинатель.
В его словах был резон. Их боялись, уважали, признавали полезность для государства, но по-прежнему не любили, по-прежнему они были вне общества Равки. А кое-где в отдаленных районах еще не редки были случаи расправы над гришами.
- Почему бы нам не искать маленьких гришей? – предложил как-то Воронцов, - воспитывать их с детства? В Малом дворце достаточно места для обучения. Займем делом Багру.
Александр только рассмеялся в ответ на последнюю реплику, но идея ему понравилась. Понадобились годы, чтобы царь принял эту идею благосклонно. Целая армия гришей, пусть еще совсем юных, в самом сердце страны пугала министров и советников, но в итоге царь сдался. Были созданы отряды, которым было поручено отыскивать маленьких гришей. Процедура тестирования проходила каждую осень. И каждую осень Александр был полон надежды на то, что найдется Заклинатель Солнца, его противовес. Но его не было.
Морозов мрачнел год от года, становился все более отчаянным в бою. Целители только головой качали. После очередного серьезного ранения друга, Воронцов не выдержал.
- Это эгоистично с твоей стороны! – рявкнул на бледного генерала, - если ты погибнешь, кто станет во главе Второй Армии? Кто сможет удержать от разрушения все то, что мы построили?!
- Ты, - был простой ответ, - потому что мы строили все это вместе, - он протянул руку, чтобы крепко сжать ладонь сердцебита, - ты всегда был рядом. И я это очень ценю.
- Ты одержим, Александр, - покачал головой Виктор, - его нет, понимаешь? Заклинателя Солнца нет, а контролировать Каньон невозможно.
- Это мы еще посмотрим! – Дарклинг никогда не сдавался просто так.
Он стал искать иные способы контроля Тенистого Каньона, пытался наладить переправу. Отчаянные контрабандисты, беглые преступники, недовольные властью граждане веками переправлялись через Каньон, рискуя жизнью, больше чем половине случаев погибая во тьме. Дарклинг решил создать официальную переправу. Несколько лет трудились фабрикаторы над проектами скифов, а потом и над их строительством. В Крибирске были возведены пристани. Захудалый городок, который не развивался веками, вдруг стал центром новой жизни.
Первая переправа прошла неудачно, погибло больше половины экипажа скифа, сам корабль тоже изрядно потрепало. Им пришлось спешно вернуться в Крибирск. Вторую и третью переправу ждала та же участь. Гриши и отказники из Первой Армии, которых отправили контролировать переправу через Каньон, потому что новый царь хоть и поддержал идею, но не доверял Дарклингу до конца, роптали.
- Что если мы попробуем без тебя? – спросил Воронцов, - ты притягиваешь волькр, собираешь вокруг себя плотную тьму. Что если без тебя переправа пройдет лучше? Просто давай попробуем.
Дарклинг скривился, но дал добро.
Это была первая переправа, которая прошла успешно. Виктор несколько месяцев провел в Новокрибирске, руководя работами по строительству пристаней, напоминая всем и каждому, что Западная Равка все еще входит в состав страны, хотя власть царя была здесь чисто номинальной. Теперь можно было наладить торговлю через Каньон, товары потекли в обе стороны.
Кроме того в Западной Равке тоже начали тестировать детей. Все обнаруженные гриши переправлялись в Малый дворец, где проходили обучение. А потом становились солдатами Второй Армии. Они были обязаны отслужить пять лет, затем могли остаться на службе или жить мирной жизнью. Но оставались в запасе, их всегда могли призвать на фронт.
Равка беспрерывно воевала, мирных лет было мало, войны следовали одна за другой, порой на два фронта. Вторая Армия победоносно шествовала по континенту, давая отпор врагам.
Дарклинг приобретал все больше власти. Его боялись и ненавидели, строили на его счет самые безумные теории, признавали его силу и его власть. Он создал, наконец, то, к чему стремился – безопасное место для всех гришей, он создал государство, где гриши стали полноправными гражданами.
И лишь одно не давало ему покоя – Тенистый Каньон. Дарклинг хотел контролировать его. И если поначалу он сам называл Каньон ошибкой, которую нужно исправить, искал пути к уничтожению скверны, расколовшей страну на две части, то теперь он мыслил иначе.
- Если мы сможем управлять Каньоном, если превратим его в оружие, то сможем победить наших врагов. Сделать так, чтобы нас боялся весь мир, чтобы никто и помыслить не мог напасть на Равку.
- Скверной нельзя управлять, - отзывался Виктор, - нельзя. Она непредсказуема. Ты уже нарушил правила этого мира, неужели ты думаешь, что сможешь подчинить себе то, что не может подчинить никто?
- Я думаю, что ты боишься, - спокойно ответил другу Александр, - и слишком часто слушаешь мою мать.
Тогда они страшно поругались. Виктор уехал на южный фронт. Он начинал понимать, что устал от войны. Ему бы хотелось, чтобы Равка жила в мире, чтобы можно было не только разрушать, но и созидать. Впрочем, с горечью он признавал, что не умеет ничего, кроме как убивать, что убийство стало самой его сутью, впаялось в кости, отравило кровь, пропитало каждую клеточку его тела. Он убийца. Лучший из всех. Убийца на службе того, кого называют равкианским монстром. Они друг друга стоят, иначе не дружили бы столько сотен лет.
Всегда смотрели в одну сторону, пытались обезопасить гришей, пытались сберечь Равку, вели войну внешнюю – открытую и внутреннюю – скрытую, с упертым дворянством, с царями, которые с каждым новым поколением становились все хуже, с коррупцией, что разъедала страну, с ненавистью, глупостью, ограниченностью.
Недавно Виктору стало казаться, что они все равно проигрывают. Пусть на фронте они побеждали, но страна разваливалась на куски, что бы они ни делали. А тут еще одержимость Дарклинга Каньоном. Словно бы эта тьма решит все их проблемы. Чушь! Эту тьму невозможно контролировать, там погибали люди, там когда-то остались целые поселения, и появились ужасные монстры. Нельзя использовать скверну во благо, она может нести только смерть и разрушение. И плевать, что он думает, как Багра. В конце концов, она была его наставницей, а он ее любимым учеником. Он повторял ее слова, да, ну так и что же?
Одержимость Александра пугала, он был готов принести в жертву всех и каждого, лишь бы добиться своей цели. Он требовал от фабрикаторов невозможного – средства, устройства, чего угодно, что могло бы расколоть тьму Каньона. Фабрикаторы работали, но успехов пока не было. Дарклинг мрачнел день ото дня, его плохое настроение становилось невыносимым каждую осень. Он все еще ждал своего Заклинателя Солнца.
Виктор по-прежнему был уверен, что его не существует, не может существовать. Все это домыслы сумасшедшего Ильи Морозова, ни в одной из книг, ни в одном из свитков, дневников, рукописей, что они так скрупулезно собирали для библиотеки Малого дворца нет ни одного упоминания о реальном существовании того, кто смог бы управлять солнечным светом. Были теории, предположения, бесконечные рассуждения, но ни одного реально зафиксированного случая. Нет, Виктор не верил в сказки. И больше не верил в здравый рассудок Дарклинга, иногда друг казался ему по-настоящему сумасшедшим.
Виктор хотел мира, Александру же нужна была война.
***
Ее звали Виктория, и она была прекрасна, темно-рыжие волосы, аристократически бледная кожа, яркие зеленые глаза и тонкие черты лица. Она была талантливым инферном, наверное, сильнейшим из всех, кого знал Виктор.
Виктория пришла в Малый дворец уже взрослой девушкой. Как ее пропустили при тестировании, было непонятно. Ее дар просто не раскрылся в детстве, проявившись гораздо позже. Но, - ох! – как был прекрасен этот дар! Как была прекрасна она сама!
Виктор был влюблен, окрылен взаимностью этого чувства настолько, что все заботы о Второй Армии, Каньоне, очередном витке жесткой войны с Фьердой отошли на второй план. Ничто не имело значения, только Виктория. Виктор чувствовал себя юным парнем, мальчишкой, впервые очарованным девушкой. Наверное, он и, правда, был впервые по-настоящему влюблен.
- Она сильный гриш, нам такие нужны, - равнодушно пожимал плечами Дарклинг, глядя в возбужденно блестевшие глаза друга, - она талантлива, - и снова возвращался к своим делам.
- Неужели нельзя оценивать людей не только с точки зрения таланта? – ворчал Виктор, которому хотелось, чтобы целый свет восхищался его возлюбленной, - нельзя же быть таким циничным, Александр!
- Нельзя привязываться настолько, мой друг, - сухо отвечал Дарклинг, - привязанность – опасная слабость, ведущая к ошибкам. Когда мы влюблены, мы уязвимы. Наши близкие и родные - рычаги давления, болевые точки, ниточки, за которые можно дергать, превращая нас в безвольных марионеток. Мы глупеем, пропускаем опасность, а для нас это непростительная, часто смертельная, слабость. Любишь ее? Замечательно. Но не теряй головы.
Виктор только морщился, он упивался этим чувством, готов был целый мир бросить к ногам Виктории. Она не требовала ничего, казалось, что ей достаточно просто любить Воронцова, быть рядом. Ее объятия, ее поцелуи, ее смех, ее голос – все это стало целым миром для Виктора. Он был счастлив. Впервые за много-много веков борьбы, войны и крови просто отпустил себя, позволил себе жить, плыть по течению, позволил себе любить и быть любимым.
Война на севере разгоралась все сильнее. Счастливые и беззаботные дни в Малом дворце подошли к концу. В ноябре Виктор и его возлюбленная отправились на север, на передовую, где Вторая и Первые Армии терпели поражение за поражением от технически более развитого врага. Линия фронта упорно смещалась на юг, пересекая границу с Фьердой. Боевые действия велись на территории Равки, чьи войска отступали все южнее и западнее.
Сначала Виктор не понял, в чем дело. Он смотрел в глаза своего друга, своего генерала и не понимал, как можно было так бездарно планировать боевые действия? Этого просто не могло быть! Дарклинг – талантливый тактик и стратег, человек с многовековым опытом ведения боевых действий просто не мог так ошибаться! Неужели мысли о Каньоне все же свели его друга с ума? Неужели он вовсе не думает о своих людях, поглощенный мыслями о скверне?
- Если позволите, господин Воронцов, - полковник Старков отвел Виктора в сторону, подальше от любопытных глаз и ушей, - я могу ошибаться, но готов с картами в руках доказывать свою точку зрения. Если позволите…
- Я вас слушаю, - кивнул Виктор, благосклонно глядя на мужчину.
Константин Старков ему нравился, талантливый офицер, хитрый военный, смелый и умный, он частенько сам был на передовой, наплевав на звание полковника, шел в бой со своими людьми. Он искренне заботился о своих солдатах, с уважением относился к гришам, не делая различий между ними и отказниками. Более того интересовался их даром, даже пытался что-то читать по Малой Науке. «Для общего развития», - посмеивался в ответ на недоуменные взгляды. Его любили подчиненные, и недолюбливали офицеры. Гриши посмеивались над его энтузиазмом в изучении Малой науки, Дарклинг признавал его талант, как и Виктор. Благодаря полковнику Старкову Первая и Вторая Армия успешно работали вместе, сражались бок о бок, забыв о различиях в самой своей сути.
- Его превосходительство генерал Кириган заманивает фьерданцев ближе к Каньону, - произнес Старков, заставив Виктора нахмуриться, - посмотрите.
Он говорил уверенно, со знанием дела, с нажимом, призывая Виктора поверить ему. Но Воронцов уже и сам видел. Это было чистой воды самоубийство. Им следовало отступать, пытаться договориться о мире, а не терять людей во имя… чего?
Виктор тотчас отправился к Дарклингу, тот встретил его с улыбкой на лице, тут же потащил к столу, на котором были разложены карты.
- Смотри, - развернул перед ним свиток, - ты оценишь. Это чертеж фабрикаторов. Они создали машину, которая позволит мне концентрировать силу Каньона, так мы уничтожим фьерданскую армию. Всю, до последнего человека. Они навсегда запомнят этот урок! Вы с Викторией прибыли очень вовремя!
На губах Дарклинга блуждала улыбка, в глазах горело торжество, он был уверен в том, что собирался делать. Виктор зацепился за его последние слова.
- При чем здесь Виктория? – спросил медленно.
Он с подозрением смотрел на друга, анализируя его слова, скользнул взглядом по чертежу. Устройство могло работать – в теории. На практике все могло пойти совсем не по плану. Не следовало испытывать его в бою, предварительно не опробовав. Не следовало рисковать десятками жизней ради призрачной цели.
- Для того чтобы устройство работало, мне нужно будет войти в Каньон, - произнес Дарклинг.
- Ты погибнешь! – тут же отреагировал Воронцов.
- Нет, потому что есть еще кое-что, фабрикаторы создали вещество, подобное свету солнца, устройство будет им обработано, как и скиф, на котором мы отправимся. Вещество, конечно, еще прототип, но мы используем его. Нужна лишь тепловая реакция, мощный толчок. Его и обеспечит нам твоя Виктория. Она сильнейший инферн.
Виктор не слушал, что друг говорил дальше. Он смотрел на человека перед собой и не узнавал его. Как мог Дарклинг так бессмысленно рисковать? Почему вдруг забыл о тактике, стратегии и здравом смысле? Почему думал лишь о том, как использовать Каньон? Ведь были другие способы ведения войны. Да, сейчас они проигрывали, но так уже бывало. Они отвоюют свою территорию обратно, они не уступят Равку никому. Что происходит, волькры раздери все на свете?!
- Нет, - собственный холодный голос прозвучал будто со стороны.
Их взгляды скрестились: голубые глаза смотрели с ледяным спокойствием, темные глаза напротив горели лихорадочным огнем.
- Виктория не будет в этом участвовать, - продолжил Виктор, - я не позволю.
- Меня не волнует твое позволение, - в тон ему ответил Дарклинг, мгновенно подобравшись, сталь в его голосе резала не хуже кинжала, - она мой солдат. Она выполнит мой приказ. И ты не будешь мешать, потому что ты тоже подчиняешься мне. Потому что генерал Второй Армии здесь я. И, смею напомнить, Армию эту создал тоже я.
- Мы вместе стояли у истоков! – зашипел Виктор, - без меня ты уже сотню раз погиб бы! То, что я всегда был одной из твоих теней, не значит, что можно умалять мои заслуги!
- Назови любую цену, которую хочешь получить за службу, - равнодушно пожал плечами Дарклинг.
Виктор вздрогнул. Это было подло и низко. Он всегда шел вслед за другом, он верил в него, верил в то, что они делают вместе. И дело никогда не было в деньгах или почестях. Просто это была идея, в которую Виктор верил, которую поддерживал, ради которой работал, как проклятый, – сделать Равку безопасным домом для гришей. А сейчас его приравняли к слуге, которого интересует только награда.
Губы Воронцова скривились в презрительной усмешке, желание применить свой дар, заставить Александра задыхаться, хрипеть, умирать у него на глазах было столь сильным, что сердцебит попятился. Он был близок к опрометчивому поступку, как никогда ранее. Практически потерял контроль, которым всегда так гордился.
- Всего золота мира не хватит, чтобы оплатить мою службу тебе, Дарклинг, - выплюнул Виктор, презрительно скривив губы, - если ты используешь Викторию в своих целях, пожалеешь! Запомни это!
Он круто развернулся и вышел из шатра генерала, сжимая руки в кулаки, стискивая зубы, чтобы только не заорать. Этот вечер и эта ночь были последними, что он провел с Викторией. И после винил себя каждый миг, что не увез ее, не спрятал, что они не сбежали вместе.
Утром началась битва при Халмхенде, одна из величайших побед Фьерды, одно из сокрушительных поражений Равки. Вещество фабрикаторов не сработало, Дарклинг не успел сконцентрировать силу Каньона, армия Равки была на голову разбита. Виктория погибла. Сам Дарклинг получил чудовищные ранения, чудом выжил в Каньоне, приобретя шрамы и новые умения в виде ничегоев. Виктор Воронцов исчез, все считали его погибшим.
Князь Старков подал в отставку, и в его поместье появился новый управляющий, красивый высокий голубоглазый блондин, на которого засматривались и служанки, и дворянки. Он был строг и сдержан, ненавидел красный цвет, говорил сухо, скупо и по делу. О нем шептались, гадали, кто он такой и откуда. Князь ответов не давал, самого Виктора спрашивать никто не решался. Виктор держался в стороне от всех, окружив себя непроницаемой стеной. Но внезапно для самого себя привязался к детям князя.
Они были забавные, эта парочка проказливых сорванцов, столь непохожие друг на друга внешне, закадычные друзья с неистощимой фантазией, напоминавшие ему себя и Люду в их возрасте. Они вместе шалили, вместе бывали наказаны за свои проделки.
Дмитрий был более рассудителен, считал своим долгом защищать сестру, но если кто-то думал, что маленькая Алина оставалась в стороне, когда ее брату грозило неизбежное наказание, тот жестоко ошибался, девчонка частенько брала вину на себя или разделяла наказание с братом. Если того запирали в комнате, то и она не спускалась к ужину.
Князь Старков только посмеивался, разводил руками, его супруга улыбалась украдкой. Святые не дали им общих детей, Алину и Дмитрия княгиня полюбила, как своих.
Виктор порой жалел, что малыши не гриши, он бы смог обучить их. Ему нравилось возиться с детьми в Малом дворце, возможно, именно это было его призванием. Но что было, то прошло, и жалеть не имело смысла.
Прошел год, битва при Халмхенде постепенно забывалась. Прошел год, и Дмитрий уехал учиться в Малый дворец, а Воронцову пришлось поверить в старые сказки, потому что ожившая легенда была перед ним в лице маленькой девочки – Заклинательницы Солнца.
Виктор тут же понял, какие перспективы сулит такая находка. Он был готов невесело смеяться, какая ирония: он сам никогда не верил в существование гриша, который мог бы управлять солнечным светом, и он сам свалился ему в руки. А Дарклинг, который постоянно доказывал своему другу, что Заклинатель Солнца не старая сказка, остался ни с чем.
О, Виктор позаботится о том, чтобы так оно и оставалось! Он воспитает идеальное оружие, то самое, о котором грезил Дарклинг, вот только принадлежать оно будет ему, Виктору Воронцову. Он сумеет внушить этой впечатлительной девочке, что Дарклинг – настоящее зло, а потом с ее помощью отомстит другу за все.
Убедить князя оказалось легко, тот еще слишком хорошо помнил сокрушительное поражение при Халмхенле, помнил, как погибали его люди, помнил безумие генерала Киригана. Пришлось рассказать князю почти всю правду о скверне, Каньоне и желании Дарклинга использовать это страшное место.
Сложнее было убедить Алину скрывать свой дар, непоседливая девчонка непременно хотела рассказать брату – своему единственному другу. Но Виктор всегда хорошо ладил с детьми, постепенно он убедил и Алину.
Она оказалась способной и талантливой ученицей, что безмерно радовало сердцебита, было бы обидно, если бы такой дар оказался в руках ленивой или глупой особы. Но девочка все схватывала на лету, а с годами научилась столь безупречно контролировать, а главное, сдерживать свой дар, что это не могло не вызывать восхищения. При этом в ней оставалась какая-то наивность, доверчивость и открытость миру. Этим она напоминала Люду. Виктор и сам не заметил, как привязался к девочке.
Она росла, превращаясь в прекрасную девушку, а он думал о том, что не хочет использовать ее в качестве оружия. Старая боль никуда не ушла, желание отомстить Дарклингу не стало меньше, но сделать это можно было и с минимальным участием Алины. При этом Виктор понимал, что такой дар не получится скрывать вечно, девушка была воспитана идеальным солдатом. Учись она в Малом дворце, была бы лучшей, с юных лет участвовала бы в боевых действиях и выполняла бы специальные поручения генерала Киригана. Ее талантам нужно было применение, иначе девушка могла разрушить сама себя просто от скуки. Ее острому уму нужно было применение, а Виктору нужна была его месть.
Он отправился в Западную Равку, раздумывая над тем, как найти выход из ловушки, в которую сам себя загнал. Как раскрыть миру дар Алины, но оградить ее от противостояния между ним и Дарклингом? Это казалось невыполнимой задачей.
Когда в Новокрибирске его нашел Дмитрий, сообщив о том, что Алина теперь фрейлина царицы, это стало громом среди ясного неба. Виктор был нетерпим и резок с парнем, который служил Дарклингу, который восхищался его другом и врагом. Воронцов не верил, что за прошедшие годы Дарклинг изменился, слишком малый срок для вечности. Да и, право слово, такие, как Александр, не меняются с годами. Если только в худшую сторону. А Виктор чувствовал ответственность не только за Алину, которую воспитал, но и за Дмитрия, дар которого шлифовал каждые каникулы, на которые парень приезжал домой.
Воронцов написал Алине письмо, пропитанное разочарование и страхом. Худшего места для юной девушки было не найти. Виктор искренне считал, что Алина еще слишком юна для придворных игр и интриг. И, кроме того, где-то там, в Ос Альте, слишком близком находился Дарклинг. А ведь он мог и разгадать сущность девушки, понять, что перед ним Заклинательница Солнца. И когда это случилось, по стране полетели сплетни и слухи, которые быстро добрались и до Западной Равки.
Виктор испугался. Он и предположить не мог, что Дарклинг мог сделать с Алиной. Утешало одно: девушка была слишком ценна, а значит, она не пострадает. Но пострадать могли остальные члены семьи Старковых. Так и случилось.
Виктор понимал, что раскол страны – лишь вопрос времени. Ему не нравился Златан и его приспешники, не нравилось, что генерал Западной Равки готов отдать кусок страны Керчии в обмен на помощь. Растаскивать страну по кускам Виктор не мог позволить, но пошел на сделку с генералом, решив, что главное сейчас - победить Дарклинга и его ставленника – Николая Ланцова, а потом уже разбираться и со Златаном и с жадными керчийскими купцами.
Чего Воронцов не ожидал, так это того, что его маленькая Алина встанет на сторону врага, что будет цепляться за руку Дарклинга в панике, которая отчетливо мерцала в ее карих глазах. Он никак не ожидал, что Алина подставится под пули в своем желании остановить кровопролитие.
Но хуже всего был взгляд Дарклинга, устремленный на девушку – то был взгляд влюбленного мужчины.
Примечания:
Итак, дорогие читатели, главный вопрос у нас теперь один: на чью же сторону встать Алине?