Брачный ритуал

На проверку совместимости крови я шёл в совершенно разобранном состоянии. Зашёл в гостиную и сразу наткнулся глазами на Седрика. Твою мать! Забился на угловой диван рядом с сочувствующие посмотревшим на меня Пьюси и отгородился газетой. Седрик бросал на меня жаркие взгляды, не понимая, что делает мне лишь больно. Его признание не вернёт близости, что была между нами в Хогвартсе. Когда я, сцепив зубы и руки, наблюдал его "игру в прятки" с драконом. Как мы целовались в ванной старост, когда удалось разгадать загадку яйца. Когда он тащил меня из Чёрного Озера, а я обнимал Седа за крепкую шею, совершенно счастливый, что его "ценностью" оказался именно я. Доверчивый идиот. Какой же я был доверчивый идиот! Я тогда любил, а Седрик лишь позволял это делать. А как я испугался, когда экран показал, как сзади на него выскочил огромный акромантул. Где, вообще, организаторы взяли эту тварь?! Сработали, кстати, мои руны, что я так старательно вышивал на форме чемпионов. Паук напал из-за спины и не смог пробить ткань короткого плаща ядовитыми жвалами: сработала рунная защита. Это Седа и спасло от крайне неприятного опыта. Яд акромантула крайне болезненный и вызывает тяжелейшее отравление. А потом вдруг вспомнилось, как меня подкараулила у трибун Рита Скитер и, прижав выдающейся грудью к фермам креплений, начала спрашивать, как мне удалось заполучить такого красавчика, как Чемпион Хогвартса. Я и сам не понимал, как, и страшно смутился. К известности, даже такой сомнительной, я был совершенно не готов. Меня тогда спасли Грейнджер и Крам (второй участник Турнира от Дурмстранга). Грейнджер, в свойственной ей жёсткой и безапелляционной манере, прописала Скитер такую ижицу, что та вначале побелела, после покраснела, а потом просто сбежала, поджав хвост. Рядом хмыкал Крам, любуясь распалившейся Гермионой. Её на факультете львов не очень любили, но тем не менее она была лучшей ученицей своего курса и нравилась мне по-человечески. Магглорождённым всегда непросто пробивать себе место в магическом мире, знаю это по истории своей мамы. Крам, кстати, пошёл на бал именно с Грейнджер, и ничто его не смутило. Да и в озере мы оказались вместе с Грейнджер. Интересно, а прояви Седрик смелость и выбери меня тогда, как сложилась бы жизнь? Мы бы, скорее всего, уже были помолвлены. Он стал моим первым возлюбленным во всех смыслах. И в чувствах, и в близости. Я отдал ему себя совершенно искренне и без остатка. А он, оказывается, пренебрёг мной потому, что побоялся осуждения родных. Может, и хорошо, что это выяснилось так рано. Оставь он меня через несколько лет отношений, было бы значительно больнее. Вот уж не думал, что события годичной давности так властны надо мной. Мысли всё крутились по кругу, как заезженная пластинка. Перед глазами вдруг встала рука Седрика на моём отогнутом колене, ползущая медленно вверх, ласкающая внутреннюю, нежную часть бедра. У него очень красивые руки. Длинные сильные пальцы, продолговатая ладонь, выступающая косточка запястья, которую я любил целовать... Мне стало жарко и неудобно, я заёрзал. Прийти на испытание с эрекцией будет крайне оригинально. Когда прозвучало моё имя, я, слава всем богам, уже пришёл в себя и избавился от неуместного возбуждения. Совершенно автоматически встал и прошёл в кабинет. И споткнулся о внимательный взгляд лорда Реддл-Мракса, сидящего за массивным столом. Уже в курсе произошедшего? Перед Томом лежал пергамент, нож на серебряном подносе и стоял флакон Умиротворяющего бальзама. Мотнув головой, я выбросил ненужные мысли и сосредоточился. Лорд вдруг улыбнулся мне вполне доброжелательно и сделал приглашающий жест рукой. Я думал, что проверка кровью – это смешение моей крови и крови лорда в какой-нибудь чаше или на пергаменте. Но оказалось, что мы смешали нашу кровь, соединив ладони. А потом уже оставили отпечатки на пергаменте. Мне этот ритуал показался слишком интимным. Лорд, что же, так со всеми претендентами "братается"? Спорить я не стал, замороченный Седриком, нахлынувшими воспоминаниями, взбудораженный возбуждением и молчаливым благорасположением Тома, просто дал проделать эту манипуляцию. Чужая кровь вначале пощипывала рану, а потом место разреза будто заполыхало огнём. Я даже не удержал стона. Лорд схватил мою руку и что-то зашептал над ней на незнакомом рычащем языке. Боль прошла, рана исчезла, по ладони прошлась щекотка Очищающего. Я чувствовал себя странно. В кровь будто запустили пузырьки шампанского. Даже захмелел немного. Поэтому информацию, что наши вектора магии совпадают с очень большим процентом, воспринял философически. Я и без того понял, что с этого поезда мне не соскочить, пока он не остановится сам. Я ушёл к себе, пошатываясь, и сразу лёг спать, даже не раздевшись. Снилась мне какая-то чушь. Набор образов. Сильные руки, низкий успокаивающий голос, теплые объятия, знакомый запах, тяжёлая ладонь на моих волосах. Будто я искал этих объятий, стремился к ним, но никак не находил, сколько бы людей меня ни обнимали. И моё ОНО было просто поиском человека, что мне их дарил. Проснулся от стука в дверь, выдираясь из липкого сна. За дверью стоял Хэм. – Тебя не было на ужине, давай быстрее, сейчас будет церемония роз! Скоро разгладив мятую одежду заклинанием прямо на себе, я пошёл на церемонию. Сегодня выбыло несколько человек, вектор магии которых совершенно не подходил. Это оказались сёстры Патил и Джастин Финч-Флетчли. Их уже не было на церемонии. Дальше лорд раздавал розы и комплименты. И опять я остался в последней двойке. С Седриком. Да этот гад просто издевается надо мной! В глаза Тому я не смотрел, чтобы не вспылить. Нет, у меня не было претензий, что Диггори наконец уйдёт. Но вот эта бесконечная надежда, что всё же уйду я, а не кто-то другой, эта показательность, демонстративность выбора, достали. Да ещё и Седрик переминался рядом, окатывая меня своим запахом, лапая взглядом. Я физически ощущал охватившее его напряжение. В своё время именно от запаха Диггори я сходил с ума, прощая Седу высокомерие и покровительственное отношение. Лорд подошёл к нам, держа последнюю розу за черенок. Посмотрел на Седрика. Полыхнул глазами. – Вы крайне рассудительный молодой человек. Ваша верность родителям стоит отдельного комплимента. Именно поэтому я не считаю возможным влиять на вашу дальнейшую судьбу и отдаю эту розу Гарольду Поттеру. Седрику, очевидно, было совершенно всё равно. Когда мои пальцы коснулись розы, он развернулся ко мне, встал на колено и протянул руку. На раскрытой ладони лежало кольцо. Твою мать! Седрик даже не понимал, в какое положение меня поставил. С одной стороны, я невыносимо хотел вырваться отсюда, и у меня появился отличный шанс. С другой стороны, я не скажу ему "да". По многим причинам. Но ещё и потому, что использовать надежды и чаянья других людей в достижении своей цели считаю неприемлемым. Все замерли, как в сцене из «Ревизор» Гоголя. Седрик в ожидании, я в ужасе, Том по каким-то своим причинам. А я подумал, какой же Седрик дурак! Он ведь подставляет под удар сейчас свою семью, себя, меня, мою семью. Лорд такого оскорбления не спустит. И пусть я один из многих, но осмелившемуся забирать у него из-под носа даже ненужное не поздоровится. Ещё и поэтому я бы никогда не сказал Седрику «да». Почему он так безрассудно смел сейчас, а не год назад? Я покачал головой и отступил. – Прости. Уже поздно. Прости. Лорд вдруг дёрнул меня за локоть себе за спину, подталкивая к оставшимся конкурсантам, а сам навис над Седриком. – Только моё понимание, что вы ценный член общества, отделяет меня от мести за нанесённое оскорбление. И сочувствие к тому, что истинная страсть бывает слепа и безрассудна. Я прошу вас покинуть менор сейчас же. Седрик встал, опустил плечи и ушёл, шаркая ногами. Он выглядел настолько сломлено, что у меня всё задрожало внутри. От того, чтобы побежать за ним и утешить, меня остановила жёсткая рука на запястье. Дурацкая роза подрагивала в пальцах. – Если ты сейчас побежишь за ним утешать, он окончательно потеряет чувство собственного достоинства, – тихо сказал лорд. – Отпусти его. И тебе, и ему будет лучше. Я коротко кивнул и, высвободив запястье из захвата, присоединился к остальным участникам, застывшим истуканами. Ещё бы: такое представление, а они в первом ряду. Нас вновь сфотографировали, и я пошёл к себе. Оставшийся за моей спиной салон гудел как растревоженный улей. Мама с папой рехнутся, увидев завтрашний выпуск. Я видел, как несколько раз полыхнула вспышка, а Скитер хищно строчит что-то в блокнот, пока Седрик протирал коленом полы бального зала. Да твою же мать! Вернувшись в номер, я зашвырнул розу на полку, открыл окно и просто сбежал к пруду, злясь на себя, Седрика, Тома. Да я просто королева драмы. На брачном ритуале один влюблённый придурок предложил другому придурку брак. Все плачут. Зал аплодирует стоя. В партере хихикают, галёрка ржёт в голос. Я сидел на полюбившемся камне и смотрел, как вода убаюкивает блики луны. Хрустнула ветка. Ко мне шёл Хэм. Как он меня находит? Маячок на мне, что ли? – Ты как? - спросил он, садясь рядом. – Так себе. Переживаю за Седрика. Твой лорд ничего ему не сделает? – Нет. Диггори наказал себя сам так, что хуже и не придумаешь. – Ну да. И меня заодно. – Почему? – Знаешь, я сегодня представил, как бы оно было, прояви Седрик хотя бы толику сегодняшней решительности тогда, в прошлом. Мы бы уже были или помолвлены, или обручены. Я отдал ему себя, а он тогда пренебрёг моим подарком. А сейчас уже поздно! Хэм вдруг прижал меня к себе жадным собственническим жестом. Я, обернувшись, посмотрел на него в изумлении. В темноте летней ночи его глаза таинственно мерцали, будто в Малый Ковш зачерпнули звёзд. – Хэм? – Он бы просто предал тебя позже. И это было бы больнее и разрушительнее. Когда Хэм озвучил мои мысли, мне вдруг стало легко, будто с меня сняли гору. Я поёрзал в его объятиях, прижимаясь замёрзшей спиной к тёплой твёрдой груди, расслабляясь. – А как ты познакомился с Томом? - мне была интересна точка пересечения этих двоих. Хэм вздрогнул, будто вопрос был неприличным или слишком интимным. – Можешь не рассказывать, прости. Я понимаю, что это очень личное, – пошёл я на попятный. Хэм уткнул мне подбородок в макушку, втянул запах и сказал невпопад: – Ты знаешь, как от тебя пахнет? Я знал. Мне Седрик говорил. Зелёными яблоками и летним лугом. Я думал, что это романтические бредни влюблённого, потому что не чувствовал этого запаха от себя. Яблоки я не очень люблю и ем их, только если мама готовит свою фирменную шарлотку с корицей. А вот запах яблок мне очень нравится. И свежих, и запечённых. Поэтому я отрицательно мотнул головой, наслаждаясь объятиями. Они были такие умиротворяющие. – От тебя пахнет летом, яблоками и разнотравьем. Я однажды был в украинской степи. Это море трав до горизонта, волнующееся под ветром, как волны. И степь живёт. Стрекочет цикадами, маячит маревом жара, грохочет громом далёкой грозы и пахнет так упоительно, что этот запах не спутаешь ни с чем. И ты пахнешь так же. Свободой, полуденной негой, диким ветром. – Сколько тебе лет, Хэм? – спросил я неожиданно даже для самого себя. Хэм вздрогнул, будто приходя в себя. – Больше, чем я выгляжу. – На вид тебе от силы двадцать. – О нет, ты ошибаешься, Гарри. Я понял, что тему продолжать не стоит. Да и вообще, не стоит всё продолжать. Поэтому я повёл плечами, высвобождаясь, и встал. Протянул руку сидящему на камне Хэму. – Пошли. – Поедим? – Нет, спать. Хватит эмоций на сегодня. Распрощавшись с Хэмом около своего окна, я полез по плющу вверх.