Брачный ритуал

Разобравшись, что Хэм оставил свои притязания на меня за скобками наших отношений, я расслабился. Глостер нравился мне как личность, но не больше. И, боюсь, по той причине, что я испытывал смутные чувства в отношении Тома. События шли такой плотной чередой, что у меня не было времени разобраться в себе и подумать, но Реддл интриговал меня больше китайской головоломки, что любил подсовывать мне дед в детстве. Кстати, о головоломке. Я хотел обсудить с Хэмом его заклинание Темперо. Технику плетения чар он мне не рассказал, но научил пассу, с которым надо накладывать эту сферу. Я потренировался под его присмотром, и у меня вышло. Это было так странно, когда за пределами наложенной сферы мир замирает, а время внутри неё идёт для тебя в привычном режиме. По размеру сфера у меня вышла пока не больше телефонной будки, но Хэм успокоил меня, что у него первые сферы и того меньше выходили. Утомительное оказалось заклинание, через час попыток и одно успешное заклинание я понял, что устал так, что даже палочка у меня в руках трясётся. Хэм это заметил. — О, Гарри, всё! Сворачиваемся. У тебя вон уже руки трясутся. Я сейчас пришлю тебе эльфа с шоколадом. А потом попробуй отдохнуть. — Хорошо, — сказал я, а потом неожиданно зевнул. Хэм хихикнул и вызвал эльфа. Я, к сожалению, пропустил, как эльф обратился к Хэму, а мне было интересно. Эльф послушал инструкции, понятливо кивнул, а через пять минут возник с подносом заставленным чайником, мисочками с вареньем, поломанным на кусочки шоколадом, орехами. — Сладкое. То, что нужно тебе. Ладно, я пойду, наслаждайся, — махнул рукой Хэм и вышел, аккуратно прикрывая за собой дверь. Я же в этот момент положил на язык кусочек молочного шоколада и чуть не застонал, когда он шелковистой сладостью растёкся у меня на языке. М-м-м. Идеально! После того, как я набил живот сладким, меня потянуло в сон. У меня хватило сил только на то, чтобы сбросить с ног обувь и натянуть на себя покрывало. Проснулся я от стука в дверь. Всклокоченный и в одеяле я потащился открывать. На пороге стоял Драко во всём блеске своей личности. Аккуратно уложенные волосы, гладко выбритое лицо, жёсткий воротник подпирал белоснежную шею, платиновая заколка на галстуке сочеталась с запонками. Я оглядел его всего с кончиков волос до начищенных ботинок. Только сейчас до меня дошло, что Драко необыкновенно красив. И не смазливой красотой случайным образом удачно скомбинированных черт, а многими поколениями подбора и отбора. Он был настолько же красив, насколько был мудаком. Мне вдруг даже стало обидно, что такая красота уравновешена мерзким характером. — Насмотрелся? — прохладно спросил Драко. — За что ты меня не любишь? — совершенно неожиданно даже для себя самого спросил я. — Ты нелепый, бесхитростный идиот, которого все любят. Меня это бесит. — А я тут причём? — Ты вызываешь во мне эти несообразные чувства, значит тебе за них и страдать. — То есть когда я тебя игнорирую, то страдаешь ты? На миг в холодных глазах Драко проскользнула паника. Но он быстро погасил её и с достоинством ответил: — Малфои созданы, чтобы получать от жизни удовольствие, не мели чушь, Поттер! — Но от страданий тоже можно получать удовольствие. Если ты к этому склонен. Драко совершенно натуральным образом завис. Было интересно наблюдать на его холодном лице чистое, ничем не замутнённое изумление открытия. Длинные тёмные ресницы дрогнули, глаза расширились, брови сошлись, розовые тонкие губы сжались, а потом чуть приоткрылись. Кажется, Драко на девятнадцатом году жизни понял про себя что-то очень важное. Мне надоело стоять на пороге, я втянул замершего кузена в комнату и втолкнул в кресло. Сам же со стоном завалился на постель. Потом вызвал эльфа и попросил чаю. Эльф забрал оставшееся от моего спонтанного перекуса, и через несколько минут вернулся с чаем и всем, что к нему полагалось. Я выпутался из одеяла, налил чай в тонкостенную чашку и сунул в руки Драко, всё так же молча сидевшему в кресле. Совершенно неожиданно для себя потрепал его по плечу и пошёл в душ. Наплескавшись под душем, я вышел и чуть не вскрикнул от испуга. Про то, что у меня в гостях Драко (Мерлин, как бредово это звучит), я совершенно забыл. Драко, очевидно, уже пришёл в себя и с большим достоинством сидел в кресле, держа чашечку с чаем на блюдечке, с грацией британской королевы. — Начинаю понимать своего отца, Поттер, — протянул этот высокородный говнюк. — А ну-ка, развернись, посмотрю, не зря ли он так залип на твоей заднице. Из душа я вышел в коротком полотенчике, хорошо, что обёрнуто оно было не вокруг головы, а на бёдрах. Вначале я хотел послать Малфоя к дракклам, но из меня не вовремя попёрла бусорь, и я, глядя ему в глаза, полотенчико медленно размотал, поднял на вытянутой руке и бросил на пол, с неизъяснимым удовольствием наблюдая лихорадочный румянец, заливающий моего бледнолицего брата. Я отчётливо услышал, как дребезжит чашечка о блюдце. «У кого-то руки трясутся», — внутренне хохоча, подумал я и медленно повернулся, давая возможность рассмотреть себя со всех сторон. Подстёгиваемый бусорью, что с грохотом неслась по венам, превращая кровь в хмель, я даже надумал слегка наклониться, для лучшего обзора, но в этот момент хлопнула дверь. — Гарри, мы опаздываем на у… «Как же не вовремя принесло Хэма», — подумал я, и всё же наклонился, поднимая полотенце. И услышал дзинь, с которым разбилась чайная чашка. Я замотался в полотенце и развернулся лицом к невольному свидетелю. Драко, красный как свёкла, сидел в кресле, сжимая судорожными руками подлокотники и опустив глаза в пол. Хэм стоял посреди комнаты и с холодным бешенством смотрел на меня. А потом произнёс: — Значит, кто угодно, но не я? Он что, думал, я оправдываться буду? Какой наивный мальчик. Ничего предосудительного я не делал. Я в своей комнате и обнажён не перед дамой. Да даже если бы я сейчас толкался в соблазнительный малфоевский рот, то его это не касается. — Что ты имеешь в виду, Хэм? — Драко, выйди! — властно сказал Хэм. Кузена буквально вынесло из кресла, он резво прохрустел остатками чашки и закрыл дверь с той стороны. — Ты не много на себя берёшь, Хамфри? — прищурившись, спросил я. Этот парень серьёзно начал меня раздражать. — Это моя комната, мой кузен и моё личное дело. В чём суть твоих претензий? — Ты сказал, что не заинтересован в отношениях, впрочем, как и в сексе. Ты мне отказал. И что я вижу? — А что ты видишь? — Этот выблядок сидит в кресле и смотрит стриптиз, который ты ему устроил. — Для начала, Драко рождён в браке, так что насчёт выблядка ты не прав. Это раз. Я не устраивал стриптиз, я просто вышел из душа. Это два. — Ты стоял голой задницей к нему! Полотенце валялось рядом. Что это по-твоему? — Это газлайтинг. Когда один человек уверяет второго человека, что то, что он видел, на самом деле ему показалось. Это то, что сделал со мной твой Том. А теперь я сделал это с тобой. Приятно? — Неприятно! — Хэм сжал кулаки и бурно дышал, будто после пробежки. Глаза полыхнули багровым отблеском. А потом он собрался, выдохнул, вздёрнул подбородок и процедил: — Но знай, твоему любовнику не поздоровится! — Трудно нанести вред вымышленному существу, — хмыкнул я. — Ты хочешь сказать, что Драко не твой любовник? — Я хочу сказать, что тебя вообще не должна касаться моя личная жизнь. Ты врываешься в мою комнату как к себе домой, ревнуешь, не имея на это права, требуешь ответов на вопросы, также не имея на это права. Ты мне кто? Знакомый по конкурсу. Мы провели несколько неплохих часов вместе. Почему ты решил, что это даёт тебе право на всё вышеперечисленное? — Как бы я хотел заткнуть твой болтливый рот, — прошипел Хэм и вышел, хлопнув дверью. «Очевидно, членом», — подумал я. Найти бы Тома и вытрясти из него информацию о «прекрасном» бале, на котором творилось чёрт-те что, раз из Хэма не вышло, но я был в таком раздрае, что диалога не получится. Да и попробуй вытащи из Тёмного то, что он не хочет говорить. Надо было у Драко спросить. Кстати, а зачем он приходил? Я аж сел от пришедшей в голову мысли. Северус, ловя меня на шалостях, называл меня идиотом. И сейчас я признал его правоту. Ведь я мог от кузена что-то узнать. Он, Делия и Тео защищали меня, причём, судя по всему, по приказу Тома. Я вспомнил короткое «защищать!», которое Реддл бросил всем троим после прогремевшего взрыва… К чёрту ужин, к чёрту всё это дерьмо, все эти тайны! Свалить бы в ненаходимое место, так возвращает оно меня всегда в точку исхода. Артефактор, который его делал, идиот. Впрочем, я не лучше. Заниматься уже было поздно, выходить из комнаты — чревато контактами с неприятными мне людьми, значит почитаю. Натянув на себя простые хлопковые штаны и футболку, я завалился на разворошённую постель и призвал Акцио книгу Гонта.