(Не)чужие люди

      Гарри встретил ее неделю спустя в магловском супермаркете. Она стояла у холодильника с увесистой корзиной, наполненной коробками, и смотрела срок годности плавленного сыра.       Гарри сжал в руке пачку чипсов и банку колы и издалека покосился на нее. Из ушей у нее торчали обычные магловские наушники, которые стремились в карман объемных шорт длиной до колен.       Этот супермаркет находился с противоположной стороны от Косого переулка, и там часто можно было встретить не брезгующих магловской едой волшебников. Но не чистокровных. Гарри вспомнил, как Рон шутил над Паркинсон, что та своими пальцами-сардельками с длинными ногтями, наверное, даже хлеб нарезать не сможет. Поэтому Гарри неосознанно задержал взгляд на девушке, что сощурив глаза рассматривала строчки на сыре.       Гроттер кинула упаковку в корзину, и собиралась уходить, как вдруг заметила его. Её взгляд еле коснулся Поттера и тут же ускользнул. Она сделала вид, что не увидела его. Это его тоже позабавило. Она вообще выглядела забавно — в огромных шортах, растянутой серой футболке, не встретившись с ней неделей ранее, Гарри и не узнал бы в ней ту самую из компании Малфоя, которые всегда в идеально выглаженной форме, твидовых свитерах, брюках со стрелками и уложенными волосами. С волосами у нее тоже были явные проблемы — те вились ураганом вокруг ее хмурого лица, дополняя картину полного уныния.       — Чего тебе, — буркнула она, когда они встретились на кассе, наушник один она вытащила из уха, и он повис в районе ее пупка. Гарри протянул продавщице свои покупки и оглянулся к Гроттер.       — В смысле?       Таня выжидающе посмотрела на него, выкладывая из корзины продукты — всякие странные прибамбасы для кофемашин, пару бутылок топпинга и всего несколько обычных будничных продуктов — сыр, бутылка молока, шоколадные батончики.       — Я пришел купить поесть, Гроттер, на тебе свет клином не сошелся.       Гроттер закатила глаза.       — С вас один фунт.       Гарри достал из кармана монету и положил перед продавщицей. Гроттер оперлась рукой на ленту, ожидая, когда наконец придет ее очередь. Она смотрела куда угодно, только не на него, и его это даже слегка подстегнуло.       После их встречи он то и дело касался мысленно их разговора. Когда забрел в городскую библиотеку, почему-то оказался около полки с русской литературой, откуда на него смотрели пухлые тома мистера Достоевского.       — Здравствуйте, можно, пожалуйста, еще большой пакет.       Гарри затормозил у кассы и оглянулся к ней. Стоило еще вернуть зонтик, но Гарри решил, что по доброй воле встретится с Гроттер только, когда от одиночества захочется на стенку лезть. Тогда и отдаст, тем более он теперь внимательно следил за колонкой погоды в «Ежедневном пророке», чтобы не попасть в неловкую ситуацию снова.       Она уверенными и быстрыми движениями складывала покупки, потом расплатилась, положив на кассу купюру, и взяла тяжеленный пакет одной рукой. Конечно, она использовала какую-то магию, ведь невозможно одной утащить столько.       — Я бы на твоем месте был бы аккуратнее с магией.       — В том то и дело, Поттер, что ты, слава богу, никогда не окажешься на моем месте, — сказала она, когда перед ними открылась автоматическая дверь супермаркета.       — Действительно, слава богу, — пробормотал он и скривился. Гроттер оглянулась к нему, и ее губы исказились в кривой усмешке.       — Я хотя бы могу использовать магию.       Гарри закатил глаза, в таком прикиде она смахивала на мальчика-скейтера, так что из ее уст это звучало смешно, ей даже алкоголь не продадут, посчитают совсем молокосоской.       Они свернули вместе в проулок, через который, использовав пару маневров, можно было попасть в Косой переулок. Гроттер засунула и второй наушник в ухо, показывая, что не очень в настроении снова находиться в его обществе. Но Гарри убеждал себя, что им просто по пути.       Зайдя в темный проулок, Гроттер, наконец, достала палочку, взмахнула ей, и пакет наполненный коробками взмыл в воздух. Гарри слегка от него увернулся, потому что она чуть не заехала им ему по голове. Гроттер оглянулась и прыснула. Кажется, теперь она над ним издевалась. Гарри вдруг поравнялся с ней, поддел один провод пальцем и вытащил наушник из ее уха.       Гроттер недовольно поморщилась. Теперь он слышал, как из маленького устройства еле слышно лился джаз.       — Я зайду завтра вернуть зонт, сейчас у меня его нет с собой.       — Нет.       Гарри изумленно распахнул глаза, не ожидав такой реакции.       — Я завтра не работаю, у меня график два через два.       — Хорошо, тогда я приду через два дня, — кивнул Гарри, и она тоже на удивление кивнула.       Они молча дошли до кофейни, Гарри слышал тихий голос Синатры, лившийся из ее высунутого и болтающегося в воздухе наушника. Он не решался подойти ближе и засунуть его в ухо: этот голос возвращал его в детство, мама очень любила слушать старые пластинки на поскрипывающем проигрывателе.       Вывеска снова была на месте (хотя Гарри проверил это уже на следующий же после бури день). Возле двери появился отдельный столик и доска с объявлениями, на которой печатными буквами белым мелом были выведены названия напитков по акции.       Гроттер распахнула дверь в нее, оставалась пара минут до открытия, на его часах было без пяти девять. В академию он всегда уходил рано, в семь переступал порог камина, появлялся в затхлом здании, отмечался у Дейзи, всячески осыпая ее комплиментами, и сбегал, умоляя секретаршу отмечать его на каждом уроке. Это срабатывало, наверное, он очаровал бедную мисс Харрис.       Гроттер оглянулась к нему, и взгляд ее на этот раз не был отстраненным и холодным, скорее будничным. Она мигнула глазами и захлопнула за собой дверь. Гарри еще с мгновение простоял на месте, следя за тем, как ее силуэт удаляется в глубине кофейни, в ушах у него до сих пор пел Синатра.

***

      Таня подняла взгляд от книги, когда колокольчик на двери зазвонил и в нее вошел, пожалуй, самый странный парадокс ее нынешнего существования — Гарри Поттер. С одной стороны, лицо у него было глупое, светлое и даже слегка противное, с идеальной гладкой кожей и светящимися «добром и счастьем» глазами. С другой стороны, он теперь постоянно маячил перед ее глазами, отчего вызывал у нее странный медицинский интерес — препарировать его со всей тщательностью.       Поттер прошел по белому ковру, на этот раз, слава богу, с него не лилась ведрами вода. И протянул ей зонт. Молча.       И правда, думала Гроттер, что тут сказать? Хотя ради приличия можно было и поздороваться. Говорить им, конечно, не о чем.       — Нальешь мне кофе, пожалуйста, — сказал он вдруг и положил рядом с зонтом монету в десять сиклей. Гроттер просверлила его ладонь, лежащую на столешницей, взглядом и медленно кивнула.       — Конечно.       Она схватила зонтик, пытаясь занять чем-то руки, и поставила его около кофемашины, на которой быстро нажала нужные кнопки, и она приятно зажужжала. Её успокаивала монотонная работа, а вот Поттер вгонял в состояние стресса. Она на дух не переносила гриффиндорцев — выскочек с самомнением до небес. Но самое противное в них было лицемерие.       Таня поставила перед ним кружку, покосилась изучающим взглядом на Поттера. Тот благодарно кивнул и притянул кофе к себе, их взгляды на миг встретились, и Гроттер в замешательстве отшатнулась и уселась обратно на свой стул в углу, достала из-под себя книжку и отогнула уголок страницы. «Ведь бывают же такие минуты, когда нет ни мыслей, ни чувств. Но когда нет ни мыслей, ни чувств — где ты тогда?» — сказала ей со страниц Вирджиния Вульф. Действительно, сейчас бы Таня с радостью отключила бы голову, не забивала ее мыслями о всяких несносных гриффиндорцах, хотя, наверное, писательница писала точно об ином, но в Таниной душе это очень остро откликнулось и она быстро взглянула на Поттера, который сидел на барном стуле и листал журнал, который она притащила из дома для посетителей — журнал про кино. Он тут же поднял глаза, и губы его исказились в кривой усмешке.       Ей казалось, что каждый его взгляд сочит насмешкой, они всегда смеялись над ней, спортсмены. Кричали вслед, что она фригидная, потом спрашивали кто — Малфой, Забини или Нотт — трахают ее, шутили, что у нее, вместо слюны, желчь. Пожалуй, это правда, желчь начинает вырабатываться, и ее очень хочется сплюнуть прямо на новенькие кроссовки какому-нибудь придурку.       Таня перелистнула страницу, хотя ничего на ней толком не прочитала. Вирджиния Вульф была создана не для панического желания отвлечься, она писала книги для юных дев, что с кружкой ароматного кофе нежатся в лучах августовского солнца, листают страницы длинными пальцами и внимают ее тягучим, как воздух во время жары, слогам. А Таня постепенно приходила в состояние нетерпения. Она снова дернула страницу, мысленно делая пометку, что потом, как только он уйдет и перестанет на нее пялиться, она обязательно вернется к этим строкам.       — Интересно? — вдруг произнесла она, сама от себя этого не ожидая. И в один миг напряжение, скапливающееся в кончиках пальцев, исчезло, словно просочилось через поры.       Поттер удивленно посмотрел на нее и нахмурился.       — Журнал.              — А-а, да, — кивнул он. — Тут про «Адвоката Дьявола», смотрела?       — М-м-м, да, — откликнулась Таня и захлопнула книжку. Поттер приподнял брови. — Очень странный и неприятный фильм, только песня в титрах стоящая…       — Разве?       — После него хочется помыться…              — Неуютный, может быть? Я уже в середине стал догадываться что, где-то там подвох есть, спецэффекты, конечно, не так сильны, как в «Терминаторе»…       Таня смерила его насмешливым взглядом, и Гарри закатил глаза.       — Эта первая сцена с девочкой, — Таня повела плечами и сморщилась и потом поджала губы. — Все, начиная с нее, пугающее, и если бы Киану Ривз не был бы таким…       — Каким? — усмехнулся Гарри и откинулся назад. Гроттер цокнула языком и закатила глаза.       — Мне многие фильмы с ним нравятся, — проигнорировала она. — «Мой личный штат Айдахо» и «Дракула», в конце концов, довольно хороши, он талантливый.       — Ну актерский состав там и вправду неплох, Аль Пачино, по-моему, отличный сатана, очень хороший манипулятор.       — Да, это, пожалуй, самый важный момент, — заключила Таня. — Дьявол постоянно дает ему выбор, и человек спускается все ниже и ниже сам по себе, хотя все почему-то винят высшие силы в этом.       — Но в итоге он-то делает правильный выбор, концовка сначала показалась мне глупой, типа, ему все это привиделось? Смешно, но в итоге остается осадочек.       — Ну я бы на его месте тоже выбрала бы реальность с Шарлиз Терон, вот кто, действительно, такая, — усмехнулась Таня и откинула волосы с лица.       — Да, сцены там, — он раскрыл глаза чуть шире, и взгляд Гроттер на мгновение стал неразборчиво туманным, будто бы она вспоминала. — Ничего.       — Не сомневалась, что тебя зацепило это, — фыркнула она, вспоминая в подробностях парочку пикантных сцен из фильма. — Ты же такой сладенький мальчик, — она слегка подалась вперед, чуть оборвав себя, чтобы не щелкнуть его по носу. — Тут пятнадцать страниц про «Титаник», может, тебе и такое понравится? — проговорила она, раздувая ноздри. Она перевернула страницы и ткнула пальцем в большую фотографию Леонардо Ди Каприо и его партнерши по фильму.       — Судя по всему, это какая-то сопливая романтическая драма, про то, как Леонардо Ди Каприо и его подружка спасаются с корабля, который все равно потонет, — усмехнулся Гарри, изучая фотографию и заголовки.       — Да, они вроде построили модель лайнера в настоящую величину, я читала где-то в другом месте про это, там же наткнулась на заметку про другой фильм, как по мне, намного интереснее — «Жизнь прекрасна» называется, идет сейчас в кинотеатрах, там про рост нацистских настроений в Италии…       — Да уж, нацизм… слизеринцы много про это знают, — сказал он. Таню обдало волной холодного пота, и она быстро выпрямилась. — То есть, я не это хотел сказать.       — Думаю, именно это и хотел, — кивнула она и отвернулась. Да, все-таки она была права. Самая паршивая черта всех светленьких магов — лицемерие, они же ведь только прикидываются белыми и пушистыми зайчиками, а на самом деле думают о более мерзких вещах, чем слизеринцы. «Мы хотя бы честные, — думала Таня. — Не прикрываемся мнимой добротой к окружающим, при этом желая воткнуть нож в горло». Если Таня захочет полоснуть лезвием, она это сделает, не мешкая.       — Да нет же, — возразил он и вдруг перепрыгнул стойку и оказался прямо возле нее. Тане захотелось наколдовать защитный купол от него. — Наоборот, это удивительно, что ты так много знаешь о магловской культуре и…       — А что? Не должна?       — Просто вы все такие, будто бы сбежали из девятнадцатого века, особенно Малфой с его взглядами.       — Вам только кажется, что на Слизерине заправляет Малфой, навешивает на всех ярлыки, ходит и всем промывает мозги своей манией чистоты крови, — прошипела она и взглянула на него снизу вверх. Они впервые стояли так близко, и она, наконец, поняла, что он выше ее буквально на десяток сантиметров. Таня тяжело сглотнула. — Мы поэтому всегда на первом месте в рейтинге школы, потому что мы разговариваем не только о том, какие мы крутые чистокровные волшебники, у нас та-а-ак много привилегий, мы буквально купаемся в деньгах и славе.       Потому что это не так.       Гарри поджал тонкие губы.       Таня отвернулась от него и стала складывать в раковину грязные кружки. Потом открыла воду и начала их мыть губкой, все еще чувствуя, что он стоит за спиной и смотрит на нее.       — А ты все-таки ничем не отличаешься от своих тупорылых дружков, — выплюнула она, когда закончила мыть. Ей не хотелось поворачиваться и смотреть на него. Она оперлась руками на раковину и глянула на миг в отражение в зеркале. Гарри уже стоял у двери и кинул лишь один короткий взгляд на нее прежде, чем толкнуть дверь и уйти.       Таня вытерла лоб тыльной стороной ладони и почему-то на душе стало гадко, а на языке появился тошнотворный привкус. Во рту пересохло, и она сглотнула, наблюдая за тем, как капли катятся по поверхности раковины.