(Не)чужие люди

      Таня свесила ноги со своей кровати и прикусила кончик пера. Она оглядела комнату, пытаясь подобрать слова и вывести их на пергаменте. Снизу послышался стук чего-то металлического.       Гроттер встала с постели — на этот раз уже двуспальной, широкой и сказочно мягкой кровати — и взглянула в окно. Во дворе хлопнула калитка. И по тропинке пошёл человек.       «Папа вернулся», — мелькнула в Таниной голове мысль, и Гроттер улыбнулась. Таня оставила пергамент и перо на столе из темного дерева и вышла в коридор, скатилась по перилам вниз и выбежала в коридор, как раз в этот момент дверь отворилась.       — Опа, — сказал отец, опуская чехол от контрабаса на пол. — Мелочь приехала!       Гроттер обвела фигуру отца взглядом и отметила, что тот выглядит уставшим. Он скинул с себя черную мантию, повесил ее на крючок. И Таня, наконец, вспорхнула к нему в объятия. Отец был длинным и сухим, но от этого было только приятнее с ним обниматься, будто прижимаешься к любимой детской игрушке.       — Как жизнь, молодежь? Как там эта твоя кофейня? — спросил Леопольд Гроттер, заглядывая за угол, видимо, разыскивая свою жену. — Не ограбили еще?       — Нормально, — махнула Таня рукой, пропуская последнюю реплику мимо ушей. Из кухни вышла мама с дымящейся кружкой кофе. Дело уже клонилось к вечеру — не самое подходящее для этого время.       — Наконец, все в сборе, — проговорила она, крутя пальцем над кружкой и размешивая сахар. Мама пила черный кофе, такой же крепкий, как любил Гарри, только сыпала туда три ложки сахара. — А то мы думали тебя уже не дождемся.       — Да, вам тут и без меня хорошо, — вздохнул отец. — Могу поспорить, всем косточки перетерли?       — Тебе первому, — фыркнула Таня. — Мама говорит, что ты все время пропадаешь на работе, даже в выходной!       — Мы наткнулись на кое-что очень интересное, уникальное растение в смеси с базальтом образует мощнейшее взрывчатое вещество, — отозвался отец, уходя в гостиную. — Осенью скорее всего снова отправимся в экспедицию, пока ведем исследования на месте, но материала крайне мало и нужно снова уезжать…       — Боже мой, — театрально захныкала мама. Таня оперлась на косяк двери, ведущей в гостинную. Это было большое помещение с высоким потолком, к которому стремились высоченные полки со всякой всячиной. Один стеллаж занимали старые книги — толстые и вонючие фолианты, на другом стояли мамины кассеты, проигрыватели и пластинки. А на третьем хранились сувениры, которые привозил отец из своих экспедиций.       В центре стоял ярко-фиолетовый, ни к чему не подходящий диван, который кочевал от одного жилища к другому. Мама рассказывала Тане, что они с отцом нашли этот диван на барахолке, когда подбирали мебель в свою первую квартиру. Этот диван стал символом их любви, и, когда Таня пролила на него какао, её наказали на неделю.       Отец расстегнул верхние пуговицы на рубашке и манжеты, закатывая рукава. Мама приземлилась на диван, на котором были разложены ее блокноты, а на столике стоял обычный магловский телефон.       — У меня в четыре будет важный звонок, — проговорила она, заматываясь в халат. — Так что, если хоть одна живая душа будет орать на фоне…       — Какой «орать», душа моя, у меня сил сейчас хватит только на ответное письмо Хансу в университет, он просил отправить ему мою критическую статью для издания нового сборника по современной алхимии…       — Господи, — шепнула Таня. — Надо же было родиться в семье трудоголиков!       — Кто бы говорил, — фыркнул отец, оставляя очки на тумбочке у телевизора, потом точно будет их искать, подумала Таня. — Сама приехала к нам первый раз за месяц, верно? Не вылезаешь из своей кофейни.       — Я думаю, дело не в кофейне, — пробормотала Софья Гроттер, перелистывая страницы одного из своих блокнотов. Потом она подняла многозначительный взгляд на Таню и прихлебнула кофе.       — Так-так-так, — отец прошагал в свой рабочий кабинет. — Я чего-то не знаю?       Голос его излучал легкую заинтересованность.       — Я тоже ничего не знаю, — ответила Софья приподнятым голосом.       — Да и нечего знать, — пожала Таня плечами и присела на подлокотник дивана. — Там со мной работает еще одна девушка, мы неплохо общаемся…       — А еще, я думаю, там много симпатичных молодых мальчиков-клиентов, — как бы невзначай заметила мама. Таня взглянула на нее.       — У тебя профдеформация из-за молодых сладеньких мальчиков, мам, — парировала Таня. Мама работала с молодыми талантами, певцами и музыкантами, в своё время она основала свой продюсерский центр и начала толкать на магловский рынок новых звезд.       — Нет, в основном к нам заходят либо старушки, либо парочки. Старушки приветливее, и у меня много постоянных клиентов.       — Значит, тебе передалась эта предпринимательская жилка от матери, — отец вышел из кабинета со свитком пергамента. — И много уже скопила?       Вдруг раздался телефонный звонок, мама откинула от себя блокнот и придвинула телефон к себе. Она замахала руками, прогоняя всех от себя, и взяла трубку.       — Да, — она мгновенно перешла на английский, и ее голос стал слегка ниже. — Добрый день, Алистер, да, конечно, ждала!       — Осталось совсем немного, сотня, может быть… — ответила Таня, и мать послала ей уничтожающий взгляд. Таня вскочила с дивана, потому что отец замахал руками, подзывая ее к себе, а она пантомимой показала, что ей нужно подняться на второй этаж.       — Как думаешь, — начала она, заходя в его кабинет и прикрывая дверь. Отец сидел за массивным столом на кожаном кресле и глядел в окно, покусывая кончик пера. Взгляд у него был туманный, широкие рыжие брови нахмурены. Отец поправил очки и обернулся к ней. — Как лучше написать? М-м-м-м, — пробормотала она, усаживаясь на рабочий стол.       Отец разглаживал руками бумагу.       — Чтобы не показаться грубой. Ведь я не стала заниматься ветеринарной магией, потому что это занятие не принесет мне ничего, кроме поломанной психики.       — Напиши, что звезды сложились так, — ответил отец. — Перед кем ты не хочешь показаться грубой?       — М-м-м, помнишь нашу последнюю поездку в Россию? Я познакомилась там с одним милым ветеринаром, — пробормотала Таня, быстро черкая на пергаменте. Отец приподнял вверх густые рыжие брови.       — Не с этим ли ветеринаром ты пропадаешь?       — Не-е-ет, — поморщилась Таня. — Просто переписываемся иногда, я практикую русскую письменную речь, не хочу забывать.       — Ты могла бы практиковать письменную речь и с нами, мелочь, а не связываться с непонятными русскими волшебниками, — пробормотал отец, поглядывая на нее исподлобья. — Опять.       Его глаза забегали по кабинету в поисках чего-то, и Таня протянула ему его очки.       — Это просто переписка, — шикнула Таня. Она даже не помнила, как выглядит этот ее партнер по переписке, они виделись однажды и перекинулись парой фраз о всяких тварях. — Пап, я аккуратно.       — Да уж, пожалуйста, доча, — шикнул он, обмакивая перо в чернильницу. Таня тоже изогнулась, заканчивая с письмом, и уже писала заключительные строки прощания. — И попроси его фотографию, а лучше как-нибудь убедись, что тебе пишет тот самый ветеринар, а не…       — Хорошо, пап, — шепнула Таня и погладила его по плечу.

***

      — Кто это? — Гарри стоял над ее столом, как вдруг поддел какую-то бумажку пальцами и показал ей. Таня откинулась на стенку и загадочно улыбнулась. Они только что проснулись. — Гарри держал в руках прозрачный стакан с черным кофе, в котором плавал еще и лед. Он был топлес, в одних широких спортивных штанах, а волосы вились в беспорядке.       — Друг по переписке, — спокойно отозвалась она, смотря на фотографию, что он ей показывал. Гарри удивленно распахнул глаза.       — А фотография тебе зачем?       Таня подпрыгнула с кровати и подошла к нему, все еще замотанная лишь в одну простыню. Теперь они часто засыпали вместе, потому что Гарри появлялся на пороге ее комнаты ночью и оставался. А Таня не могла его прогнать.       И не хотела.       — Из России тянется не самый приятный шлейф воспоминаний, хотела точно узнать, что он с ними никак не связан, — проговорила Таня и коснулась его торса пальцем. — Можно отследить магический след…       — Да, что-то слышал об этом в своей подготовишке для авроров, — проговорил он насмешливо. Таня укусила его за плечо. — Ай! И как след?       — Чистенький, беленький, — шепнула она ему в ухо, опаляя кожу горячим дыханием. Гарри опустил на стол фотографию, с которой смотрел светловолосый простачок с яркими голубыми глазами.       — И о чем вы переписываетесь?       — О ветеринарной магии.       Гарри изогнул бровь.       — Что, прости?       — Ветеринарная магия, — повторила Таня в разы медленнее. Он повернул к ней лицо, и они чуть не столкнулись носами. — Он лечит зверюшек.       — Как Хагрид? — уточнил Гарри. Таня неопределенно пожала плечами.       — Хагрид — лесник, — поправила она.       — Но он любит зверей.       — Любить зверей и уметь с ними обращаться — разные вещи, — сказала она спокойно. Гарри подхватил ее и усадил на стол. Гроттер только ахнуть успела.       — Ты просто недолюбливаешь Хагрида, — сказал он, упираясь руками по обе стороны от нее. Не будь этот разговор столь неудобным, Таня бы заерзала на месте от нетерпения.       — Нет, — ответила она и поджала губы. — Тебе кажется.       — Да нет, по-моему, твои дружки не очень-то и хорошо о нём отзываются. Малфой…       — Малфоя здесь нет, — шикнула Таня и оттолкнула его от себя. Гарри нахмурился. Тане было непонятно, почему его все время тянет к таким разговорам, будто бы им поговорить не о чем? В конце концов в неловкие паузы между разговорами можно было бы заниматься сексом.       — Хагрида даже чуть не уволили на третьем курсе, — проговорил он. Таня вздохнула. Разговор заходил в самое неприятное русло, и Тане поскорее хотелось его закончить.       — Нам было тогда по тринадцать лет, — отозвалась она, прижимая к груди простыню и отворачиваясь от него.       — Но почему тогда мы не хотели избавиться от каких-то учителей таким способом…       — Хватит, — резко сказала она и взглянула ему в глаза. Гарри замолчал. — Мы с Малфоем разные люди, у нас разные родители, и мы можем думать по-разному, если тебе его так не хватает, то я могу дать его адрес, и ты сам ему все выскажешь, хорошо?       Она с нажимом произнесла последнее слово, и Гарри лишь хлопнул ресницами.       Их взгляды встретились, и в его глазах все еще плясали опасные огоньки, но они постепенно гасли, превращаясь в угольки. Таня спрыгнула со стола и отправилась одеваться. Говорить она больше не хотела, утро и так уже было загажено, так еще и воспоминания о третьем курсе нахлынули, отчего в горле встал ком.       — Эй, — вдруг послышалось от него. — Ну извини, — он подошел к ней сзади и обнял. Ей хотелось повернуться к нему, скинуть руки и сказать, что ей не нужны его извинения. Но она сдалась. Откинула голову ему на плечо.       — Извини? — повторила она. — Ты все еще думаешь, что я ненавижу полукровок, хотя я до семи лет даже не знала, что маги различаются по какой-то там чистоте крови.       Гарри поцеловал ее в ухо.       — А я, — она повернулась к нему и придвинулась ближе. — Вообще-то тоже хотела лечить зверей в детстве, стать ветеринарным магом, но в Хогвартсе все как-то не сложилось.       — Почему? — спросил Гарри. Таня поджала губы.       — Не престижно, — она выделила слова кавычками из пальцев. — А в тринадцать очень важно быть престижным, очень-очень важным, и всем нравиться, особенно Малфою, и если бы он узнал… он тогда был ребенком, а я не хотела терять своих друзей, они бы меня не поняли. И я выбрала квиддич. Квиддич — это круто.       — Квиддич — это и вправду круто, — ответил он и слегка замялся. — Я хотел бы играть в него профессионально.       — А аврорат?       — Аврорат? — усмехнулся он. — Аврорат, конечно, очень крутое и престижное место, но я там чувствую себя так, будто всех обманываю, я так-то и вправду сейчас обманываю всех на свете, но с авроратом вообще некрасиво получается.       — Почему это?       — Ты же знаешь, кто мой отец, — шепнул Гарри. Таня поджала губы и кивнула. Джеймс Поттер был главой аврората уже который год, семья Гроттеров не понаслышке знала о методах его работы.       — Хочешь, как и все там, доканывать моего отца постоянными рейдами и проверками? Ты же знаешь, кто мой отец? — отозвалась она и заправила волосы за уши. Гарри вдруг улыбнулся.       — Ну как-то же я должен буду познакомиться с твоими родителями, еще бы обыск провести у тебя дома…       Таня замахнулась и стукнула его по плечу.       — Ладно-ладно, прости, я шучу, — проговорил он, крепче сжимая ее талию. Таня почувствовала, как кожу покрывают мурашки. — Я не хочу быть аврором.       Она смотрела на него долгим и задумчивым взглядом, облизнула губы и почувствовала рябь поцелуев на своей шее. Он аккуратно поддевал кожу зубами и медленно посасывал, оставляя засосы.       — Сейчас, — шепнула она. — Мы должны делать то, чего по-настоящему хотим, даже, если другим это покажется неправильным.