THE SCARLET FLOWER/АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК - True Offenderman story/История Оффендермена

      Дженнифер проснулась в полном одиночестве, которое скрашивали только безразличные капли воды, разбивающиеся о камень. Голова, как ни странно, не болела. Видимо, виски был действительно хорошим. Дженни решила окунуться в прохладное озеро и прийти в себя.       Пока пленница шла к воде сквозь своды пещер, она пыталась вспомнить вчерашнее, но память ей изменяла. Последнее, что помнила Джен — это неудачно кинутую мимо костра пустую бутылку. Чем ближе она была к пещере, тем отчётливее становились слышны звон стекла и тихие мелодичные напевы без слов в исполнении уже знакомого бархатного голоса.       Костёр давно потух, оставив после себя лишь блёклое напоминание. Стол был сломан пополам и лежал в стороне. Вокруг валялось вдвое больше пустых бутылок, чем было вчера.       – М-м-м… Дженнифер… Я тебя уже заждался, – ещё более медленно, чем обычно, протянул Оффендермен.       Он медленно встал со стула и надел свою элегантную шляпу. Шею Безликого украшал атласный галстук алого цвета, касающийся обнажённого торса. Едва заметно пошатываясь, он неспешно направился к Джен. Его зловещая улыбка не предвещала ничего хорошего. Девушка понимала, что в таком состоянии Оффендермен уже никого не станет слушать, и вряд ли что-либо его сможет остановить.       – Ты что… Пьян? С тех пор так и не прекращал пить?       – Ну, не настолько, насколько ты вчера… Сон – бесполезное занятие. Секс куда лучше.       Он ослабил галстук на шее, продолжая идти к своей пленнице. Дженнифер сделала несколько шагов назад.       – Оффендер… Нет-нет-нет…       – Вчера ты была куда смелее, малышка…       Приблизившись спиной к проходу, Джен резко развернулась и хотела бежать, но Безликий в долю секунды появился перед ней, и она оказалась прямо в его в руках.       – Ну-ну-ну… Куда собралась?       Он резко и сильно прижал Дженни к каменной стене, придерживая векторами.       – Теперь никуда не денешься. Ты сама этого хотела. Вчера.       – Ч-что? Что вчера… Было? – испуганно спросила Джен, – Ты что… Сделал это… И… И стёр мне память?       – Да, Дженнифер… Повторим? – ответил Оффендермен, приближаясь к её лицу.       Она тихо заплакала в ужасе, пытаясь осознать и принять только что услышанное.       – Тише, девочка… Не надо слёз, — произнёс он, собирая пальцем с кожи своей пленницы слезинки, – Если бы я это вчера сделал, ты бы сюда не дошла.       Джен выдохнула, и её горячее прерывистое дыхание коснулось его пальцев. Но не успела она сделать это, как всё её тело задрожало, потому что вторая рука Безликого скользнула по ноге девушки вверх, поднимая плащ.       – Но почему бы не сделать это сейчас? Ты вчера интересовалась, как я люблю. Так вот, я люблю так, будто каждый раз – последний. Хотя, впрочем, почему – будто?..       Оффендермен резко перевернул Дженни лицом к стене, держа её руки своими, и прижался к ней сзади.       – Нет-нет, пожалуйста, не надо… Что… Что я такого наделала вчера? – прерывисто прошептала Джен, всхлипывая.       – Ты вела себя очень плохо, Дженнифер...       Безликий провел рукой по бёдрам пленницы, снова поднимая плащ, и остановился между её ножек, едва касаясь нежной кожи в самом сокровенном месте. Дженни судорожно всхлипнула и попыталась сдвинуть ноги, но векторы не позволили ей это сделать.       – Пожалуйста… Не знаю, что я сделала… Но… Прости меня! Прошу, только не делай этого!       Оффендермен, игнорируя её слова, раздвинул нежную кожу девственных губ и вошёл в неё неглубоко одним пальцем, параллельно прижимая Джен всем своим телом к стене и опасно приближаясь острыми зубами к её шее. С губ девушки сорвался стон, полный протеста. Она ещё никогда не чувствовала прикосновений там. Это было странно, страшно и немного больно.       – Может, повторишь, что я добрый, Дженни? – спросил Оффендермен, медленно входя глубже, – Или всё же безжалостный?       – Хватит, хватит, прошу… – пропищала пленница.       – Вчера ты просила о другом… Что случилось, Дженнифер? Уже не хочешь делать всё, что я скажу? Ну… Раз не можешь сама, я могу тебе помочь. Так ты вчера говорила? – вкрадчивым голосом произнёс Безликий прямо у её уха.        Теперь он вошёл в неё уже двумя пальцами. Стоны пленницы смешивались со слезами. Безликого сводили с ума её эмоции, её тело, и осознание того, что до него там её ещё никто никогда не касался. Оффендермен едва сдерживал желание полностью ей овладеть, но хотел ещё больше эмоций, которые видел сейчас. К десерту перейти всегда успеется.       – Больно… – всхлипнула Джен, пытаясь сжаться в комок.       Безликий вытащил пальцы, проведя ими ещё немного по коже девушки, и перевернул её лицом к себе. Плащ развязался, начал распахиваться и спадать с плеч, оголяя юное девичье тело. Оффендермен прожигал Дженни невидимым взором. Он прижался к ней сильнее. Дженнифер чувствовала, как его кожа касалась её тела, и как напряжён его член, касающийся низа её живота. Это были странные и новые для неё ощущения.       Испугавшись ещё сильнее, пленница тщетно попыталась освободиться. Джен подумала, что, если только от пальцев она испытала боль, то, что же будет, если он войдёт в неё отнюдь не ими. Ей сразу вспомнился сон.       Оффендермен до боли сжимал запястья Дженни одной рукой. Он опустил вторую к поясу и стал расстегивать кожаный ремень на брюках.       – Пожалуйста!.. – взмолилась Дженнифер, – Не надо, умоляю тебя! Прошу… Офф, пожалуйста! Мне больно… – она заливалась слезами.       – Нет, девочка, я больше не собираюсь играть в эти игры…       Джен захныкала, перестав вырываться, и, опустив голову, обессиленно и беспомощно прошептала:       – Оффендер, пожалуйста… Я никогда в жизни не чувствовала этого… Ты знаешь, я боюсь… Я боюсь тебя. Ты у меня первый, и ты знаешь, что это для меня значит… И последний, Офф… Прошу тебя, не делай мне больно, мне и так этого хватило…       – Не могу, милая. Безликие не знают, что такое нежность.       – Я не верю в это… Я чувствовала… Больше… Ты больше, чем Безликий, – дрожащими губами прошептала Дженни.       Оффендермен отвлёкся от ремня и взял пленницу за подбородок, приблизившись максимально. Он будто прожигал девушку взглядом.       – Дженнифер… Сказки Шахерезады тебе не помогут…       – Ты видишь меня насквозь, знаешь, что это не сказки, что я правда так думаю…       – Хм-м… Нравишься ты мне, малышка. Жаль сразу губить такое создание… Если будешь послушной, я постараюсь быть немного нежнее, чем обычно, – сказал Оффендермен, почти касаясь губ пленницы своими.       Он чуть ослабил хватку на запястье Джен, опустил вторую руку вниз, расстегнул ремень и протянул пальцы к пуговице брюк.       – Но если… Если я тебе правда нравлюсь… Я слышала, что ты можешь исполнить желание, если тебе понравится человек… Не знаю, правда ли это… Но…       – Я похож на джинна? – жёстко прервал её Оффендермен, останавливаясь, – Дженни, я тебе не милый мальчик по соседству… Я – Безликий. Это в моей крови. Мы ничего не чувствуем. Кроме инстинктов. И я не могу их больше сдерживать, так как любой инстинкт Безликого во много раз сильнее человеческого.       – То есть всё это время… Ты справлялся с этим… Ради чего? – спросила Джен, с надеждой и удивлением посмотрев на Оффендермена, – Ты же помог мне тогда… Может, ты просто боишься признать…       – Я? Боюсь? Очень смешно, девочка. Сейчас не моё время бояться.       Безликий нахмурился и снова сжал её руку так, что ей стало больно. Она поняла, что сказала лишнего.       – Раз ты Безликий… Для тебя желание это… Легко? Пожалуйста, позволь мне всего одно последнее желание… Я не попрошу много… В последнее время в моей жизни только боль, и в будущем она же. Я не хочу жить дальше. Для меня всё равно всё кончено. Ты всё равно получишь своё, ты знаешь это… Для тебя это ничего не изменит. Прошу, позволь мне последнее желание. Если я хоть немного тебе…       – Тс-с-с… – Оффендермен приложил палец к нежным губам девушки, – Ты рискуешь заключить сделку с Дьяволом, девочка.       – Я и так в Аду. В его руках. Попросишь мою душу взамен?       – Рискни сказать, чего ты хочешь. И будь осторожна в своих желаниях. Не пытайся меня обмануть – подпишешь себе приговор.       – Всё, чего я хочу – это время. Прошу, дай мне неделю до того, как сделаешь это, и не трогай меня до тех пор.       Дженнифер сама не понимала, зачем всё это говорит. Наверное, её страх был настолько силён, что в его неизбежности она предпочла выиграть время.       Оффендермен немного удивился. Потом нахмурился и задумчиво провёл рукой по шее своей пленницы. Он не хотел тянуть время. Но понимал, что после того, как получит своё, даже если сотрёт ей память, не сможет удержать Джен от решения оборвать свою жизнь. Безликому было даже немного жаль, что такой юный и прекрасный цветок так быстро погибнет. Пусть эта роза подарит ещё немного красоты этому миру и… Ему.       – Я дам тебе три дня, – холодно сказал Оффендермен и наконец отпустил её руку, – И потом ты сделаешь всё, что я захочу. Хотя, я и так это могу организовать…       Дженни выдохнула и положила освободившиеся руки ему на грудь, пытаясь отгородиться.       – Ты о… Телепатии? Да, можешь… Но тебе ведь так не интересно, иначе бы ты уже это сделал?       – Всё-таки, ты неглупа для человека.       – А жаль… Может, так было бы легче… Ты ведь знаешь, что я никогда не захочу этого с тобой по своей воле…       Оффендермен замер. Можно было подумать, что эти слова имели для него какое-то значение.       – Во-первых, Дженнифер… Я могу подчинить тело, а внутри ты будешь всё чувствовать, – угрожающе сказал он, снова чуть приблизившись к пленнице, – Во-вторых, м-м… Мне будет, чем заняться в эти три дня. Никогда не говори «никогда».       – Да разве можно хотеть этого… С монстром?       Безликий вздохнул, то ли раздражённо, то ли устало: только одному ему было понятно, к чему был этот вздох. Оффендермен отошёл от девушки, сел на стул и закурил, щёлкнув фирменной зажигалкой.       – Монстр… Какие громкие слова. Дженни, Дженни... Детка, знала бы ты, сколько глупеньких девочек мечтают о встрече со мной. Да, они этого хотят…       Некоторые даже думают, что меня можно вызвать, когда им заблагорассудится, – он хрипло засмеялся.       – Вызвать? Боже… И ты… Приходил к ним?       – Я похож на мальчика по вызову? Они мне неинтересны.       – Почему? Они бы, не задумываясь, взяли твои розы…       – Именно, Дженни. Думать – дано немногим из вас. Было у меня пару особ, которые думали, что я исполню их желания, – он сделал многозначительную паузу и посмотрел в сторону собеседницы, – Чтобы я, Безликий, исполнял желания людей! Они так смело брали эту розу…       – Ты их… Убил?...       – Нет. Но едва ли они смогут иметь детей. А вам, людям, это вроде как важно.       Джен поёжилась.       – Бывало же, что твои жертвы… Умирали?       – М-м, да… По множеству причин. Я ненавижу ложь. Ненавижу предательство. Ненавижу продажность. Этого мне достаточно, чтобы подарить синюю розу.       – У всех есть свои скелеты в шкафу… Почему ты некоторых оставляешь в живых?       – Ты слишком любопытная, Дженни. Хватит вопросов.       – Хорошо… Но, пожалуйста, ответь на последний… Почему – я?       – Предсказуемо… Помимо внешности, эмоциональность и ум – мои слабости. Первое – вкусно, второе – интересно, – произнёс Безликий, встав и подойдя к Дженни, – Ведь я знаю итог. Людям по разуму далеко до Безликих. Но я очень люблю поиграть… Это как шахматы, только ставки гораздо выше. Сознание, тело, жизнь… А знаешь, какой это джекпот, когда встречаешь красивую, умную, эмоциональную, да ещё и девственницу… М-м-м… – он протянул руку к лицу своей пленницы.       Она отвернулась, тихо сказав:       – Ты – монстр… Я не знаю, как можно хотеть близости с таким…       – Ладно, Дженнифер. Я тебе покажу.       – Ты пообещал не трогать меня! – возмущенно сказала Дженни и сделала шаг назад.       – Я тебя и не трону… – лукаво произнёс Оффендермен. Безликий посмотрел на Джен своим внутренним взором, а затем растворился в воздухе, оставив после себя шлейф от аромата парфюма и табачного дыма.