Мое стоп слово - ненавижу

Юнги всю ночь не может уснуть: то головная боль, то поза неудобная, то мысли о приближающемся разрыве контракта. Мин выпивает таблетку снотворного, надеясь на чудотворное действие, ведь его разум и тело устали, но голова разболелась сильнее, и в итоге он просто лежал с закрытыми глазами, надеясь всё же исчезнуть. Уже через час бессмысленных попыток Юнги направляется в комнату доминанта. У самой двери он собирается с силами, несколько раз успевает передумать, но ни разу не отходит от входа. Вскоре слабый щелчок всё же раздается, и Юнги спокойно выдыхает, хваля себя. Чимин выглядит уставшим даже во сне. Хоть он и расслаблен, от него исходит какое-то напряжение. Это озадачивает Юнги. Сабмиссив всегда пропускал мимо внимания такие детали как: бледность кожи или мешки под глазами. Но сейчас, будто прозрел. Хосок направил его мысли в новое русло, заставляя замечать все детали. От досады и вины Юнги поджал губы. — Извини, — хрипло шепчет он, не думая, что его услышат, и мягко гладит Пака по плечу. Вот только у Чимина тоже проблемы со сном, и от любого шороха он просыпается. — Юнги? — звучит совсем тихо. — Хочешь ко мне? — без задней мысли спрашивает Пак, откинув одеяло. Мин, как зачарованный, залезает к Чимину. Он не хочет занимать много места, поэтому подкладывает ладошки под щеку и подгибает ноги. — Я ходил к отцу, — начинает Юнги, зная, что от него ждут, но не требуют объяснений. — А он? — настораживается Чимин. Он не знает всего, но замечал, как Мин резко и ненавистно отзывался об отце. — Сказал, что я бесполезен, что если я не продлю с тобой контакт, он продаст меня в бордель, — Юнги не знает, почему всё рассказывает, но чувствует необходимость в этом, почти потребность. Чимин без разрешения прижимает к себе саба, зарываясь пальцами в мягкие волосы. Он размышляет обо всем, но понимает, что теперь точно не сможет оставить глупого малыша одного. — Пока что только мои слова должны иметь на тебя влияние, Юнги. Ты не бесполезен, только если для этого мудака, но ты сам знаешь, что на него не нужно равняться. Ты сможешь достичь вершин в своей будущей профессии. Я верю в тебя и обязательно поддержу. Чимин не клянётся в любви, но такие слова намного лучше. Пак действительно открыл для Юнги возможность стать продюсером. Не только поддержал, но и оформил перевод с экономического факультета. — Спасибо, — шепчет Юнги в грудь Чимину, но слов даже ему самому не слышно. Они погружаются в сон. Именно в эту, необычную для обоих ночь, Юнги снится их знакомство. Странно, но во сне Мину не кажется, что всё прошло настолько плохо. Когда Юнги едва стукнуло 22, отец сообщил о уже заключенном контракте с неким Пак Чимином. Саб был в ярости, кричал на отца и разбил давно нелюбимую вазу. Конечно, он тогда сильно получил. Скорее в моральном плане, нежели в физическом, ведь отец не был уверен в том, что уже завтра Чимин не разденет Юнги на их первой сессии — синяки были бы крайне нежелательными. Вот только Мин от этого разозлился только больше, уже проклиная Чимина за всё случившееся. Тогда Юнги жаловался Хосоку и получил достойную поддержку. Хоть сам друг уже давно хотел вступить в брак или найти доминанта, но Мина искренне старался понять. — Нужно верить в лучшее. Вдруг он намного лучше твоего отца, залюбит и занежит тебя, — хихикал Хосок, держа в объятиях старшего. — Если бы он был лучше, то хотя бы со мной увиделся и спросил мое мнение, — разочаровано парировал Юнги. Он не доверится таким людям. Он не доверится Пак Чимину. Он просто не сможет отпустить себя полностью ни с одним доминантом. Да и не видит смысла. «Они лишь воспользуются мной», — думается Юнги. Но Чимин оказывается лишь очарованным, жизнерадостным и немного глупеньким. На их первом свидании Юнги вел себя отрешенно, холодно, кидал презрительные взгляды после надоедливых вопросов. «Зато кушает хорошо», — подмечал неугасающий Чимин. — Хочешь эээ… Расскажу тебе что-нибудь интересное из своей жизни? — смущенно спрашивает Пак, когда кончились банальные вопросы и темы для разговора, на что Юнги просто усмехается. — Я знаю о тебе достаточно, — и на недоумевающий взгляд, отвечает: — Ты — доминант, что не считается с мнением сабмиссива. Никогда. Думает, что красное вино точно придется по вкусу, а комнату обустроит с кроватью с балдахином. Только вот я люблю коньяк, а комнаты предпочитаю с широкой кроватью у окна, и чтоб солнце утром слепило глаза. Юнги как бы на пафосе плещет вино в бокале и выпивает под конец монолога. Чимин совсем не хмурился, смотрел скорее грустно, чем злобно. — А ещё заключают контракты, даже не уведомив об этом сабмиссива, — безразлично заключает Юнги. — Прости, я-… Я сглупил. Но вино я заказал, потому что сам его люблю, а комната ещё на стадии ремонта, потому что я хотел бы, чтобы ты сам выбрал её убранство. Я виноват, что не пришел к тебе до подписания, но твой отец утверждал, что ты знаешь и тоже хочешь этого, — Чимин прокручивает все обсуждения контракта, винит себя в столь глупой ошибке, что так задела маленького саба. Пак несмело касается чужой руки, надеясь, что его поймут и одарят улыбкой прощения, но Юнги фыркает, а руки скрещивает на груди. — Поверил ему, хах, — невесело замыкает Мин. — Когда за моими вещами приедут? — Перевозчики назначены на эту субботу, но сам ты можешь переехать, как будешь готов или когда комнату доделают, например, — теперь Пак старался быть очень осторожным, чтобы не разрушить те малые крохи, что имел. Он был очарован этим сабом с того момента, как однажды приехал в знакомый ресторан и находился под вниманием мистера Мина, что очень настаивал на сотрудничестве. Чтобы встреча не казалась уж слишком подозрительной, отец Юнги привез сына под предлогом семейного обеда. Кто бы ему поверил. Но именно тогда взор Чимина упал на утонченного сабмиссива, что гордо держал голову, имел лисий взгляд и усталый вид. Воспоминания прерываются голосом Мина: — Нет, я перееду в пятницу. Немного освоюсь, а на следующий день спокойно разберу вещи. — Юнги казался непреклонным, но с лёгкостью шёл на компромиссы. — Я рад, — Чимин действительно воссиял. — Я постараюсь исправить свою ошибку. И, пожалуйста, солнце, говори мне о своем недовольстве, и вместе мы всё успеем решить до появления серьёзного конфликта, — Пак улыбался, будто с души груз упал, и у него появился человек для души. Жаль, что сам Юнги к этому готов не был.