Снова

      Грегори Лестрейд достаточно вежлив, чтобы постучать в дверь, но недостаточно, чтобы дождаться приглашения войти.       — Не лучшее время для гостей, если ты не возражаешь, — говорит Джон, не делая ни единой попытки подняться из кресла.       Лестрейд останавливается в центре гостиной и оценивающе смотрит на Джона, его руки свободно свисают вдоль тела. Вместе с ним в квартиру заходит холодный зимний воздух.       — Да, что ж… Я тоже по-другому представлял себе свой сочельник, но вот мы оба здесь.       Джон грустно улыбается и поднимает практически пустой стакан в качестве демонстрации:       — Хочешь выпить?       — Боже, да, — вздыхает Лестрейд, немного расслабляясь.       Джон остаётся в кресле, слушая, как Лестрейд возится на кухне. Если закрыть глаза, то он почти поверит, что на самом деле это Шерлок стучит стеклянной посудой и устраивает на кухне очередной беспорядок.       Лестрейд возвращается в гостиную, держа в одной руке бутылку виски, а в другой стакан для себя. Он вновь наполняет стакан Джона и наливает виски себе. Он садится на диван, и кожаные подушки скрипят под его весом.       Пустое кресло Шерлока остаётся нетронутым.       — Где твоя дочка? — спрашивает Лестрейд.       — Внизу, — Джон бросает взгляд на Рождественскую ель и тут же отводит глаза.       — Оу, — отвечает Лестрейд, делая глоток виски. Он крутит в руках стакан, пытаясь скрыть неловкость, и совсем не смотрит Джону в глаза. Кажется, он просто не в состоянии этого сделать.       — Ты здесь не просто так, — напоминает Джон и откидывается назад.       — Просто хотел тебя проведать. Ну, знаешь… Утром на похоронах у меня не было возможности с тобой поговорить.       — Не то чтобы мне хотелось с кем-то разговаривать, — натянуто улыбается Джон.       — Да, я… Заметил…       Джон отставляет стакан и кладёт руки на подлокотники кресла.       Лестрейд делает глоток и качает головой, он выглядит измученным, кожа лица бледная и осунувшаяся.       — У нас ничего нет, понимаешь? Ни улик, ни ответов. Шерлок бы разобрался с этим моментально, но…       Джон с силой сжимает ладонь в кулак, а затем расслабляет её. Дышит.       — Это смешно, я… — Лестрейд прерывается, невесело усмехаясь. — Когда мы только приехали в тот дом, когда я увидел тебя там. С ним. Когда я увидел, что произошло, я думал… Я думал, мы найдём на территории ещё один труп.       Джон хмурится, наклоняя голову в безмолвном вопросе.       — Я думал… Мне казалось, что если бы ты видел, как это произошло, если бы ты поймал того, кто это сделал, ты бы… — Лестрейд поднимает руку, показывая пальцами пистолет, а потом его ладонь без сил падает на колени.       Джон медленно выдыхает через нос. В голове мелькает мысль, что однажды наверняка настанет день, когда он почувствует гнев, когда единственное, чего он будет желать — это отомстить за смерть Шерлока. Отомстить жестоко настолько, насколько это вообще возможно. Однако сейчас он не чувствует злости. Он ничего не чувствует. Там, где когда-то билось живое сердце, теперь зияет огромная дыра.       — Прости, — говорит Лестрейд и опускает глаза на стакан в руках. — Наверное, я не должен был этого говорить.       Джон равнодушно пожимает плечами.       — Наверное, я… — Лестрейд поднимается и одним глотком допивает виски. Он оставляет стакан на кофейном столике, рядом с журналами, которые Шерлок уже никогда не прочтёт. — Наверное, я пойду. Береги себя, ладно?       — Да, — готовит Джон, потому что тот ожидает от него какой-то реакции. — Эмм… Ты тоже.       — Счастливого Рождества, — говорит Лестрейд напоследок. Он задерживается на мгновение в дверном проёме, словно хочет сказать что-то ещë, но вместо этого лишь молча покидает квартиру.