Короли Готэма

      Очередной бездарный комик, стоявший посреди сцены в лучах рампы, потел от натуги, выдавливая жалкие шутки. Мисс Муни скучала без своей подруги, медленно потягивая коктейль из мартинки, заедая соленым крекером крепкий, горьковатый привкус сухого вермута.       Зал был пуст, и только на периферии молчаливый бармен надраивал бокалы, готовясь к вечернему аншлагу – каждодневному, – ибо ночной клуб королевы преступного мира Готэма пользовался большой популярностью.       Однако Фиш никак не могла найти новую звезду… Развлекать публику нужно не только хлебом и алкоголем, но и зрелищами. Ни один из артистов, выступавших на сцене, не годился на роль гвоздя программы.       Он должен был быть ярким, дерзким, в исступлении сеять искры и дарить ощущение праздника. И непременно стать эксклюзивным для гостей… Нечто, что они никогда и нигде не смогут увидеть или услышать.       Кажется, это из области фантастики. В клубе мисс Муни перевыступали уже самые маститые знаменитости и таланты – от певцов и танцоров до фокусников, – и неоткуда было взяться новой звезде.       А еще этот проклятый Рауль, один из ее людей, жалкий воришка, решивший поживиться из кормушки… Ребята выбьют из него душу. Они как раз должны были его отыскать и привести к ней – чтобы он валялся в ногах и молил о пощаде, как всегда, как все они делают.       Какая скука!       Бутч и несколько головорезов, действительно, уже четверть часа спустя волокли испуганного Рауля по коридору в зал, где находилась хозяйка, а затем учили уму-разуму под редкие вскрики комика на сцене, про которого просто-напросто забыли, а тот не понимал, можно ли бежать, рискуя оказаться на полу вместе с утонувшим в кровавых соплях провинившимся бандитом.       Чтобы не портить паркет, Рауля вытащили на задний двор. Фиш была зла – как всегда, когда ее люди играют в игры за ее спиной, – и разочарована. Тот утверждал, что вернет все до цента, клялся всем, что только возможно – но стоит ли оно того?       Дождь барабанил по куполу зонта, Освальд с замиранием сердца наблюдал, как мисс Муни лупит битой нечленораздельно бормочущего подчиненного. Все внутри буквально трепетало, ну же, ударь его еще, еще! Он ловил ртом воздух, жадно внимал странному, но очень приятному чувству… зрачки зеленых глаз расширились, и лихорадочный блеск в них в тот момент выдавал на его рябом лице одержимость.       Но никто не смотрел на пингвина. Кому есть дело до парня с зонтиком?       – Мальчик! – возмущенно ахнула мисс Муни, обращаясь к нему.       Крупные капли с крыш упали на идеальную прическу, и Освальд тут же спохватился, возвращая зонт в нужное положение, выпалив извинения.       – Если эта укладка испортится, тебе тоже будет плохо!       Пингвин затравленно шмыгал носом, сжавшись, опустив голову.       Его спасло неожиданное появление бармена, выбежавшего, чтобы доложить хозяйке:       – Мэм! Графиня здесь, она ожидает вас в зале.       Выражение красивого лица мисс Муни моментально переменилось.       – Не дайте ему остыть, – снисходительно бросила она, едва глядя на Рауля, а Бутч подхватил:       – Да, мэм.       Еще пару мгновений все – и пара охранников, и Освальд, и Рауль на коленях, придерживаемый Бутчем Гилзином за плечо, – смотрели вслед удаляющейся фигурке Фиш Муни.       – Эй, Освальд, – окликнул пингвина Бутч. – Хочешь попробовать?       Зеленые глаза блеснули, обратив взор на начальника охраны.       – А можно?       Сколько изумленного недоверия было в его возгласе… Когда влажная ладошка сомкнулась на протянутой в его сторону рукояти биты, мир обрел краски.       – Развлекайся, – с усмешкой отозвался Бутч.       – Спасибо, мистер Гилзин!       Освальд, словно пробуя на вкус новое блюдо, ткнул Рауля, дрожащего как осиновый лист, битой в грудь. Тот упал ничком, заскулив, но после поднялся.       Когда он ударил во второй раз, радостно хохоча, слыша свой смех словно издалека, вторившийся хихиканьем стоявших рядом бандитов, он уже не мог остановиться. Азарт и нетерпение охватили его. Он с упоением лупил Рауля до тех пор, пока его не осадил Бутч, когда он в очередной раз заносил биту над головой.       – Освальд, ну ты даешь!       – Да, давай полегче, пингвин! – вставил другой гангстер.       – Я не люблю, когда меня так называют! – вспыхнул Освальд, и бледные щеки заалели болезненным румянцем.       Зонт яростно задрожал, и с купола россыпью полетели прозрачные бриллианты капель.       – Весело у вас тут…       Графиня стояла в переулке заднего дворика, скрестив руки на груди, с полуулыбкой, но строгим взглядом темных глаз. Головорезы, заметив ее только сейчас, смущенно сглотнули, и даже Рауль, обессиленный, но еще живой, приподнялся с асфальта, по-прежнему оставаясь на коленях.       – Что он натворил?       – Ничего, мэм, мы просто развлекаемся, – молвил Бутч, выдавливая улыбку на щекастое лицо. – Правда, Рауль, Освальд?       Дела клана нельзя светить наружу… Мисс Муни бы не одобрила то, что Графиня узнает о неудачах внутренних дел банды. Рауль воровал у семьи, мутил воду за спиной у хозяйки и задолжал крупную сумму – такими историями не хвастаются.       – Да, мэм. Все для забавы, – отозвался Освальд, не сводя глаз с женщины.       – Без проблем. Веселье, – едва раскрывая рот, залитый кровью и грязью, в свою очередь буркнул воришка.       – Брось биту.       Голоса Графини невозможно было ослушаться, орудие со звоном выпало из ладони пингвина, угодив в лужу.       Она развернулась на каблуках, сочтя их компанию более неинтересной, и вернулась в клуб через черный вход. Освальд вдруг осознал, что от ее приказа, адресованного ему, по спине будоражащей волной пробегали одновременно пугающие и приятные мурашки – такие же, как от лицезрения избиения провинившихся бандитов из банды мисс Муни.