Короли Готэма

      Когда с головы Виктора сорвали мешок, яркий свет сценических ламп обжег глаза. Мальчик зажмурился, умоляя колотящееся сердце прекратить сеять панику, от которой он не мог сообразить, что происходит.       Его похитили среди бела дня. У вокзала, подкравшись со спины, в толпе вереницы прохожих, спешащих по своим делам.       Он не успел крикнуть, в рот засунули кляп – судя по вкусу, какую-то пыльную тряпку, – надели на голову мешок и посадили в кузов.       Виктор уже попрощался с жизнью – не раз и не два, – подпрыгивая на жестком полу грузового отсека на кочках, тщетно пытаясь выпутаться из шершавых веревок, опутавших руки, торс и ноги, скинуть ненавистный мешок.       Если его не убили сейчас, то убьют потом… И не быстро, а мучительно и болезненно – расчленят, пустят на опыты, раскромсают на органы. Продадут в рабство…       Жуткие картины рисовало буйное подростковое воображение… Все полчаса, пока грохочущий грузовик подпрыгивал на ухабах, Виктор придумывал план бегства, однако у него было недостаточно информации.       Придется импровизировать, придется…       Каково было его изумление, когда он очутился не в лаборатории, где безумный доктор шьет из человеческих – и не очень – тел монстров, а в зале ночного клуба.       Дорого ночного клуба – с позолоченными люстрами под потолком, резными деревянными стульями с алой обивкой, драпированными портьерами, сценой, на которой находился перепуганный до смерти беспризорник.       В центре зала сидела женщина. Темнокожая, в блестящих одеждах на подтянутом теле, длинными ресницами и ярким макияжем. Она улыбалась – как улыбаются перед вкусным обедом хищники.       – Мне сказали, ты хорошо поешь, – начала она.       Спокойно, властно, уверенно… Она здесь хозяйка. У Виктора было смутное ощущение, что он знает, кто она, да только затуманенный от ужаса мозг отказывался полноценно работать и вспоминать.       – Спой мне, – протянула она. – Я хочу услышать, что ты умеешь.       Рядом откуда ни возьмись появился амбал, протягивающий его старую гитару. Виктор, слабо соображая, молча взял инструмент в руки и замер в свете софитов.       Воздух с дрожью вышел из легких… Если он не расслабится и не успокоится, ему конец; если он сейчас облажается, это будет стоить ему жизни.       Он торопливо проверил натяжение струн и едва слышно взял аккорд. Гитара цела, пусть и едва держит строй – осталось выжить самому.       – Как жаль, что все мы мертвые снаружи… – раздалось под куполом клубного зала. – Мы часто мертвые внутри. Мы ото всех скрываем души… Как можно дальше прячем их…       Виктор зажмурился, отпуская свой голос литься под неровный аккомпанент потрепанной гитары.       – Стоим мы спинами друг к другу, порой проходим сквозь себя – вот так, оставив шрам, прошла и тень… твоя!       Под последнее слово Фиш Муни нетерпеливо подняла руку и сделала останавливающий жест. Сердце Виктора упало. Ну все… не спасла его музыка!       Пара охранников вышла из-за кулис, направляясь к парнишке, стоявшему в центре сцены с дрожащими коленками.       – Дайте ему нормальную гитару! – распорядилась хозяйка. – И поживее!       Откуда ни возьмись рядом возник еще один член банды – в костюме, с болезненным зеленым лицом и красноватым носом, странной походкой проковылявший к оборванцу-певцу. В руках у него был легендарный инструмент – взамен старому викторовому, – на который он часами любовался через стекло витрины музыкального магазина…       Трясущиеся от волнения руки мальчишки взяли гитару.       – Малыш, у тебя хорошо получается, – приободрила его женщина. – Давай еще.       Фух, это еще не конец…       Он за несколько секунд перепроверил все, убедившись в полнейшей исправности инструмента, и начал заново. Теперь его никто не посмел прервать – и он закончив одну композицию, продолжил следующую, отмечая, как под властью музыки убаюкивается даже самый свирепый головорез, а на суровых лицах появляются задумчивые, мечтательные улыбки.       Иногда грустные улыбки – ибо песни у Виктора не очень радостные, но трогающие до глубины души.       – Браво, мой мальчик, – восторженно аплодировала мисс Муни, а Виктор робко улыбался, совершив один размашистый, низкий поклон.       Если он уйдет отсюда невредимым – будет просто замечательно! А что если ему удастся забрать эту крутую гитару с собой?..       – Ты, наверное, спросишь, что будет дальше? – спустя пару мгновений спросила мисс Муни, медленно приближаясь к сцене, наблюдая как удав за кроликом за реакцией смазливого, пусть и чумазого мальчишки.       Если его отмыть и нарядить, будет прелестная кукла! Ясные, серые глаза, прозрачные, как стекло; каштановая копна длинных, до плеч, падающих на лоб волос; высокий рост и прямая осанка, ладно сложенный, пусть и чрезвычайно худой юноша… Смертельное оружие как для дам, так и некоторых господ!       – С сегодняшнего дня ты работаешь здесь. Выступаешь каждый вечер, кроме воскресенья и понедельника, начинаешь в девять. Гонорар тебя приятно удивит. По всем вопросам – к Бутчу Гилзину, он отныне отвечает за тебя головой.       Один из огромных амбалов кивнул, улыбаясь, как медведь: то ли приласкает, то ли сожрет, не понятно – у медведей же нет мимики…       – Вопросы?       Виктор хлопал ресницами, прижимая к груди гитару…       – А гитара?..       Женщина рассмеялась: его только что чуть не пустили на корм рыбам, если бы он облажался, а он спрашивает про гитару… Глупышка!       – Она теперь твоя.       Пацан просиял, продолжая таращиться на них с возвышения в свете прожекторов.       – Ну все, ты свободен, теперь иди, – подтолкнул его прочь со сцены Бутч, когда хозяйка отвернулась, моментально переключаясь на другие дела. – Костюм мы тебе подберем завтра.       Виктор плохо соображал и просто перебирал ногами, пока не сошел с постамента, минуя тяжелые портьеры кулис, ошарашенно озираясь по сторонам.       – Тебе несказанно повезло, приятель! – донеслось до его уха, и в то же мгновение рядом оказался тот самый странный тип с длинным носом.       – Да, – неуверенно ответил Виктор. – Наверное.       – Не каждому предоставляется шанс вот так сразу стать частью самой могущественной банды Готэма!       Мальчик завис. Серые глаза непонимающе смотрели на Освальда, а тот, в свою очередь, не мог понять, почему красивое лицо парнишки ему кажется знакомым. Вряд ли он его где-то раньше видел!       – Какой банды? – молвил он после паузы.       – Дурилка! Ты не знаешь, в чьем клубе ты будешь играть?       Пингвин расхохотался, глухо и сипло, демонстрируя ряд желтых зубов. Виктор моргал, но молчал.       – Ты в банде Фиш Муни! – подмигнул он. – Я же говорю, тебе несказанно повезло!