Короли Готэма

      Освальд не мог не беспокоиться о том, почему Графиня проявляла к нему особенное внимание. Раз от раза цепкий взгляд царапал его, когда он в задумчивости коротал время за барной стойкой, пока хозяйка решала свои темные делишки, забыв про него; когда приносил напитки гостям за столиком мисс Муни, услужливо превращаясь в тень; когда держал зонт – в любую погоду, и в дождь, и в снег…       Стелла не обращалась к нему без повода, она не говорила с ним – за исключением моментов, когда он, как приближенный Фиш, помогал организовывать их криминальный досуг.       Стрельба по живым мишеням – что может быть забавнее? И не по тем, «которых не жалко», как это обычно бывает, а по своим парням – так, чтобы они, замерев в неподвижной позе, в безропотной самоотверженности демонстрировали верность хозяйке и мастерство самообладания. Передача контроля – и абсолютное доверие.       Ассистент держал в руках – дрожавших от страха, очевидно – бутылку, яблоко, любой другой предмет – в зависимости от фантазии стрелка, – а две королевы криминального мира палили в него из пистолетов.       С закрытыми глазами, с разворота, в прыжке или наобум… Ассистентом был сначала Бутч, затем к нему присоединился Кафц, но их стальная выдержка не веселила настолько, чтобы входить в азарт. Мишень должна правдоподобно трепетать от страха, тогда будет максимальный накал страстей, наибольшее удовольствие!       – Вы хотя бы для приличия изобразите благоговейный ужас! – крикнула Графиня, а Бутч лишь оттянул воротничок рубашки.       Он потел от натуги, но не показывал вида, что вот-вот наложит в штаны.       Он не верил в их абсолютную меткость… Особенно, когда они уже не старались попадать, хохоча громко и пугающе, как старые ведьмы на болотах.       Бутылка на голове Кафца разбилась вдребезги, разлетаясь блестящими осколками, окатывая их обоих – Бутча и козлобородого – светлым лагером.       На голове второго был котелок, а вот первого от пахучей пивной волны ничего не спасло.       – Бах! – воскликнула мисс Муни, и дыня на выставленной ладони начальника охраны исчезла, а тот невольно подскочил на месте.       На земле заднего дворика вокруг ассистентов уже было некуда ступить, ошметки фруктов и куски битого стекла валялись повсюду.       – Какие же они скучные! – пожаловалась Фиш, глядя на подругу. – Бах!       На этот раз выстрела не последовало, а Бутч уже непроизвольно дернулся под женский смех.       Чтобы никто не подумал, что он на грани нервного срыва, он одернул пиджак на выпирающем животе, словно телодвижение было задумано специально.       Кафц подбросил в воздух котелок, и оглушающим громом шляпу разорвало в клочья. Графиня тем временем перезарядила пистолет.       – Все, Бутч, иди, хватит с тебя, – снисходительно махнула она рукой. – Парни, кто следующий?       Желающих не оказалось, и даже Мет, подававший дамам патроны, не проявлял энтузиазма, чтобы присоединиться к своему приятелю. В воздухе витал смрад пороха, разлитого алкоголя, вперемешку с фруктовыми нотками, и из-за спин дюжины зрителей раздался чих.       Графиня ахнула, оборачиваясь на звук. Ни слова ни говоря она быстрой, но плавной походкой устремилась по направлению к лакею мисс Муни, и под нарастающее улюлюканье она буквально силой выволокла его в центр дворика.       – Освальд! – вкрадчиво, но четко говорила она. – Мы без тебя не справимся! Окажи нам честь, будь нашей почетной мишенью!       Пингвин был готов завизжать от сдавшивавшей горло паники, и лишь крепкие ладони Графини на предплечьях удерживали его от побега. Она смотрела ему в глаза, она буквально заглядывала ему в душу, глубоко в самое нутро, на дно желудка, где ужас ледяными цепями сковывал кишки.       – Стелла… мэм… я не думаю, что я подойду…       Он нервно улыбался, затравленно отклоняясь от приблизившейся влотную женщины, мотая головой, и все тело напряглось, вот-вот готовое выгнуться в эпилептическом припадке.       – Освальд! – уже тише обратилась к нему Графиня. – Ты мне не доверяешь?       – Нет, что вы, мэм, – блеял пингвин, хватая ртом воздух. – Конечно доверяю.       – Тогда почему ты боишься? Не бойся.       – Я не…       – Не бойся, Освальд. Доверься мне. Я обещаю, все будет хорошо.       Она держала его голову, обеими руками обхватив за щеки, и кривая, неестественная улыбка медленно растворялась на его болезненной физиономии.       Он уже будто бы и не слышал, как члены банды Фиш Муни нетерпеливо возмущались: «Что ты ломаешься, пингвин!», «Да у него кишка тонка», «Что его спрашивать – тащите пингвина силой, раз хозяйка так хочет».       – Не бойся, Освальд. Ничего не бойся. Доверься мне. Просто доверься.       Ее слова вложились с него как пазл, в нужное место. Страх сменился доверием – безусловным, таким, что он сам не мог объяснить… Ему вдруг захотелось отдаться – с потрохами, полностью, несмотря на все беснующиеся в ужасе мысли.       А что, если она знает… Что если Графиня все про него знает?       Но в то мгновение даже это было не важно. Освальд в недоумении хлопал ресницами, когда Стелла убрала руки с его скул, отступая назад, по-прежнему глядя в глаза.       – Иди. Стрелять буду только я.       Пока пингвин занимал свое место рядом с Кафцем, Графиня вернулась к Фиш, приобнимая за плечи со спины и наклоняясь к уху. Она шепнула подруге что-то на ухо, и та довольно заулыбалась.       Козлобородый сказал Освальду что-то ободряющее – как и всегда, – а тот не разобрал и половину слов, пребывая словно в трансе, не сводя взора с Графини.       Гостья приняла из руки Мета пистолет, медленно направляя его в сторону замершего у стены пингвина. Мисс Муни подошла к ней и положила ладони с яркими длинными ногтями ей на глаза, вставая близко, используя подругу как оружие, нуждающееся в наведении на цель.       Освальд сглотнул. Алые губы Стеллы улыбались, он видел их даже издалека, и казалось, ее парфюм он чувствовал даже на расстоянии, пускай и это было физически невозможно… Физически невозможно не промахнуться, стреляя с закрытыми глазами, доверяясь другому, тому, что направляет дуло за тебя!       Освальд подумал, что это конец. Изощренное наказание… Проницательная Графиня узнала о его кознях против Фиш… и про то, как он все это время докладывал дону Фалкону о деятельности королевы криминального мира, и про то, как именно полиция и другие банды узнали об ожерелье с шеи убитой Марты Уэйн, приобретенное мисс Муни.       Он все это время играл сам за себя, сталкивая лбами могущественные группировки, оставаясь незамеченным, но как только появилась эта самонадеянная сука, его план оказался под угрозой. Кулаки непроизвольно сжались. На голову пингвина положили апельсин, и он зажмурился, прощаясь с жизнью.       – Просто доверься мне, Освальд, – раздалось в ушах вкрадчивым шепотом – будто из его собственной головы, а затем грянул выстрел.       Апельсин превратился в смузи, рассеивая яркий и щиплющий глаза и нос аромат.       Под восторженные крики банды, наблюдавшей затаив дыхание, как мисс Муни управляет положением рук Стеллы с оружием, выставленных вперед, Освальд еще не один раз пережил этот ошеломительный момент смерти и воскрешения.       – Ты был бесподобен, Освальд, – после говорила ему Графиня, так же держа за щеки и заглядывая в глаза. – У тебя потрясающие ребята, Фиш.       Она улыбалась, оборачиваясь на хозяйку клуба, а затем обращала взор на пингвина и произносила уже на порядок тише, гладя его по скуле:       – И ты, малыш, самый толковый из всех.