Хён

      Морозное утро следующего дня Тэхён встречал на крыльце полицейского участка. С минуты на минуту должны отпустить его нового друга. Друга. Почему эта мысль кажется такой глупой? Вспоминая его красные от бесконечных слез глаза, дрожащие, пересохшие и искусанные в кровь губы, да и в целом помятый вид, внутри что-то сжималось, болью сдавливало грудь и заставляло злиться. Злиться на бесконечную несправедливость этого мира. Виновные должны понести наказание, но в действительности всё выходит иначе. Он часто сталкивался с необоснованными обвинениями, порою, даже настолько абсурдными, что хотелось самолично ткнуть истца в то сказочное дерьмо, которым он так охотно поливал ответчика. Но всё это не идёт в сравнение с тем, когда под обвинение попадает небезразличный тебе человек.       Ещё и двух суток не прошло с момента их нелепой встречи, а сердце замирает, когда на горизонте появляется Сэм.       — Доброе утро, — Тэхён не замечает как на лице появляется улыбка, но прекрасно чувствует, как участилось сердцебиение. Вероятно, это от кофе. Всё-таки стоит с ним завязать. — Это тебе. — Он протягивает бумажный стаканчик с горячим напитком. — Горячий капучино на кокосовом молоке, не знал, что ты предпочитаешь и есть ли аллергия на что-то, поэтому вот.       Руки парня дрожат, а на лице полнейшая растерянность, недоумение и немного смущения.       — Доброе и спасибо.       Кофе действительно горячий, это успокаивает, значит, его не так долго ждут. Обхватив обеими руками, Сэм осторожно тянет горячее содержимое стаканчика. Сладко, тепло и приятное послевкусие. Он прикрывает глаза и улыбается — для него это не просто кофе, это внимание, забота, доброта, это всё то, по чём он очень скучал. Возможно, даже бескорыстность, но…       — Почему Вы здесь? — улыбка сходит с лица, холод немного отрезвляет, и мозг усердно пытается работать. Он смотрит прямо в глаза, по телу пробегают мурашки. Но это всё мороз, утро чертовски холодное. — Ты, — тише добавляет он.       — Ну, учитывая сказанное тобой вчера, я решил, что в таком виде ты не захочешь возвращаться домой, а другого опекуна, помимо твоего дяди, у тебя, очевидно, нет, — Тэхёну хочется сказать, что он не мог не прийти, что ноги сами принесли это невыспавшееся тело, голову которого всю ночь одолевали безумные мысли, наполняя тело и душу страхом, переживаниями и ещё чем-то, о чём говорить вслух лучше не стоит. Поэтому озвучивает вполне себе логичную причину. — Идём, у меня ещё есть немного времени до работы, — он кладёт ладонь на его плечо и легонько похлопывает.       — Куда? — глаза слегка расширились, а губы застыли в немом вопросе.       — Ко мне, — Тэхён приподнимает одну бровь, — есть другие варианты?

***

      В автобусе полно народу, оно и понятно — опаздывать не хочется никому. Хмурые лица, помятые и даже те, что успели нанести макияж с утра, все выглядят одинаково. Одинаково сонно, будто весь город разом тусил всю ночь. Утро — оно такое.       Тэхён, держась за поручень, стоит вплотную к Сэму, изредка поглядывая в его сторону, ведь прямо за ним табло с названием остановок (он, конечно же, не знает их наизусть).       — Сэм — это имя данное тебе при рождении? — монотонный шум убаюкивает, поэтому он решил спросить первое, что пришло на ум.       — Нет, Сэмом я стал, когда мы сюда переехали, — он поджал губы и повернулся к Тэхёну. — Мама назвала меня Хёнджином, я был её «сокровищем, что привнесло в её жизнь ярких красок», — отвернувшись к окну, без особого энтузиазма произнёс он, затем сделал паузу и глубоко вздохнул. — Так говорит дядя. Я не помню её, совсем.       — Хёнджин, значит, — на лице хёна промелькнула ухмылка. — То есть, я могу звать тебя Джин, Джинни? — он вопросительно поднял брови. Сэм лишь легонько кивнул. — Интересно получается, — Хван непонимающе обернулся. — У меня есть старший брат, Сокджин, — он заметно нервничает, в мыслях промелькнул отголосок прошлого. Он ловит на себе пристальный взгляд Хвана и не находит ничего лучше, чем уставиться в ответ. На губах того мелькает улыбка. Внезапно автобус резко тормозит и из кабины водителя доноситься ворчание и недовольство — вероятно, опаздывающий решил перейти дорогу в неположенном месте. Но парни этого не слышат: Хван крепко прижат к Киму, а из-за небольшой разницы в росте, глаза того смотрят прямо на пухлые и слегка приоткрытые губы напротив. Глаза медленно поднимаются вверх и встречаются с обескураженным, но таким же заинтересованным, взглядом. Автобус трогает дальше. Тяжёлое дыхание и неловкое молчание сопровождают их дальнейший путь.       Автобус останавливается и парни вместе с потоком людей вываливаются из автобуса.       — Именно по этой причине я снял квартиру недалеко от работы, — Тэхён отряхивает пальто и поправляет слегка покосившийся галстук.       — Ты не кажешься тем, кто не может позволить себе авто, — засунув руки в карманы, говорит Хёнджин.       — Ты прав, машина у меня была, но, — он сделал небольшую паузу, — я решил её оставить в Корее, — он нервно закусил губу, едкий осадок горького прошлого всё ещё разъедал душу и болью отзывался в груди. *Четыре года назад*       — Ты хоть представляешь, что принесёт этот союз? Мы объединим не только наши семьи, но и два крупнейших холдинга, — будто зверь в клетке, Тэхён наворачивает круги по отцовскому кабинету. —Тэхён, ты мой сын, прошу, послушай меня, я искренне желаю тебе счастья, и Хеджин прекрасная девушка, я много лет работаю с её отцом, они замечательная семья, — господин Ким не унимался, уже битый час он уговаривал сына встретиться с будущей невестой.       — Я не стану жениться на ком-то, только для того, чтобы всем вам было удобно. Притворяться, играть в любовь, я не стану, у меня совершенно другие взгляды и планы на жизнь. Если так хочется, у тебя есть ещё один сын! — нервы на пределе, его желания и увлечения никогда не воспринимали всерьёз, но он всегда стойко выдерживал насмешки и критику. Он любил рисовать, но никто не понимал его живопись, он писал стихи, но после жестокой выходки одноклассников, только с братом делился своим творчеством. Он всегда заступался за слабых, даже тогда, когда проигрыш, казалось бы, был очевиден. Мать лишь коротко пожимала плечами и говорила, что всё наладится, что он ещё найдёт своё предназначение. Отец же был уверен, что младший сын сам не справится, и он просто обязан ему помочь стать достойным членом общества.       И вот, в очередной раз, Тэхён уверенно держит оборону, не уступит, это его жизнь и только ему решать, как поступить в сложившейся ситуации. Но и отец не уступает, давит со всех сторон, даже применяет парочку угроз. Он не неблагодарный сын, он просто хочет жить своей жизнью.       Громкий хлопок двери кабинета, а затем и входной. Он не выиграл, но и проигрывать не собирается.       Двухчасовой марафон мыслей под пару стаканов виски и, вот, казалось бы, стало немного легче. Но… Всегда есть это чёртово «но». Он не пьян, он спокоен, даже слишком. Он садится в свой новенький Hyundai, медленно оглаживает кожаный руль: золотая клетка для строптивого птенца. Подарок родителей на вот-вот исполняющиеся двадцать три.       Включает зажигание и плавно давит на педаль газа. Машина трогается, её слегка ведёт. Середина декабря: выпал первый снег.       Скрежет шин, вспотевшие ладони крепко сжимают руль, впереди красный, но машина продолжает ехать. Тэхён выкручивает резко вправо в надежде избежать столкновения с пешеходами и рядом стоящими машинами. Его занесло: машину развернуло на девяносто градусов, бампер угодил прямо в столб, отчего светофор, висевший на нём, начал отбивать такт вальса поочерёдно меняя цвета. Подушка безопасности придавила его молодое тело, предварительно запустив в лицо крышку клаксона. Губа щипет, а из носа, кажется, идёт кровь — прекрасное завершение вечера. * Наши дни*       — Всё ещё обживаешься? — случайно задев одну из многих всё ещё нераспакованных коробок, спросил Хёнджин.       — Назовём это прошлым, с которым я пока не решил, что делать, — вытянув губы в прямую линию и вскинув брови, ответил Тэхён. — Кофе?       — Спасибо, но я лучше в душ и домой, не хочу тебя задерживать, — Хван стянул с себя куртку: чёрная рубашка без двух верхних пуговиц приоткрывала вид на его острые ключицы. Тэхён скользнул взглядом вверх: не похож он на того, кто будет оказывать сопротивление при задержании, тогда к чему это насилие? Он никогда не понимал этих однобоких методов полицейских.       — Первая дверь справа в комнате прямо по коридору, вещи можешь оставить здесь, я подберу тебе что-нибудь из своего, — неловкостью несло за версту, рядом с этим съежившимся комочком Тэхён ощущает себя могущественным тигром. Его хочется защищать, оберегать и… Он шумно выдохнул, когда Хван скрылся за поворотом. — Пожалуй, ромашковый чай будет очень кстати.       Ещё вчера он хотел изменений, что ж, желаниям свойственно сбываться.       Зелёный чай без сахара нервно перемешивается, подносится к губам и, с ощущением жжения, вылетает обратно изо рта — галстук стоит сменить, собственно, как и рубашку. Серый цвет его любимый, но в одежде он отдаёт предпочтение насыщенным цветам. Галстук изумрудного цвета с незамысловатой текстурой великолепно будет смотреться на чистой белой рубашке. Он вынимает его из ящика шкафа и бросает на кровать, точно так же он поступает и с рубашкой. Спешно снимает с себя испачкавшуюся одежду и слышит голос за спиной:       — У тебя не найдётся ещё одного полотенца, — от внезапного голоса по телу пробегают мурашки. Или потому, что оно обнажено?       Тэхён оборачивается: узкие бёдра прикрывает плотно затянутое полотенце, а с роскошных чёрных волос медленно стекают капли, падая на лебединую шею, и плавно скользят вниз, к широкой подтянутой груди. Тэхён сейчас себя не понимает. В горле пересохло, огромный ком не даёт сглотнуть, но ему всё же удаётся пересилить себя. Он медленно приближается к парню, что застыл в проёме, крепко сжимая руку в кулаке. Тот взгляд не отводит, не может. Или не хочет? Дышит тяжело, заставляя стекающие капли менять направление. Тэхён касается указательным пальцем одной такой, медленно ведёт вверх, осторожно, едва касаясь кожи, ощущая бешеную пульсацию яремной вены. Останавливается лишь тогда, когда большой палец его руки касается нижней губы. Слегка оттягивает её и прожигает взглядом. Тяжёлое дыхание теперь на двоих.       — Что ты…? — стоит Хвану заговорить, как Ким тут же приближается и касается носом его щеки. Плавно водит, прикрыв глаза. Будто мечется между желанием и принятием этого факта. — Ты же не…       — Не гей? — тот открывает глаза и смотрит пристально. — Нет, — он облизывает свою нижнюю губу и добавляет: — но глядя на тебя, начинаю в этом сомневаться, — вот теперь его основательно ведёт, он сказал вслух то, что не выходит у него из головы уже вторые сутки. Он крепче сжимает ладонь на лице парня, намереваясь проверить истинно ли его желание.       Хёнджин хватает его за запястье, другой рукой упирается к крепкую грудь. Глаза в глаза: во взглядах обоих горит желание, черти носятся, но, помимо этого, неуверенность и страх паренька против абсолютно нового, но очень сильного чувства старшего.