Танец со смертью

Эту и две последующие течки Федя провел с Иваном. Как выяснилось, тот любил поэкспериментировать, например, надевал на Федю кляп, или трахал его игрушками. Так или иначе, их отношения вышли на новый уровень, и не только в сексуальном плане – пара стала больше времени проводить вместе у Грозного, что сначала беспокоило Петю, но тот быстро свыкся отпускать брата к любимому. Любимому… Для Феди это слово многое значило. Да, он любит Ивана, но каковы его чувства? Он все еще просто хочет секса без обязательств, или же теперь между ними нечто большее? Хотя, зря юноша на это надеется, от пары прогулок и совместного просмотра кино никто еще парой не становился. Так что да, для Феди было больно осознавать, что он лишь игрушка для потех. То, от чего он бежал, настигло его, но в другом воплощении. Но Федя искренне не злился на Ивана – он же не виноват, что Федя ему как человек не нравится, а нравится в плане секса. И все же это приносило острую боль в районе грудной клетки. Хотя нет, Федя злился на Ивана. Но не из-за чувств, а из-за того, что этот козел решил посмотреть, как Федя оттанцует с вибратором в заднице, которым дистанционно управлял сам Грозный. Пару раз Федя чуть ни упал, но выкрутился так, будто это было частью танца. Проблема была не только в том, что чертов вибратор был в его анусе, но и в том, что он сильно давил на простату, а Грозный с совершенно беспристрастным лицом менял мощности слишком резко. Федя искренне не понимал, как человек может быть таким мудаком. Вот и сейчас вибратор был на режиме низкой мощности, что дало Феде передышку и возможность спокойно закончить свой танец, как вдруг он почувствовал резкое давление на свою простату и сильную вибрацию в ее области. Колени Феди подкосились, и он, из последних сил схватившись руками за шест, подогнул дрожащие ноги и прокрутился на шесте, опускаясь на колени. Зал взорвался аплодисментами, кто-то подошел и сунул Феде под гольфы денег, кто-то кинул на сцену цветы – вот же чудики пошли – а Грозный улыбнулся, аплодируя. Улыбнулся, черт бы его побрал! Знает же, что на ногах Федя закончить танец не смог бы. А затем Ваня сделал то, чего даже Федя от него не ожидал – он поднялся со своего места, в один прыжок оказался на сцене и подал Феде руку все с той же проклятой улыбкой. Улыбкой настоящего дьявола. Федя тоже сверкнул белозубой улыбкой, принял его руку и, не без поддержки Грозного, ведь он, ублюдок, так и не сбавил мощность, поднялся на ноги. - Дамы и господа, - да, в клуб ходили и женщины-альфы, которые были чуть меньшей редкостью, чем парни-омега, - на сегодня наш Василек закончил, так что поддержим его аплодисментами и дадим вам насладиться прекрасным танцем не менее прекрасной Артемиды, - зал вновь заулюлюкал, а Федя с Грозным удалились в Федину гримерку. - Ты сумасшедший, вытащи из меня эту штуку! – гневно начал Федя. - А мне все понравилось, ты был великолепен, твои ошибки даже никто не заметил, скорее всего, - усмехнулся Грозный, но, тем не менее, отключил этот свой аппарат для пыток, а затем подошел к нагнувшемуся Феде и вытащил из него вибратор, после чего развернул к себе и властно поцеловал, закидывая Федину ногу на свое бедро, оглаживая Басмановы бока, грудь, соски, ключицу, плечи, спину. Федя млел от горячих рук, что гуляли сейчас по его коже, поэтому забрался своими холодными ладонями под рубашку Грозного, изучая будто в первый раз его пресс. Иван оторвался от Феди, уже который расстегнуть брюки, но тут у Феди закружилась голова, за которую он схватился, и Грозному пришлось его ловить. - Все в порядке, малыш? – осторожно спросил Иван. - Я не знаю, чего-то все вокруг вертится. Не подумай, что я отмазываюсь от секса, - усмехнулся Басманов. – Просто правда голова в последнее время что-то кружится. - Надо будет записать тебя к врачу, - нахмурился Иван. - Да все в порядке, Вань, как пришло, так и уйдет, не переживай, к тому же головокружение уже прошло, - Федя слабо улыбнулся. - Не нравится мне все это. К врачу я тебя сам потом запишу. Тебя беспокоит что-то еще, кроме головокружения? Может, тошнота, боли? – начал допрос Иван. - Нет, ничего такого, только слабость и головокружение, - ответил Федя. - Ах, значит, еще и слабость. Прекрасно. Точно пойдешь к врачу, а не пойдешь сам, я тебя за руку туда потащу. - Ты так за меня переживаешь? – расплылся в улыбке Федя. - Мне нужны сильные танцоры, Федь, губу закатай, - фыркнул Иван. Федя оказался поражен в самое сердце. Конечно, на что он еще надеялся, на ответные чувства? На то, что Ваня побежит его помечать? Отчего-то Федя разозлился, сам от себя такого не ожидая, потому подошел к диванчику, схватил с него подушку и метнул ею в Грозного со словами «выметайся!». Мужчина подушку хоть и поймал и даже бросил назад, но вышел. Федя рухнул на диван, схватил эту злосчастную подушку, уткнулся в нее лицом и заплакал. Он давно не плакал, наверное, со смерти матери. В детстве отец бил за такое проявление эмоций, поэтому Басманов младший старался не плакать, по крайней мере не при людях, что сейчас он и делает. Его одолевала бесконечная обида за самого себя. Чем он заслужил к себе такого отношения? Как Иван может быть таким мягким и таким черствым одновременно? Как человек может быть таким полярным? И причем тут, блять, Федя, он хочет просто спокойной жизни, а тут еще эта дурацкая любовь к Грозному, так еще и безответная. Да пошел этот мудак в жопу, не достоин он Фединых слез! Басманов выпрямился, утер все еще скатывающиеся по лицу слезинки, явно размазывая тушь, но его это не волновало. К черту все, к черту Ваню! Он просто уйдет сегодня к себе и не будет с ним разговаривать хоть неделю. Пошел он со своим отменным сексом. Его отсутствие Федя как-нибудь переживет, а вот холодность со стороны Ивана – нет. Нужно как-то отвлечься. - Тук-тук-тук, можно войти? – послышался осторожный голос Маши за дверью. - Входи, Маш, - вздохнул Федя. - Оу. Так и ты выглядишь не лучшим образом. Вы с Иваном Васильевичем поругались? Он весь хмурый сидит, кажется, пытается найти предел своей алкогольной выдержке, а тут ты сидишь и плачешь. Что случилось, Федя, милый? – Маша подошла к Басманову, по-сестрински обвила его плечи своими руками, а затем положила голову ему на плечо, укачивая парня. – Давай, выкладывай, что там у вас случилось. - Маш, он меня ведь не любит, верно? – спросил Федя, хлюпнув носом. - С чего ты взял? Да, он сказал, что это секс без обязательств, но он так на тебя смотрит, как не смотрел ни на кого раньше, а я тут работаю с открытия клуба, так что прекрасно знаю Ивана Васильевича. Он же любит тебя, неужели ты этого не видишь? - Не вижу, - честно ответил Федя на выдохе. - Ну и глупый же ты еще ребенок, ничего ты в чувствах не понимаешь, - хихикнула она. - Да что тут понимать, если все и так очевидно? Он меня не любит, а имеет. Вот и все, - буркнул Федя, вытирая вновь подступившие слезы. - Дурачок. Ну, ничего, сам скоро все поймешь, - загадочно сказала она. - Почему все кругом говорят загадками? Что я должен понять, Маш? - всплеснул руками Федя. - Когда придет время, тогда и поймешь. А придет оно довольно скоро, - она улыбнулась и стала гладить Федю по спине. – А давай завтра днем в кино сходим? Ты отвлечешься, тебе станет лучше, может, помиритесь, наконец. Ну этого Ивана Васильевича в попу, ничего он не понимает в настоящих чувствах. - Вот именно, он нихрена не понимает, но я тоже не понимаю совершенно ничего, - буркнул Федя. – Пошли в кино, только сама выбирай фильм, я в них не разбираюсь, - вздохнул Федя. - Вот и умничка! Я куплю нам билеты, сходим на какой-нибудь ужастик, попугаемся или посмеется, зависит от категории фильма, а там, глядишь, ты и повеселеешь, - с улыбкой сказала Мария. - Ты любишь ужастики? – искренне удивился Федя. – Еще и разбираешься в них? - Если я веду себя как милашка, это не значит, что мне не могут нравиться фильмы ужасов, - рассмеялась Темрюковна. – Так ты согласен? - Согласен. Пошли в кино. На следующий день Федя проигнорировал пятнадцать пропущенных звонков от Грозного и еще двадцать три смс с просьбами его простить. Федя как-то нехорошо усмехнулся – видимо, кое-кто все-таки смог напиться. Интересно, с которой по счету бутылки? На самом деле в душе он радовался тому, что мужчина перед ним извинялся, но гордость взяла над ним верх, и он решил, что не будет пока что как-то на это реагировать. Может, при личной встрече, но не по телефону точно. Вскоре Федя встретился с Машей, и они поехали в кино, смотреть «ужастик категории «Б»». Федя старался не думать об Иване и своих чувствах к нему, но фильм оказался настолько смешным своей абсурдностью, что Басманов успел даже позабыть о своей горечи и просто искренне посмеяться с такого плохого фильма. Они с Машей весело выходили из кинотеатра, когда решились пройтись по торговому центру. Они надолго задержались в ювелирном, где Мария долго и скрупулезно высматривала серьги. Выбор пал на две серебряные, длинные, увесистые серьги в виде цветка, с которого рассыпались лазуриты. Выбрав красивую коробочку под эти серьги, Маша вышла из магазина и с гордостью вручила коробку Басманову. Федя оторопел от такого дорогого подарка и долго пытался отказаться от него, уговорить Машу забрать его себе, или вернуть на крайний случай, потому что он ничем не заслужил такого, но Мария была непреклонна и просто подошла к ошарашенному Феде, встала на цыпочки и достала из его ушей старые серьги, заявив, что вернет их только в том случае, если он наденет подаренные ею. Федя сказал, что она сумасшедшая, но подарок все же надел. Маша, как и обещала, вернула Феде старые серьги, а потом, достав из сумочки зеркальце, стала показывать юноше его отражение, приговаривая, как ему идет. В благодарность за подарок Федя купил Маше целый пакет дорогих сладостей, и пришел уже ее черед отказываться от подарка, но Федя использовал ее же стратегию – шантаж, сказав, что снимет эти серьги, если она не примет сладости. Маша сдалась. На этом они вышли из торгового центра и направились на работу, так как время уже подходило к семи. Зайдя в зал, Федя не увидел Грозного нигде и, решив, что тот в своем кабинете, или и вовсе дома отдыхает от похмелья, направился к своей гримерке. Первое, что его насторожило – дверь была открыта, хотя Федя точно помнил, что он закрывал ее на ключ. Осторожно отворив дверь и включив свет, Федя испытал первобытный ужас. Холодный, липкий страх разливался по его телу, он облипал каждую клеточку Фединого естества, проникал в дрожащие руки, в горло, из которого так и не вырвался крик, в расширенные от ужаса глаза. Не может быть. Этого просто не может быть. Но это было так. Вся гримерка была разгромлена, но не это привело Федю в ужас, а послание на разбитом зеркале, написанное его же помадой. Оно гласило «прекрасно танцуешь, сынок». Ошибки быть не может, это точно был его почерк, Федя его с детства запомнил. Как? Как он нашел их? В последний раз он был в Рязани, что он делал в Москве? Что делал в этом чертовом клубе? Нужно было срочно позвать Петю, а еще ужасно захотелось в объятия Ивана. Чтобы он спас, защитил, помог. Федя дрожащей рукой набрал Петю, который был в другом конце зала. Бежать сейчас за братом не было сил – казалось, от увиденного Басманов просто прирос ногами к полу. - Что случилось? – настороженно спросил Петя, прекрасно зная, что брат не звонит ему без причины. - Он нашел нас. Отец был тут, он нашел нас, Петя! – в ужасе зашептал Федя. - Что? Федя, погоди, ты уверен? – взволнованно спросил Петя. - Просто приходи к моей гримерке и посмотри, - сказал Федя и повесил трубку. Следующий звонок давался ему труднее. Он не принял извинения Ивана, они расстались на не самой приятной ноте, а теперь Федя еще и названивает ему из-за своих проблем, однако почему-то казалось, что он просто обязан предупредить Ивана. - Слушаю, - послышался сухой голос в трубке. - Ваня… - Федя не знал, что и сказать, слова застряли в горле, а тон его голоса был таким несчастным, что, кажется, Грозный тут же забеспокоился. - Малыш, что случилось? Ты можешь говорить? – спросил он взволнованно. - Отец был в моей гримерке. Он нашел нас. Я не знаю, что делать, пожалуйста, ты нужен мне, Ваня! – Федя и сам не заметил, как сильно дрожал его голос. - Я в кабинете, сейчас приду. Не беспокойся только, я помогу, - быстро сказал Грозный. Вскоре оба мужчины подошли. Петя чертыхнулся, а Иван подбежал к Феде и заключил того в крепкие объятия, шепча, что он спасет его, что все будет хорошо, что его никто не тронет. Но тут встрял Петя. - При всем моем к вам уважении, Иван Васильевич, наш отец тоже спокойно может подкупить полицию, и наши с вашим трупы потом найдут в Москве реке. Простите, но нам с Федей надо сбегать отсюда, - горько сказал Петр. - Я никуда не позволю забрать Федю. Может, это знак, что вам пора перестать убегать и, наконец, встретиться с ним лично? Я помогу, у меня есть для таких проблем люди, вам не обязательно всю жизнь сбегать, - с нажимом ответил Грозный. Они начали препираться, а у Феди от всего этого шока и шума ужасно начала кружиться голова, поэтому последнее, что он сказал перед тем, как все вокруг поплыло и потемнело, было «не ссорьтесь». Очнулся Федя от легкого похлопывания по щекам. Открыв глаза, Басманов увидел склонившихся над ним Петю, Грозного, что и бил его по щекам, а так же невесть каким ветром принесенную Машу. Она стояла с графином и полным ртом воды, видимо, наготове, чтобы обрызгать лицо Феди. - Все хорошо, Маш, спасибо, он пришел в себя, - сказал Иван, аккуратно подавая Феде руку и медленно помогая тому вернуться в сидячее положение. - Что тут вообще происходит? – спросила растерянная, Маша, проглотив воду. - Петя тебе все расскажет, а я везу Федю в больницу, - отрезал Грозный. - Ну уж нет, я тоже поеду в больницу, я хочу знать, что, черт возьми, с моим братом! – вскрикнул Петя, сжимая кулаки. - Тогда все вместе поедем, я все еще ничего не понимаю, - стояла на своем Темрюковна. - Человеку нужен воздух, для начала разойдитесь все! – гаркнул мужчина, отчего Федя окончательно пришел в себя. – Давай, поднимайся, малыш, опирайся на меня, я помогу, все хорошо. – Он помог парню подняться на ноги и, придерживая за плечи, повел к выходу. Череда из Пети и Маши последовала за ними. – Ладно, так уж и быть, прокачу вас до больницы, если вам так неймется. Доехали они до ближайшей больницы, где Федю взяли без очереди, стоило только Грозному дать взятку. Его осматривали, брали кровь на анализы, проверяли рефлексы и, когда все было готово, позвали его и почему-то Грозного в кабинет врача. - Вас в последнее время не тошнило? Не менялись вкусовые предпочтения? Не было эмоциональных перепадов? – спросил старый доктор в очках с роговой оправой. - Это вы сейчас к чему клоните, простите? - насторожился Федя. - Это я к тому, что вы, молодой человек, беременны. А обморок - это от стресса. Поздравляю вас и счастливого отца. - Я что, простите?! Я? Но как… Я же принимал подавляющие, - тараторил в неверии Федя. - Они не действуют в том случае, как бы романтично это ни звучало, когда сцепка происходит у истинной пары, – Пояснил врач. Федя же в неверии смотрел на Грозного, который внимательно слушал доктора. В какой-то момент он нахмурился и вышел под предлогом покурить. Федя еще недолго посидел в кабинете врача, совершенно не слушая его. Иван ушел. Он просто взял и ушел. Что это значит? Он бросил его? Он бросил его… Беременного, беззащитного, одного в этом мире. Хотя нет, в этом мире было еще два человека, которые не слышали «радостные новости». Басманов вышел из кабинета с какими-то справками и подошел к сидящим на нервах Пете и Маше. - Итак? Что с тобой? – подала голос Маша. - Я беременный, - убито сказал Федя. Маша почему-то улыбнулась. Петя же побледнел от ужаса. - Федя, ты что, прости?! – вскрикнул старший брат. - Вот я так же отреагировал. - Я же сказала тебе, что ты узнаешь все, когда придет время, - с мягкой улыбкой сказала Маша, приобнимая Федю за плечи. - Я уже ничего не знаю. Иван ушел. Просто ушел, - просипел Федя, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Он ушел. И неизвестно, вернется ли.