Танец со смертью

Грозного нашли на улице – он и правда стоял и курил. Федя про себя хмыкнул, потому что, насколько он знал, Иван не курит. Заприметив невеселую компанию, Иван молча подошел к машине, разблокировал двери и сел за руль, ожидая, пока все рассядутся. Первым делом отвезли Машу назад в клуб – работу никто не отменял, затем было решено отвезти Петю в отель, чтобы обеспечить ему безопасность – неизвестно, знал ли отец место их с Федей проживания. Юношу же Иван решил отвезти к себе. Феде было абсолютно плевать – на него напала сильная апатия. Он не знал, что будет, когда они приедут в апартаменты мужчины, какой разговор их ждет, и даже не хотел об этом думать. С Иваном он не разговаривал, просто отрешенно смотрел в окно всю дорогу. Грозный тоже попыток заговорить не предпринимал, но Феде было плевать. Он знал, что их ждет разговор дома. Когда Иван развез всех по необходимым точкам, то подъехал к своему пентхаусу. Вышел первый из машины, подошел к пассажирскому сидению, открыл дверь и подал Феде руку, которую тот злостно одернул и поднялся с места сам. Его тошнило от всей этой псевдозаботы. До лифта и в нем же поднимались молча. Только зайдя в квартиру, Федя подал голос. - Мне плевать, что ты там думаешь, но ребенка я оставлю. Проебались мы с этим оба, но решением все равно за мной, потому что мне его вынашивать и рожать, а не тебе, - начал злостно Басманов. - Федя… - Нет, не говори ничего, я оставляю ребенка и точка! Ты знал все это время, что мы истинные, по той течке узнал, верно же? Но все равно трахался со мной без презервативов. Я думал, что не могу забеременеть из-за подавляющих, но тоже идиот тот еще, надо было тебя заставить надеть их. А теперь еще у меня ребенок, которого ты не хочешь, просто, блять, прекрасно! - Федя, - спокойно начал Грозный. - Да что «Федя»?! Что ты хочешь мне сказать? Мне не нужны твои оправдания! Что ты делаешь? – Федя искренне был шокирован тем, что Грозный без лишних слов подошел к нему и сжал в крепких объятиях. Он уткнулся Басманову в макушку и стал поглаживать его по спине. Федя был обескуражен. - Я хочу этого ребенка, глупенький, - сказал Иван. – Когда я вышел тогда из больницы, мне нужно было подумать. Я понимал, насколько виноват перед тобой, потому что и правда знал, что мы истинные, но не думал, что ты сможешь забеременеть. Но, раз уж это случилось, я просто рад, что у нас будет ребенок. Наш ребенок, Федя, - мягко сказал Грозный, целуя Федю в макушку. - Но ты же ничего ко мне не чувствуешь, - начал неуверенно Федя. - Ты и правда еще совсем ребенок, боже, что я наделал, я заделал ребенка ребенку, - усмехнулся Иван, за что получил тычок под ребра. – Не злись. Естественно я люблю тебя, дурачок, просто ты всегда в бегах, я не знал, когда в следующий раз ты исчезнешь, поэтому просто решил скрывать свои чувства даже от самого себя, чтобы потом не было так больно с тобой расставаться. Но сейчас я никуда тебя не отпущу, малыш. Я хочу, чтобы ты был со мной всегда, чтобы ты больше ни от чего не убегал, чтобы мы вместе растили нашего ребенка, как настоящая семья. Да, я ошибся, когда не надел презервативы, понадеявшись на твои подавляющие, но прости меня за это, пожалуйста, прости. Я не думал, что все обернется так. Но если и ты, и я хотим этого малыша, то, значит, так и было нужно. Я знаю, что делал тебе больно своим поведением, но я искренне прошу у тебя за это прощения, я думал о нас обоих. Я не хотел давать ни тебе, ни себе надежду на настоящие отношения, зная, что ты в любой момент можешь просто исчезнуть из моей жизни. Я был несправедливо холоден к тебе и мне за это ужасно стыдно, милый. Я хочу быть с тобой, я хочу стать твоей семьей. И я хочу лично разобраться с твоим отцом, - Иван говорил мягко, с теплом в голосе, не выпуская Федю из колец своих сильных рук. Басманов был шокирован таким откровением. Он искренне верил, что Иван все это время лишь пользуется им, но на деле все оказалось иначе. Да, его до сих пор немного мучила обида за то, что Ваня не рассказал все сразу, но уже сейчас он готов был простить любимому все. Любимому… Теперь это слово казалось Феде таким правильным, от него больше не веяло холодом и безнадегой. – Ты простишь меня, милый? – спросил Иван, обхватывая Федю за плечи и заглядывая тому в глаза. - Как я могу быть уверен, что это все правда? – тихо спросил Федя, все еще не до конца приглушив свою паранойю. - Это очень легко доказать, - усмехнулся Грозный. – Прости заранее, будет больно. – Сказал он ничего не понимающему Феде, а затем наклонился к его шее, смахнул с нее смоляные кудри и прикоснулся зубами к месту метки. Укус вышел болезненный, но боль, что последовала после, разливаясь по всему телу, была в сто раз сильнее. Все вокруг закружилось, Федя почувствовал, как подгибаются его колени, поэтому изо всех сил обхватил Грозного за плечи, чтобы не упасть. Иван и сам подхватил Федю под руки, не давая тому свалиться на пол. Когда боль отступила, на смену ей пришли новые ощущения – чувство защищенности, тепло в низу живота, легкая эйфория, а вместе с ней и сильная слабость во всем теле. - Ты поставил мне метку, - не вопрос, а утверждение. Федя тяжело дышал, слова давались с титаническим трудом, казалось, еще немного, и он потеряет сознание. - Ты даже не представляешь, как давно я об этом мечтал, - тепло сказал Иван. – Тебе плохо, малыш? - Все кружится, а еще меня начинает знобить, - пожаловался Федя. – Но одновременно с этим я чувствую себя очень спокойно. - Иногда омегам может быть плохо после метки некоторое время, так что пойдем, приляжешь, - «пойдем» оказалось не совсем верным словом, потому что Грозный просто подхватил Федю на руки и понес к кровати. Когда Иван уложил Басманова, то прилег подле него и начал убирать прядки волос с лица парня. Мужчина улыбался самодовольной, но счастливой улыбкой, что не могло не вызвать ответную у Феди. Иван взял руку юноши в свою и оставил невесомый поцелуй на его тыльной стороне ладони. Федя все готов был отдать за то, чтобы эти моменты продлились вечность. Только он и Иван, вместе нежатся на кровати и радуются присутствию друг друга. Грозный между тем укутал Федю в кокон из одеяла, заметив, как того знобит, и обнял парня. Басманов уткнулся головой в грудь мужчины, чувствуя, как его одолевает дрема. Ему было так тепло и комфортно рядом с Иваном, что Федя и сам не заметил, как уснул. - Я люблю тебя, мой мальчик, - это было последним, что он услышал, прежде чем сон окончательно его одолел. Разбудил Федю звонок его телефона. Басманов точно не знал, какое сейчас время суток, но, судя по пейзажу за окном, был либо закат, либо рассвет. Федя сонно потянулся за телефоном и увидел, что ему звонит Петя. Наверное, волнуется. Еще бы, после такого расставания. Федя почувствовал укол вины – он так и не рассказал брату, чем все закончилось. От трели телефона проснулся и Грозный, который сонно моргая смотрел на то, как Басманов отвечает на звонок. - Петя, прости, что не позвонил, - сказал Федя, нажимая на кнопку «ответить». - Не угадал, сынок, это не Петя. Твой братец сейчас в немного неудобном положении для того, чтобы говорить, - Федя похолодел от ужаса. Он десять лет не слышал голоса отца, и сейчас, после всей той нежности и тепла, что Федя испытал перед сном, услышать его голос было сродни удара под дых. Как он мог забыть, что отец в городе? Черт, что делать, что, блять, делать? Иван, кажется, услышал, что говорят на том конце провода, потому как мгновенно проснулся и напрягся всем телом. - Что ты с ним сделал? – прошептал Федя. - Пока что ничего такого, но ты же знаешь, что мне нужен в первую очередь ты сам, а не он, - усмехнулся отец. - Я тебе больше не нужен. Я беременный, ты не сможешь больше меня никуда продать, - Грозный изумленно вскинул брови, а Федя подал знак, что объяснит позже. - Какая жалость, - фыркнул отец. – От твоего ребенка можно избавиться, как и от его отца, чтобы не мешался под ногами. А ты – все еще стоящий материал. Так вырос, так расцвел, стал настоящим красавцем. Да мне за тебя еще и доплатят, - у Федя сжались внутренности. Он не посмеет. - Чего ты хочешь? – дрожащим голосом спросил Басманов. - Я хочу, чтобы ты приехал в одно место и, наконец, перестал от меня убегать, чертов ублюдок. Тогда я отпущу твоего брата. - Я не верю тебе, ты ни за что не отпустишь Петю просто так, - просипел юноша. - Может так, а может и нет. Решать тебе. Чтобы к пяти часам вечера был в нужном мне месте, координаты я тебе скину. Придешь со своим дружком – убьем и его. - Ты не знаешь, с кем связался, урод, - встрял Иван, повышая ледяной голос так, чтобы его точно услышали. Из трубки послышался смех. - Это ты не знаешь, с кем связался. До встречи, сынок, - звонок оборвался, а Федя выронил телефон из рук, схватившись за волосы. Он все еще чувствовал слабость и озноб, но его это уже не так волновало, как то, что Петю похитит их отец. Как же Федя проебался, решив танцевать в этом клубе. Вскоре пришла смс с адресом, на который Федя бегло взглянул, а затем взвыл – здания напоминали какие-то заброшенные гаражи где-то за чертой города. Иван же изучал местность более детально, сделал несколько звонков, которые не отличались по своей сути – пора собираться, нас ждет разборка, возможно, прольется много крови. Федя же обнял себя руками и стал, покачиваясь из стороны в сторону, тихо завывать. Грозный, покончив со звонками, заключил Басманова в объятия и стал сцеловывать с лица такие непрошенные слезы, что потекли совершенно внезапно. - Малыш, только не переживай, тебе нельзя волноваться, я вызволю Петю и разберусь с твоим отцом. Тебя тоже никто не тронет, - стал шептать Грозный Феде на ухо успокаивающие слова. – И никто тебя никуда не продаст, что бы это ни значило, - Федя, икая, понял, что скрывать всей правды больше нет смысла, и рассказал об истинной причине погони отца за ними. Сказать, что Иван был в шоке – ничего не сказать. Он говорил слова утешения, гладил Федю по всему телу, осыпал его лицо поцелуями и заключил. – Твой отец – больной ублюдок, которого ждет от меня только одно – пуля в лоб. Он никуда, слышишь, никуда тебя не продаст, ничего не сделает с нашим ребенком и не тронет Петю. Я со всем разберусь, а ты оставайся здесь, - сказал Грозный, поднимаясь со своего места. - Я хочу с тобой! – взмолил Федя. - Ни за что, ты с ума сошел? Ты плохо себя чувствуешь, это во-первых, а, во-вторых, ты, черт возьми, беременный, и должен думать о нашем ребенке. Я никуда тебя не пущу, понятно? – отрезал Иван. - Но я все равно пойду! Там мой брат! – Иван лишь закатил глаза и достал телефон. – Кому ты звонишь? – нервно спросил Федя, закусывая губу. - Маше. Будет твоей сиделкой, - ответил мужчина, тут же принимаясь говорить с Темрюковной. – Мария, милая, не сделаешь мне одолжение? Умничка. Пригляди за Федей, пока я буду разбираться с его отцом. Да, ситуация из ряда вон, нужно, чтобы Федя и шагу из квартиры не сделал. Все устроишь? Я в тебе и не сомневался. Повышу зарплату. Спасибо, дорогая. Я отправлю за тобой такси. Маша скоро приедет, - заявил Иван, закончив с ней разговор. - Мне ну нужна сиделка, мне нужно к брату! – вскрикнул Федя. - Тише, милый. Выпей ромашкового чая лучше, успокаивает нервы. - Нахрен мне твой чай, я хочу к Пете! – Иван недовольно на это цокнул. - Так, послушай меня внимательно. Ты никуда не едешь. Я разберусь со всем сам. Ты сидишь дома и носа из него не высовываешь. Бережешь себя и ребенка. На этом все, я все сказал, - отрезал Иван. Федя был недоволен, но спорить не стал. Он что-нибудь придумает. Вскоре приехала Маша, и Грозный, достав из ящика кобуру, надел ее поверх рубашки и засунул в нее пистолет, предварительно убедившись, что он заряжен. Распрощавшись со всеми и поцеловав Федю напоследок в губы, он удалился, оставив юношу и девушку наедине. - Ты все это время знала, что мы истинные, - подал внезапно угрюмый голос Федя. - Конечно знала. Я почувствовала эту ауру, что исходила от вас, как почувствовала ее, когда стала встречаться со своей девушкой, - улыбнулась Маша. - Ты знала, что я беременный? – спросил Федя. - Только догадывалась. Ты выглядел неважно, и я подумала, что раз вы истинные и спите, то это рано или поздно случится. Не прогадала, - пожала плечами Мария. - Почему ты сразу мне все не сказала? – буркнул Федя. - Хотела, чтобы ты сам обо всем догадался. Я надеялась на хороший исход и, судя по метке у тебя на шее, он и впрямь вышел хорошим, - расплылась в улыбке Темрюковна. - Маш, хочешь чаю? Поговорим за ним, а то так как-то неуютно, - сказал Федя, озаренный внезапной идеей. - Конечно, я сделаю, - сказала Маша, подорвавшись с дивана, но Федя ее остановил. - Ничего страшного, я не безрукий, дай мне хоть чай самому заварить. Тебе, как я понимаю, с сахаром? – как можно менее подозрительно спросил Федя. - И зеленый, если можно, - в который раз улыбнулась Маша. - Будет сделано, - ответил Федя, а сам про себя отметил, как его ладошки потеют. Он прошел на кухню и был бесконечно благодарен Маше за то, что она не последовала за ним. Федя знал, что Иван мучился бессонницей, храня таблетки в капсулах в ящике на кухне. Басманов вскипятил чайник, высыпал содержимое капсулы в горячую воду, опустил пакетик с зеленым чаем туда же, подсластил вдоволь, чтобы перебить горечь препарата, заварил себе чаю больше для вида, чтобы не вызывать лишних подозрений и вернулся в комнату с двумя дымящимися кружками горячего напитка. Кружку со снотворным он передал Маше, а сам начал отпивать свой чай, говоря с Марией о всякой ерунде. Она же, кажется, горечи не почувствовала, только отметила, что чай Федя пересластил, но его это мало волновало, потому что вскоре Маша стала клевать носом, а потом, со словами «Федя, ты чертила», уснула. - Прости, Маш, но я нужен брату и Ване, - сказал Федя, бережно накрывая подругу пледом и забирая опустевшую кружку из ее рук. Его все еще кружило и знобило, поэтому он накинул на себя слишком большой теплый свитер Ивана и, пошатываясь, вызывал такси. Таксист удивился месту назначения, но ничего не сказал, только пытался разговорить молчаливого Федю, спрашивая, как он себя чувствует. Видимо, по Басманову было понятно, что он не в лучшем состоянии, но это его мало волновало. Таксисту он отвечал редко и невпопад, но это не помешало им доехать до нужного места. Расплатившись с таксистом, юноша отправился к неприметным зданиям, которые видел на Google картах. Это то самое место, куда звал его отец. У ворот лежало несколько мертвых тел, который Федя брезгливо переступил и надеялся только на то, что это не люди Ивана. Ворота были открыты, в помещении царил полумрак, в котором Басманов и спрятался. Раздавались приглушенные голоса. К своему великому облегчению, Федя смог расслышать голос Ивана, и говорил он спокойно и размеренно, а значит, не ранен. - Федя, выходи, я чувствую твой запах, - сказал внезапно громко Грозный. Федя вздохнул и вышел из своего укрытия. - Ты как от Маши сбежал, чертенок? – спросил Грозный, не отрывая, тем не менее, взгляда от Басманова старшего, что сейчас сидел с вскинутыми вверх руками. Только сейчас Федя заметил, что на него было направлено сразу несколько оружий, включая Иваново. - Снотворное, - только и сказал Федя. Иван чертыхнулся. - Федя, ты совсем двинулся, сюда приехав? – возмущенно вскрикнул Петя. Юноша только сейчас заметил своего брата, который стоял поодаль от всех остальных. Он был изранен, с разбитым носом, но, в принципе, живой. Вместо ответа Федя подбежал к брату и накинулся на того с объятиями. - Петя! Боже, ты живой! Я так за тебя переживал! – счастливо сказал Басманов. - Живой-живой, скажи спасибо за это своему парню, он пришел тут со своими людьми, всех уложил и загнал отца в угол. Ты как раз пришел на самое веселье, - усмехнулся Петя, обнимая брата в ответ. - Кстати о веселье, - сказал Иван. – Федя, Петя, хотите сказать последние слова своему дорогому папаше? – подал голос Грозный. - Хочу сказать, что отец ты дерьмовый, пап, - сказал Петя, сплюнув кровь изо рта на пол. - А я хочу попросить об одной услуге, Вань, - внезапно подал голос Федя, приближаясь к Ивану. - О какой? – вскинул бровь Грозный. - Дай мне сделать это самому, - холодно ответил Федя. - Ты серьезно? – дивился Иван. - Серьезнее некуда. Из-за этого ублюдка я почти всю жизнь провел в бегах и страхе, я хочу закончить это сам. С меня все началось, мной это и закончится, - отрезал Федя. Он никогда не был кровожадным, но сейчас, глядя на жалкое подобие некогда страшного монстра из детских кошмаров, он понял, что хочет решить его судьбу своими руками, как некогда отец хотел решить судьбу Феди своими. - Бери, - сказал Грозный, отдав Феде пистолет. Федя никогда не стрелял, поэтому подошел вплотную к отцу, но на достаточное расстояние, чтобы тот не смог выхватить оружие. Пистолет лег тяжестью ответственности за чужую жизнь в руке. - Федя, пожалуйста, - взмолил отец. - Прощай, урод, - прошипел Басманов, спустив курок. Раздался выстрел, разлетелись мозги и кровь, отец тяжелым грузом упал на пол. Все было кончено. - Ты сделал это, Федя… - шокировано сказал Петя. - Я сделал то, что должен был, - ответил Басманов, а затем, словно очнувшись ото сна, выронил пистолет из рук и отшатнулся. Он только что убил своего отца. Человека, который преследовал его всю его сознательную жизнь. Что издевался над ним все детство. Что хотел продать его в сексуальное рабство за свои чертовы долги. Он убил человека. И он ни о чем не жалеет. К нему подошел Иван и заключил в крепкие объятия, шепча, что Федя молодец, а Маше он зарплату понизит обязательно. Федя лишь попросил не винить во всем Марию. К паре подбежал Петя, кладя свою руку Феде на плечо, говоря, что все кончено. Юноша на это лишь кивнул. Да, все кончено. Братья тоже обнялись. Настало время всем разъезжаться. Петю отправили для начала в больницу, где серьезных повреждений, кроме сломанного ребра, не выявили, и он благополучно вернулся к домой, отпустив Федю с Иваном к Грозному. Когда они приехали, Маша все еще спала. Федя успел рассказать, как смог от нее улизнуть, за что получил недовольный взгляд Грозного и обещание наказать Федю за такое плохое поведение и за то, что тот мужчину ослушался. Растормошив Машу, они отправили ее домой в сопровождении Вяземского, чтобы она отсыпалась там, пообещав ей все потом рассказать. Иван долго изучающе смотрел на Федю. - Как ты себя чувствуешь? Головокружение и слабость прошли? – спросил он. - Да, практически, - взглотнул Федя – не нравился ему тон мужчины. - Тогда приспускай белье и ложись мне на колени, - приказал Иван, садясь на кровать, широко расставив ноги в стороны. - Чего?! – опешил Федя. - Наказание, Федя. За каждым преступлением следует наказание, - ответил спокойно Грозный. Когда Иван такой, то с ним лучше не препираться, поэтому Федя послушно приспустил белье и лег на колени мужчины. Затем последовали шлепки по ягодицам. Не слишком сильные, чтобы вызвать действительно сильную боль, но и не слабые. Отчего-то это действие Федю возбуждало, и, кажется, Иван это прекрасно понимал. Он шлепал Федю, не сбавляя темп и силу, пока тот всхлипывал от несильных ударов больше из-за вставшего члена, что упирался в ногу Грозного. Иван же свою пытку все продолжал, шепча Феде на ухо, какой он плохой мальчик. - Ты должен был сидеть дома, - звонкий удар по ягодицам. - Ты ослушался своего альфу, - вновь удар. Басманов чувствовал, как все вокруг плывёт от накатившего возбуждения, трения члена о ткань Ивановых брюк, а также жар в области зада. На каждый удар Федя всхлипывал и исступленно шептал, что так больше не будет, пока, наконец, ни кончил. Пытка была окончена. - Теперь ты будешь послушным мальчиком? – спросил Иван. - Да, Ваня, буду, - выдохнул Федя. - Умница, - сказал Грозный, поцеловав Федю в макушку. Конечно, Федя долго еще дулся на Грозного за это, а Иван, видимо сам чувствуя вину перед парнем, который не мог нормально сидеть после показательной порки, вскоре вышел из квартиры и вернулся с букетом голубых астр, огромным плюшевым мишкой и коробкой вкусных молочных конфет. - Прости меня, малыш. Но я так перепугался, когда ты появился там. Я разозлился больше на себя, чем на тебя, за то, что не смог тебя от всего этого уберечь, - рассыпался в извинениях мужчина. - Вот себя бы тогда и порол, - проворчал Федя, но подарки принял. - Ты это все равно заслужил, - заметил Иван. - Нихрена! Я сделал то, что считал нужным! – возмутился Федя. - А я сделал то же самое. Но переборщил, правда, прости меня, дорогой, - сказал Иван, целуя Федю в шею. От этого интимного жеста Басманов-таки растаял. Его шея всегда была его эрогенной зоной. - Ладно, так уж и быть, извинения приняты. Только чур больше без телесных наказаний! - Никакой больше порки, обещаю, малыш. Только много-много поцелуев, если ты мне, конечно, позволишь, - усмехнулся Иван. Федя демонстративно прижал указательный палец к губам, делая вид, что глубоко задумался, а затем все же выдал. - Разрешаю, Иван Васильевич, - Грозный сморщился от приевшегося обращения к себе, а Федя счастливо рассмеялся. У них все будет хорошо. С Иваном, по крайней мере, не соскучишься.