След Ледяного Бога (18+)

      Спортивный дворец был огромным для такого маленького городка, но ужасно старым — с тяжёлыми колоннами и мутными витражами, все дышало атмосферой прошлого века. На входе у него даже не спросили документов: старенькая охранница клевала носом, и не заметила гостя. То там, то тут бегали детки, ждали родители.       В глаза бросилось удивительное единообразие среди присутствующих — светлые глаза, светлые волосы — Чонгук, в семье которого все были в той или иной мере альбиносами, не мог не понять, что это именно то самое. Его безмерно удивляло подобное: вероятность рождения такого ребёнка в обычной семье поразительно низкая, но здесь статистика, видимо, дала сбой.       — Здравствуйте, — к нему подошла высокая женщина с бейджем сотрудницы дворца. — Я Вас не узнаю, что-то подсказать?       — Да, я ищу Пак Чимина. Я… дальний родственник, приехал ненадолго в город повидаться.       — Родственник? — женщина подозрительно оглядела его с ног до головы. — Он на льду, она кивнула на тонкую фигурку, плавно рассекающую пространство в самом центре катка.       — Спасибо, — Чонгук кивнул и подошёл к бортику, вглядываясь вдаль.       Чёрная одежда плотно охватывала хрупкую фигуру, делая и так изящные движения более плавными и тягучими. Кажется, в ушах белели наушники, и фигурист со спокойным вдохновленным лицом, безупречно откатывал программу, справляясь даже с самыми сложными пируэтами.       — Талантливо? — женщина с бейджиком снова подошла к гостю.       — Я не разбираюсь в фигурном катании, но это завораживает.       — Очень талантливый мальчик, жаль только, пропадает в этой глуши, — она покачала головой, — как, впрочем, многие ребята здесь.       Чонгук удивлённо взглянул на женщину.       — Не важно, — она сказала это, словно пытаясь убедить себя в чем-то, а затем подула в свисток.       Чимин, словно проснувшись, вскинул голову и, прекратив программу, отправился к выходу на лёд.       — Привет, — Чонгук кивнул, — Я…       — Брат предупредил, что ты приедешь, — пухлые губы растянулись в приветливой улыбке.       Младший брат Ёндже был удивительно похож на него, даже сильно отросшие, чёрные волосы лежали так же, хоть и совсем не держали укладку.       — Пойдём, я уже закончил. Спасибо, тренер, — парень кивнул и, не дожидаясь ответа, зашагал в сторону раздевалки.       Чонгук засеменил следом. Удивительно, как эта хрупкая невысокая фигурка излучала такую уверенность и величие — казалось, все фигуристы обладали подобным талантом: выглядеть впечатляюще, даже просто шагая по коридору.       — Заходите, не стесняйтесь, — улыбка давно улетучилась с красивого лица, и её место заместила откровенная скука.       Парень уселся на скамейку и стал расшнуровывать массивные коньки.       — Не знаю, что нового Вы можете от меня услышать. Я пришёл к Бабуле вечером, занёс пирожные, которые она просила купить накануне. Стучал-стучал, никто не ответил. Вошёл, бабушка ведь никогда не запирает дверь… не запирала. Она лежала на кровати, под одеялом, словно спала. Я оставил пирожные в холодильнике, и что-то дернуло меня проверить дыхание, но кожа была уже холодная, — юноша передернул плечами.       — Что-то показалось тебе странным?       — Странным? — паренек откинулся назад и задумался, — она лежала странно… не естественно ровно, что ли. Будто её как куклу, положили в кровать и сверху застелили одеялом.       — Она никогда не спала так, — Чонгук вспоминал все те нечастые праздники или выходные, когда бабуля приезжала в гости.       — Да, я рассказал это брату, но он сказал, что это несущественное замечание.       — И все?       Чимин стащил с себя спортивную куртку и быстро натянул тёплый изумрудный свитер крупной вязки. Взяв в руки чёрные джинсы, он вдруг замер.       — Что?       — Ещё кое-что… но, я не знаю, стоит ли говорить. Это всего лишь моё наблюдение…       Чонгук вопросительно замер.       — Она была твёрдой, ну, знаешь, вся, — Чимин взглянул на собеседника исподлобья. — Я читал, что трупное окоченение начинается через несколько часов, но полностью завершается часов через двадцать или двадцать пять.       — И?       — Брат сказал, что в результатах судмедэкспертизы было указано, что на момент обнаружения трупа она была мертва как пять часов.       — Ты говорил это брату?       — Да, но он…       — Не обратил на это внимание?       Вдруг, Чимин вскинул взгляд.       — Мой брат не стал бы это скрывать.       — Не волнуйся, он мог действительно не обратить на это внимание. Я смотрел статистику по вашему городу, тут так редко случаются уголовные преступления — у него банально может не хватить опыта, чтобы подметить подобные детали. Хорошо, что он всё же почувствовал в этом деле неладное. А значит, у него есть чуйка. Ему бы устроиться на работу в другое, более густонаселенное место.       — Когда он поступал в универ, администрация дала целевое направление — ему нужно отработать здесь не менее пяти лет.       — Попадос, — Чон покачал головой, ему хотелось спросить о родителях, но он не знал, насколько это был допустимый вопрос для ребёнка. Таковым упорно казался ему этот юноша.       — Осталось всего несколько месяцев, — уголок пухлого рта дрогнул. — Так, как Вы считаете, зачем нужно было скрывать время смерти?       — Время смерти скрывают, если, например, убийца пользовался каким-либо веществом. Многие яды или наркотики имеют определенное время распада, и спустя некоторое количество часов в трупе их найти нереально.       — Вы думаете, врач, который проводил экспертизу…       Круглые тёмные глаза забегали.       — Ты знаешь его?       Взгляд паренька опустился.       — Скажешь, кто это? Попробую сходить в больницу, разведать обстановку.       Фигурист пристально взглянул на мужчину, а затем уверенно встал, и, захватив коньки, снова направился к выходу на лёд.       — Что ты хочешь сделать? — Чонгук удивлённо шёл следом.       Надев коньки и даже не зашнуровав их, Чимин выскользнул на арену и, слегка разогнавшись, прыгнул в аксель. Ожидаемо, что он не смог приземлиться правильно и рухнул на лёд, прокатившись, словно тряпичная кукла. Едва тонкое тело замерло, распластавшись ничком, Чонгук испуганно бросился к нему.       Арена уже опустела, детские занятия закончились, а время близилось к концу рабочего дня.       — Чимин! — ноги скользили по белоснежному льду.       Парень расхохотался, едва мужчина навис над ним.       — Ты с ума сошёл?       — Теперь у нас есть повод наведаться к тому человеку.       — К судмедэксперту?       — Раньше он был моим лечащим врачом. Пару лет назад я повредил колено, и он оперировал меня. А потом перевелся судмедэкспертом. Но разрешил мне обращаться к нему, если что-то приключится. У нас не так много хороших врачей, так что он ведёт часть пациентов травматологии.       — Ты же мог симулировать! Или просто сказать мне имя, я бы что-нибудь придумал! Зачем себя калечить? — Чонгук аккуратно поднял мальчишку на руки и медленно вынес за пределы катка, ребёнок жмурился, косясь на одну из ног.       — Он же мой врач, он сразу поймёт, что я симулирую. Больница рядом, в паре домов.       Захватив куртку Чимина, они медленно направились к выходу. Чонгук посматривал на бледное лицо с беспокойством: то с каким равнодушием малец покалечил себя, его не на шутку испугало.       — Не смотрите на меня ТАК. Я не псих, просто прекрасно знаю, как упасть, чтобы не повредить себе ничего, но схлопотать ушиб. Это помогает мне избегать соревнований, ненавижу их.       — Мне казалось, у тебя талант.       — Талант, — Чимин фыркнул и закатил глаза. — Мне нравится кататься, я счастлив, когда откатываю программу. Но соревнования… не моё. Мой тренер и брат так не считают, говорят, у меня есть потенциал и его нужно реализовывать. Только почему-то никто не хочет спросить меня, что же хочу я.       — М-м-м, — Чонгук перехватил тельце удобнее, входя в двухэтажное белое здание.       — И у меня не переходный возраст, в семнадцать лет поздновато показывать характер и трепать нервы близким, — Чимин понял, о чем думает мужчина.       — Опять? — пожилая бабулька в регистратуре закатила глаза.       — Он у себя?       — Твои ушибы половину рабочего времени у него занимают, — медсестра выдала им бахилы и вернулась к своему делу.       — А карта? — Чонгук, напялив синие пакетики, снова поднял парнишку на руки.       — Она у доктора, — Чимин, кажется, отлично чувствовал себя на чужих руках.       «Тук-тук».       — Доктор Ким?       — Да, входите.       Аккуратно внеся паренька внутрь, Чон застыл, не решаясь делать что-то дальше.       «Ким» — фамилия отозвалась в голове.       — Чимин! Что случилось? — высокий мужчина вскочил из-за стола.       Он выглядел ошарашенным, видимо, впервые его пациента кто-то принёс к нему на руках.       — Упал, — Чимин потупился, его щеки вдруг вспыхнули.       — Опять? Ты же понимаешь, что так можешь остаться без ноги? Посадите его на кушетку, спасибо.       Чимин стащил с себя куртку и отдал Чонгуку. Он потянулся к краю трико, но доктор остановил тонкую руку, присев рядом на колени. Он мягко ощупал колено, а затем голень, и, лишь убедившись, что перелома нет, аккуратно завернул эластичную ткань до самого бедра. По светлой коже растекались огромные синяки и пара ссадин.       Огромные ладони доктора легко порхали над тонкой кожей. Окончательно убедившись, что ничего страшного не случилось, он вздохнул и стал быстро обрабатывать раны сначала антисептиком, а затем мазью. Всего несколько минут, и колено было плотно забинтовано.       Все это время Чонгук рассматривал кабинет, полки и самого доктора, уже привычно светловолосого и сероглазого. Как и у Тэхена часть волос была словно припудрена пеплом, такими же тёмными были брови и ресницы. В отличие от его бывшего друга, доктор не отличался изяществом: огромный рост, крупное телосложение - кажется, он жил в спортзале все свободное время.       — Я позвоню твоему тренеру.       — Нет, Намджун, пожалуйста! — паренек поймал доктора за руку.       Мужчина с укором уставился на пациента.       — Простите, я катался один. Приехал друг моего брата, и я решил повыпендриваться.       Черты мужественного лица заострились.       — Тебе сколько лет, Чимин?       — Моя вина в этом тоже есть, — Чонгук вставил свои пять копеек, перетягивая внимание на себя.       — Ах, Вы… Спасибо, что помогли ему добраться до больницы без приключений, — тонкие губы растянулись в улыбке.       — Да, я и сам испугался до чёртиков. Чон Чонгук, — мужчина протянул руку.       Может, ему показалось, но доктор замер на мгновение.       — Приятно познакомиться, Ким Намджун.       — О! Вы тот самый эксперт, который выдал заключение о смерти моей бабушки, — Чонгук кивнул, будто сам себе.       — Откуда Вы знаете?       — Когда изучал документы, заметил штемпель с фамилией и именем.        — Вот как, примите мои соболезнования. Лично я Чон Ха Ну не знал, но Чимин часто тепло отзывался о ней.       Паренек, чьи щеки все ещё алели, помрачнел и опустил голову. Он действительно был так близок с бабулей Чонгука?       — Моя бабушка принимала снотворное, — Намджун кивнул, — могло ли оно вызвать остановку дыхания? — Чонгук притворялся дурачком изо всех сил. — Сейчас такие лекарства, знаете, не понятно лечат они или калечат.       — Не думаю. Дозировка была маленькой, да и сам препарат слабым.       — А анализы… не могли бы Вы показать мне их, — Чонгук с интересом взглянул на ряд больничных карт. Пара полок были подписаны аккуратным почерком: «в архив».       Усмехнувшись, Намджун покачал головой.       — Всё, что обнаружил, я отразил в заключении. Нет необходимости. К тому же, зачем Вам это? Так бывает, что пожилые люди задыхаются во сне, здесь нет ничего сверхъестественного.       — Да, я просто, очень любопытный, извините. К тому же мне всегда была интересна эта тема.       Они ненадолго замолчали, Намджун потрепал своего пациента по волосам и, ополоснув руки в раковине, промокнул бумажным полотенцем.       — Я напишу тебе рецепт, воздержись от физических нагрузок ближайшие несколько дней.       Доктор сел за стол и включил лампу, принявшись искать в ящике ручку.       — Следователь сказал, что тело бабули в морге. Уже неделя прошла, пока я добирался сюда. Ничего страшного, если я потрачу ещё пару дней для организации церемонии?       — Тело Вашей бабушки уже кремировали.       По голове мужчины словно ударили обухом. Горечь, немного притупившаяся за дни в дороге, снова наполнила грудь.       — Как? Разве без разрешения родственников можно такое делать?       — Ваша бабушка была язычницей, как половина коренного населения этого города. Работники морга, не разобравшись, проявили инициативу. Согласен, это вышло за пределы их полномочий, но что сделано, то сделано. Ей теперь уже все равно, — голос доктора был печально-сочувствующим. — Срок хранения урны с прахом больше месяца, можете не торопиться. Вы пришлый, пока разберётесь с колумбарием или местом на кладбище, пока познакомьтесь с её соседями и дальними родственниками, организуете церемонию… Никто не заставит Вас хранить урну дома.       — Отлично, — Чонгук задумчиво замолчал. Ёндже не говорил ему о кремации. — А давно ли … её…       — Вчера вечером.       Чимин прихрамывал, опираясь на руку Чона, пока они не спеша шли по коридору поликлиники.       — Интересное совпадение, — произнёс парень, едва они вышли на улицу — уже стемнело. — Едва Вы приехали, тело уничтожили.       — Мг, — Чонгук, погруженный в себя, кивнул.       — Зачем Вам понадобились анализы бабули?       — В заключении эксперт обязан написать вывод, который он сделал, основываясь на анализах, исследовании и вскрытии. Но, кто знает, что именно было в этих анализах.       — Думаете, он мог написать неверное заключение? — изящное лицо побледнело, а тёмные глаза блеснули из-под вязаной шапки. — У него же есть руководство, разве оно не проверяет такие документы? Ложная информация в таком случае не могла иметь место быть.       — У судебных экспертов нет начальства, как такового, они независимы. Если нет судебного решения о проверке такого специалиста, то никто не может оказывать на него давление.       — Ого.       Чимин покачивался, словно от волнения.       — Это упоминание в заключении о снотворном не даёт мне покоя, — Чонгук осматривал старое здание, из которого неспешно потянулись люди, завершившие свой рабочий день. — Асфиксия у пожилых людей во сне не такое редкое явление. Если все так и было, то зачем указывать в заключении о снотворном. Это бессмысленно.       — Я могу помочь Вам достать её карту.       С удивлением на лице, Чон уставился на неожиданного помощника.       — Как?.. Хотя стой! Ты уже однажды помог, и едва себя не покалечил, — мужчина замотал руками. — Для начала нужно обсудить это с твоим братом.       — Пока мы будем обсуждать и карточка бабули «случайно» исчезнет.       Чимин дёрнул старшего за руку и тихонько отправился вдоль здания к заднему двору. Никакого забора не было, лишь ровный ряд елей отделял территорию больницы от леса.       — Чимин, откуда в тебе столько энтузиазма?       Паренек замер у окна, едва светящегося изнутри. Кабинет доктора Кима, предположил Чонгук, прикинув планировку здания. Решёток на окнах тоже не было.       — Это незаконное проникновение, ты хоть понимаешь, что тебе за это грозит? — Чимина снова дернули за руку.       — Ровным счётом ничего, не думай, что у меня нет запасного плана.       — Если благополучно выпустишься из школы, поступай в мой универ, на юрфак. Я подниму все связи, чтобы тебя приняли!       — Хах, — они замерли, дожидаясь, пока свет внутри погаснет.       Однако, в ближайшие минут пять, пятнадцать, в течение получаса ночник внутри так и продолжил гореть.       — Может, у него сегодня дежурство? — Чонгук уже не чувствовал пальцев на ногах.       — Нет… Странно, его дежурство послезавтра, может какой-то экстренный случай. Хотя какие в нашей глуши экстренные случаи, — паренёк словно не чувствовал холода, даже аккуратный носик не покраснел.       — Тебе совсем не холодно?       — Мне? — Чимин соизволил взглянуть на соучастника. — Сегодня не такой сильный мороз. К тому же, все, кто выросли в этих широтах, устойчивы к холоду.       — Твой брат сказал, что Вы переехали.       — В детстве мы жили здесь с родителями, потом брат поступил в универ. Родители ехали к нему в гости и разбились насмерть. Он забрал меня к себе и пять лет мы прожили в городе. Потом пришлось вернуться, чтобы он отработал направление. Пока мы учились, наш дом сгнил из-за влажности и холода, поэтому мы жили у твоей бабушки.       — Соболезную, — Чонгук понял, почему у ребёнка была такая холодная отстраненность в поведении.       Часто, дети, потерявшие родителей в переходном возрасте, вели себя так. Он насмотрелся на подобное, пока проходил практику в подразделении по делам несовершеннолетних. Привыкшие с детства к поддержке и вниманию, такие дети окончательно теряли якорь. Часто они шли на преступления.       — Послушай, давай сворачиваться, — Чонгук потащил парня к выходу из больничного двора. — Иди домой, я созвонюсь с твоим братом, и мы обсудим эту идею. Если что, встретимся тут же завтра вечером.       — Ну, в принципе, неплохая идея. А если брат не разрешит?       — Тогда, не будем этого делать, Окей? — Чонгук уже прикидывал варианты, как осуществить подобное в одиночку.       Он был уверен, что Ёнжде не позволит брату совершить подобное, особенно учитывая его службу в органах.       Чонгук быстро вернулся домой и сразу ошалел от холода внутри. Толстые стены печи были едва тёплыми, поэтому мужчине пришлось самостоятельно растапливать белую бетонную махину, сверяясь с рекомендациями офицера и инструкциями в интернете. Ещё час он проходил по домику в пуховике, старательно пританцовывая, пока воздух не прогрелся хотя бы до приемлемой температуры.       Он долго не мог решиться, но, все же, набрав из колодца воды, поставил большую кастрюлю в нутро печи, рядом с горящими дровами. Топка была просторной, поэтому в неё вошла самая большая ёмкость на кухне — литров на пять. Чонгук был совершенно не уверен в том, что творит, так как вся большая посуда, кроме чугунка была абсолютно чистой, не закопченной, а значит, вряд ли её ставили в печь. Однако, время было уже поздним, чтобы беспокоить единственных знакомых в этом своими звонками.       На удивление, его авантюра увенчалась успехом, вода закипела, что позволило мужчине и перекусить заварной лапшой, и даже ополоснуться перед сном в большом корыте. Он чувствовал, что время, проведённое в этом месте, будет незабываемым.       Тепло одевшись и заварив в большой глиняной кружке мяту, если он правильно понял по запаху, мужчина сел за включённый ноутбук. Почта и соцсети ломились от новых сообщений. Друзья и родители негодовали из-за его внезапной "командировки", сестра отчитывалась о реабилитации на роскошном курорте, куда уехала несколько дней назад с женихом. Коллеги, дружно словив амнезию, уточняли, где и что у него лежит, на каких этапах он передал им свои дела. Привычные ответы на привычные вопросы, смайлики и мемы от друзей позволили расслабиться — навеянная необычными местами, где время словно остановилось, атмосфера потихоньку отпустила.       Он почти никому не сказал куда отправился, особенно родным. Страшно было представить, что устроили бы родители, отказавшиеся ехать в родной город даже на похороны родственницы.       Заглянув в список друзей, Чон набрал в поисковике имя Тэхена. Его страница, как и раньше, не светилась онлайн, последний раз он был в фейсбуке ровно шесть лет назад. Старая фотография, где сквозь светлую шевелюру просвечивало солнце, а глаза смеялись тонкими дугами, напомнила день, когда была сделана.       Жара убивала студентов, поэтому они, разместившись на изумрудном газоне прямо перед кампусом, тихо дремали, обложившись кодексами и лекциями. Летняя сессия была в самом разгаре, а вот силы молодых людей — почти на исходе. После обеда их ждал экзамен по уголовному праву у самого чокнутого препода во всем универе.       — А… я так и не понял, почему субъектом 131 статьи не может быть женщина. Всех собак вешают на мужчин, это так несправедливо, — Хосок закатил глаза и сымитировал удушение.       — Женщина может быть субъектом в 132… — Дженни фыркнула, — Как, скажи мне, женщина может изнасиловать мужчину?       — Ой, поверь мне-е-е… — брови парня задвигались.       — Фу-фу-фу, не хочу знать об этом! — девушка замотала головой, её пышные волосы красиво рассыпалась по чёрной футболке Тэхена. — Чонгук! — она протянула руки к брату, шлепнувшемуся рядом с компанией. — Как трудовое?       — Сдал! — парень отбил пятюню сестры и выдохнул, доставая бутылку воды. — Думал, она из меня душу вынет с этими профсоюзами, за коим они мне сдались, если я следаком планирую работать?       — Можно? — Тэхен кивнул на бутылку, которая уже направлялась в сумку.       — Конечно.       — Хей, вы весь тенек заняли! — Чон переполз к парню сестры и плечом стал двигать Тэхена.       Тот улыбнулся и приподнялся, давая вновь прибывшему возможность удобно усесться у ствола. Теперь они сидели почти вплотную, касаясь плечами.       — Давайте сфоткаемся? — Дженни мгновенно включила камеру и направила на них. — Тэ, помнишь, что я говорила о фото? Улыбайся! — удивительно, как она могла говорить таким обиженным тоном, абсолютно не теряя счастливейшее выражение лица.       Тэхен устало посмотрел на Чонгука, безмолвно моля о помощи, но встретил лишь задорный взгляд тёмных глаз.       — Ну, тебе сложно что ли, наш ледяной Кай? — Чонгук засмеялся и ткнул в бледные щеки указательными пальцами, растягивая уголки губ в улыбке. — У тебя такая классная улыбка, Дженни права, тебе нужно чаще делать это!       Серые глаза вдруг потерянно захлопали длинными ресницами, Чонгук готов был дать руку на отсечение, что мало видел в своей жизни людей обладающих подобной внешностью.       — Ты его больше смутил, чем заставил улыбаться.       — Да ладно! А знаешь, что я тебе скажу, Тэ, — Чонгук приблизился к чужому лицу ещё ближе, — Я буду разговаривать только в присутствии своего авокадо!       Парень тут же прыснул, уткнувшись в плечо друга лицом, а за ним рассмеялись и остальные. Никто не понимал, что именно в этой, не самой остроумной шутке, так веселило Тэхена, но его реакция раз за разом всех забавляла.       Фотография была сделана в тот день, а у края аватарки даже виднелась старая голубая футболка Чонгука.