Берлинская кровь

      Сегодняшний день Август наверняка захочет навсегда вычеркнуть из памяти. Больше всего он боится, что его вызывают к Гиммлеру по делу о массовом убийстве в лагере. Август шел по коридору рейхстага все медленнее, сердце стучало в ушах настойчиво, почти до тошноты. Он представлял холодный тон Гиммлера, его тяжелый взгляд и внутри все скручивалось от одной мысли об этом. Фантазия подбрасывала ужасные картины не то пыток, не то обычных тюремных издевательств, и Август стискивал челюсти от всеобъемлющей тревоги. Под сочувствующими взглядами он шел к приемной и ему казалось, что все уже знают, абсолютно все. От этого ему не по себе.       — Здравствуйте! — он поздоровался с Иоанной, которая привстала, чтобы его поприветствовать. Она сочувственно нахмурилась.       — Здравствуйте, — они пожали друг другу руки.       — Он… — вопросительно указал Август в сторону кабинета.       — Уже ждет вас. Удачи вам, Август, надеюсь вы докажете свою невиновность.       Иоанна была уверена, что Август тут непричем, поэтому жалела его от всей души. Все говорило о том, что Шольц огульно обвинен в том, чего не делал, так как только последний идиот стал бы себя подставлять таким способом. Было непонятно, почему следствие все еще топчется на его кандидатуре. Иоанна вздохнула, но, столкнувшись со строгим взглядом Хедвиг, снова уткнулась в бумаги.       Гиммлер наблюдал, как к нему входит этот молодой паренек. Да, его дело о массовом убийстве вызвало тот еще переполох. Гиммлер не хотел сильно в этом разбираться, но решил, что к ним присоединится Вальтер Закс, ответственный за это дело. Он не хотел верить в причастность Августа, но, если улики будут против парня, у него не останется выбора.       — Август Шольц, — он первый обратился к подчиненному, так как замечал отчетливые признаки волнения.       — Да, рейхсфюрер.       — Вы ведь понимаете, зачем я вас вызвал, — он придвинулся ближе к столу.       — Да, понимаю, — Август никак не мог справиться с дрожащим голосом, его буквально всего трясло.       — И что вы думаете об этом? — Гиммлер был спокоен.       — Я не причастен к убийствам, зачем мне так подставлять себя? Кому-то нужно меня устранить, если позволите высказать мое мнение, — Август теперь походил на человека, которому предстоит рыть могилы для погибших друзей, остекленевшие глаза смотрели сквозь пол, лицо закаменело.       — Я принимаю вашу точку зрения, однако вынужден удостовериться в вашей невиновности, поэтому я пригласил человека, ответственного за разбирательство. Давайте выслушаем его, — Гиммлер нажал кнопку и обратился к секретарю. — Пусть войдет.       Августа это привело в отчаяние. Его слово против слова незнакомца, учитывая, что доказательств нет у обеих сторон. Да это издевательство!       Дверь открылась и Август повернулся, чтобы увидеть этого человека. Дверь отворил Вальтер Закс, и Август застыл в шоке. Ему крышка. Закс не погнушается самых низких приемов, чтобы только очернить Шольца. Что говорить, да он все это наверняка и подстроил! Но Август не привык сдаваться без боя. Это все еще его слово против слова Вальтера, а Гиммлер ему доверяет.       — Прошу, Вальтер Закс, садитесь. Август, познакомьтесь, это Вальтер Закс — ответственный за ваше дело.       — Здравствуйте! — они не стали жать друг другу руки, это было ни к чему. Они пересеклись взглядами и казалось, что даже в лампочке накаливания электричества меньше, чем сейчас между ними.       — Итак, Вальтер, какая у вас есть информация по этому делу?       — Господин рейхсфюрер, мы внимательно осмотрели место преступления и тела погибших. Мы выяснили, что люди были сначала отравлены, а потом застрелены, вероятно, чтобы сбить следователей с толку. Также мы рассмотрели показания Шарлотты Браун — личного секретаря Августа Шольца и потребовали заключения психиатра о его особенностях психики. В связи со всеми факторами, мы пришли к выводу… — он явно тянул, Август хотел просто врезать ему или пустить пулю из пистолета прямо сейчас. — Мы пришли к выводу, что рабочих отравил сам обершарфюрер Август Шольц.       Август повернулся к нему, едва удержав рот закрытым. Да как?! Наглость неслыханная — лгать в глаза старшему по званию.       — Я? Ты соображаешь, что ты говоришь? — Август буквально испепелял Вальтера взглядом.       — Я соображаю и попрошу выражаться официальнее.       — Правда? И какие у меня тогда мотивы? — Август был на пределе.       — Ну например … — Вальтер сделал вид, что задумался.       — Например? — почти прошипел Шольц.       — После смерти вашей сестры вы обратились за медицинской помощью и сейчас пьете таблетки.       — И что с того, как смерть моей сестры связана с этим убийством?       — Вы обнаруживали массу признаков психического нездоровья, даже недееспособности. Рабочие были недовольны вашим отсутствием, за вас все решала ваш секретарь, Шарлотта Браун. Возможно, под влиянием психического расстройства, а возможно из-за пересудов вы прикончили всех в лагере. Администрацию вы убили, чтобы не оставлять свидетелей. Вы понадеялись, что случай вызывающий и ваши параноидальные идеи о подставе отведут от вас подозрения. По той же причине — отвести от себя подозрения — вы назвали яд. Однако вы просчитались, лучше признайтесь.       Вальтер все перевернул… Он делает из него сумасшедшего, единственная защита превратилась в еще одно доказательство. Черт! Что сказать?       Август стал подбирать слова:       — Смерть сестры действительно подкосила меня и я не показывался рабочим… Однако убивать из-за сплетен глупо. Я не сумасшедший, каким вы хотите меня выставить, это подтвердят многие, в первую же очередь — мой психиатр. Название яда я знаю, потому что встречался с таким на фабриках моего отца, это не доказательство. Да в конце-то концов, что за идиотский способ: сначала легко узнаваемый яд, затем пули. Следствие же вообще не рассматривало вариантов, кроме меня. Вы кого-то покрываете?       — Да вы что, — Вальтер нахально посмотрел с высока на него.       — Да, представьте себе. Может, вы и сами в этом замешаны, поэтому выдумываете абсурдные теории. А может просто некомпетентны.       — Что?! — Вальтера наконец удалось вывести на эмоции. Слова Августа — это серьезное обвинение, если Гиммлер ему поверит…       — Так, господа, — Гиммлер, все это время наблюдавший за балаганом, решил его прекратить, — Вы видимо забыли, что я еще здесь и вы у меня в кабинете! — прикрикнул он.       — Простите, — оба чувствовали себя виноватыми, однако ненависть в их душах это не усмирило.       — Итак, я разрешу вам провести обыск в кабинете августа Шольца. Если вы что-то найдете, он отправится в тюрьму на пять лет.       Судя по словам Гиммлера, тот не верил ни одному из них и сделал уступку обоим. Август скрипнул зубами. Пять лет — не расстрел, но…       — Хорошо, — Вальтер довольный потирал руки, если Ева все сделала правильно, то у Августа в столе должны быть яды и не один.       — А теперь вон. Обыск можно произвести в ближайшие два дня.       — Есть!       Оба вышли из кабинета. Ни один не хотел уступить другому, они обменялись злыми взглядами и разошлись по сторонам.

***

      Шарлотта встретила его на улице, она подъехала совсем недавно. Она не пошла вместе с ним, хотя хотела, но Август отговорил ее. Она волновалась. Она знала, что это дело рук Вальтера и его единомышленников. Сможет ли Август оправдаться? Девушка заметила его издалека и вышла из машины. Он широко шагал и было заметно, насколько он в ярости. Однако, заметив Шарлотту, Август сбавил шаг, приблизился расслабленнее, чем выскочил из рейхстага.       — Как все прошло?       — Отвратительно, — Август сел на водительское место. Его буквально трясло от злости и несправедливости. — Меня хотят обвинить в убийстве рабочих! — он со злостью ударил по рулю.       — Что? Подожди, а какие аргументы они приводят? — Шарлотта была в полном шоке, как так получилось, что его обвинили, если он жертва.       — Я, видите ли, сумасшедший и прикончил целый лагерь из-за сплетен. Мало того, я доложил об убийствах и яде, чтобы замести следы, чтобы на меня не подумали! Бред какой! Вальтер совершенно меня дискредитировал в глазах Гиммлера. Да одно упоминание о таблетках может пошатнуть мое положение.       — Он сюда даже таблетки приплел. Август, — она дотронулась до его плеча. — Я буду рядом в любом случае.       — Больше всего меня выводит из себя несправедливость. Я с детства это не переносил. Они упекут меня в тюрьму, а ты наверняка снова станешь его секретарем. Господи, почему?       — Это жизнь, она никогда не дает передышки.       — Еще немного, еще пара заслуг, и мне дали бы премию. Я бы купил небольшой дом и мы могли бы жить там, вместе… Твою мать! — Август ударил по рулю.       — Оставим «если бы», Август. Посмотри на меня. Я ни за что тебя не оставлю. Даже, если ты сам будешь себя бояться, я буду рядом.       — Я стану монстром, только чтобы спасти тебя, чтобы никто не мог нас разлучить.       Шарлотта понимающе кивнула. Оба понимали, что случиться может все, что угодно.       Шарлотта не могла допустить, чтобы Август появился в таком виде перед своими подчиненными, поэтому они заехали к нему домой, прийти в чувство, перевести дыхание. Они ехали быстро, Август вел неровно, и все, чего желала Шарлотта — чтобы он никого не сбил. Ярость накатывала на него волнами и он терял рассудочность.       Все же они добрались благополучно. Ненависть Августа требовала выхода, поэтому по приезде он залетел в квартиру, приказав Шарлотте стоять на одном месте и принялся крушить все, что попадалось под руку. Девушка сдерживалась, чтобы не присоединиться к нему или не закричать. Его страшно искаженное лицо, холодное бешенство, направленное не на нее, сила, с которой он разбивал предметы обстановки, — все это заставляло ее чувствовать его боль как свою собственную. Он не зол, он сломлен.       Когда все, что можно разбить и разорвать, было разбито и разорвано, Август несколько раз ударил стену, успокаиваясь. Физическая боль в разбитых руках начала проникать сквозь адреналиновый туман и Август обессиленно сел на пол. Да как этот Вальтер посмел?! Подобное… сотворить подобное, опозорить его перед Гиммлером. Не только его, его фамилию! Август тяжело дышал, все еще едва различая реальность.       Напряженных плеч коснулась мягкая женская рука, Шарлотта села рядом и обняла мужчину так крепко, как позволяли силы. Это подействовало, мрак отступил, и Август повернулся к ней, чтобы обнять в ответ.

***

      Вальтер не торопился осматривать кабинет Шольца. Помещение опечатано и никто не сможет туда попасть, даже его хозяин. Все прошло идеально. Осталось избавиться от крысы-Фридриха, он слишком много знает, а потому опасен. К тому же тот наверняка думает то же самое про Вальтера, значит медлить нельзя. Также стоит избавиться от Лины — когда девушка выполнит задачу, она станет обузой. Почему бы не пристрелить ее где-нибудь в переулке?       В дверь постучали.       — Да, войдите, — Вальтер затушил сигарету.       — Это то, что вы просили. Также на почту вам пришло письмо, я не знаю от кого.       — Вы можете быть свободны.       — Есть.       Вальтер отложил бумаги в сторону и разорвал конверт. Ему было крайне интересно, кто написал письмо.       «Уважаемый Вальтер Закс, я знаю о вашем намерении избавиться от Августа Шольца тем или иным способом. Предлагаю вам объединиться, так как преследую те же цели. Будем общаться с помощью писем, знать меня вам необязательно и даже вредно. Думаю, вам интересно мое содействие, самостоятельно вам не справиться».       Вальтер очень удивился, оказывается, есть четвертый игрок. Это не те, кто стоит за Фридрихом, они появлялись более открыто. Становится слишком много переменных в уравнении, теперь задачу будет решить еще труднее. Неужели, все их интриги настолько прозрачны? — вот, что взволновало Вальтера. Откуда этот таинственный благодетель знает о его счетах с Августом?

***

      Август отрешенно наблюдал за обыском в своем кабинете. Ему не дали забрать личные вещи, даже войти не позволили, но Шольц уже не моз злиться, как и испытывать какие-либо другие чувства. Вальтер расхаживал по кабинету с таким победным видом, что Август понял — все идет так, как нужно этому подлецу. Что бы ни искали в его кабинете, это будет найдено, и Закс растягивает экзекуцию. Он даже позволил себе распотрошить сумку Шарлотты, что уж точно было лишним. Девушка взбесилась, но не показала виду. Нельзя, чтобы Вальтер увидел хоть тень страха на ее лице. Шарлотта поймала покровительственный взгляд Вальтера и яростно сощурилась.       Обыск длился и длился, поэтому Август и Шарлотта вышли на улицу. Они совершенно потеряли счет времени, когда по направлению к ним вышел, победно ухмыляясь, Вальтер, и отдал приказ задержать Августа.       Они что-то нашли, но что?       — Что происходит? — Август ничего не понимал.       — Обершарфюрер Август Шольц, вы обвиняетесь в убийстве полутора тысяч рабочих.       — На каком основании? — в разговор вмешалась Шарлотта.       — Мы нашли в столе обершарфюрера яд, — демонстративно повернувшись к Шарлотте, Вальтер помахал мешочком. — Думаю, теперь вы отправитесь в тюрьму, Август Шольц. Протокол отправлен лично Гиммлеру.       — Вы не имеете права, — Август пытался вырваться.       — Уводите, — вальяжно протянул Вальтер.       Шарлотта испепеляла его глазами и, когда он сделал шаг в ее сторону, отскочила на метр.       — Даже не думай, — предупреждающе проговорила она и выплюнула следом:       — От всего сердца желаю твоей смерти.       Девушка повернулась к нему спиной и удалилась, гордо выпрямив спину.       Вальтер только хмыкнул. Недолго она продержится, когда решит, что Август предал ее. Еще не все карты разыграны, упрямая девчонка.       Августа вели по мрачным коридорам, обезоруженного, без погон, которые сорвали с кителя с особым остервенением. Ниже из фамилии Шольц опускалась разве что его сестра, и Август никак не мог поверить в происходящее. Пять лет в изоляторе. Если он переживет эти годы в одиночке и не сойдет с ума, его ничего не ждет на свободе, в СС его снова не возьмут даже рядовым, не говоря уже о возвращении всех привилегий.       Его привели в камеру. Холодно и пусто, как у него на сердце. Деревянные нары без намека на матрац или одеяло, дыра в полу вместо туалета. Он сгниет здесь гораздо меньше, чем за пять лет! Однако надо выжить, хотя бы ради новой встречи с Шарлоттой. Что теперь с ней станет, куда перераспределят бедную девушку? Лишь бы не снова к Вальтеру, она не вынесет этого. Черт! Он ударил по стене и без того разбитым кулаком. Синяки и раны на костяшках взвыли. Он выйдет и Вальтер Закс поплатится за все, всем поплатится, всем, что у него есть.       Август чувствовал, как по телу расползается черное мрачное чувство. Он больше не хочет бороться со своими демонами. Здесь некому причинить вред, значит он может предаться отчаянию и ненависти.

***

      Вальтер бравым шагом зашел в кабинет Гиммлера. Настроение было отличное. Мужчина даже не оторвался от бумаг, которыми был завален весь его стол.       — Господин Рейхсфюрер.       — Да, я вас слушаю, — безразлично произнес Гиммлер.       — Примите отчет. Обершарфюрер Август Шольц заключен под стражу по обвинению в убийствах, в его кабинете обнаружен яд, видимо, он не успел избавиться от улики.       Гиммлер наконец оторвался от читаемых бумаг. Он хмурился, протягивая руку за протоколом. Вальтер вложил документы в широкую сухую ладонь. Гиммлер открыл папку, а Закс решил ковать железо пока горячо.       — Я думаю, что … так как его секретарь теперь ему не нужен, я возьму ее к себе? На ту же должность?       — А вам-то она зачем? Я думал вам безразлична ее дальнейшая судьба.       — Она неоценимый сотрудник, — Вальтер солгал, однако ему было важно, чтобы Шарлотта не пропала из виду.       — Пусть будет так, — к сожалению Гиммлер не вспомнил, как Шарлотта жаловалась на руководство Вальтера. — Идите, разберемся с переводом позже.       Вальтер вышел. Гиммлер — в сущности довольно внимательный к своим подчиненным человек, несмотря на тотальную занятость и присущую всем хорошим начальникам рационалистичность — не мог понять, что в этой истории не так. Даже, если отбросить личную приязнь к Шольцу, оставался вопрос: что могло побудить паренька на столь жестокие действия? Ни на первый, ни на второй взгляд у Августа не было причин совершать преступление. В его сумасшествие Гиммлер не верил. Если учесть все факторы, картинка складывается нелицеприятная, особенно подозрительным выглядит заинтересованность Вальтера в обвинении именно Шольца, а также странная просьба о переводе его секретаря.       Разбираться с этим лично у него нет ни времени, ни желания. Гиммлер снял трубку, набрал номер. Спустя пару минут гудки сменились грубым холодным мужским голосом:       — Да?       — Рейнхард Гейдрих. У меня есть одна для вас интересное дело, возьметесь?       — Выкладывайте, господин рейхсфюрер, — с большим расположением ответил голос.

***

      Шарлотта стояла в его отвратительно пахнущем затхлостью сером кабинете и отчаянно желала, чтобы это оказалось сном. Кошмаром. Сальный взгляд Вальтера бегал по ней, как огромный мохнатый паук, вызывая отвращение и страх.       — Итак, госпожа Браун, вот мы и встретились. Снова, — Закс неприятно ухмыльнулся.       — Неужели? Ты так ничего и не понял, если думаешь, что заполучил меня обратно. Ты моральный урод, Вальтер, — Шарлотта смотрела ему прямо в глаза и все больше и больше ненавидела это все.       — Ты ведь знаешь, что теперь ты мой личный секретарь? — Закс не скрывал своего довольства.       — Знаю. А ты знай, что на твоих руках теперь будет еще один труп, — с этими словами Шарлотта вышла.       Вальтер минут пять смотрел на то место, где она стояла. Она не сделает этого. Нет. Шарлотта слабачка, успокаивал себя он, чувствуя, что все же поверил ее дешевой игре.       Раздался телефонный звонок. Это был Фридрих.       — Ну что, можно нас поздравить, Август обезврежен!       Вальтер выкинул все переживания из головы.       — О да, это просто праздник какой-то. Приходи ко мне в кабинет, выпьем коньяка.       На том конце провода Фридрих радостно захохотал. Это их день! Вальтер подумал, что он идиот, и это идеальный момент для уничтожения такого опасного свидетеля, как Леманн.