Октябрь 1935 год
Август сидит под стражей уже больше года, его прекрасная некогда форма совсем растрепалась и теперь походит на лохмотья. С Шарлоттой они виделись, но через тюремное окошко, и Августу так не хватает ее тепла. Он думал, как она, каково ей снова работать у Вальтера, к которому ее теперь перевели. Он понимал, что сейчас ничего сделать не может, поэтому все, что ему остаётся — это смотреть и каждый раз целовать ее руку через небольшое окошко. Их души были куда ближе, чем тела. Август работал как все. Казалось, что от его аристократичности не осталось и следа. Что бы на это сказал его отец? Он бережнее стал относиться к тем воспоминаниям, которые у него остались от семьи. Надежда на создание новых воспоминаний, уже из жизни его собственной семьи, таяла с каждым днем. Шарлотта просто его не дождется, а Вальтер не упустит возможности подточить ее решимость, сломить ее волю. Август все время был начеку. Отдыхать было нельзя, поэтому он завел множество знакомств с заключенными, которые, как и он, оказались здесь по политическим причинам. Среди них были фанатики, но были и разумные люди, которые посоветовали Августу перестать считать дни до выхода на свободу. Тот последовал совету, дни слились в однообразную череду, и незаметно прошел год. В один из таких привычных рабочих будней Августа предупредили о посетителе и повели по довольно холодным полутемным коридором без окон. Иногда создавалось впечатление, что они находятся под землей, хотя Август прекрасно понимал, что это не так. Атмосфера давила. Поэтому, когда вместо привычных переговорных его повели куда-то во внешние допросные, он воспринял это как выход на поверхность. Гость теперь вызывал любопытство, он должен быть непростым человеком, чтобы заключенного вывели во внешние коридоры. Они нашли что-то еще? Теперь ему прибавят срок? В комнате, за столом, расслаблено положив на него ладони, сидел парень, по виду — ровесник, лет двадцати пяти. Шатен, глаза зеленые. Августу позволили сесть напротив и посетитель улыбнулся. Миловидный, из-за формы не разберешь: кабинетный хилый мальчик или просто худощав. — Здравствуйте. Меня зовут Генрих Венгер, я из гестапо, — он протянул ладонь для рукопожатия. — Август Шольц, — принял его руку Август. — Однако вы наверняка знаете, как меня зовут, — он взглядом указал на папку с делом, которая лежала на столе. — Да, я знаю, — Генрих открыл ее и стал что-то искать. — Я здесь по личному распоряжению Рейнхарда Гейдриха. Август содрогнулся. Управляющий гестапо, слишком большой начальник, чтобы интересоваться Августом. — Извините, что тороплю события, но… Нашли что-то еще? Генрих приятно рассмеялся. — Напротив. Моя задача заново опросить вас, теперь беспристрастно, — он достал все бумаги, а положил так, как ему было удобно. Взял ручки и приготовил листок для записи. — Итак, Август Шольц, расскажите все сначала. — Хорошо. Я проснулся утром и как обычно стал собираться на работу. Сходил в душ, сделал себе кофе. Другие обычные мелочи. Дальше я взял машину и поехал к главному офису. Ничего примечательного по дороге не было. Я встретил свою секретаршу, Шарлотту, и мы вместе отправились в лагерь, ничего необычного. Единственное, меня беспокоило ощущение, будто за нами кто-то следит, но я списал все на эффект таблеток, которые прописала мне психиатр. — Хорошо, расскажите, что было, когда вы приехали на место, — Генрих все записывал за ним, не упускал не единого слова. — Первое впечатление — слишком пусто и тихо. Обычно, даже когда стройка идет далеко, ее слышно, однако на виду не было ни единого человека, меня это насторожило. Я прошел дальше, к администрации. Машину мы оставили на въезде, и, пока мы шли, а это около пятисот метров бараков, мы не встретили даже мыши. В административном здании у самого входа мы обнаружили одного из охранников. Мне показалось, что он пьян, может, так и было, потому что совсем рядом стояла бутылка. Не нужно было принюхиваться, чтобы услышать запах яблок. Я не сразу вспомнил, откуда знаю подобный аромат, но как только мы вышли из здания, я вспомнил и сразу сказал Шарлотте. — Это отражено в отчете, однако не сказано, откуда же вы знаете запах яда. — Мой отец владел несколькими фармацевтическими фабриками, среди прочего они изготовляли и опасные вещества для других производств. Мы не раз бывали в цехах, я и сестра. — Вы узнали, что это был за препарат? — Да, стрихнин. Его применяют и в медицине, даже при отравлениях, однако в больших дозах он убивает, причем довольно быстро. — Когда я взялся за это дело, почти сразу открылось, что отчеты пестрят недомолвками. Мне пришлось опрашивать полицейских, которые в тот день прибыли на вызов, всех, кто хоронил погибших, чтобы дополнить картину. Вот что выяснилось: среди погибших не все отравлены, некоторые застрелены сразу, а один и вовсе задушен. Вы не знаете, были ли конфликты в среде заключенных? — Возможно. Мне не докладывали о подобных происшествиях. — Понятно. Хорошо, что было потом, как вы обнаружили тела? — Они были свалены в дальнем конце территории, у крайних бараков. Наверное, там были не все, однако гора была достаточно высокой. Я отослал Шарлотту вызывать полицию, как только понял, что вижу. Август вздохнул. Картина десятков убитых, сваленных в окровавленную кучу до сих пор стояла перед глазами. — Что ж, остальное мне известно. Скажите, Август, где вы находились в момент задержания? — Мой кабинет обыскивали люди Вальтера Закса. Нас с Шарлоттой не пускали дальше порога, поэтому мы вышли на улицу, а через некоторое время вслед за нами вышли и гестаповцы. Закс в знак правомерности своих действий только помахал обнаруженным ядом. Я даже не знаю, где его нашли, и как, в этом я уверен, подкинули. Я видел мешочек впервые. Уже в заключении я вспомнил, что хранить стрихнин подобным образом опасно. — Да, я тоже заметил эти несостыковки. Знающий человек, как вы, не стал бы так хранить яд. Тем более, что его нашли буквально в первом ящике вашего стола. Вы не кажетесь идиотом. — Спасибо. У них было мало доказательств. — Они объясняли все странности вашим нестабильным психологическим состоянием. Как видите, это оказалось весомым аргументом. — Почему же я в обычной тюрьме, а не на лечении в психиатрической клинике? Такое дело не провернул бы один человек, даже если он безумен чуть более чем окончательно. Здесь замешаны многие, у них должна быть власть отдавать приказы. — Вы говорите «они», на кого вы намекаете? — Вальтер Закс и Фридрих Леманн. — Понимаю, почему вы обвиняете Закса, однако Леманн кажется здесь совершенно ни при чем. — У него, как и у Вальтера, был мотив подставить меня. — Остановитесь, не мое дело выслушивать сейчас обвинения, это запутает дело. Видите ли, Гиммлер серьезно заинтересован вашим делом, да и мой начальник считает его подозрительным. Шансов мало, однако мы подадим дело в суд, и попытаемся убедить судью в вашей невиновности. Дело пересмотрят, возможно, вас выпустят досрочно. — Это… Вы очень меня обнадежили, господин Венгер. Я готов содействовать. — Отлично! Венгер попрощался с ним и Августа увели. Мужчина старался не радоваться заранее, но сам факт того, что его дело не забросили, заставил его преисполниться воинственного настроения. Скоро он покажет, чего стоит. Довольно этих детских игр и притворства. Он стал другим.***
Личный секретарь Вальтера Закса, Шарлотта Браун уверенно стучала каблуками по коридору до ужаса знакомого ей места. Она снова в гестапо и, будто в пику самому месту, снова ведет себя как можно более вызывающе. Она опаздывала или вовсе не появлялась на рабочем месте, грубила, хлопала дверьми и впечатывала каблуки в пол с твердостью ненависти, но была невероятно тактична на словах и безукоризненно-внимательна к документам. Шарлотта делала все, чтобы показать, как сильно он ей противен. Однако Вальтер все терпел. Его цель выполнена: Шарлотта с ним. И теперь никакой Август не мог отобрать ее у него. Он наслаждался этим и даже не скрывал своей предвзятости. Вальтер наблюдал из окон своего кабинета, как Шарлотта неторопливо идет по лестнице, в который раз опаздывая. Рекорд — целых тридцать минут. Вальтер удивился, видимо, девушка решила сегодня разозлить его как можно сильнее. Ей не удастся, Вальтер спокоен, как паук, наблюдающий за сопротивлением своей жертвы. Ей некуда деться. Август уже год сидит в тюрьме, ему не реабилитироваться, лучшим выходом для нее будет сдаться. Вальтер предвкушал ее ежеутренний ритуал — Шарлотта пролетала коридоры, врывалась в его кабинет, небрежно бросала на стол бумаги и спрашивала примерно так: — Сегодня как всегда?! Она дышала мрачной злобой, но Вальтер принимал это, как и другие ее умилительные игры, за страстность натуры. Женщина. С тех пор, как ее перевели, она носит исключительно черные костюмы, вызывающе-яркую помаду и никогда, никогда не улыбается. Вальтер с восторгом смотрел на ее тонкую талию, подчеркнутую брючным ремнем и большие прозрачные глаза. Шарлотта сильно похудела за этот год. Девушка не справлялась с собой, снова начала принимать лекарства и едва сдерживалась, чтобы не воткнуть довольному Вальтеру карандаш в глаз. Все ему, сволочи, нипочем. — Доброе утро, — снова ее холодный, как сталь, голос. — Доброе, Шарлотта Браун, — он оглядел ее. — Какие задачи на сегодня? — она смотрела в упор и даже не хотела отводить взгляд, она смотрела и мужчине становилось не по себе от этого. — Итак сегодня у нас. Сдаем отчеты, проводим собрание, а потом… — он не успел закончить, как ему позвонили. Шарлотта наблюдала, как нездоровое веселье на его лице сменяется хмурым озабоченным выражением. — Да, конечно, мы придем. Через десять минут внизу, хорошо. Мы будем, — он повесил трубку и с минуту сидел молча. Шарлотта не давала воли своему любопытству и ждала, что же он скажет. -Бери документы, нужно спуститься. Шарлотта подавила желание все же уточнить, кто ему позвонил и с видимым безразличием подобрала со стола документы. Кто бы ни оказался на том конце провода, он принес Вальтеру плохие вести, а значит для нее это, возможно, вести прямо противоположного характера.***
В одной из «публичных» допросных гестапо, светлых и в чем-то даже уютно обставленных комнат, их дожидался молодой, только принятый на службу, Генрих Венгер. Он еще не успел ничем отличиться, поэтому закрытое по-сути дело передали ему. — Добрый день. Вальтер Закс, — кивнул Венгер мужчине. — Шарлотта Браун. Мне приказано снова опросить участников по делу №5234, убийству рабочих на стройке концентрационного лагеря, которым руководил Август Шольц. Шарлотта едва сдержала шокированный вздох. Неужели они возобновили следствие? — Простите, рядовой Венгер, по какому праву вы будете нас опрашивать? Дело давно закрыто, — Вальтер был на взводе, одна единственная маленькая деталь и вся паутина станет явной. — По приказу Рейнхарда Гейдриха. Надеюсь, вам, как и любому человеку тут, известно это имя? — Генрих не собирался церемониться. В ходе вчерашнего разговора с Августом он понял, что Вальтер его подставил, и не он один. Он хотел сам восстановить справедливость. — Да мне знакомо это имя, — Вальтер был внутреннее в холодном поту. Не может быть. Чтобы спустя целый год кто-то заинтересовался этим делом. — Хорошо. Тогда выйдите, я начну с Шарлотты, — Генрих наблюдал за тем, как Вальтер встает и идет по направлению к выходу. — Шарлотта, скажите, это правда, что в момент обыска вас не пустили в кабинет и до этого момента вы тоже там не были? — это был первый вопрос, который задал Генрих после того, как дверь захлопнулась. — Да, это правда, мы прождали несколько часов, однако я понимаю, почему так. Я могу быть с вами откровенной? — мужчина кивнул. Шарлотта решила ему довериться. — Вальтер тянул время. Ему нужно было создать ощущение настоящих поисков, хотя он знал, где находится порошок. — Мы не можем этого проверить, — принимая ее правоту, покачал головой Генрих. — Как происходило задержание? — Да как… очень быстро. К нему подошли двое, с него сняли ремень и сорвали погоны, и сказали, что он арестован. Ничего больше не сказали, даже не привели основание задержания. Только показали мешочек с ядом. — Да, я сегодня говорил об этом с Августом лично, — он устало потер переносицу. — Скажите, почему руководство заинтересовалось этим? Прошел год, даже чуть больше. — Повторная проверка была инициирована лично Гиммлером почти сразу после ареста, однако ее некому было поручить, кроме того, место преступления уже было расчищено, все улики сгинули. Мне пришлось по крупицам собирать информацию. — Гиммлера? — сразу обратила внимание Шарлотта. — Я не знаю подробностей. Однако дело будут рассматривать в суде, как и положено. Я думаю, что Гиммлер заметил тут что-то нечистое, поэтому решил обойти Вальтера. Он выступит на суде как подозреваемый. — Вы надеетесь выяснить правду? Думаете, он сознается? — Да, надеюсь, у него не будет другого выхода. Однако я думаю, он не сдастся с поднятыми руками. — Это верно. — Скажите, в каких отношениях были Август и Вальтер? — В плохих. В очень плохих. Вальтер недолюбливал его. Он всегда хотел подшутить над ним как-то, задеть. Они редко пересекались, но, когда Вальтер узнал о моем переходе из гестапо в личные секретари, он очень огорчился. — Думаю, в первый раз, он заплатил, чтобы вы попали под его начало. Документов о вашем переводе я не нашел. — Что?! — она была поражена. Да, Вальтер действительно постарался. Он наплел такую паутину, что еще чуть-чуть и он сам в ней окажется. — В любом случае, нам предстоит еще доказать это в суде. Вы можете быть свободны, Шарлотта, я займусь допросом Вальтера. — Спасибо, — она встала и, выходя, не столкнулась с Вальтером. Вслед за ней вошел он. Нервный и растрепанный. Перед ним была его смерть, ему конец. Он не смог подслушать ни слова, но вид Шарлотты сказал ему куда больше. — Садитесь, — Генрих указал на стул, стоявший возле его стола. Он подвинулся ближе и смотрел на скованные движения человека, который осознавал, что сейчас ему придется врать. Да ему конец, и он это знает. — Итак, давайте начнем опрос. Скажите, где вы были с 15:00 до 16:30, когда произошло преступление? — Откуда у вас эти цифры, вы их выдумали? — Нет, это результаты медэкспертизы. К тому же звонок с сообщением о телах поступил в пять часов ровно, некоторые еще были живы. — Я был в своем кабинете, разбирал бумаги. — Это может кто-то подтвердить? Вальтер задумался. — Да, может Лина, моя помощница. — Где она сейчас? — Она находится в принудительном отпуске в Австрии. — Вы ее туда отправили? — Да, я. — Хорошо, скажите, какие отношения у вас были с Августом? Вальтер скрестил руки на груди. Вопрос был неожиданный. — Достаточно неплохие. — Правда? Все вокруг, кого бы я ни спросил, говорили, что вы соперничали. — Послушайте, ведь можно соперничать и в хорошем смысле, — Закс лукаво улыбнулся. — Я лишь иногда отзывался о нем грубо, но это не было всерьез. — Предположим. Скажите, почему вы не дали Августу присутствовать при обыске? — Венгер переложил ручку в другую руку. — Таковы правила. — Таких правил нет, — отрезал Генрих неожиданно сурово. — Вы просто еще не все знаете, — свысока бросил Вальтер. — Я знаю достаточно. Скажите, Вальтер, почему это дело закрыли в досудебном порядке? Разве все в нем было так уж кристально ясно? — Не было времени, нужно было действовать быстро, чтобы Август Шольц не уехал из страны. — Вы правда думаете, что он бы это сделал? — От этого человека можно ожидать чего угодно. — Предположим, — снова произнес без выражения Генрих. Закс уже ненавидел это «предположим». — Тогда скажите, Вальтер, как вы думаете, почему яд хранился в мешочке? Ведь Август — человек, который знает, как хранятся опасные вещества. — Он это сделал, только чтобы отвести от себя подозрения. К тому же на него это похоже. — А как насчет задушенного рабочего? — он внимательно посмотрел на Вальтера. Едва заметно на нем сменялись эмоции. Удивление, гнев, разочарование, страх. — О чем вы? — Я о том рабочем, который был придушен. Вы составляли отчет, вы должны о нем помнить. — Да он был, но я не обратил на него внимания в отчете, так как думал, что это всего лишь жертва разборок в лагере, — он пожал плечами и посмотрел вверх. Венгер не получил ни одного нового сведения, кроме того, что Вальтер Закс бездарно врет. — Что ж. Тогда на сегодня допрос окончен. Думаю, вы можете быть свободны.***
Влетев в свой кабинет, Вальтер перегнулся через стол и судорожно набрал номер. Ему не отвечали и пришлось набрать номер еще раз. — Кто? — отозвался недовольный голос на том конце. — Встретимся сегодня на месте, — сказав это, Вальтер бросил трубку. Нужно успокоиться, срочно. Он метался по кабинету, забыв обо всех обязанностях. Какие могут быть дела, его жизнь висит на волоске.***
**** Вальтер пришел на место первый и стал ждать. Фридрих, как всегда, не торопился. — Что случилось, Закс, ты так холодно и быстро сказал в трубку, что я подумал, может, случилось что-то ужасное? — Оно случилось, случается и будет случаться, Фридрих. Нас могут раскрыть. — Мне не послышалось? — Фридрих не верил своим ушам, Вальтер покачал головой. — Как? — Сегодня приходил следователь, опрашивал меня и эту стерву, нашим делом заинтересовался Гиммлер, дело будет в суде. — Нет, этого не может быть. Почему они снова взялись за это дело? — Я не знаю, говорят, что приказ Гиммлера, я боюсь, что они раскроют и узнают обо мне. — Да, если у меня есть шанс спасти шкуру, то у тебя нет, — Фридрих усмехнулся. — Вообще-то и тебя посадят, Леманн, они узнали про того рабочего, которого ты задушил, когда мы подсыпали яд. Зачем вообще ты его убил. — Я не думал, что они ухватятся за него. — Нам крышка. Что ты думаешь сделать с Евой? — Ничего. Она умрет. — Лина со дня на день приедет, поэтому, думаю, ее тоже придется убрать. — Придется подчистить живые улики, а, Вальтер, — ехидно сощурился Фридрих. — Запачкать руки. Но нам не впервой.